Размышляя над этим весь остаток пути, он, тем не менее, пришел к некоторым выводам, которые, может быть, и не давали полного ответа, но кое-что проясняли, если учесть тот факт, что других объяснений этому пока просто не было. Гант долгое время занимался технически сложными системами оружия, и поэтому можно было предположить, что в этот танк была встроена некая разновидность системы, управляемой на расстоянии. Но откуда? Из какой точки? Оператор, управляющий подобной системой, должен был все время видеть их, чтобы направлять танк в нужное место, а значит, и находится недалеко от них. Теория, которую начал развивать детектив, получила неожиданное подтверждение, когда он вспомнил про вертолет, который все утро кружил над полигоном. Они были так напуганы этой погоней, что не обращали внимания на вертолет, который, скорее всего, кружил именно над ними! Здесь должен быть ответ! Но почему танк так резко выехал на край карьера? Здесь его рассуждения имели крупный изъян, который он тут же сумел устранить. Возможно, а скорее всего так и было, что оператор недостаточно быстро среагировал на поведение танка у края карьера и совершил ошибку.
Поцеловав на прощание Холли, он не вышел из машины и не стал подниматься к ней. Ее глаза выражали беспокойство, когда она пообещала встретиться с ним как можно скорее. На этом они расстались.
На обратном пути он заехал в агентство, и ему очень повезло, когда он застал там Секстона и Стива, уже собиравшихся разъезжаться по домам. Он быстро поручил им два очень специфичных задания на ближайшие несколько дней. Все текущие дела при этом следовало передать в другие агентства, если они не терпели отлагательств. Еще раз напомнив им, что эта работа будет требовать чрезвычайной осторожности и внимания, он отправился к себе домой, на тихую улочку в Найтсбридже.
Дома он приготовил кофе и, устроившись поудобнее в кресле, решил еще раз перечитать досье с материалами об Эдварде Ганте. Он выкурил пять сигарет и выпил три чашки кофе, прежде чем бросил папку на ковер у своих ног. Теперь можно было прикрыть глаза и расслабиться, собираясь с мыслями. Прежде всего, ему не нравился общий запах, который исходил от этого дела. Почему, спрашивается, английская разведка, со всеми ее возможностями и средствами, не нашла ничего лучше, как использовать его для выяснения тех или иных обстоятельств, связанных с Гантом? Объяснения Поупа на счет того, что Стедмен являл собой связующее звено между всеми участниками этого дела, звучало неубедительно. Можно было бы предположить, что его использовали просто для того, чтобы выманить тигра из засады. Даже использование его агентами Моссад и то выглядело более правдоподобным, хотя и жестоким. Действительно, их возможности в Англии были весьма ограничены, и безусловно, что ему намного легче было бы найти пропавшего агента, чем им. Но только ли это было нужно сделать? Не стояло ли за всем этим другой, более глобальной и более скрытой цели. Поэтому он и поручил Секстону узнать как можно больше о Ганте, вплоть до слухов, которые не нашли отражения ни в каких официальных документах, а Стиву следить за отелем рядом с Белсайз-Парк и контролировать все передвижения Гольдблата и Ханны. Стедмен решил пока не говорить ни тому, ни другому больше того, что им требовалось знать для работы, но предупредил, что опасность может подстерегать их на каждом шагу. Они отреагировали на это без особых внешних проявлений, но заметили, что если эта работа связана со смертью миссис Уэт, то они готовы работать столько, сколько понадобится, чтобы найти убийцу или убийц. И что можно было на это возразить?
Он поужинал, позвонил Холли по номеру, который она оставила ему еще утром. Но телефон не отвечал. Он пожал плечами и положил трубку. Может быть, она заснула, а может быть отправилась навестить друзей. Прежде чем отправляться спать, он проверил хорошо ли заперты двери.
