- Мне тоже… - сицилиец посмотрел девушке в глаза. - Так-таки и не подглядела?
- Для меня главное, что ты чувствуешь, А не то, что говоришь…
Они замолчали, будто рядом оказался третий человек, абсолютно лишний в столь откровенном разговоре. Оба, не сговариваясь, повернулись к окну. На дворе стемнело. Поздняя осень готовилась уступить место первому снегу, но все еще надеялась на что-то. Шаткое равновесие заставило замереть в ожидании и деревья, и прохладный ветерок, и волны на поверхности хмурого залива. Создавалось впечатление, что и время остановилось в раздумьях, пуститься ли вскачь вместе с первыми белыми мухами, что закружатся над серой, непокрытой землей, оповещая о начале русской зимы, или еще погрустить об уходящей осени, поплакав всласть с последними холодными дождями.
Звонок сотового телефона заставил обоих вздрогнуть. - Слушаю, - вскинулся дипломат. - Да, это я. - Его голос был ровным и уверенным.
Пристально глядя Варе в глаза, он сказал еще несколько фраз и быстро передал девушке маленький изящный аппарат. Та на удивление спокойно откинулась в кресле и прикрыла глаза. Затем абсолютно свободно заговорила голосом Антонио. Появившийся было в дверях Джино застыл от удивления, но, увидев, как дипломат замахал на него руками, попятился, осторожно прикрывая за собой дверь.
Казалось, разговор не выходил за рамки обычного в данной ситуации, но Антонио смотрел на Варю, как зачарованный. Он подался вперед в своем удобном кресле и, поджав колени, сложил на них свои изящные ладони с длинными красивыми пальцами. Оставаясь в такой покорной позе, словно сидел на узкой дощечке перед учителем, дипломат время от времени кивал головой в знак согласия. Сицилиец не сводил обожающего взгляда с девушки, слегка раскачиваясь в такт ее словам. На его красивом, породистом лице застыла подобострастная, глупая улыбка. Так продолжалось не более минуты.
- Все, - громко и своим голосом произнесла Варя, возвращая Антонио телефон. Приняв аппаратик из рук девушки, дипломат откинулся на спинку кресла и как ни в чем не бывало спросил:
- Придет?
- Думаю, что да. У нас в запасе час. Встреча у Поцелуева моста.
- Это где-то в центре?
- Я Питер знаю плохо. Только читала, что этот мост через реку Мойку и с него виден Исаакиевский собор…
- Ладно, найдем. Надо торопиться, времени на подготовку нет.
- Обсудим в машине, - Варя смущенно взглянула на дипломата. - Мне понадобятся деньги и твой паспорт…
Антонио застыл, словно с размаха наткнулся на стену. Потом испытующе посмотрел щупленькой русской в лицо. Девушка мило улыбнулась, чуть наклонив голову набок, и ответила долгим немигающим взглядом. Дипломат глубоко вздохнул, словно решаясь на что-то, и резко вскочил из мягкого кресла.
- Джино, Нино, - крикнул он голосом полкового командира. - Едем!
Сгорбившись под тяжестью времени и миллионов ног, отполировавших его сутулую, не раз перекроенную спину, Поцелуев мост покорно застыл, упираясь в берега Казанского и второго Адмиралтейского островов. Ажурная решетка из литых чугунных кружев да четырехгранные фонари в старинном стиле придавали мосту особый шарм. Несмотря на поздний час и промозглую сырость, было много гуляющих. Романтическое название моста просто притягивало сюда влюбленные пары, любопытных приезжих и тех, кто просто любил бродить по питерским улицам. Уже мало кто помнил, что первоначально имя мосту дали по названию трактира "Поцелуй", который держал неподалеку удачливый купец со смешной фамилией Поцелуев.
