Кроули подскочил к Джитт и опустился на колени возле дыры в полу. Я обошел стол с другой стороны и попытался протиснуться между Джитт и книжной полкой, но замер как вкопанный, когда мой взгляд упал на одну из вытащенных книг.
– Койот, у нас есть шанс напасть на богатую жилу. – Кроули посмотрел на меня. – Пока я вижу только лестничную шахту, но она уходит очень глубоко вниз, и можно смело предположить, что вся эта гора – полая.
– Может быть, – пробормотал я, вытаскивая книгу, которая приковала мое внимание. Взяв ее в руки, я убедился, что мое первое впечатление было неверным: я держал не книгу, а папку в кожаном переплете. В темноте я не мог разобрать, синяя ли у нее обложка, но даже в тусклом свете прекрасно был виден вытисненный золотом логотип, "Билдмора". Глядя на него, я отчетливо вспомнил последнее видение, вспыхнувшее у меня перед глазами, перед тем как разорвалась граната.
Я вернулся к столу и положил папку в мутную лужицу лунного света, пробивавшегося через тонкие занавески.
– Не знаю, что там внизу, Деймон, но, похоже, плацдарм Пигмалиона мы нашли.
Страница за страницей пролистывал я предложение, пропуская стандартную рекламную часть, которую видел в папке, присланной мне Дарием Мак-Нилом, и внимательно изучая диаграммы на обороте.
Замысел был блестящим. Они собирались возвести сооружение размером с хороший авианосец, притом таким образом, чтобы видна была только надстройка. В нижней же части должен был разместиться целый завод по производству, ремонту и обслуживанию всего, что нужно для полномасштабной военной кампании. Энергию для этого завода должны были вырабатывать семь геотермальных генераторов.
Я захлопнул папку.
– Вот он, плацдарм. "Билдмор" любезно обустраивает его для Пигмалиона. Син говорил что-то насчет секретного проекта в Неваде, привлекшего основную часть ресурсов "Билдмора". Судя по дате, составлено это предложение два года назад, и по их оценке работы можно завершить за тридцать месяцев.
Кроули выпрямился.
– Мы нашли то, что искали. А прочие сведения придется вытряхнуть из "Билдмора".
Перед моим мысленным взором снова вспыхнула граната с золотым символом.
– Я возьмусь за это дело с большим удовольствием. Пошли отсюда.
– Нет! – Джитт завертела головой, глядя поочередно то на меня, то на Кроули. – Мы должны спуститься и посмотреть, что там.
– Джитт, мы получили то, что хотели. Нам пора уходить.
– Нет! Мы… Я должна узнать, что там, внизу. – Джитт спустилась на несколько ступенек. – Мне нужно, чтобы вы пошли со мной. Я никогда ни о чем не просила вас раньше, но сейчас вы мне нужны.
Я кивнул, не в силах устоять перед мольбой в ее голосе.
– Ладно. Посмотреть действительно не помешает.
За окнами дома неожиданно вспыхнул радужный свет и на мгновение озарил библиотеку. Мы трое инстинктивно пригнулись, но ничего не услышали и не почувствовали.
– Что это было, черт подери? – воскликнул я.
Кроули повел плечами:
– Насколько мне известно, такой фейерверк можно наблюдать только в одном случае – когда кто-нибудь проходит в межпространственные врата. Судя по направлению, они или в бассейне, или на вертолетной площадке. Теперь мы знаем, почему часть сигнализации выведена из строя.
Глаза Джитт превратились в синие щелочки:
– Так мы не одни?
Кроули покачал головой:
– Не одни. Похоже, кто-то из внеземных созданий недавно обнаружил это место и потихонечку здесь хозяйничает.
Я проверил обойму в МР-7.
– Боюсь, это тот самый случай, когда враг моего врага мне вовсе не друг.
Глава 24
Я протиснулся мимо Джитт и ступенька за ступенькой начал спускаться по лестнице, чувствуя, что меня колотит дрожь. В резком свете ламп, установленных у основания лестницы, красные каменные стены казались розовыми, словно кожа младенца. Левой рукой я прикрывал глаза, а в правой сжимал МР-7. Я держал под прицелом черный квадрат внизу и был готов разнести в клочья все, что появится из коридора, ведущего в глубь горы.
