Я откашлялась. Облегчив душу, исполнившись внезапной надежды, я разнервничалась, дорогая Люси, как нервничаю сейчас, ибо рассказанное доктору Элиоту я должна повторить в письме к вам и боюсь, что подробности могут причинить вам большую боль. В рассказе моем речь пойдет о смерти вашего брата. Не вините Джорджа в том, что он скрыл от вас подробности, дражайшая Люси, ибо я убеждена, что мотивы его станут ясны из моего рассказа. И, действительно, только сейчас я могу рассказать вам обо всем, поскольку боюсь, что подобный ужас, может быть, довелось испытать и Джорджу. Но читайте, я уверена, у вас хватит сил узнать все, что до сих пор скрывали от вас.
- У моего мужа, - сказала я доктору Элиоту, - всегда были большие амбиции, поэтому он увлекся политикой.
- Амбиции, - пробормотал доктор Элиот, - но не способности, насколько я припоминаю.
- Это верно, - признала я. - Джордж считал повседневную политическую жизнь утомительной. Но у него были надежды, доктор Элиот, и благородные мечты, а я всегда знала, что, если ему дать возможность, он прославит свое имя. И, хотя Джордж мужественно боролся за продвижение своей карьеры, его усилия оказывались тщетны. Я видела, как болезненно он относится к провалам. Он никогда не признавался мне, но я знала, что его отчаяние усугубляется успехами нашего общего знакомого Артура Рутвена. Карьера Артура в Индийском кабинете была блестящей, и, хотя ему едва исполнилось тридцать, о нем говорили, как об одном из самых блестящих дипломатов. Подробности мне не известны, но он отвечал за исполнение заданий очень деликатного и доверительного характера.
- Связанных именно с Индией? - прервал меня доктор Элиот.
Я кивнула.
- Отлично, - он снова закрыл глаза. - Продолжайте.
- Артур Рутвен, - продолжала я, - был очень хорошим другом - вряд ли мне нужно говорить вам об этом. Он знал о желании Джорджа выдвинуться в правительстве и, уверена, помогал ему как мог. Не поймите меня неправильно, доктор Элиот. Артур всегда был живым воплощением такта. Он бы никогда не пошел против убеждений и не опозорил своего положения. Но он мог перекинуться парой слов с министром, мог намекнуть кому нужно. Достаточно сказать, что примерно два года тому назад, незадолго до нашей свадьбы, Джордж наконец-то вошел в правительство.
- То есть его взяли в Индийский кабинет? - спросил доктор Элиот.
- Да.
- И каковы были его обязанности?
- Я не уверена… Это имеет значение?
- Если вы мне ничего не скажете, - резко заметил он, - то как я могу судить, важно это или нет?
- Мне известно, - медленно проговорила я, - что этим летом он должен был провести через палату общин какой-то законопроект. Он не обсуждал со мной свои дела, но, по-моему, речь шла о границах в Индии.
- О границах в Индии? - К моему удивлению, доктор Элиот вдруг пробудился, услышав это. Он наклонился вперед, и я заметила, что глаза его опять заблестели. - Поясните, - нетерпеливо произнес он. - О чем именно шла речь?
- Не могу сказать, - я беспомощно пожала плечами. - Джордж никогда не говорит со мной о своей работе. Ведь я всего-навсего его жена, доктор Элиот.
Он вновь осел в кресло с явно разочарованным видом.
- Но этот парламентский законопроект, - спросил он, - за который отвечал Джордж… Не знаете ли вы, не работал ли он над ним вместе с Артуром Рутвеном?
- Да, - ответила я. - В этом я, по меньшей мере, уверена.
- Джордж как министр, а Артур как дипломат?
- Да!
- Хорошо. Это наталкивает нас на кое-какие предположения…
- Не понимаю вас, - поморщилась я.
Доктор Элиот с отчаянием взмахнул рукой:
- Ну же, леди Моуберли, если вашего мужа постигла судьба Артура Рутвена - простите за прямоту, но мы должны рассмотреть эту возможность, - нам нужно установить, что могло связывать этих двух мужчин. Оба они работали над законопроектом о границах в Индии. Я бы сказал, это довольно деликатный вопрос. Видите, леди Моуберли, какая интересная линия расследования сразу открывается перед нами?
- Да, - кивнула я. - Уверена, что вы правы.
Он с интересом взглянул на меня:
- Так у вас есть какие-либо добавления к этому?
Я проглотила комок в горле:
- Вы ищете то, что связывает этих двух мужчин. Что ж, доктор Элиот, связь есть. Относится ли это к работе Джорджа, я не знаю. Сам Джордж предполагал, что относится, но думаю, для него это было такой же великой тайной, как и для меня сейчас.
