Внутри бомбой взрывается стыд. Ко мне пытается прорваться Ким, но ее держит пацан в спортивной куртке. Он не похож на остальных. Я понял это, как только увидел всех пятерых.
- Какого хрена? – бормочет Габриэль и вскакивает на ноги.
Я стягиваю разорванные края футболки и поднимаюсь. Тот, что держит Ким, в одно мгновение переключается с чувственной заинтересованности на обжигающее желание. Он хочет меня спасти. Забрать с собой и целовать раны у меня на животе. Обнимать, пока я не стану как новенький. Можно подумать, кому-то такое по силам.
От девушек ощущаю похожую реакцию. Только у них за три секунды похоть сменяется сочувствием. Изо всех сил я стараюсь подавить разгорающийся гнев.
Пацан, чья куртка валяется на земле, встает за спиной у Ким. Он не пялится, как все остальные. Я замечаю у него в руке нож. Кому он собрался помогать? Мне? Или Ким?
Оказывается, от потасовки открылись самые свежие и глубокие раны. На футболке видны два длинных и тонких кровавых пятна. Взгляды по-прежнему прикованы ко мне.
Наконец Ким отпускают. Она бросается мне шею, а пацан, который ее держал, поднимает мою толстовку и протягивает мне. Ему тоже хочется меня обнять. Причем так сильно, что порыв отдается во мне болью.
Я забираю толстовку и отворачиваюсь. Пацан красивый до одурения, но его желания не по адресу. Были бы мы одни, я бы сказал ему, что когда-нибудь появится тот, кто ему нужен. Хотя это было бы ложью. Никто не появится, и меньше чем через два года он покончит с собой. Габриэль обо всем узнает и изобьет его до полусмерти. Этот поступок приговорит его к вечности в аду. Потому что по его вине умрет невинный человек.
Я поворачиваюсь к Габриэлю, который мрачно на меня пялится, и понимаю, что могу спасти пацана. Могу убить Габриэля прямо здесь и сейчас. И он никогда не побьет друга за то, что другу неподвластно. Друга, который еще не знает, что нет ничего плохого в том, чтобы испытывать влечение к представителю того же пола. Это не грех. Иначе каждый гей, которого я видел, был бы обречен на ад. А если такое и случается, то ничего общего с образом жизни не имеет.
Но кто знает, спасет ли это пацана от самоубийства? Вряд ли тут можно сказать что-то наверняка. А значит, есть риск. Сегодня у меня еще одно дело, поэтому я решаю не вмешиваться. Не хочу, чтобы меня арестовали до того, как добьюсь первой цели.
Все молча смотрят, как мы с Ким уходим. Пацан, чья куртка валялась на земле, тоже сваливает. Через пару шагов он надевает куртку, и я вижу на спине буквы "АМАДОР". Надо запомнить.
- Как тебя зовут? – кричит мне вслед Селеста.
- Александр, - отвечаю я, не оборачиваясь.
И вдруг Ким останавливается и оглядывается на Селесту:
- Его зовут Рейес.
Я вопросительно приподнимаю бровь, а Ким обнимает меня еще крепче.
- Тебя зовут Рейес. Рейес Александр Фэрроу.
Что ж, пусть так.
Глава 12
Мы подходим к краю парка и ждем. Я здесь не просто так, и причина, которая привела меня сюда, сейчас идет по парковой дорожке. Прямо к нам. Это Джиллиан, медсестра, которая понравилась мне в больнице. Если бы она не отнеслась ко мне по-человечески, я бы не стал ее искать. Но она хорошая, и я не могу оставить все как есть. Не могу, и точка.
Джиллиан говорит по сотовому, смеется и понятия не имеет, что ее вот-вот зарежут в собственном доме.
Мы идем за ней, но держимся на расстоянии, чтобы она ничего не заметила. Она все такая же красивая, как мне запомнилось. Темно-русые волосы, широкая теплая улыбка. У дома Джиллиан я оставляю Ким в кустах, а сам встаю у задней двери. Сейчас произойдет то, что я видел в больнице. Санитар влюблен в Джиллиан, но она захотела остаться с ним друзьями, и ему такой ответ очень не понравился.