Спустившись пониже, я осознал, что бьющая меня дрожь порождена не только нервным напряжением. Воздух вокруг становился все холод -, нее. Правда, пар изо рта не шел, но это меня не удивляло. В сухом воздухе пустыни туман образуется только при очень низких температурах.
Но и без того мне казалось, что я попал в холодильник. Я припомнил ледяные пещеры в потухших кратерах Северной Аризоны и задумался, не естественного ли происхождения эта каверна. Эту мысль подтверждало и то обстоятельство, что стены ничем не были украшены. Трудно было представить, что Пигмалион смог обойтись без дополнения в виде злобно скалящихся горгулий или обманчиво простых резных украшений. Какими бы одиозными ни казались предпочтения Пигмалиона в смысле материала для работы, все-таки у него была душа художника. И если он оставил эти стены голыми специально, то у него могла быть только одна цель: добиться ошеломляющего контраста между этим колодцем и тем, что он создал в сердце горы.
Как вскоре выяснилось, мои рассуждения оказались верными, хотя это был тот случай, когда сознание своей правоты не приносит радости.
Спустившись до основания лестницы, я вошел в коридор, показавшийся мне довольно тесным и маленьким, хотя какой-нибудь статуе Пигмалиона здесь было бы вполне просторно. Коридор уходил по дуге влево, и за поворотом маячил слабый серебристо-белый свет. Только благодаря ему да еще лампе у основания лестницы темнота в коридоре не была кромешной.
Я повернулся к своим спутникам. Кроули коснулся Джитт и легонько сжал ей плечо. Даже сделав скидку на ее светлую кожу и мертвенный свет в коридоре, я поразился призрачное бледности Джитт. Она привалилась спиной к стене, закрыла глаза и запрокинула лицо к потолку.
– Что с тобой, Джитт? – прошептал я.
Она едва заметно покачала головой и судорожно сглотнула.
– Лестница… Я знаю это место. Я бывала здесь раньше.
Кроули ласково взял ее в лицо в ладони.
– Ты убежала отсюда как жертва, а вернулась избавительницей. Ты выжила и будешь жить.
– Спасибо вам. – Я увидел, как по шее Джитт катится капелька пота. Джитт открыла глаза и кивнула:
– Иди вперед. Койот.
Слова Кроули ободрили и меня. И я, и Джитт, мы оба были творениями Темных Властелинов.
Мы оба бежали от своих бывших хозяев, и из жертв превратились в избавителей. Мы оба дали клятву заставить своих хозяев заплатить за все, что сделали с нами и другими, и, возможно, мы начнем взимать плату прямо за поворотом.
Может быть, я продвигался по коридору не так осторожно, как того требовало благоразумие, но мне казалось, что меня лучше любой брони защищает правота моего дела. Это звучит довольно нелепо; так мог бы выразиться религиозный фанатик, описывающий свой поход на логово порока, но в каком-то смысле я и был новообращенным, проникшим в стан врага своей веры. На краткий миг я почувствовал себя мифическим героем, отправившимся на ратный подвиг, и обитель Зла, с которым я шел сразиться, была совсем рядом, в конце коридора.
В конце концов разница между мифом и историей ужасов – всего лишь вопрос точки зрения.
Коридор переходил в огромную пещеру со сталактитами и сталагмитами, похожими на окаменевшие зубы в челюстях ископаемого животного. В глубоких сводах под потолком пряталась тьма, отдаленные тени намекали на другие залы и коридоры, уводящие в глубь горы. Пол поражал своей гладкостью: так выглядит замерзшая на ветру поверхность озера или миниатюрные волнистые холмики, которые тысячелетиями полировала бегущая вода.
Открывшееся нам зрелище показалось мне удивительно уместным и естественным, за одним маленьким исключением: подобное образование никак не могло возникнуть в сердце горы в пустыне юго-запада.