Стареющая северная столица некогда огромной и могучей империи медленно угасала и разрушалась. И хотя город носил мужское имя, внешность у него была женская. Некогда изящные дворцы и площади, словно драгоценные камни в одежде светской красавицы, теперь тускло поблескивали в ночных огнях. Безжалостное время оставило серые морщины на когда-то прекрасном лике. Давно миновал ее бальзаковский возраст, и в пустых глазницах брошенных зданий проглядывала безысходная тоска. Но жизнь еще не угасла окончательно. Оставалось немало мест, куда за красотой тянулись романтики и ценители прекрасного. Невский проспект, Дворцовая набережная, Зимний и Воронцовский дворцы, Исаакиевский и Казанский соборы, Летний и Михайловский сады, памятники, обелиски и колонны и, конечно же, львы и сфинксы еще хранили былое великолепие.
Чертова дюжина питерских мостов чем-то напоминала роскошные перстни на старческих пальцах некогда богатой и властной госпожи. Кожа на пальцах хозяйки со временем стала серой и безжизненной, но роскошные перстни с бриллиантами еще сияли. Поцелуев мост неторопливо доживал свой век, и, если бы не стальные ниточки трамвайных путей на его спине, он выглядел бы, как и много лет назад. Почти таким же франтом и повесой. Сколько легенд и преданий украшало его необычную судьбу. Если кто-нибудь из писателей когда-нибудь возьмется сочинить роман, сделав героями ожившие мосты Питера, Поцелуев мост непременно станет страстным любовником, ибо нет другого такого места в северной столице, а возможно, и во всей стране, где случилось столько поцелуев. Первые и последние свидания, признания и клятвы, встречи и расставания, помолвки и венчания… Да разве всего перечислишь! А какие чудные приметы связаны с Поцелуевым мостом! Чем дольше длится поцелуй на мосту, тем дольше будет счастье. Поцелуй на мосту и под мостом обещает блаженство на том и на этом свете. Начав поцелуй на одном конце, а закончив на другом, можно обрести вечное счастье. Не прерывая поцелуй в машине, проехавшей по мосту, или в лодке, проплывшей под мостом, можно навсегда привязать к себе любимого человека, а поцеловав на прощанье именно здесь, можно быть уверенным, что любимый человек вернется. Что говорить о молодоженах! Они просто оккупируют его, блокируя всякое движение намертво, демонстрируя такие поцелуи, что, право, сомневаться в приметах просто нет никакой возможности. И понимающе стоят на обоих берегах трамваи и машины. Улыбаются водители и кондукторы. Именно здесь рождается великое счастье. И не верьте рекордам, записанным в книге Гиннеса. Самые-самые поцелуи бывают только здесь! Пришедший к нам из Европы день Святого Валентина породил новое явление. Теперь не нужно ждать Восьмого марта или прихода белых ночей, можно в стылые февральские метели согреть губы любимой долгим горячим поцелуем и твердо верить, что это на всю жизнь.
- Джино и Нино остаются в машине, - тон Антонио не давал ни малейшей надежды на обсуждения. - Мы с Варей идем на мост. Микрофоны и радиопередатчики на нашей одежде работают в пределах километра. Вы нас слышите, мы вас - нет. Работаем по ситуации. Джино, ты старший. Вмешиваться, только если русской грозит опасность.
- А может, все-таки… - Нино безнадежно умолк, сжимая солидные кулаки.
- Думаю, он вас знает в лицо, - дипломат был спокоен. - Вспугнуть нельзя. Такого шанса у нас еще не было.
- Мальчики, - Варя говорила очень мягко. - Ничего не случится. Мне бы только его почувствовать. И… ничему не удивляйтесь. Просто поверьте мне.
Девушка осторожно коснулась плеча сидевшего впереди Нино.
- Пожалуйста, не называй меня ведьмой. Ты так часто повторяешь, что я уже выучила это слово на итальянском.
Нино насупился и обиженно засопел, а двое мужчин сдержанно засмеялись.
- И не думай так часто о сексе, - совершенно серьезно произнес Антонио. - А то она подумает, что ты маньяк.
Тут уже сдерживаться никто не стал, и прохожие удивленно оборачивались на припаркованную в двух кварталах от моста машину. Аккурат на изгибе Мойки.