Но ведь все может измениться. Я надеюсь, что в этот раз так и случилось. Понятия не имею, насколько непреклонна судьба, но подозреваю, что могло произойти множество событий, которые дадут санитару Дональду шанс пойти по другому пути. В конце концов, прошла уйма времени. Может быть, он уже кого-то себе нашел. Или научился спокойнее принимать отказы. А может, и вовсе умер от случайного разряда дефибриллятора. Короче говоря, я надеюсь на любой вариант.
Но, к сожалению, напрасно. Я его чувствую. И он уже в доме.
Дергаю за ручку двери. Само собой, заперто. Толкаю дверь плечом. Как правило, выбить дверь не проблема. Но сегодня из меня уже выколотили все дерьмо, поэтому приходится повозиться. К тому моменту, когда ломаются косяки и дверь поддается, Дональд уже нанес один удар.
Они в кухне. Санитар снова поднимает нож, и Джиллиан кричит, умоляет остановиться. Я подхожу к нему сзади. Джиллиан прижимается спиной к холодильнику и огромными от страха глазами смотрит, как Дональд замахивается, чтобы всадить нож ей в сердце.
- Ты все равно отправишься в ад, - говорю я. – Зачем откладывать неизбежное?
Дональд замирает и оглядывается. Сам помогает мне сломать ему шею.
Джиллиан в панике. Бешено дышит через прикрытый окровавленными руками рот. Дональд медленно оседает на пол, и по пути я прикладываю его башкой о барную стойку.
- Когда ты вернулась, он прятался в твоем доме, - говорю я Джиллиан, уже не обращая внимания на то, как труп сваливается кучей на пол. – Напал на тебя. – Подтягиваю ноги санитара так, чтобы можно было подумать, будто он сам упал. – Ты сопротивлялась. – На столешнице стакан с водой. – Толкнула его. – Выплескиваю воду на пол. – Он поскользнулся. Упал. Ударился головой о стойку и сломал себе шею.
Джиллиан не понимает ни слова. Сползает по холодильнику на пол и в ужасе смотрит прямо перед собой. Не знает, кого больше боится. Дональда или меня.
Я подхожу ближе, беру ее за плечи и хорошенько трясу, пока ее взгляд не фокусируется на мне.
- Что здесь произошло?
- Что? – недоуменно моргает Джиллиан.
Еще раз ее встряхиваю.
- Что здесь произошло?
- Я… Он был в доме.
- Ждал тебя.
- Ждал меня. Напал. Ударил ножом.
Она громко ахает, когда до нее доходит, что ее на самом деле подрезали. Начинает часто дышать. Я поднимаю ее с пола и усаживаю на стул.
- Дальше что?
- Я… я его толкнула. Он поскользнулся. Упал. Ударился головой о стойку.
- Не дыши так часто. – Я кладу руку ей на спину. – Потеряешь сознание. Тебе еще скорую вызывать.
Джиллиан кивает. Она до смерти напугана, но постепенно меня узнает. По лицу вижу. Стискиваю зубы и мрачно смотрю ей в глаза. Она опять кивает – понимает меня без слов.
Я наклоняюсь и целую ее в щеку. Джиллиан хочет меня обнять, но сидит смирно. Наверное, боится испачкать мне кровью одежду. На мне толстовка, поэтому Джиллиан не знает, что я уже весь в крови.
- Звони в полицию, - говорю я.
Джиллиан гладит меня по щеке.
- Он бы меня убил.
- Звони в полицию, - повторяю я и ухожу.
Уже у самой двери слышу сказанное шепотом "Спасибо".
Я не знаю, что с ней будет дальше. Теперь ее будущее в ее руках. Дональд обрек себя на ад в ту самую секунду, когда принял решение отнять у Джиллиан жизнь. Пусть он ее не убил, но все равно отправится в преисподнюю. Я не дожидаюсь, когда разверзнется земля и поглотит Дональда. Однажды уже видел, как человека забрали в ад. Больше не хочу.