Лед. На лестнице и в коридоре было так холодно потому, что каждый квадратный фут пещеры покрывала блестящая, сверкающая ледяная оболочка в дюйм толщиной. Огромные, в человеческий рост, сосульки с тонкими, как острие иглы, наконечниками дополняли обширную коллекцию сталактитов на потолке. Их застывшие двойники выглядели, словно саженцы сталагмитов, которые вот-вот поднимутся и расцветут, подобно своим каменным собратьям.
Весь зал был заполнен сидящими, стоящими и полулежащими фигурами, смутно напоминающими человеческие. Сквозь ледяное одеяние, окутывающее каждую фигуру, просвечивала кожа приглушенного телесно-розового оттенка. Ледяные грани придавали этому застывшему народцу вид скульптур какого-нибудь кубиста, терпеливо ждущих, когда этот стиль снова войдет в моду.
Я подобрался к ближайшей фигуре и стукнул прикладом по ледяной оболочке, покрывавшей голову. Лед треснул, а после второго удара большой кусок оболочки отвалился и разбился вдребезги.
Мне удалось очистить ото льда всю правую половину женского лица – осталось лишь несколько кусочков, упрямо цепляющихся за пряди черных волос. Стянув перчатку, я коснулся женщины, но, как и следовало ожидать, окоченевшее тело на ощупь было совершенно безжизненным.
Джитт упала рядом со мной на колени и тоже дотронулась до женщины, потом подняла на меня полные ужаса глаза и закрыла лицо руками. Ее плечи заходили ходуном от рыданий. Я присел рядом и обнял ее, но у меня сложилось впечатление, что она не почувствовала моих объятий и не услышала бы меня, если бы я заговорил.
Кроули склонился над Джитт и покачал головой:
– Несомненно, Пигмалион специально поддерживает здесь низкую температуру. Это замедляет метаболизм его созданий, и таким образом он консервирует их красоту. – Он показал на бриллиантовую сережку в ухе замерзшей женщины. – Не могу поверить, что он был бы так расточителен, если бы хотел их убить.
Я еще раз оглядел ледяную пещеру.
– Если это правда – а, похоже, так оно и есть" – то как он сюда доставляет лед?
Кроули понизил голос до шепота:
– Это высокогорье. Здесь бывают суровые зимы с грозами и буранами. Должно быть, отсюда есть выход на поверхность, и в это отверстие попадает достаточно снега и дождевой воды, чтобы произвести такое количество льда.
– Но что?.. – Вопрос замер у меня на губах – эхо принесло в пещеру чужие голоса. Я увлек Джитт в тень, и Кроули пристроился рядом. По его знаку я пробрался обратно, к низкой стене оледеневших сталагмитов, и, спрятавшись за ними, оглядел зал.
Я увидел двух созданий, почти ничем не отличавшихся от людей. Если не считать сероватого оттенка кожи и заостренных ушей, они выглядели в высшей степени непримечательно. Правда, их наряд придавал им вид персонажей, сбежавших из какого-нибудь второразрядного фильма про пиратов. Для полноты картины одному из них не хватало только повязки на глазу и попугая на плече.
Их появление не слишком меня взволновало, потому что я их узнал. Двоих их сородичей я как-то повстречал в другом районе Аризоны. Этих созданий называли драолингами. Они обитали в соседнем протоизмерении, и немногочисленные храбрецы из их числа отваживались на вылазки в ближайшее протоизмерение, где играли маленькие злые шутки с представителями рода человеческого. Кроули считал, что драолинги стояли за истреблением участников экспедиции Доннера[Наиболее известная экспедиция эмигрантов под руководством братьев Якоба и Джорджа Доннеров, целью которых было отыскать кратчайший путь в Калифорнию через Горы Сьерра-Невады. Экспедиция состоялась в 1946–1947 гг.
Из восьмидесяти девяти участников экспедиции в живых осталось сорок семь человек.], а возможно, и таинственная личность Зодиак[Автор серии убийств в Сан-Франциско в 1969 г. Оставлял криптограммы, разгадка которых, по его утверждению, Должна была раскрыть личность убийцы.], убийца из Калифорнии, тоже был выдуман ими.
