- Ух ты! - воскликнул Вилл. - Это вы - Татуированный человек!
- Нет, - сказал Джим, рассматривая незнакомца. - Человек с картинками. Большая разница.
Мистер Мрак кивнул с довольным видом.
- Как тебя звать, мальчик?
"Не говори! - подумал Вилл и тут же спросил сам себя: - Но почему? Почему?"
Губы Джима едва заметно шевельнулись.
- Саймон, - произнес он.
И улыбнулся: дескать, это неправда.
Мистер Мрак тоже улыбнулся: знаю.
- Хочешь увидеть больше, "Саймон"?
Джим не удостоил его кивка.
Медленно, выражая свое удовольствие ослепительной улыбкой, мистер Мрак засучил рукав до локтя.
Джим вытаращил глаза. Рука мистера Мрака была подобна кобре, качающейся и кивающей перед тем, как нанести удар. Человек с картинками сжал кулак, поиграл пальцами. Мускулы руки пустились в пляс.
Виллу хотелось обогнуть Джима и тоже посмотреть, но ему оставалось только наблюдать сбоку, твердя про себя: "Джим, о Джим!"
Он видел перед собой Джима и этого высокого мужчину, которые рассматривали друг друга, точно отражение в витрине поздно вечером. Тень от щетинистого костюма мистера Мрака перекрасила щеки Джима и замутила яркую кошачью зелень его широко открытых, жадно всматривающихся глаз.
Чем-то он напоминал гонца, который прибежал издалека и теперь, лихорадочно дыша, ждет, когда на его ладони ляжет какой-нибудь дар. Сейчас таким даром была пантомима рисунков, холоднокровные картинки, повинуясь воле мистера Мрака, корчились на согретом пульсом запястье, и в небе появились звезды, и Джим смотрел, не отрывая глаз, а Виллу ничего не было видно, и где-то вдали последние посетители направлялись к городу в теплых машинах, и Джим тихо произнес: "Зачем мы здесь?" - и мистер Мрак опустил рукав.
- Представление окончено. Время ужинать. Луна-Парк закрывается до семи утра. Все разошлись. Приходи еще, "Саймон", покатаешься на карусели, когда ее починят. Держи эту карточку. Будешь кататься бесплатно.
Не отрывая глаз от закрытого рукавом запястья, Джим сунул карточку в карман.
- Пока!
Джим побежал. Вилл побежал.
Джим круто развернулся, огляделся, подпрыгнул и исчез вторично за этот час.
Вилл поднял взгляд на дерево, где Джим неприметно съежился на суку. Вилл поглядел назад. Мистер Мрак и мистер Кугер, стоя спиной к ним, что-то мастерили на карусели.
- Скорей, Вилл!
- Джим?..
- Они увидят тебя. Прыгай!
Вилл прыгнул. Джим втащил его за руку вверх. Высокое дерево закачалось. В небе с рокотом пронесся ветер. С помощью Джима Вилл, задыхаясь, пробирался между ветвями.
- Джим, нам здесь не место!
- Молчи! Смотри! - прошептал Джим.
Где-то в недрах карусельного механизма что-то застучало, зазвенело, тихо пискнула, паром свистнула каллиопа.
- Что было у него на руке, Джим?
- Рисунок.
- Понятно, но какой?
- Там была… - Джим закрыл глаза. - Там была… изображена змея… точно… змея.
Однако открыв глаза, он отвел взгляд.
- Ладно, не хочешь - не говори.
- Но я же сказал, Вилл, - змея. Я уговорю его показать ее тебе потом, хочешь?
"Нет, - подумал Вилл, - не хочу".
Он посмотрел вниз, на миллиарды следов на опилках пустой центральной дорожки, и внезапно полночь оказалась куда ближе, чем минувший полдень.
- Лучше я пойду домой…
- Конечно, Вилл, давай. Зеркальные лабиринты, старушки-учительницы, брошенные сумки с громоотводами, пропавший продавец, пляшущие рисунки змей, исправные карусели - и ты хочешь домой? Конечно, дружище Вилл, пока.
- Я… - Вилл начал спускаться вниз и вдруг замер.
- Готово? - крикнул чей-то голос.
- Готово! - отозвался кто-то в дальнем конце дорожки.
