* * *
Борис стоял у обугленного столба, его бока ходили ходуном, рубашка намокла от пота и прилипла к телу.
– Вот, значит, как все началось… – прокашлял он. – Теперь многое становится понятно…
Грета крепко обнимала его, еле удерживаясь от слез:
– Живой? Целый?
– И вполне себе невредимый. Только дыма наглотался… – Он снова закашлялся, с трудом перевел дыхание. – Даже ничего не болит. Руки… все вроде в порядке, ни единой царапины. Вот это да. Мощная иллюзия… Я ведь думал, что все. Думал, крышка. Кранты. Конец моей истории.
– Будем считать, теперь мы квиты… – улыбнулась Грета. – Ты не отдал меня на обед сколопендрам, а я не дала тебе сгореть. Баш на баш.
Может, физических повреждений и не было, но на ногах он еле стоял. И пока Грета поддерживала его, Алексей с помощью Веры быстро разобрался с ручными кандалами. Руки затекли и потеряли чувствительность, но теперь хотя бы были свободны. Алексей тут же занялся ножными кандалами, но их то ли заело, то ли они были повреждены огнем и не спешили открываться…
Борис сначала хотел подождать, пока они с Гретой окажутся вдвоем, но сил терпеть больше не было, потому что с момента чудесного спасения он думал только об одном:
– Слушай, Гретка, твои слова… я хотел сказать…
– Не надо, Борь, – прервала его Грета, отводя глаза. – Мне зеркало подсказало, что надо делать. Это такой сценарий… Это не про нас, это про них. Действительно полезная вещица оказалась, и ведь не обмануло зеркальце: ты спасен! Это главное…
– Я понял, это были слова Бруно… – Борис кивнул, разом помрачнев. – Но ты так хорошо играла, и я решил… подумал… то есть… Прости, это глупо… Ладно, надо двигаться дальше. Леш, как там с кандалами? Я бы помог, да руки пока не слушаются…
– Сейчас, еще чуть-чуть… застряли, заразы…
И тут солнце в небесах над ними загудело, словно гигантский гонг, от уже знакомого удара, только громче во сто крат. Со звуком рвущегося брезента небо разошлось, и в просвете меж мгновенно набежавших туч, как на картинах старых мастеров, возникла гигантская рука, тянущаяся к людям, судорожно копошащимся у столба. Только это не была прекрасная рука милостивого Бога. Это была жуткая, покрытая лохмотьями слезающей кожи, обожженная до костей, дымящаяся рука сожженной ведьмы. Она неумолимо опускалась все ниже и ниже, сгоревшие пальцы угрожающе шевелились, готовые схватить… раздробить… смять…
– Госпожа! – заверещал Вергилий. – Госпожа опять отыскала нас! Бежим!
– Да что же такое… – Алексей отчаянно, бормоча под нос ругательства, дергал, дергал и дергал оковы. Наконец они распались. Борис упал на руки друзей, они что есть сил рванули от эшафота – и вовремя: исполинская рука легко, как зубочистку, сломала столб и потянулась за беглецами. Порыв ветра взмыл ввысь и обрушился на площадь. Картонные фигуры с треском валились друг на друга, как костяшки домино. Силуэты деревьев кренились и с грохотом падали, поднимая облака пыли.
– Скорее! Уходим! – Вергилий в ужасе приплясывал возле двери одного из домов на площади, откуда открывается ход в Театр памяти.
Они успели. Дверь захлопнулась за беглецами, через миг в нее ударилась слепая рука, пошевелила пальцами и медленно втянулась в порванное небо – пустая, без добычи.
Дул ветер. Шевелил безжизненные бумажные листья картонных деревьев. От обугленного столба медленно поднимался серый дым. На площади появилась Дама. Теперь она не улыбалась. Она шла неуверенно, пошатываясь и прихрамывая, точно каждое движение причиняло ей боль. В воздухе метались клочья неопрятных волос с проблесками седины. Дама пошевелила обожженной рукой, медленно сжимая и разгибая искалеченные пальцы, натянула на руку черную перчатку. Ее застывшие глаза смотрели в никуда, губы едва шевелились, звуки складывались в еле различимые слова. Но от этих слов пробирала дрожь: "Вы все заплатите! Вы все… заплатите!"