Он лежал и постоянно прислушивался, периодически вздрагивая от прохладного воздуха. Почему все-таки он так неожиданно проснулся? Кругом было тихо, но напряжение внутри не спадало. У него появилось импульсивное желание вскочить с постели и броситься за оружием, как будто он почувствовал присутствие кого-то постороннего внизу на лестнице. Но что-то внутри остановило его. Тем не менее он всегда доверял своим инстинктам и никогда не игнорировал ощущения. Вскоре ему вновь показалось какое-то движение уже на ступенях лестницы, ведущей в спальню. Звуки были очень слабыми, едва различимыми, может быть скорее похожими на тяжелое дыханье. Затем он ощутил, как странный, тяжелый запах распространяется в воздухе, проникая в комнату из-под двери, запах, напоминающий испражнения и... он силился вспомнить, где он мог ощущать его раньше и что он ему напоминал. Наконец вспомнил. Много лет назад, когда один из пограничных израильских городов был разрушен врагами, он участвовал в поисках и захоронениях тел. Иногда по несколько дней не удавалось разобрать развалины и вытащить погребенные под ними останки. За это время тела уже начинали разлагаться. И вот теперь он чувствовал точно такой же запах, только более сильный и более отвратительный: зловоние давно разложившегося тела.
Стедмен все-таки встал, собрав остатки внутренних сил. Он ощущал при этом усиливающуюся слабость, которая, обрекала тело на неподвижность. Он должен добраться до оружия. Теперь его движения были затруднены так, будто он находился в глубинах океана, испытывая на себе со всех сторон неимоверное давление. Обессилев, он сел на край кровати, стараясь подняться вновь и хоть как-то добраться до шкафа с одеждой, где лежал его пистолет. Он вставал и падал на край кровати, снова вставал, заставляя себя двигаться в направлении шкафа. Его глаза ни на мгновенье не оставляли дверь спальни, и он благодарил Бога, что перед сном запер замок, как, впрочем, и, двери внизу.
Неожиданный звук глухого удара остановил его. Звук раздался где-то снаружи. В комнате все оставалось по-прежнему.
Ему даже показалось, что он слышал стон и какие-то неясные слова, но не разобрал их. Только раздавшийся дикий крик привел его в чувство.
И как будто спало заклинание, улетучилось колдовство и исчезла тяжесть. Стедмен подбежал к шкафу, достал металлический ящик и вынул из него пистолет, а потом подбежал к дверям спальни и нащупал ключ. Крик все еще стоял у него в ушах, но все стало тихо, как только он открыл дверь и выбежал на лестницу, держа оружие наготове. Он не зажигал света, уверенный, что не ошибется и в темноте. У самых нижних ступеней он заметил лежащую темную фигуру, и ему даже показалось, что он заметил и еще одну, которая удалялась вдоль холла в сторону открытой входной двери. Возможно, что это была всего лишь игра света от уличных фонарей, который слабо, но все-таки падал в окна, а может быть это был просто плод воображения, поскольку он не слышал никаких звуков, а все видение длилось лишь один миг.
В темноте он различал только очертания фигуры человека, лежащего на ступенях лестницы. Он перепрыгнул через нее, подбежал к двери и быстро выглянул на улицу. Она была пуста. Но это ни о чем не говорило, так как не нужно было много времени, чтобы успеть укрыться в том же церковном дворе, как раз напротив его дома.
Он закрыл дверь и одновременно включил свет в холле. Затем не выпуская оружия из рук, он поверил кухню и остальную часть холла, где стояли кресла, телевизор и диван. Только убедившись, что кругом все в порядке, он вернулся к скрючившемуся на полу телу.
Глаза лежащего человека смотрели в одну точку на потолке, веки были широко разведены, обнажая глазные яблоки, зрачки расширены от неожиданно включенного света. Человек пытался двигать губами, но Стедмен не мог разобрать слова. Тело человека было напряженным, почти окостеневшим, а изо рта стекала слюна, и детектив понял, что это признаки кататонии, особого вида нервно-психического шока. Этот человек явно увидел кого-то, кто был живым воплощением самого дьявола.