Мистер Мрак, в каких-нибудь полутора десятках метров от них, подошел к красному пульту около билетной кассы карусели. Пристально поглядел во все стороны. Пристально поглядел на дерево.
Вилл прильнул к ветке, Джим прильнул к ветке, сжимаясь в комочек.
- Поехали!
Стук, хлопок, звон уздечек, плавное движение бронзы вверх-вниз, вверх-вниз - карусель ожила.
"Но ведь она не работает, - подумал Вилл, - сломана!"
Он глянул на Джима, который лихорадочно показывал пальцем вниз, туда.
Карусель крутилась, никакого сомнения, но…
Она крутилась в обратную сторону.
Маленькая каллиопа в недрах карусельного механизма затарахтела по нервно передергивающейся шкуре своих барабанов, ударила в тарелки цвета осенней луны, перебрала кастаньеты, извлекла гортанные, захлебывающиеся звуки из своих дудочек, свистулек и причудливых флейт.
"Музыка, - подумал Вилл, - тоже звучит задом наперед!"
Мистер Мрак вдруг оглянулся, посмотрел вверх, как будто услышал мысли Вилла. Ветер прошелся по кронам деревьев черной волной. Мистер Мрак пожал плечами и отвернулся.
Карусель закружилась быстрее, визгливо качаясь вверх-вниз, и все время - в обратную сторону!
Мистер Кугер с его огненно-рыжей шевелюрой и ярко-голубыми глазами вышагивал по центральной дорожке, проверяя свое хозяйство. Остановился под деревом, на котором притаились мальчики. Вилл мог бы попасть плевком прямо в его макушку. Но тут каллиопа издала особенно жуткий вопль, подобный крику жертвы злодейского убийства, так что собаки отозвались воем в далеких селениях, и мистер Кугер, развернувшись, прыгнул с разбега прямо в крутящийся задом наперед мир животных, которые хвостом вперед гнались за бесконечно разматывающейся ночью, курсом на неведомые и недостижимые цели. Хватаясь за бронзовые стержни, обладатель жестких рыжих волос, розовых щек и невероятно острых голубых глаз вскочил в седло и утвердился в нем, катясь назад, назад под визгливую музыку, подобную свистящим вдохам.
"Эта музыка, - сказал себе Вилл, - что за мелодия? И откуда я знаю, что она играется задом наперед?"
Прижимаясь к ветке, он попытался уловить мелодию и мысленно напеть ее правильно. Но барабаны и бронзовые колокола долбили его грудь, изменяя биение сердца так, что пульс дал обратный ход, кровь толчками потекла по сосудам, и его едва не сбросило с дерева, оставалось только цепляться за ветку, бледнея и впитывая зрелище крутящейся задом наперед карусели и стоящего в сторонке у пульта мистера Мрака.
Первым происходящее изменение заметил Джим: он пнул Вилла ногой, Вилл поглядел на него, и Джим лихорадочными кивками указал на сидящего верхом человека, когда тот вновь поравнялся с деревом.
Лицо мистера Кугера таяло, будто розовый воск.
Его кисти превращались в кукольные руки. Костяк убывал под одеждой, и одежда садилась, облекая уменьшающуюся фигуру.
Снова и снова мимо мелькало его лицо, и с каждым оборотом он все больше таял.
Вилл заметил, как Джим вертит головой.
Широкий бледный круг карусели крутился назад, словно в кошмаре, и лошади нелепо пятились, и музыка задыхалась, и мистер Кугер на глазах - просто, как свет, просто, как тень, просто, как время, - становился все моложе. Все моложе. И моложе.
Всякий раз, появляясь вновь в поле зрения, он сидел там наедине с собой, со своими костями, которые плавились, будто горящие свечи, возвращаясь в юные годы. Он безмятежно глядел на яркие созвездия, на населенные детьми деревья, которые удалялись от него по мере того, как он удалялся от них, и нос его все уменьшался, и очаровательные восковые уши преображались в маленькие розы.
Начав попятное странствие по кругу сорокалетним, мистер Кугер теперь был не старше девятнадцати.