Но даже зная об их склонности к отвратительным и жутким забавам, я не встревожился, увидев этих тварей. Я знал, что их легко прикончить и с охотой был готов избавить от них мир.
Всерьез меня обеспокоило создание, стоящее между ними. Его поза была вполне обычной, но что-то в ней резало глаз. Казалось, эта массивная неповоротливая зверюга должна чувствовать себя более непринужденно, опираясь на четыре конечности, а не на две. Ее ссутуленные плечи и словно бы надломленный хребет едва не сбили несколько сталактитов, когда тварь неуклюже двинулась вперед на коротких мохнатых ногах. Все ее тело было покрыто пестрым узором, и только в том месте, где массивная грудь слегка сужалась, переходя в мощную шею, оставалось светлое пятно.
Над плоским черепом торчали остроконечные уши, на морде выделялись выпирающие челюсти и большие глаза, в которых застыло едва ли не невинное выражение. Hoc существу заменяли две треугольные щели. Из открытой пасти торчали острые акульи зубы.
Чудовище занесло здоровенный кулак и с размаху опустило его на застывшее во льду тело.
Грохот удара прокатился по всей пещере. Лед в средней части тела хрустнул, и труп переломился пополам. Два драолинга немедленно ринулись на верхнюю часть тела, словно гиены, увидавшие падаль. Пятнистый монстр схватил за щиколотки нижнюю половину и рванул ноги трупа в разные стороны. Он разорвал труп словно птичью тушку и вгрызся в замороженное бедро.
Одному из драолингов удалось отодрать от туловища руку, и второй кувырком отлетел назад с остальной частью тела. Первый запустил зубы в свою добычу и, жуя, проворчал:
– Как холодная закуска оно ничего, но я предпочитаю еду посвежее.
Второй отломил руку трупа у локтя и стянул мороженую плоть, словно перчатку.
– Согласен. Сейчас подкрепимся немного, а потом подберем что-нибудь еще. Дома разморозим и приготовим как следует.
Чудовище только рыгнуло и выплюнуло берцовую кость.
Я был потрясен и никак не мог избавиться от ощущения нереальности происходящего. Притаившись в темноте искусственной ледяной пещеры, я слушал внеземных существ, обсуждавших гастрономические достоинства человечины, словно люди были выращенным на убой скотом. Любовно вылепленные Пигмалионом образцы физического совершенства превратились в жратву для драолингов.
Этот мимолетный взгляд на внеземную мораль вполне объяснял позицию таких созданий, как Скрипичник и Алмазная Императрица. Они были не только Темными Властелинами – они являлись существами из чужих миров; они не могли воспринимать нас так, как воспринимаем себя мы.
Подобно хищникам, которым никогда не приходит в голову задумываться о чувствах своей добычи, они не признавали за нами никаких прав, не испытывали к нам ни малейшего уважения.
В свете этого открытия поступок Пигмалиона становился еще более ужасным и омерзительным, ибо он добровольно отказался от своей принадлежности к человечеству ради могущества Темного Властелина.
Эти мысли вихрем пронеслись у меня в голове и на какое-то мгновение отвлекли меня от действий. Джитт тем временем не предавалась праздным размышлениям. Краем глаза я увидел, как она выступила на открытое пространство между нашим убежищем и пирующими тварями. Ярость, хлещущая из нее, казалось, могла бы расплавить и лед, и камень под ним, но держалась она с твердостью скалы. Джитт прижала М-17 7 к правому боку и взвела курок. Эхо многократно усилило щелчок, и он прозвучал, как выстрел.
Драолинги с довольными ухмылками подняли на нее глаза.
– Что это у нас здесь? – прошамкал один из них набитым ртом.
Джитт нажала на спусковой крючок с механической четкостью, как будто она и карабин составляли одно целое. Первые три выстрела с грохотом и звоном сбили ледяной футляр со сталагмита.
Пули угодили говорившему в грудь, и большая часть недожеванного мяса вывалилась на пол.
Пули, пройдя насквозь, разорвали драолингу спину, и фонтан алой крови оросил пятнистую шкуру монстра.