Глава 9
Иерархическая организация и посвящение через символические обряды, действующие лишь на воображение через магию и символику культа и оставляющие в покое сознание, вот та могущественная стихия, которую я разделяю. Не считаете ли вы, что наша партия должна широко использовать это?
Порядок – это единственное, что имеет право на существование. Иерархический порядок преклонения перед вышестоящими.
Адольф Гитлер
Стедмен оставил машину на стоянке около больших железных ворот и ждал, когда по другую их сторону появится охрана. Вскоре из служебного помещения вышел человек в сопровождении двух овчарок, которые угрожающе посматривали на посетителя.
– Мистер Стедмен? – спросил охранник, и детектив кивнул.
– Удостоверение? – Голос человека звучал ровно, в нем в равной мере отсутствовали оттенки доверия и подозрительности.
Стедмен был вынужден выйти из машины и, подойдя к воротам, показать ему свою лицензию.
Охранник взял у него документ и сказал:
– Немного подождите, сэр. – После чего удалился во внутреннее помещение, оставив собак, которые наблюдали за детективом через решетку ворот. Стедмен вернулся к машине и встал, оперевшись о капот и положив руки в карманы. Его мысли были заняты странным человеком, посетившим его дом этой ночью. Он явно работал на Моссад, и Стедмен хотел, чтобы он поскорее отправился от шока.
Ужас, застывший на лице этого человека, не давал покоя детективу, хотя после того ночного происшествия прошло уже достаточно времени. Что он мог там увидеть? И почему он оказался в его доме? Стедмен вновь представил себе, как пытался привести его в чувство и ничего не мог поделать. Его глаза по-прежнему сохраняли бессмысленное выражение, а губы постоянно тряслись.
Он быстро обыскал его, но, однако, не нашел никакого оружия. Судя по водительским правам, которые оказались при нем, его звали Джозеф Соломон Смит, и в этот момент Стедмен вспомнил его. Он не мог узнать его, так как черты лица были сильно искажены нервными спазмами, но когда он прочитал имя, то оно подтолкнуло его память. Этот Смит обращался в агентство некоторое время назад и был одним из их мелких клиентов. Он был... кем же он был?.. Да, он был ювелиром и интересовался прошлым одного из своих служащих. Эту работу для него выполнял Секстон. Несомненно, несмотря на свое "англизированное" имя, он был еврей, и, может быть, даже агент Моссад. Детектив тут же почувствовал отвращение и покачал головой. Возможно поэтому он и приходил в агентство, чтобы проследить за ним по поручению Института. А Секстон должен быть его контактом. Интересно, сколько успел бывший полицейский рассказать ему за это время? В конце концов, не так уж это и важно. Многого он узнать все равно не смог, так как Стедмен был уверен в своих служащих, которые никогда не будут говорить лишнего. Но использовать такого старого человека, хотя бы даже для простой непрофессиональной работы! Если его сердце выдержит, то ему, можно сказать, повезет.
Слабое движение воздуха заставило Стедмена отбежать к стене и направить оружие на входную дверь, которая начала медленно открываться, а потом резко распахнулась, и на пороге показались двое мужчин, направлявших свои пистолеты в сторону Стедмена.
– Не стреляйте, Стедмен! – громко скомандовал один из них. – МИ-5, – через мгновенье торопливо произнес тот же голос, но уже тише. Из открытых бумажников появились удостоверения, и таким образом серия ночных встреч была продолжена.
Когда они вошли в холл, то второй человек аккуратно прикрыл за собой дверь.
– Что происходит, черт возьми? – спросил первый агент, глядя на Смита, лежащего на полу.
– Дайте я сначала оденусь, – сказал Стедмен, поеживаясь в одном халате.
– Уберите пистолет, – заметил второй, когда Стедмен уже поднимался по лестнице.
– Уберите лучше свои, – бросил он им через плечо.