- Ага, - сказал доктор Элиот с некоторой сдержанностью. Он откинулся в кресле и лениво махнул рукой. - Продолжайте, леди Моуберли.
Я снова проглотила комок в горле. Будьте готовы, Люси, ибо то, что вы сейчас прочтете, вам будет нелегко воспринять.
- Это случилось чуть больше года тому назад, - медленно проговорила я, - Артур приехал к нам на ужин…
И затем я описала доктору Элиоту то, что мы обсуждали в тот вечер: в основном, дорогая Люси, речь шла о вас и вашем намерении играть на сцене. Вспомните, как противился этому ваш брат, но все же к концу вечера он с восхищением смеялся над вашим энтузиазмом и говорил так, словно собирался поддержать вас. "Вижу, Люси настроена стать Новой Женщиной, - сказал тогда Артур, - и не свернет с пути. Ибо всякая одержимость нерациональна, почти демонична, и мы заблуждаемся, если думаем, что ею болеют лишь молодые".
- Действительно, - проговорил доктор Элиот, который во время моего рассказа как будто дремал. - Помню, в колледже у Рутвена была своя всем памятная одержимость.
- И в чем она заключалась? - поинтересовалась я.
- Он был величайшим коллекционером древнегреческих монет.
- Он еще собирал их, когда мы познакомились. Действительно, он часто заявлял в моем присутствии, что его коллекция непревзойдена.
- Занимательно, - еле пробормотал доктор Элиот.
- Да. Мы тоже так подумали. Артур с готовностью признавал, что в его энтузиазме присутствует нечто абсурдное, особенно если учесть, что в остальном он такой здравомыслящий и сдержанный.
"Но я ничего не могу с собой поделать, - поведал он нам в тот вечер, - когда гоняюсь за монетой древнегреческих времен. Мне нужно поддерживать честь моей коллекции. И я, видимо, стал скандально известен, поскольку, - он пошарил у себя в сумке, - сегодня мне был брошен вызов".
"Вызов? - помнится, воскликнул Джордж. - Какого черта вы имеете в виду?"
Артур слегка улыбнулся, но не ответил. Вместо ответа он положил на стол красную деревянную шкатулку. Он открыл ее, и мы увидели, что внутри находится кусочек картона, на котором что-то написано.
"Что это?" - удивленно спросила я.
"Посмотрите сами", - предложил Артур, передавая мне карточку.
Я взяла ее. Карточка была из картона высочайшего качества, но почерк на ней был неряшливый, чернила какие-то странные - темно-пурпурные, осыпающиеся хлопьями, когда до них дотронешься. Сама же записка показалась мне еще более странной, настолько странной, что я до сих пор отлично помню ее содержание.
"Сэр, вы дурак, - гласила записка. - Ваша коллекция ничего не стоит. Вы допустили, что величайший из призов проскользнул у вас между пальцев". Подпись была проста - "Соперник".
Джордж взял записку у меня из рук и прочел ее, потом расхохотался, и вскоре мы присоединились к нему. Артур смеялся громче всех, хотя, думаю, гордость его была сильно задета. Мы спросили его, как он намерен ответить наглому сопернику. Артур покачал головой и вновь рассмеялся, но я была уверена, что он намерен распутать эту тайну. И за его смехом я почувствовала воинственность и решимость.
Через неделю я спросила Артура, узнал ли он, кто его соперник Он не ответил на вопрос, а как всегда сдержанно улыбнулся, но было видно, что тайна не дает ему покоя. И через две недели после этого Артур Рутвен исчез. Неделей позже труп, нагой и совершенно обескровленный, нашли плавающим в Темзе у Ротерхита. Вид Артура, как рассказал мне Джордж, был непередаваемо ужасен.
Я перевела дух. Не открывая глаз, доктор Элиот сплел пальцы как будто в молитве.
- Из вашего рассказа, - произнес он наконец, - следует, что между исчезновением Артура и получением им накануне странной шкатулки существует какая-то связь.
- Да, - сказала я, прокашлявшись. - Когда Артура вытащили из реки, рука его была плотно сжата. Пальцы разжали, и на ладони у него оказалась монета… греческая монета.
- Предположение, - заметил доктор Элиот, - но не доказательство.
- Монету оценили очень дорого.
- Вы сообщили полиции?
- Да.
- И что они?
- Они были очень вежливы, но…
- А, - слегка улыбнулся доктор Элиот. - Так у вас не осталось шкатулки?
- Ее так и не нашли.
- Понятно, - кивнул доктор Элиот. - Жаль. - Его глаза сузились. - Но раз уж вы, леди Моуберли, полагаете, что вам стоит тратить на меня время, может, вы еще что-нибудь расскажете?
Я опустила глаза.
- Расскажу, - прошептала я.
И вновь, дорогая Люси, мне пришлось собраться с духом.