Джитт слегка сместила ствол вправо и выпустила следующую серию пуль. Годы тренировок включили в моем мозгу механизм, который с компьютерной четкостью проанализировал ее атаку.
Поскольку Джитт стояла всего в двадцати пяти метрах от мишени, пятидесятишестиграновые разрывные пули, поразившие второго драолинга, летели со скоростью, значительно большей, чем три тысячи двести футов в секунду. На такой скорости они в одно мгновение превратили в крошку все твердое, что встретили на своем пути. Одна впилась драолингу в запястье и оторвала кисть.
Другая угодила в ребра и разорвалась на бессчетные металлические осколки, искромсавшие все внутренние органы и грудную клетку. Последняя ударила драолинга в челюсть, превратив плотоядную ухмылку в черный провал. Голова любителя покушать с хрустом запрокинулась, и тело отлетело в тень.
Джитт прицелилась в пятнистое чудовище. В тот же миг во мне поднялся непонятный протест, который заставил меня крикнуть:
– Нет! Не надо!
Каким-то образом я узнал это существо и повял, что стрелять в него бессмысленно.
Может быть, Джитт не услышала меня, а может, предпочла пропустить мои слова мимо ушей.
Как бы то ни было, ее палец на спусковом крючке карабина напрягся, и пули прочертили сплошную зигзагообразную линию от правого бедра до левого плеча монстра. Существо пошатнулось и плюхнулось на ягодицы, но ни одна пуля не пробила его шкуру.
Завывая от боли и ярости, существо перекатилось вперед и, вонзив черные когти в лед, развернулось к Джитт. Не удостоив его даже взглядом, Джитт высвободила пустую обойму, с щелчком загнала в магазин новую и снова прицелилась.
Не отдавая себе отчета, почему действую таким образом, я рыбкой перемахнул через стену сталагмитов. Я понимал, что мне никоим образом не удастся приземлиться на лед и удержаться на ногах, поэтому даже не стал пытаться. Приземлившись на бедро, я заскользил к Джитт и выбросил вперед правую ногу. Удар сбил ее с ног и отбросил в сторону. Я изогнулся, встал на левое колено и выхватил автоматический пистолет.
Монстр бросился вперед, набирая скорость. Сосульки, свисающие с потолка, вздыбливали шерсть на его спине и каскадом ледышек падали на пол.
Ледяные чешуйки, выдранные ее когтями из пола, взвивались в воздух, словно снег, вылетающий из-под копыт лошади, несущейся галопом по снежному полю. Огромные легкие работали, как кузнечные мехи, и клубы пара от этого живого локомотива летели прямо на меня.
Когда кислый, затхлый запах из пасти чудовища ударил мне в ноздри, какая-то часть моего сознания отметила, что меня должно было бы парализовать страхом. Но другая часть знала, что поддаться страху – значит погибнуть. Даже когда чудовище занесло надо мной лапу с черными граблями когтей, я не сомневался, что одолею его. Я поднял "вилди-вульф" и нажал на спуск.
Пуля вошла в правую ноздрю чудовища, и из его затылка хлынул иссиня-черный фонтан крови. Тварь почти мгновенно остановилась, и огромная лапа превратила в ледяную пыль большой сталактит. Этот удар развернул монстра ко мне.
Распластавшись на полу, я почувствовал, как его ступня прошла в дюйме от моей спины, а потом услышал грохот падения. Чудовище рухнуло на пол, дернулось и затихло.
Перекатившись на спину, я увидел, что Кроули помогает Джитт встать. Она помотала головой и несколько раз моргнула, но других признаков потрясения от пережитого не проявила.
Кроули посмотрел на меня и улыбнулся.
– Знаешь ли, это было чертовски самонадеянно с твоей стороны.
Я нахмурился и убрал "вульф" в кобуру.
– Чепуха. У этой зверюги ноздря размером с пиццу. И слепой бы попал.
– Я знаю. Твое нахальство заключается в другом. – Зеленые глаза Кроули лукаво блеснули. – В том, что ты сделал один выстрел.
Джитт с комичной озадаченностью оглядела свой карабин.