Удар – и она исчезла.
Глава 7. Никогда не разговаривайте с неизвестными
…На холме – свежесрубленный крест. Не такой, как рисуют на современных картинах, а такой, какими их на самом деле рубили в древности – буквой Т, с пересечением на уровне верхней перекладины, с дополнительными косыми подпорками для прочности, чтобы повешенный не расшатал крест и не сорвался. А вот и сам повешенный. Видимо, предатель, поскольку подвешен за правую ногу, вниз головой. Руки его связаны за спиной. Казалось бы, он должен страдать, но это прекрасное лицо выражает не муку, а умиротворенность. Левая нога свободно закинута за правую, будто он просто прилег отдохнуть, по собственной прихоти, но почему-то вот так, вертикально. Лицо его излучает сияние, словно на иконе. Так кто же он – преступник или святой?
Это карта Таро Повешенный, именуемая также Предатель, Жертва и Ученик. Даже опытные адепты Таро порой расходятся в интерпретации смысла этого аркана. Многие настаивают на том, что Повешенный – не более чем Предатель, и истолковывают его выпадение в буквальном смысле – как угрозу предательства или наказания за него. В египетском Таро этот аркан обычно связывают с необходимостью жертвования, хотя современное толкование Повешенного как Жертвы строго противоположно: жертвы-то от нас не требуется, ибо она уже принесена. Те, кто считает, что Повешенный – это Ученик, мотивируют это тем, что, во-первых, учение – это всегда принуждение, ограничение свободы, а во-вторых, настоящий учитель всегда дает ученику новый, противоположный привычному взгляд на вещи. Наконец, мистическая традиция утверждает, что Повешенный – это Посвященный, добровольно принесший себя в жертву, дабы познать сакральную суть вещей. Ведь и сам Один, хозяин Вальхаллы, как повествуют Эдды, стремясь постичь силу рун, принес самого себя в жертву, девять дней провисев на стволе ясеня Иггдрасиля, прибитый к нему своим же копьем Гунгнир.
Если в раскладе Таро тебе выпал Повешенный, это может означать, что как раз сейчас ты испытываешь некий новый и необычный опыт. С тобой происходят странные и необъяснимые вещи, то, что никак не могло случиться. Не смущайся, будь открыт новому, взгляни на все иначе. Если мир перевернулся, ты тоже встань на голову!
Возможно, это не просто опыт, но целый период испытаний, из которых необходимо извлечь какие-то важные уроки. Усвоив их, ты откроешь для себя уникальную перспективу, которую другие попросту не видят.
Повешенный может сообщать и о том, что в жизни приближается переломный момент и пора определиться, куда двигаться дальше. Выбирай новую цель, но будь готов чем-то ради нее пожертвовать. И наоборот. Возможно, когда-то вы напрасно пожертвовали какой-то важной частью себя, и теперь пришло время прозреть, перевернув свой мир с ног на голову.
Прямой расклад карты Повешенный символизирует готовность принять перемены, жизненную стойкость, гибкость мышления. Хотя может свидетельствовать и о вынужденной скованности обстоятельствами, пустой трате времени и сил.
В перевернутом положении Повешенный означает эгоизм, бесполезную погоню за недостижимой мечтой, предвещает конфликты на почве отстаивания своих интересов или независимости. Вы будете уязвимы для влияния людей, которые могут обмануть вас, поэтому вам следует остерегаться советов и действовать, полагаясь только на себя.
В гаданиях на любовь карта Повешенный чаще всего говорит о том, кто прочно застрял в затянувшихся отношениях, иногда – воображаемых.
Прямое положение этой карты описывает человека, который может самоотверженно пожертвовать чем-то. Перевернутое положение указывает на то, что человек является или беспомощной жертвой, или полным эгоистом, на которого нельзя положиться. Готовьтесь встретить напрасные ожидания и безынициативность, нежелание смотреть правде в глаза, склонность к предвзятости и переворачиванию всего с ног на голову, желание больше получать, чем отдавать.