- Тони, ты стой около этого золотого шара на обелиске у края моста, как и было условлено. А я буду рядом. Благо, народу много. Такую серую мышку, как я, никто не заметит. И не подавай мне никаких знаков. Забудь обо мне вообще… Мне бы только его почувствовать!
- Обещай не рисковать, - дипломат не дождался ответа и ускорил шаг.
Его высокая стройная фигура в длинном сером пальто еще виднелась какое-то время среди массы гуляющих, но скоро растворилась в ней. Девушка в черной несуразной курточке тоже смешалась с толпой. На нее действительно никто не обращал внимания. То ли потому, что она была непривлекательна, то ли потому, что стоящие рядом просто были заняты собой.
В наушниках двоих итальянцев, сидящих в машине, были слышны приглушенные голоса гуляющей публики да шорох пальто господина, прислонившегося к гранитному обелиску. Еще несколько минут Нино и Джино напряженно вслушивались, пока не вздрогнули. Но это был всего лишь щелчок зажигалки. Спустя пару минут веселый женский голос попросил у мужчины закурить. Узнав, что тот не скучает, а ждет, голос удалился. Похожие, как две капли воды, минуты ожидания медленно текли, сменяя одна другую. Затем в наушниках раздался радостный мужской голос, звавший какую-то Светлану. Судя по тому, как он оборвался на полуслове, встреча началась с объятий и поцелуя… Очевидно, встреча с Антонио здесь была назначена не случайно. Неизвестный знал особенности Поцелуева моста. Плотная толпа позволяла близко подойти к цели, а набережные и улицы, примыкавшие к мосту с обеих сторон, давали возможность быстро скрыться в переулках.
- Антонио? - следом за именем, произнесенным высоким, если не сказать, писклявым голоском, в наушниках послышался звук, похожий на дружеский хлопок по плечу. - Хорошо, что я тебя встретил! Там девчонки заждались. Пойдем!
- Пойдем, - сухо согласился голос дипломата.
Нино вопросительно глянул на друга, но Джино только отрицательно покачал головой.
- Чего такой скучный, - взвизгнул, изображая смех, незнакомец. - Тут всегда народу много. До полуночи тусуются. И в снег, и в дождь. Я тебя не сразу нашел.
Из первого микрофона продолжали доноситься голоса дипломата и незнакомца. Они были отчетливо слышны на фоне случайных встречных. Второй микрофон молчал. Постепенно посторонний шум стих, и только гулкое эхо шагов двоих прохожих подхватывала пустынная улица. Сицилийцы в машине напряженно прислушивались к малейшим шорохам в своих наушниках, словно охотники в засаде. Неожиданно звуки шагов смолкли. Нино потянулся к ручке регулятора приемника, установленного в передней панели машины под радиолой, чтобы прибавить громкость в наушниках, и застыл. Он услышал скрип кресла под собой. Еще не понимая, в чем дело, обернулся и увидел булавку с микрофоном и передатчиком, воткнутую в краешек кресла. Варя оставила микрофон в машине. Но обсуждать это времени не было. Оба услышали звук, напоминающий электроподъемник стекла в автомобиле.
- Здравствуйте, Антонио, - уверенно заявил кто-то солидным голосом по-русски. Нино поспешно убавил громкость. - Вы хотели поговорить со мной. Садитесь.
После небольшой паузы в наушниках у друзей охнула захлопывающаяся дверь и послышался рокот отъезжающего автомобиля. Рука Нино дернулась к ключу зажигания. Двигатель темно-синего "Альфа-Ромео" взревел, и машина рванулась вперед. Джино уже включил экран на передней панели. На фоне карты города четко пульсировал маячок передатчика Антонио. Спортивный седан сицилийцев, умело лавируя среди множества машин и пешеходов, устремился на выручку. Однако, судя по быстро сокращающемуся расстоянию на экране до маячка, опасение, что дипломат едет в машине, не подтвердилось. Нино притормозил, когда понял, что Тони стоит буквально за поворотом. Он аккуратно прижал машину к бордюрному камню и выключил фары. Друзья напряженно вглядывались в экран.