Обратная кавалькада лошадей, стержней, музыки продолжалась, мужчина молодел, молодой человек на глазах превращался в юношу, юноша в мальчика…
Вот мистеру Кугеру уже семнадцать, шестнадцать лет…
Круг за кругом под небом и деревьями, и Вилл что-то шепчет про себя, и Джим считает круги, круги… И вечерний воздух, насыщаясь летним зноем от трения о солнечно-желтую бронзу и от пылкой попятной скачки зверей, продолжал обтачивать восковую куклу и омывать ее все более странной музыкой, пока движение не замедлилось, звуки замолкли, каллиопа законопатила свои дудки, скобяные механизмы, шипя, затормозили, и карусель, издав последний слабый скрип, словно песок аравийской пустыни скользнул вверх по песочным часам, качнулась на море водорослей и замерла.
Фигурка в белом резном деревянном креслице была совсем маленькая.
Мистеру Кугеру было двенадцать лет.
"Нет", - молвили губы Вилла. "Нет", - губы Джима.
Фигурка сошла на землю из безмолвного мира, лицо ее очутилось в тени, но мягкие новорожденные, розовые руки озарял резкий свет Луна-Парка.
Странный мужчина-мальчик глянул вверх, вниз, чуя где-то поблизости страх, ужас, благоговейный трепет. Вилл сжался в комок и зажмурился. Он ощутил, как страшный взгляд пронизывает листву, точно стрела из духовой трубки, минуя его. А затем фигурка сорвалась с места и устремилась в дальний конец пустой центральной дорожки.
Джим первым раздвинул листву.
Мистер Мрак исчез, словно поглощенный вечерней тишиной.
Целая вечность прошла, показалось Джиму, прежде чем ноги его коснулись земли. Вилл скатился следом, и оба остановились, оглушенные тревогой, потрясенные беззвучной пантомимой, угнетенные происшедшим на их глазах, особенно ошеломляющим потому, что дальнейший ход событий терялся в ночи и в неведомом. Взявшись за руки, они смотрели, как маленькая тень скользит, завлекая их, через луг, и первым, поборов объединяющие их замешательство и дрожь, заговорил Джим:
- О Вилл, так хочется домой, хочется есть. Но теперь уже поздно после того, что мы видели! Мы должны увидеть больше! Верно?
- Господи, - уныло произнес Вилл. - Наверно должны.
И они побежали вдогонку неизвестно за чем и никому не ведомо куда.
Глава девятнадцатая
Когда они выбрались на дорогу, последние размытые мазки заката уже пропали за холмами, и то, за чем они гнались, опередило их настолько, что превратилось в мелькающее пятнышко, то схваченное светом фонарей, то вновь отпущенное на волю в темноту.
- Двадцать восемь! - выдохнул Джим. - Двадцать восемь раз!
- Ага, карусель! - повернул голову Вилл. - Я насчитал двадцать восемь кругов в обратную сторону!
Далеко впереди фигурка остановилась и поглядела назад.
Джим и Вилл юркнули под дерево и подождали, пока фигурка не побежала опять.
"Оно, - думал Вилл. - Нет, почему "оно"? Это же мальчик, это мужчина… нет… это нечто преображенное, вот что это".
Они достигли города, пересекли его границу, и, продолжая бежать, Вилл сказал:
- Джим, не иначе на карусели были два человека, мистер Кугер и этот мальчик, и…
- Нет. Я не спускал с него глаз!
Они миновали парикмахерскую. Вилл скользнул невидящим взором по объявлению на стекле витрины. Прочел и не прочел. Запомнил и забыл. Поспешил дальше.
- Эй! Он свернул на Калпеппер-стрит! Живей!
Они обогнули угол.
- Исчез!
Яркие фонари освещали длинную пустую улицу.
Ветер гонял сухие листья по расписанным белыми "классами" тротуарам.
- Вилл, на этой улице живет мисс Фоули.
- Точно, четвертый дом, но…
Джим побрел, небрежно насвистывая, руки в карманах; Вилл последовал его примеру. Около дома мисс Фоули они посмотрели вверх.
В одном из мягко освещенных окон кто-то стоял, глядя на улицу.
Мальчик - двенадцати лет, не больше и не меньше.
- Вилл! - тихо воскликнул Джим. - Этот мальчик…
- Ее племянник?..