Так кто же такой Повешенный? Вглядитесь в зеркало. Вы еще не узнали себя в этом портрете?..
"…С осознанием дарованной нам силы, ее опасности и соблазна воспользоваться ею во вред другим мы, члены Гильдии зеркальщиков, с сего дня и навеки, до скончания дней земных, договорились:
– не делиться знанием о зеркальной магии ни с кем непосвященным, посвящать же одних лишь учеников, принесших клятвы и наделенных талантом медиума;
– не переносить людей, а равно их души из физического мира в отраженные пространства, а отражения людей и предметов – в мир физический. Последствия сего деяния непредсказуемы, опасны и богомерзки. Посему нарушитель запрета да будет пожизненно изгнан из Гильдии. Никто из других зеркальных магов да не поможет ему ни в каком деянии, не обратится к нему ни устно, ни в письме; никто из учеников да не перейдет на сторону отступника, дабы учиться у него…"
Кодекс Гильдии зеркальщиков. Секретная часть
* * *
– Все! – провозгласил Борис, демонстративно разлегшись на краю сцены Театра памяти в позе охотника с картины "Завтрак на траве". – Баста! Лично я больше никуда отсюда не тронусь, пока мне четко и аргументированно не объяснят, куда, зачем, что мы там будем делать, и главное, чем все это кончится. Хватит искать приключений на свою задницу…
– Борь… – Грета тронула его за рукав. – Эй, ты чего такой сердитый?
– Я не сердит. Я раздражен. – Борис кивнул в сторону Вергилия. – Толку от нашего духа? Из него проводник – как из дерьма пуля, простите мой французский. Только языком чесать и умеет, и каков расклад? Вера лишилась души. Я – тоже. Ты не понимаешь, что будет дальше? Остались только ты и Леша. Последние попытки. А если мы посмотрим два воспоминания и так и не узнаем ее имя? Что тогда? Платить больше нечем. Будем болтаться в Дереве, пока ведьма не соизволит нас сожрать? Ну уж нет. Мы никуда не побежим и никого не поцелуем. Будем тут сидеть. И думать. Голова на что? Должен быть выход.
– Юноша, постойте… Одумайтесь… Вы просто не понимаете, что…
– Даже не вмешивайся, трепло! – рявкнул Борис на Вергилия с неожиданной злобой. – Болтовня твоя бесконечная из ушей уже лезет… Хотя бы на секунду заткни свой призрачный рот! Без тебя тошно!
– Да пожалуйста… – Вергилий, ничуть не обидевшись, умолк, отлетел подальше и повис на ручке одной из дверей, как толстый елочный шарик.
– Ну хорошо, не кипятись. Сделаем по-твоему, – Грета оглядела своих спутников. – Тогда привал, ага?
– Я ничуть не против, – Вера с облегчением уселась посреди сцены Театра памяти. – Как говорится, и лапы ломит, и хвост отваливается… Передышка не помешает.
Битый час они просидели вот так на сцене, ломая головы над тем, как узнать истинное имя Дамы, не рискуя жизнью и не заглядывая в другие воспоминания.
Идеи не рождались. Вергилий не вмешивался, молчал и качался на дверной ручке туда-сюда. Ручка поскрипывала. Борис косился на него и раздраженно постукивал пальцами. Потом резко поднялся и заходил туда-сюда, разглядывая дверь за дверью.
Грета задумчиво повертела в руках зеркальце, надеясь, что оно подскажет ответ, но зеркальце оставалось глухо и немо. Ничего не говорило и не показывало, не теплело и не холодело. Просто кусок стекла и металла, а не магическая штучка.
Грета посмотрелась в него и серьезно потребовала:
– Свет мой, зеркальце, скажи да всю правду доложи. Назови немедля имя растреклятой Госпожи.
Друзья – то ли от усталости, то ли от напряжения – расхохотались во весь голос.