- Слушай, он идет к нам.
Оба одновременно потянулись к оружию и подняли головы. Дипломат медленно шел навстречу по безлюдному тротуару. Рядом семенил высокий, болезненного вида парень. Похоже, обладатель того писклявого голоса, что они слышали пару минут назад в наушниках. Через секунду сицилийцы уже стояли у машины, недоумевающе переглядываясь.
- Тебя как зовут? - бросил Антонио в сторону высокого спутника.
- Витек, - неуверенно отозвался тот, странно озираясь.
- Что-то ищешь? - дипломат закурил.
- Н-не знаю я, - почти взвизгнул парень.
- А что сказал тебе тот, в машине?
- В какой?
- Что сейчас уехала…
- Не видел я никакой машины.
- А зачем меня искал?
- Я Вас вообще впервые вижу, - парень испуганно попятился.
- Тогда не скучай…
Антонио сделал знак друзьям и сам сел на заднее сиденье. Те быстро заняли свои места, и машина плавно тронулась с места. Какое-то время они молчали, но Нино вскоре не выдержал.
- Тони, что происходит? Ничего не понимаю!
- Она уехала вместо меня.
- Эта… - Нино сдержался и тихо продолжил. - Русская? - Да.
- Но зачем? - в один голос воскликнули друзья.
- Она внушила похитителю, что сейчас рядом с ним я.
- Ведьма!
- Святая Дева… - Джино покачал головой.
- Забавно, - Антонию явно улыбался в темноте. - Я тоже видел себя со стороны.
- И как?
- Пальтишко хорошо сидит…
- Да брось ты свои шуточки. Голова кругом идет.
- Смотри лучше за дорогой!
- Тони, ты хочешь сказать, что эта ведьма сейчас в твоем обличий едет с тем парнем?
- Именно…
- И он не понимает?
- Надеюсь, что долго не поймет… А тот долговязый уже все забыл. Намертво.
- Это который тебя вызвал к машине?
- Да. Думаю, это был просто прохожий… Храни его Дева Мария!
- Тони, русская оставила в машине микрофон.
- Она не захотела рисковать.
- И что теперь?
- Едем ужинать… Надеюсь, Ческо нас покормит.
- И что, вот так все бросим? - недоверчиво покосился на босса Нино.
- Зачем же, - дипломат казался абсолютно спокойным.
- Сначала узнаем, куда они полетят.
- Думаешь, ей удастся позвонить? Вы условились?
- Нет. Мы поищем в списках пассажиров, вылетевших сегодня из Питера, господина Валороссо. Антонио Фредерико.
- Что за чушь?
- Отнюдь. Русская зарегистрируется по моему паспорту.
- Ты хочешь сказать, что и полиция, и таможня…
- Мой милый Нино, ты же видел сегодня Марию… Даже кофе ей принес!
- Вот ведьма!
- Да, быть тебе лягушкой в русском болоте…
- Чертовщина какая-то, - опять покачал головой Джино.
- Что, она может вот так запросто поковыряться в мозгах у любого?
- Почти, - Антонио стал серьезным. - Я бы многое отдал, чтобы помочь сейчас этой девочке держать в руках флэшера.
- Кого? - разом воскликнули друзья с передних сидений машины, что уже вырвалась из сумрачных объятий города и неслась по пустой дороге к коттеджу на песчаной косе.
- Того, кто похитил Мари…
Они помолчали, прислушиваясь к уверенному рокоту двигателя, который исправно делал свое дело, несмотря ни на что.
Отчего-то это вселило уверенность, что еще не весь мир подвержен кардинальным изменениям, и на душе стало спокойнее.
- Тони, а ты правда видел себя со стороны? - неожиданно спросил Джино.
- Как тебя сейчас, дорогой.
- А ты сейчас это - ты?
Машина резко взвизгнула шинами и чуть вильнула на скользкой дороге, оставляя неровный черный след на сером щербатом покрытии. Трое в салоне пристально вглядывались друг в друга, ища какие-то зацепки.