- Несколько месяцев тому назад, - неспешно проговорила я, - на наш адрес пришла посылка. Внутри оказалась шкатулка…
- Такая же, как та, что получил Артур?
- Почти.
- Примечательно, - заявил доктор Элиот, потирая руки. - И там тоже была карточка, но теперь уже адресованная Джорджу?
- Нет, сэр. Карточка была адресована мне.
- Что ж, интригующе. И что же было в записке, леди Моуберли?
- Записка была оскорбительная.
- Ну разумеется!
- Почему разумеется?
- Потому что Артур тоже получил оскорбительную записку. А что было в вашей, леди Моуберли?
- Мне не хотелось бы об этом говорить.
- Давайте, давайте. Я должен знать все факты.
- Что ж… - Я вздохнула и повторила записку по памяти: - "Мадам, вы слепы. Ваш муж вас не любит. Женщин у него хватает и без вас".
Я поперхнулась и замолчала.
- Вы совершенно правы, - мягко сказал доктор Элиот, - действительно оскорбительно… У вас с собой эта записка и шкатулка?
Я кивнула, достав шкатулку и передавая ему. Он осторожно взял ее, подошел к свету и внимательно осмотрел.
- Не ахти какая работа, - заключил он. - Явно для пересылки товаров… да… взгляните сюда… тут, под краской, что-то написано по-китайски… Думаю, это из доков, из порта…
Я покачала головой:
- Какое отношение кто-то из доков имеет к Джорджу или ко мне?
- Что ж, в этом и состоит тайна, не так ли?
Слегка улыбнувшись, он открыл шкатулку и вынул карточку. Но улыбка его быстро увяла, и он посерьезнел.
- Кто бы ни написал это, - промолвил он, - лучше владеет пером, чем хочет показать. Ибо буквы слишком уж небрежны. А писала это женщина, женский стиль письма. Чернила же, как вы могли догадаться, - смесь воды и крови.
- Крови? - воскликнула я.
- Несомненно!
- Но… Вы уверены?.. Ну да, конечно, вы уверены…
Доктор Элиот нахмурил брови:
- Здесь ясно проступает намерение не только оскорбить, но и напугать вас.
Он снова осмотрел карточку, слегка пожал плечами и положил ее обратно в шкатулку:
- Вы показывали это мужу?
Я кивнула.
- И что он?
- Пришел в ярость… В дикую ярость…
- Он отрицал обвинения записки?
- Абсолютно!
- А вы - простите за вопрос, леди Моуберли, - поверили ему?
- Да, сэр, поверила. Почему я должна была не поверить? Джордж всегда был прекрасным мужем, человеком с открытой душой. Если бы он изменял мне, я бы об этом знала.
Доктор Элиот медленно покивал.
- Хорошо… очень хорошо, - проговорил он, опускаясь в кресло. - Продолжайте, леди Моуберли. Что же случилось дальше?
- Спустя три дня, как мы получили коробку, Джордж тоже исчез.
- Вот как? - Лицо доктора Элиота потемнело и напряглось. - Это был для вас, должно быть, ужасный удар.
- Признаюсь, я была напугана.
- И вы обратились в полицию?
- Нет, сэр. Я не могла, потому что боялась себе признаться, что его действительно нет в живых. И вдруг, после того как я провела две бессонных ночи, он вернулся! С бледным лицом, остекленевшими глазами, но это был мой милый Джордж, живой и невредимый. Однако его явно окружала какая-то тайна, ибо только я попыталась разузнать о причинах столь внезапного исчезновения, по лицу его пробежала тень, и он попросил меня забыть, что куда-то уходил. Сон покинул меня, доктор Элиот, а Джордж, думая, что я заснула, частенько подходил к окну и выглядывал на улицу. Сам Джордж, засыпая, ворочался в постели и бормотал во сне какие-то странные имена. Наконец, недели через три после первого исчезновения, он вновь исчез. Во второй раз он отсутствовал несколько дней, и, к тому времени как он вернулся, я почти сошла с ума. Я потребовала рассказать, что происходит, но Джордж увиливал от ответа. Впрочем, он намекнул, что тайна связана с его работой в правительстве. Каким образом - он не говорил, но у меня сложилось впечатление, что вокруг законопроекта, который он должен был провести через парламент и который занимал его внимание и время, сложился заговор. Джордж просил меня не беспокоиться и обещал, что придет день и он расскажет мне всю правду. Пока же мне придется мириться с его периодическими отлучками из дома и долгими часами работы в министерстве. Он просил у меня поддержки и понимания.
- И вы вняли его просьбам?
- Конечно.
- Отлучки еще случались?
- Время от времени.
- А работа в министерстве?