Мы с Ким возвращаемся в квартиру, а я всю дорогу думаю, почему так поступил. Почему рискнул ради Джиллиан. Она должна была умереть. Может быть, я как-то вмешался в космический порядок, который управляет вселенной, и через сто лет один мой поступок приведет к гибели всего нашего мира. С другой стороны, с тем же успехом я мог этот мир спасти. Нельзя знать наверняка, к чему приведет одна крошечная перемена. Цунами может обрушиться на землю потому, что где-то далеко бабочка взмахнет крыльями. Или, наоборот, не взмахнет.
Нам удается вернуться раньше Эрла. Ким опять смывает с меня кровь. Приносит чистую футболку. Готовит спагетти. Хочет узнать, что произошло, но ни о чем не спрашивает. И это хорошо. Я все еще примиряюсь с тем фактом, что убил человека. Раз я смог сделать это один раз, то почему бы и не повторить?
Нет. Нельзя. Если меня посадят в тюрьму, Ким останется одна. Ее пережует в мясорубке приемных семей и детдомов. Сейчас я хотя бы знаю, что могу о ней позаботиться. Могу быть рядом и жить ради нее.
Глава 13
Проходит год за годом, а мы все еще существуем. С горем пополам убеждаю Эрла, что Ким нужно ходить в школу. Обещаю с три короба. И еще больше, если он и мне разрешит учиться.
В общем, через несколько недель я – старшеклассник. Одна беда – я никогда не ходил в школу. Это все равно что очутиться в незнакомой стране, зная язык, но совершенно не зная обычаев. Ким дрожит от страха, когда я отвожу ее в среднюю школу. Говорю ей, что она в том же классе, что и Датч. Ручаюсь, что ей понравится. Уверяю, что буду ждать на улице, как только закончатся уроки.
Ким кивает, но я знаю, что убедить ее не удалось. Она ведь тоже никогда не училась в школе. Едва мы появляемся, к нам мчится стайка девочек. Одна берет Ким за руку, и все вместе они бегут на площадку перед зданием школы. Слава богу. Ким не успевает передумать. Переполненный чувством благодарности, я направляюсь к собственному учебному заведению, где обучаются только старшеклассники. Юкка-Хай.
Зайдя во двор, сразу замечаю, что все на меня пялятся, поэтому надеваю капюшон. Вот только в школе так ходить нельзя, поэтому нарываюсь на неприятности через каждые два метра. Приходится снимать капюшон, проходить несколько шагов и надевать снова. От взглядов это не спасает, но так мне легче их выносить. Как будто я у себя в шкафу. В безопасном темном месте. Всеми забытый.
Я прохожу регистрацию и получаю расписание уроков. Через несколько минут уже стою в классе с кучей учеников, которые со всех сторон обстреливают меня взглядами. Опять. Сейчас идет физика. Учитель смотрит на мое расписание и представляет меня классу. Всем сразу. Я поражен до глубины души. Понятия не имел, что такое бывает на самом деле. Переминаюсь с ноги на ногу и чувствую, как горит лицо.
Слава богу, никто ничего не говорит. Учитель показывает мне свободное место, окруженное взволнованными взглядами девочек-десятиклассниц, и говорит:
- Капюшон снять.
Голос у него почему-то резче, чем у остальных.
Я сажусь за парту и снимаю капюшон. Вокруг в унисон раздается несколько вздохов. Эмоции, бурлящие в классе, тяжелым грузом ложатся на грудь. Начинаю сомневаться, что справлюсь. Со всем этим. С легкими что-то не так, и все поворачиваются ко мне. Взгляды царапают спину, натирают кожу. В некоторых столько чувственного влечения, что мне их жаль. А некоторые полны ненависти. И это моя вина. Я часто вызываю в людях беспричинную ненависть. Наверное, все дело в том, кто я. Еще один подарочек из ада. Ненависть я могу понять. А влечение… В голове не укладывается.