- Племянник - черта с два! Отвернись. Может, он умеет читать по губам. Идем не спеша. До угла и обратно. Видел его лицо? Эти глаза, Вилл! Часть человека, которая не меняется, будь то юноша или старик, шести- или шестидесятилетний! Лицо мальчика, это точно, но глаза - глаза мистера Кугера!
- Нет!
- Да!
Они остановились, и сердца их часто бились в лад.
- Продолжаем ходить.
Они снова пошли. Джим вел за собой Вилла, крепко держа его за руку.
- Ты видел глаза мистера Кугера, ну? Когда он поднял нас на руках, так что мы чуть не стукнулись головами? И ты видел мальчика, который сошел с карусели? Он скользнул взглядом по тому месту, где я прятался на дереве, - что это было! Как будто я заглянул в открытую топку! В жизни не забуду этих глаз! И вот они там теперь, в этом окне. Повернули. Теперь пошли обратно, тихо, медленно, спокойно… Мы ведь должны предупредить мисс Фоули, что скрывается в ее доме?
- Послушай, Джим, тебе чихать на мисс Фоули и на то, что находится в ее доме!
Джим ничего не ответил. Идя под руку с Виллом, он только поглядел на своего друга и подмигнул разок, прикрыл веками свои ярко-зеленые глаза и снова открыл.
И Вилл в который раз подумал, что Джим напоминает ему одного почти забытого старого пса. Каждый год этот пес, который месяцами вел себя примерно, вдруг убегал куда-то и пропадал по нескольку дней, после чего возвращался, хромая, облепленный репьем, тощий, пахнущий свалками и болотом; всласть повалявшись во всевозможных грязных корытах и на вонючем мусоре, он трусил домой с потешной ухмылкой на морде. Отец Вилла прозвал этого философа дебрей Платоном, потому что по глазам его было видно, что он постиг все на свете. Возвратись, пес опять вел безупречную жизнь, был образцом благонравия, чтобы спустя сколько-то месяцев вновь исчезнуть, и все начиналось сначала. Шагая теперь рядом с Джимом, Вилл словно слышал, как его друг поскуливает про себя. Чувствовал, как топорщатся волоски по всему телу Джима. Видел, как настораживаются его уши, как он принюхивается к сгущающемуся мраку. Джим чуял запахи, не доступные никому другому, слышал тиканье часов, отмеряющих иное время. Даже язык его сейчас, когда они снова остановились перед домом мисс Фоули, как-то странно облизывал то нижнюю, то верхнюю губу.
Окно было пусто.
- Поднимусь на крыльцо и позвоню, - сказал Джим.
- Что - встретиться с ним лицом к лицу?
- Вот именно, Вилл. Мы ведь обязаны проверить? Пожать ему лапу, заглянуть в его ясные, или какие там, глаза, и если это он…
- Но ведь мы не можем прямо при нем предупреждать мисс Фоули?
- Мы позвоним ей потом по телефону, балда. Пошли!
Вилл вздохнул и позволил вести себя вверх по ступенькам, желая и не желая убедиться, точно ли в мальчике в этом доме кроется мистер Кугер, которого выдадут искры в его глазах.
Джим нажал кнопку звонка.
- Что, если откроет он? - тревожно осведомился Вилл. - Господи, мне так страшно, что я готов пуститься наутек. Джим, а ты почему не боишься, скажи!
Джим посмотрел на свои руки, они не дрожали.
- Черт возьми, - выдохнул он. - Ты прав! Я не боюсь!
Дверь распахнулась.
На пороге стояла сияющая мисс Фоули.
- Джим! Вилл! Как мило.
- Мисс Фоули, - выпалил Вилл. - У вас все в порядке?
Джим зыркнул на него. Мисс Фоули рассмеялась.
- Конечно. А в чем дело?
Вилл покраснел.
- Все эти проклятые зеркала в Луна-Парке…
- Ерунда, я давно все забыла. Так вы войдете, мальчики?
Она шагнула в сторону, открывая путь.
Вилл шаркнул ногой и остановился.
За спиной мисс Фоули вход в гостиную закрывала темно-синяя, как грозовой ливень, бисерная занавеска.
Там, где синий ливень касался пола, из-под занавески торчали носки маленьких пыльных ботинок. За самой завесой дождя притаился злой мальчик.