– Я – поэт, зовусь Незнайка, от меня вам балалайка, – передразнил Алексей Грету, вызвав у друзей новый приступ хохота. – Слушай, мы же не в сказочке о мертвой царевне. Думаешь, оно действительно с тобой заговорит?
– Понятия не имею, – насупилась Грета, – но я хотя бы попробовала. Есть другие идеи, не такие бредовые?
Вера вздохнула и покачала головой:
– Лично у меня – ни идей, ни сил. Просто с ног валюсь, так вымоталась.
– Ты же сидишь, – улыбнулся Алексей.
– Одно другому не мешает, – пояснила Вера, улыбнувшись в ответ. – Вот сидя и валюсь. Глазки в кучку. И кушать так охота-а-а… Хоть возвращайся в этот… как его… Сад земных наслаждений, да? Там хотя бы яблоки росли. Фрукты какие-то. А тут – пылища, пустота, что делать – непонятно… М-м-м… слушайте, а если попробовать перебрать все известные имена?
– А что, это идея, – кисло отозвался Алексей. – Каббалисты всех стран с нами тут же сразу соединились бы. Подобрать имя местного бога – чем не задачка для медитации? Только так мы потратим целую вечность. А вдруг ее зовут Румпельштильцхен или Вильгефортис? Тогда вообще без шансов…
Грета кивнула:
– Так и есть, пальцем в небо. Перебор не поможет. Боря… Боря! Что ты там делаешь? Эй! Иди к нам!
Борис не участвовал в общем разговоре. Нервно кружил и кружил по сцене Театра памяти, расхаживая взад-вперед. Раздраженно обернулся к Вергилию:
– Послушай-ка, бесплотное создание, а ты что молчишь? Язык проглотил? Мы пробовали дважды – ничего не получилось. Вера чуть инфаркт не схватила, я чуть в шашлык не превратился… А истинного имени как не знали, так и не знаем. Должен признаться, проводник из тебя не ахти, Сусанин недорезанный. Сколько еще воспоминаний нам перебрать? Нет ли более простого способа? Какой-нибудь пасхалки?
– Инфаркт? Сусанин? Пас-кал-ка? – Вергилий вскинул брови. – Похоже, мое заклинание перевода уже совсем никуда не годится…
– Тайная лазейка, обходной путь, кротовая нора, червоточина – что угодно! – заорал Борис, уже не сдерживаясь. – Всегда есть короткая дорога. Раскинь мозгами и выкладывай, если что-нибудь знаешь.
Вергилий завис в воздухе, сложив ноги по-турецки:
– Вам не угодишь, господа! Хуже младенцев! То "закрой свой призрачный рот", то "язык проглотил"! Ну так и быть… Поразмыслим… – Склонил голову набок и задумался. – Я планировал вести вас по порядку. Надеялся добыть Кристалл – очень сильный и дорогой для Госпожи артефакт, за которым следовало бы отправиться в еще одно весьма болезненное воспоминание… Но раз вы настаиваете, сократим наше путешествие. Да и Госпожа, действительно, наступает нам на пятки – тем, у кого эти пятки есть… Друзья! – Дух описал в воздухе петлю и остановился у новой двери. – Тогда нам сюда. Здесь, за порогом, ждет чудесное спасение и долгожданная свобода, чьей воды мы испьем, припав к живительному роднику…
– Началось, опять забил фонтан красноречия… Завел свою шарманку, – пробурчал Борис. Грета укоризненно толкнула его в бок:
– Он завел, а ты не заводись. Надеюсь, мы уже близко к выходу и больше не придется его выслушивать.
– …Поможет мой якорь – книга, сорванная с Дерева душ! – закончил свою тираду Вергилий. – Надеюсь, вы ее не потеряли?
– Угу, – устало отозвалась Вера. – Книга у меня.
– Отлично, друзья мои! Мы попробуем пойти напролом, как требует этот рассерженный молодой человек… Ну что, вперед?