- Как зовут моего старшего брата? - серьезно спросил Джино, недоверчиво косясь на дипломата.
- Брось, - улыбнулся Антонио. - У тебя только сестры, и ты до сих пор побаиваешься Анжелу. Однажды она тебя застукала…
- Ладно. Верю.
- Самое смешное в том, что подловить русскую ты не сможешь. Если она захочет, то внушит тебе, что каждый ее ответ правильный или что Нино и есть твой старший брат… И ты будешь его слушаться.
- А что, мне нравится, - хихикнул крепыш и рванул машину с места. - Надо будет попросить.
- Святая дева, - не унимался Джино. - Может, придумать какой-то пароль. Для проверки.
- Дружище, она может сделать так, что ты не только сам скажешь ей все свои пароли, но и не будешь задавать вопросы, потому что не будешь видеть ее.
- И эта ведьма сидит сейчас на заднем сиденье и смеется над нами.
- Нино, а ты не боишься называть ее ведьмой?
- Не-а! Если она не возмущается сейчас, то там ее нет
Глава XII. Анже
Плавное течение реки и днем-то не было заметно, а ночью тихая гладь вообще превращалась в отполированную застывшую массу, сливающуюся где-то с бесконечным черным небом, усыпанным яркими звездами. Ранний месяц едва намекал о своем присутствии тонким изгибом у краешка Млечного Пути. Было тихо. Молодой мужчина сидел в одиночестве на прибрежном песке. В задумчивости он обхватил колени сильными руками, будто сдерживая себя, чтобы не поддаться желанию взлететь к застывшей над ним величественной красоте южной ночи. Откинув назад голову в обрамлении золотистых кудряшек, он смотрел на звезды. Они казались ему миллионами глаз других людей, что жили когда-то на грешной земле, а теперь с грустью глядят на него из бесконечного небытия.
- Александр, можно я посижу с тобой? - девушка остановилась в нерешительности.
- Привет, - коротко бросил он, опуская ненужные формальности.
- Не первый раз встречаю тебя на этом берегу, - она села рядом, так же обхватив колени.
- Здесь мне кажется, что я могу поговорить с друзьями…
- С теми, что ушли? - Да.
- Гефестион?
- Не только… Где бы ни появился на Божий свет человек, самым родным для него останется то, что он увидел и почувствовал впервые. Поэтому мне верится, что друзьям, ушедшим в вечность, хочется смотреть на землю, где они когда-то были счастливы и которую покинули навсегда.
- А ты не можешь вернуться в прошлое, где они живы, и поговорить?
- Закон таков, что вернуться в то время, где ты когда-то жил, нельзя. Доступны только иные миры или другие эпохи.
- И тех, кого ты хоть когда-то видел, уже не встретить?
- Никогда, - мужчина замолчал, и незримая тяжесть передалась собеседнице.
- Тебя угнетает одиночество? - не выдержала она первой.
- Я знал, на что иду…
- Вечность?
- Вечности нет, - коротко оборвал он.
- Но ты умер двадцать три века назад!
- Когда ты прочтешь Третью Книгу, то узнаешь, что существует несколько путей изменения сознания и очень много уровней его совершенствования. Уже на седьмом уровне тело полностью подчиняется одной из функций сознания.
- И не стареет?
- Ваши ученые догадались, что старение есть результат накопления ошибок при делении клеток. Причин много: наследственность, инфекции, травмы, тривиальные злоупотребления. Стоит только взять под контроль этот процесс, и тело остается на достигнутом уровне достаточно долго. А энергию можно брать не только из пищи. Ты слышала о фотосинтезе, теплосинтезе, радиосинтезе?
- Только первый…
- Опять не учила уроки? - усмехнулся Александр. - Для синтеза новых клеток и запаса энергии используется тепло, мягкое излучение… На более высоких ступенях развития сознания доступна трансформация энергии движения или искривления пространства.
- Пространства?
- Тебя не учили в школе, что предыдущие катаклизмы на этой планете связаны со столкновениями Земли и больших небесных тел?
- В общих чертах…