- Полагаю, шла великолепно. Вы, должно быть, не знаете о теперешней репутации Джорджа. Он слишком молод для своего поста. Таинственное поведение, связанное с продвижением законопроекта, показывало, что речь идет о его дальнейшей политической карьере. И все-таки, - я заглянула в глаза доктора Элиота, ярко сверкавшие на его бледном лице, - и все-таки… я боюсь…
- Что ж, - резко сказал доктор Элиот, - это неудивительно. Напомните мне еще раз, сейчас он отсутствует больше недели?
- Неделю и один день.
- Это необычно?
- Да. До этого он никогда не пропадал больше, чем на четыре дня кряду.
- Поэтому вы пошли наперекор его просьбам и приехали ко мне искать помощи?
- Есть и другие причины.
- Да?
- Буду откровенной, доктор Элиот. Я боюсь худшего и в то же время опасаюсь за себя. Надеюсь, вы не сочтете меня сумасшедшей…
- Ну что вы! - запротестовал он. - Если вас это утешит, леди Моуберли, то вы показались мне исключительно здравомыслящей женщиной.
- Очень любезно с вашей стороны, - ответила я, - хотя последнее время бывают моменты, когда я сама в этом сомневаюсь. Вот что случилось со мной прошлой ночью. Я поздно легла спать. Служанка раздела меня, я отпустила ее и некоторое время сидела, раздумывая, где сейчас Джордж, а потом встала и подошла к окну. За окном была скверная ночь, и я смотрела на сочащийся дождем горизонт Лондона, словно отыскивая ключ, который может привести меня к Джорджу. До меня донеслись чьи-то приглушенные шаги по булыжнику. Я всмотрелась. В свете газового фонаря внизу стояли две фигуры - мужская и женская. Я увидела, что под плащом на джентльмене надет фрак. Лицо его было необычного цвета, заросшее черной густой бородой, и я догадалась, что он иностранец. Лица леди не было видно, она стояла спиной ко мне, в развевающемся черном плаще с капюшоном. Потом она повернулась, взяла мужчину под руку, и они пошли дальше. уходя, дама обернулась и посмотрела вверх, как будто отыскивая взглядом меня. Я не могла разглядеть ее лица, поскольку оно оставалось в тени капюшона, но на секунду свет фонаря попал ей на кожу, и она засветилась! Доктор Элиот, клянусь, кожа ее засветилась! Затем дама отвернулась, и они ушли, а я осталась, объятая непонятным ужасом. Я не могу этого объяснить. Но все было, было на самом деле. И я чувствовала, что увидела нечто ужасное.
- Что именно показалось вам ужасным? Эта женщина?
- Я знаю, это звучит смешно…
- Да, - медленно произнес он, - но и интригующе тоже.
- Вы не считаете меня сумасшедшей?
- Наоборот… Вы можете рассказать что-нибудь еще? Итак, вы все-таки легли спать…
- Да, я приняла лекарство.
- Ага. От нервов?
- Да.
- И что это было за лекарство?
- Настойка на опии.
Доктор Элиот медленно кивнул:
- Простите, леди Моуберли. Вы легли спать…
- Да. И спала хорошо. Я всегда хорошо сплю. Но в четыре часа ночи меня разбудил бой церковных часов. Я снова погрузилась в сон, однако на этот раз мне спалось плохо. И вдруг я вновь проснулась, открыла глаза, и… кровь застыла у меня в жилах. Эта женщина… Я сразу узнала ее, ту самую, с улицы… Она наблюдала за мной, находилась у меня в комнате! На ней был надет тот же плащ, но капюшон был откинут, и на меня смотрело лицо, самое прекрасное из лиц, которые я когда-либо видела. В то же время это было самое ужасное лицо!
- В чем именно заключался его ужас?
- Не могу сказать. Но вид этого лица наполнил меня страхом. И, глядя на него, я была абсолютно парализована.
- Вы заговорили с ней?
- Пыталась, но не смогла. Не могу объяснить этого, доктор Элиот. Боюсь, вы сочтете меня слабоумной.
Элиот вскинул голову:
- Опишите незнакомку.
- Она была… трудно сказать, каков ее возраст… может, молодая, но… нет. - Мой голос почти замер. - Мне показалось, что она - вне времени, любого возраста… У женщины были темные длинные волосы - почему-то я так сочла, хотя об этом трудно было судить, ибо локоны ее скрывались под плащом. Лицо ее было очень бледное и будто освещалось каким-то пламенем изнутри. Губы были ярко-алыми, а глаза - темными и блестящими.
- Темными и блестящими одновременно?
- Да.
- И что же делала эта замечательная женщина?
- Ничего. Просто стояла и смотрела на меня. А потом вдруг улыбнулась, повернулась и вышла из моей комнаты. Через открытую дверь я увидела, как она словно плывет к лестнице.
- Вы двинулись за ней?