– Нет, не вперед! – упрямо произнес Борис. – Ты не политрук, а я не батальон. Сначала объясни, куда мы идем и что там будем делать. Что нам должно открыться в этом воспоминании?
Вергилий всплеснул руками:
– То, за чем мы и шли с самого начала, – наша свобода!.. В этой комнате Госпожа встречалась с Господином. Здесь была ее личная дверь в настоящее, в Мир-перед-Зеркалом. Вот только воспоминание это разрушено. Нам нужно восстановить его, и тогда мы сможем навсегда покинуть владения Госпожи, так сказать, через черный ход…
– И при чем тут твоя книга?
– При том, что для восстановления воспоминания нужна магическая энергия. И книга – единственный ее резервуар, который находится в нашем распоряжении.
– Почему книга – резервуар? – не сдавался Борис. – Она что, тоже души поглощает, как Дерево?
– Нет, конечно! – Вергилий возвел очи горé. – С кем все-таки приходится иметь дело… Ничегошеньки в магии не смыслят, а туда же, допросы учинять… Книга потому резервуар, мой недоверчивый друг, что провисела на Дереве триста лет, будучи связана с ним веткой, по которой сия энергия циркулирует. Искренне надеюсь, что за это время она достаточно зарядилась, ибо это наш единственный шанс… Друзья мои, у вас есть еще вопросы? Нет? Тогда вопрос есть у меня. Вы вообще собираетесь двигаться к свободе или мы тут скоро сами корни пустим, как треклятое Дерево?!
Пускать корни никто не пожелал, и под недовольное бурчание Бориса друзья вместе с Вергилием все же проследовали в указанную дверь.
За дверью обнаружился роскошный дамский будуар. Уютный камин из белого камня, фарфоровые статуэтки, двуспальная кровать с балдахином, под ногами – пушистый ковер, на стенах – живописные пейзажи. Пахло пудрой, свежей сосной и чем-то пряным. Вера с усмешкой подумала, что на такой кровати она и сама бы не прочь отдохнуть и поразвлечься. Покосилась на мужа и вспыхнула. К счастью, Алексей, не замечая ее взгляда, рассматривал одну из стен. Единственную без картин и обоев, просто голую серую стену. На ней виднелся скрюченный силуэт человека, напоминающий тени людей, которые остались в японских городах после взрыва ядерных бомб. Черный силуэт, лишенный головы. Неподалеку от него пара стульев с изящными гнутыми спинками, обожженные, валялись ножками вверх, словно кто-то в ярости разбросал их.
– Вот так ничего себе… – присвистнул Алексей. – Ну и разгром… Здесь наша Дама кого-то убила?
– Да-да, – закивал Вергилий, – именно. Уничтожила безо всякого сожаления. Здесь она жила триста лет тому назад. Встречала дни и ночи, работала и отдыхала. Встречалась с Господином…
Вера потрогала голую стену, опасливо отдернув ладонь от силуэта:
– Значит, это тень Господина?
– Что? Конечно нет! – Вергилий прыснул и заколыхался от смеха, словно исполинский мыльный пузырь. – Господин создал это место и перенес в него Госпожу, но видеться с ней он может только через зеркало, потому что самому ему сюда дороги нет. А это… Гм, печальная история. Один самонадеянный юнец триста лет тому назад дерзнул бросить вызов Госпоже. Возжелал помериться с ней силами – и был повержен. Предсказуемый конец. Он был слаб и глуп, поплатился головой. Такой вот милый штришок к портрету нашей хозяйки. К сожалению, следствием их битвы – скажем честно, недолгой и с самого начала безнадежной для слабейшей стороны – явились не только косметические повреждения комнаты, которые вы можете сейчас наблюдать, но и, что гораздо более прискорбно, разрушение части комнаты, в которой находился необходимый нам портал… Вот, видите… Здесь висело зеркало, проход в реальный мир. Восстановим его – и вы вернетесь домой, а я освобожусь навсегда из этого кошмарного плена…
– Восстановим? – задумалась Грета. – Но разве можно изменить чужое воспоминание? Есть какой-то способ?