Злой? Вилл моргнул. Почему - злой? Потому. Только и всего. Да, мальчик, и злой к тому же.
- Роберт? - Мисс Фоули повернулась, зовя сквозь темно-синие бисеринки нескончаемого дождя. Взяв Вилла за руку, мягко втянула его в прихожую. - Иди сюда, познакомься с двумя моими учениками.
Ливень расступился. Чистенькая, леденцово-розовая рука высунулась вперед, как бы проверяя погоду в прихожей.
"Господи, - подумал Вилл, - он посмотрит мне прямо в глаза! Увидит карусель, увидит себя, едущего задом наперед. Я знаю - это запечатлено на моих глазных яблоках, как если бы меня поразила молния!"
- Мисс Фоули! - произнес Вилл.
Вслед за рукой сквозь мглистое кружево грозы выглянуло розовое лицо.
- Мы должны рассказать вам ужасную вещь.
Джим резко ударил Вилла по локтю, чтобы тот замолчал.
Из темного каскада бисеринок выступила маленькая фигурка. Ливень плескал за спиной мальчика.
Мисс Фоули выжидательно наклонилась к Виллу. Джим больно сжал его локоть. Вилл покраснел, замялся, потом выпалил:
- Мистер Кросетти!
Внезапно взгляду его отчетливо представилось объявление на окне парикмахерской. По которому он скользнул невидящими глазами, пробегая мимо.
ЗАКРЫТО ПО СЛУЧАЮ БОЛЕЗНИ
- Мистер Кросетти! - повторил он и поспешно добавил: - Он… умер!
- Что… парикмахер?
- Парикмахер? - эхом откликнулся Джим.
- Видите прическу? - Вилл поднес дрожащую руку к своей голове. - Это он меня постриг. А сейчас, когда мы проходили мимо, увидели объявление, и люди сказали нам…
- Какая беда. - Мисс Фоули протянула руку, чтобы подвести к ним странного мальчика. - Я очень сожалею. Мальчики, это Роберт, мой племянник из Висконсина.
Джим протянул руку "племяннику".
Роберт поглядел на нее с любопытством.
- Что ты так смотришь? - спросил он.
- Ты мне кого-то напоминаешь, - сказал Джим.
"Джим!" - мысленно крикнул Вилл.
- Одного моего дядюшку, - спокойно продолжал Джим, сама учтивость.
Племянник перевел взгляд на Вилла, который уставился в пол, чтобы тот не увидел, как память о карусели вращает его глазные яблоки. Почему-то его так и подмывало напеть попятную музыку.
"Ну, - сказал он себе, - гляди на него!"
Вилл посмотрел прямо в лицо "Роберта".
И ему стало жутко не по себе, и пол уходил у него из-под ног, потому что перед ним была блестящая розовая карнавальная маска, изображающая симпатичного мальчугана, но в ней точно были вырезаны дыры, через которые светились глаза мистера Кугера, такие старые, но яркие, как сверкающие голубые звезды, чей свет шел до Земли не меньше миллиона лет. А через маленькие ноздри в блестящей восковой маске струилось паром дыхание мистера Кугера, тут же обращаясь в лед. И леденцового цвета маленький язык шевелился за чистыми, молочно-белыми зубами.
Где-то за щелочками глаз мистер Кугер сделал своими фотофасеточными зрачками "чик-трак". Линзы сверкнули, словно взрывающиеся солнца, и тут же снова засветились ровным холодным блеском.
Он перевел взгляд на Джима. "Чик-трак". Вот и Джим скадрирован, сфокусирован, снят, проявлен, высушен, заложен в архивную темноту. "Чик-трак".
Но ведь это всего-навсего мальчик, стоящий в прихожей вместе с двумя другими мальчиками и одной женщиной…
А Джим все это время упорно, невозмутимо глядел в ответ, фотографируя Роберта.
- Мальчики, вы ужинали? - спросила мисс Фоули. - Мы как раз садились за стол…
- Нам надо идти!
Все поглядели на Вилла, как будто удивляясь, что он не хочет остаться здесь навсегда.
- Джим… - вымолвил он. - Твоя мама дома одна…
- Да-да, верно, - нехотя отозвался Джим.