Учитель, мистер Стоун, сует мне учебник и тычет пальцем в номер страницы, написанный на доске. Только я уже прочел всю книгу от корки до корки. Он задает кучу вопросов по главе, которую ученики должны были прочитать вчера. Я знаю все ответы, но, поскольку я здесь впервые, меня не спрашивают. Видимо, мне должно быть зверски страшно. Но вряд ли эта ситуация надолго затянется.
Все занятия проходят практически одинаково. К обеду я все еще чувствую себя не в своей тарелке и всерьез сомневаюсь, что это когда-нибудь изменится. Мой мир всегда был очень маленьким, сосредоточенным в одной конкретной точке. А сейчас как будто в концентрат добавили воды.
Все спешат. Кто в столовую, кто на стоянку. Я просто иду на улицу. Скамеек кот наплакал, и на большинстве уже сидят, поэтому нахожу тихий угол с пятном все еще зеленой, несмотря на холод, травы. Сажусь прямо на землю, и вдруг рядом раздается голос:
- Как жизнь, cabrón?
Я поднимаю голову, прикрываю рукой глаза от солнца и вижу какого-то пацана. Он подходит ближе. Не сразу, но я его все-таки узнаю. Он был в парке. Пять лет назад. Его куртка валялась на земле. Амадор. Понятия не имею, узнал он меня или просто проявляет дружелюбие. Молча киваю в знак приветствия, и он садится рядом. Разворачивает толстую трубку из фольги. Достает буррито. От запаха рот наполняется слюной.
Амадор предлагает поделиться. Я качаю головой. Денег на обед у меня нет, но я не голоден. По крайней мере сам себя в этом убеждаю. Тем не менее, он отламывает ровно половину и сует мне. Я опускаю глаза и беру.
От остальных учеников Амадор ничем не отличается, но все-таки совсем на них не похож. Настолько, насколько Датч не похожа на меня. В нем есть какое-то особенное спокойствие. Тихая вода под бурными волнами. Его присутствие умиротворяет.
Мы едим в полной тишине. Потом Амадор достает из кармана моей толстовки расписание, просматривает, кивает и отдает обратно:
- У нас два урока совпадают.
Я тоже киваю:
- Круто.
Мы валяемся на траве и весь остаток перемены смотрим, как по небу проплывают облака. Амадор пользуется популярностью. Все, кто проходит мимо, здороваются с ним. Он машет. Пожимает руки. Приветственно тычется кулаком в чужие кулаки. В зависимости от ситуации.
Звенит звонок. Мы поднимаемся и отряхиваемся, перед тем как идти на следующий урок.
Заходим в здание школы, идем по коридорам, но Амадор ни с кем из встречающихся по пути меня не знакомит. Хотя заметно, что им любопытно. Они смотрят сначала на меня, потом на него. В основном, конечно, девушки. Он не обращает на их любопытство внимания. Меняет тему. Отвлекает шутками.
После обеда всего два урока, потому что перемена у нас была не первая, а вторая, которая позже. Идет история, и мне очень хочется сказать учителю, что он неверно произносит имя короля Христиана Десятого, но я молчу. Из-за того, что я новенький, мне опять дают возможность просто отсидеться. Надо радоваться тому, что есть.
После последнего звонка мы с Амадором жмем друг другу руки и прижимаемся плечом к плечу в дружеском полуобъятии, а потом расходимся в разные стороны.
- Эй! – вдруг кричит он мне в спину, и я оборачиваюсь. – Помнишь, как меня зовут?
Впервые за весь день я улыбаюсь:
- Амадор.
Он смеется:
- Точнее, мистер Рейес Александр Фэрроу, Амадор Санчес. Как дела у сестры?
- Хорошо. Завтра увидимся?
- Еще как увидимся, – поддразнивает в ответ он.
Совершенно ошарашенный, я смотрю, как он уходит. У меня никогда не было настоящего друга. Гляжу на часы и понимаю, что опаздываю.