Когда детектив вновь спустился вниз, то оба агента склонились над маленьким евреем. Пистолеты наконец были убраны в карманы пальто.
– Что происходит, Стедмен? – вновь спросил первый, поднимаясь с колен. – Что с ним случилось? – В голосе агента слышалось определенное недоверие.
– Это вы должны мне сказать, что происходит, – воскликнул Стедмен, раздраженный грубыми манерами его ночных гостей. – Я услышал шум, потом крик. Спустившись вниз, я и обнаружил его, лежащим в самом начале лестницы.
– Но вы никого не видели, кроме него? Может быть, кто-то успел выбежать через заднюю дверь, пока вы спускались? – спросил второй агент, обыскивая карманы Смита.
– Нет. И она заперта до сих пор. Мне только показалось, что я видел как кто-то выходил через открытую переднюю дверь. Но, боюсь, это была лишь просто тень. Я не смог ничего разглядеть в темноте.
Оба агента многозначительно взглянули на него с выражением недоумения.
– Нет, никто не выходил, мы бы увидели их, – прокомментировал возникшее замешательство первый.
– Но я уверен... – Стедмен оборвал фразу.
– Он слишком старый человек, чтобы заниматься такой работой, – вновь заговорил первый из агентов. – Он всю ночь провел на скамейке в церковном дворе на таком холоде. Может быть, это повлияло на него. Может быть, он шел, чтобы увидеть вас, и обессилев, упал прямо на ступенях?
– Откуда вы знаете, что он был здесь, недалеко? И почему ему вдруг понадобилось повидать меня в такой час?
– Он наблюдал за вами. А мы наблюдали за ним. Такое впечатление, что ваш друг из Моссад решил последить за вами. До какого же грязного безрассудства они дошли, если, несмотря ни на что, используют таких старых людей?
– Но почему тогда вы оказались здесь? – в свою очередь спросил Стедмен.
– Чтобы лишний раз взглянуть на вас и передать привет от мистера Поупа. А что касается посещения вас этим маленьким евреем... Может быть, он увидел что-то? Кто знает?
– Но как он смог войти? Ведь дверь была заперта.
– Тем же способом, как и мы, мистер Стедмен. – Агент посмотрел на фигуру, лежащую у их ног. – Наверняка где-то на нем может быть найден ключ. Позже мы обыщем его более тщательно.
Стедмен согласно покачал головой.
– А что вообще с ним делать? – спросил он, в который раз наклоняясь над все еще вздрагивающим маленьким человеком. – Его неплохо бы поместить в госпиталь.
– Мы захватим его с собой и отвезем в госпиталь. Постарайтесь не говорить об этом факте вашим друзьям из Моссад, а то они захотят узнать каким образом к этому делу подключились МИ-5. Они должны по-прежнему считать, что вы работаете самостоятельно.
– А разве это не так? – язвительным тоном спросил Стедмен.
Но оба агента проигнорировали этот вопрос.
– И вполне понятно, что вы не видели этого человека ни днем, ни ночью. Пусть они сами беспокоятся о его исчезновении.
Они забрали скрючившееся тело старого еврея, заверив Стедмена, что один из них будет бодрствовать и наблюдать за домом весь остаток ночи. После их ухода он проверил все двери, приготовил себе выпивку и сел в кресло, положив на чайный столик около себя крупнокалиберный пистолет. Когда настало утро, то после умывания, бритья и завтрака первое, что он сделал, это позвонил Холли. И вновь ее телефон не отвечал. Он и на этот раз сам дал объяснение ее отсутствию, полагая, что она, как молодая деловая женщина, вероятно, уже отправилась в редакцию журнала с фотографиями и заметками. Кроме того, ведь она никак не была связана с делами, в которые оказался втянутым он, а раз так, то почему ей должна угрожать какая-то опасность? Вчерашний случай с этим танком был связан только с ним, а никак не с ней. Еще позже он позвонил в компанию Эдварда Ганта по номеру, который ему сообщил Пепперкорн, и услышал в ответ, что Гант ожидает его визита у себя дома, где они смогут продолжить обсуждение своих дел в более удобной обстановке. С некоторым беспокойством Стедмен принял приглашение и записал адрес, после чего немедленно позвонил Поупу, который, казалось, был очень доволен таким поворотом дел.