Когда я забираю Ким, она вся сплошной комок гудящих нервов. Жутко перепуганная, но школа – это именно то, что ей нужно. Ей необходимо общаться с людьми. Заводить друзей. Быть обычным ребенком.
На следующий день Ким идти в школу не хочет. А я не могу дождаться. Завуч все еще ждет, когда ей перешлют записи из моей предыдущей школы. Наверное, мне удастся ее помариновать еще несколько недель. Где-то слышал, что на почте вечно все теряется.
А пока завуч хочет устроить мне экзамен. Никогда в жизни у меня не было настоящих экзаменов, но постепенно они начинают мне нравиться. По крайней мере до тех пор, пока физик, мистер Стоун, не устраивает мне тест, чтобы оценить уровень моих знаний. Я справляюсь на "пятерку". Со всеми тестами и экзаменами. Может быть, поэтому я так люблю их сдавать. Но мистер Стоун обвиняет меня в списывании и ведет в кабинет директора. Утверждает, что я никак не мог получить за тест "пятерку", потому что некоторые темы изучают только на выпускных курсах в колледже. Требует отчисления.
Я слышу, как они разговаривают за стеной. Директор уверяет, что завуч тоже проверяла мои знания, и результаты оказались выше ожидаемых. Не понимая, чем мне это грозит, я сижу под кабинетом с самодовольным видом.
Через два месяца я узнаю, что в школу притащились двое мужиков из правительства, чтобы провести какие-то свои тесты. Прикидываюсь, будто подхватил грипп. Это легко. Температура у меня всегда чуть-чуть выше нормальной. Всю дорогу до школы Ким я бегу, забираю сестру, и мы вместе спешим домой.
Короче говоря, мое обучение длится всего три месяца, но я убеждаю Ким продолжать ходить в школу. Потом мы опять переезжаем, и ходить пешком становится слишком далеко. Автобусов Ким боится до смерти. Хочу узнать почему, но думаю, она сама все расскажет, когда будет готова.
Недалеко от нового жилья есть еще одна школа, и мы записываем Ким туда. Вожу ее каждый день. Поначалу та же история. Ей страшно, не хочется возвращаться и начинать все заново. Но со временем все устаканивается, и Ким с нетерпением ждет каждого нового дня. Школа становится для нее необходимым, как воздух, убежищем.
Мы с Амадором продолжаем общаться. Дважды в неделю он прогуливает уроки и навещает меня. Мы ходим в скейтерский парк или торговый центр. Иногда подрезаем понемногу налички на обед. Когда Амадора нет, я нахожу спокойное место и отправляюсь в мир Датч. Однажды она сидит на улице и читает. Легкий ветерок задувает ей в глаза волосы. Они прилипают к блеску на губах. Точнее к тому, что от него осталось, потому что Датч то и дело прикусывает нижнюю губу.
Датч заправляет прядь за ухо, но через пять секунд волосы снова падают на лицо. Однако она так поглощена книгой, что едва замечает.
Поначалу я зачарован. Волосами, пальцами, ногами. И тем, что Датч читает, не шевеля губами. На ней клетчатая юбка, блузка на пуговицах и туфли на ремешке. Классическая форма католической школы. Я не показываюсь, но подбираюсь поближе, чтобы узнать, что за книгу она читает. О чем бы там ни писали, из-за книги Датч становится влажной. У нее стягивает живот. Внутри разливается жар, сравнимый разве что с адским пламенем. Все пульсирует от возбуждения. Мне трудно сосредоточиться на чем-то еще, кроме того, что у Датч раздвинуты колени, и она быстро-быстро дышит.
Наконец удается рассмотреть название ("Любовь сладка, любовь безумна"), и я мысленно делаю себе пометку обязательно раздобыть эту книгу.
Если бы мог, я бы появился прямо перед Датч и удовлетворил все ее потребности. Заставил бы корчиться от удовольствия. Подарил бы ослепительную разрядку. Но она ужасно меня боится, потому я решаю не рисковать и оставляю ее наедине с самой собой.
У меня тоже есть потребности, и сейчас я должен успеть забрать из школы Ким.