– Будь осторожен, малыш, – было единственным, что он произнес в качестве напутствия для такого рискованного предприятия, в которое был втянут Стедмен. Потом они быстро обсудили ночной инцидент, и Поуп подробно расспросил Стедмена, что именно он видел. Детектив почувствовал, что в голосе великана присутствует интерес к этому происшествию, и поэтому рассказал ему достаточно подробно о своих жутких, скорее сверхъестественных ощущениях, сопровождавших все происходившее этой ночью. Но теперь, при холодном осеннем свете начинающегося дня, все это казалось ему лишь частью его собственного воображения.
Наконец, после короткого звонка в агентство и переговоров с секретаршей относительно текущих дел, он сел в машину и взял курс на Гилфорд. Напряжение внутри него нарастало. Возможно, что Поуп был и прав, говоря о том, что за все эти годы он так и не смог затушить пламя мщения внутри себя, а всего лишь на время ослабил огонь.
Вскоре охранник вернулся и протянул Стедмену его разрешение. Детектив убрал бумажник и сел в машину.
Ворота открылись, и он медленно въехал внутрь мимо молчаливо стоящих овчарок, которые тем не менее не сводили с него глаз. Вскоре за очередным изгибом покрытой гравием дороги он сквозь небольшой ряд тесно растущих деревьев увидел большой дом, который никак не совпадал с его представлениями об этом месте. Он припомнил, что это было не единственное поместье, принадлежавшее фабриканту. Разве Холли не упоминала о местечке под названием Вест-Кост?
Вся территория имения ничем не отличалась от обычной английской усадьбы и в явном виде не содержала внешних признаков, указывающих на область деятельности владельца. Но может быть здесь все-таки есть какой-то, хоть небольшой, полигон для испытаний, иначе зачем приглашать его именно сюда? Так размышлял Стедмен, подъезжая к дому. Вскоре он увидел стоянку и на ней несколько машин. Одна из них, марки БМВ, внутри которой сидело двое мужчин, как раз отъезжала. Они взглянули на Стедмена, затем быстро отвернулись, так что детектив мог видеть только их затылки. Но в этот короткий миг, он успел узнать одного из них: это был член парламента от тори, хорошо известный своими крайне правыми взглядами и блестящими, но слишком эмоциональными речами, которые он часто использовал как средство убеждения. Его присутствие в обществе Ганта показалось Стедмену более чем уместным, хотя и вызвало гримасу отвращения. Так он рассуждал, направляя свою машину к свободному месту рядом с серебристым "Мерседесом". Незаметно появившийся человек в темном костюме широко распахнул дверь его машины как только Стедмен вынул ключ зажигания.
– Мистер Гант ожидает вас в доме, сэр, – произнес он. – Могу ли я помочь нести ваш чемодан?
– У меня нет его, – ответил Стедмен, выбираясь из машины.
– Тогда следуйте за мной, сэр. – Голос и движения его были весьма живыми, а произносимые им слова скорее походила на команды, чем на обычное в таких случаях приглашение. Стедмен направился вслед за ним.
– Подождите минуту здесь, сэр, – сказал он, когда они, пройдя по коридору, остановились в просторном, немного темноватом холле, и исчез за одной из высоких дверей. Стедмен решил немного побродить, рассматривая портреты в позолоченных рамах. Мужчины, преимущественно в военной форме, изображенные на них, были не знакомы ему.
В этот момент открылась дверь и в холле появился Гант.
– А, мистер Стедмен. Очень рад, что вы пришли, – улыбаясь, заговорил он.