Он всегда вставал рано, и это не требовало особого героизма. Улицы еще были пусты, и он без помех - как сегодня - спускался с Холма и добегал до леса на востоке, где туфли приятно пружинили в травяной подстилке, а его тяжелое дыхание заглушалось пением птиц. На большее его не хватало - он велел Хосе Луису подгонять лимузин к опушке леса и встречать его там с полотенцами и холодным чаем. Назад в "Кроличий Глаз", как он окрестил свой приют, Бадди возвращался на колесах. Все же здоровье - это одно, а мазохизм, тем более публичный, совсем другое.
Бег имел и другие преимущества, помимо уменьшения живота. Теперь он имел час полного одиночества, когда мог спокойно думать обо всем, чти его волновало. Сегодня, например, он думал о Рошели. Их ссора должна была завершиться к концу недели, и тогда его шестой брак станет историей. Второй по краткости из шести. Короче были лишь его сорок два дня с Шаши, завершившиеся выстрелом, едва не отшибившим ему яйца. При мысли об этом он до сих пор покрывался потом. Впрочем, строго говоря их жизнь с Рошелью продолжалась чуть больше месяца - после этого она удалилась в Форт-Уорт калькулировать будущие алименты. Этот брак был обречен изначально.
Он понял это, когда не смог ее рассмешить. Но надо отдать ей должное - из всех его жен, включая Элизабет, она была самой красивой. Каменное лицо, но скульптор гениален.
Он как раз думал о ее лице, сбегая с тротуара и углубляясь в лес. Может, стоит позвонить ей и пригласить назад для последней попытки. Он уже делал так раньше, с Дианой, и они провели лучшие два месяца в их совместной жизни, пока не ожили старые разногласия. Но Диана - не Рошель. Бесполезно опыт общения с одной женщиной прилагать к другой. Они такие разные. Мужчины по сравнению с ними тупые скоты. В следующий раз ему хотелось родиться лесбиянкой.
Где-то сбоку он услышал смех: без сомнения, смеялись молодые девушки. Странно, так рано. Он остановился и прислушался, но было странно тихо - никаких звуков, даже птичьего пения. Только изнутри: работал его механизм. Может почудилось? Возможно: он ведь как раз думал о женщинах. Но когда он уже приготовился бежать дальше, смех послышался вновь, и вместе с этим неуловимо, почти волшебно изменился пейзаж. Смех, казалось, оживил лес: зашелестели листья, ярче стало солнце. Мало того - изменилось само положение солнца на небе. Из мягкого света на востоке оно превратилось в палящий огненный шар над самой головой.
Бадди не думал об этом; он просто стоял, зачарованный этим, как, бывало, женской красотой.
Только после третьего взрыва смеха он тронулся с места и осторожно пошел в ту сторону.
В нескольких ярдах ему почудилось какое-то движение среди листвы. Блеск обнаженной кожи. Девушка, снимающая одежду. За ней другая, красивая блондинка, начинающая делать то же самое. Инстинктивно он понял, что они не вполне реальны, но все же двигался вперед осторожно, боясь спугнуть их. Можно ли спугнуть иллюзию? Он не хотел проверять это; не перед таким приятным зрелищем. Блондинка раздевалась последней. Трое других уже вошли в озеро, отбрасывающее блики на лицо девушки, "Арлин!" - кричали они ей. Прячась за деревьями, он подобрался к краю озера футов на десять. Она уже вошла в воду по бедра и брызгала на себя - но воды почти не было видно. Остальные девушки, казалось, плыли в сгустившемся тумане.
"Духи, - подумал он полуосознанно. - Да, это духи. Я подсматриваю за прошлым, повторяющимся передо мной. - Эта мысль мешала ему выйти из укрытия. - Ведь скоро они растают. Еще немного".
В траве, где он стоял, не было их вещей, и, когда они оглядывались, они не замечали его присутствия.
- Не заплывай далеко! - крикнула одна из четверка своей спутнице. Но совет остался без внимания. Девушка отплывала все дальше, ее руки и ноги сгибались и разгибались в молочной мгле. Он не мог припомнить даже в отрочестве сна, столь эротичного, как эта призрачная явь - юные тела, полускрытые в неведомой среде, но не настолько чтобы помешать ему рассмотреть каждую деталь.
- Здесь теплее! - крикнула плывущая впереди.
- Ты что?
- Плыви, сама увидишь!
Эти слова подстегнули Бадди, Он их видел; но мог ли он и почувствовать ил? Раз они все равно его не видят, почему бы ему не подойти ближе и не погладить их по спине?
Когда он вошел в озеро, вода не издала ни звука, и он не ощутил ее. Теперь до Арлин было рукой подать. Она медленно отплывала от него, ее волосы рассыпались по воде вокруг головы. Он поспешил вслед, не чувствуя сопротивления воды и быстро сокращая расстояние. Глаза его впились в мерно двигающиеся розовые ягодицы.
Передняя девушка что-то закричала, но он не слушал. Все, о чем он думал - это коснуться Арлин. Водить по ней рукой, пока она, не замечая его, продолжает свой путь. Тут его нога куда-то провалилась. Руки еще тянулись к Арлин, когда он упал лицом вниз. Боль достаточно отрезвила его, чтобы он услышал крики впереди. В этих криках были тревога и страх. Он поднял голову от земли. Двое пловчих отчаянно бились в мутном воздухе, обратив лица кверху.
- О, Боже, - прошептал он.
Они тонули. Призраки, как он определил их чуть раньше, тонули в призрачных водах. Он стремился дотронуться до мертвецов.
Он уже хотел бежать, но странная притягательность трагедии заставила его вновь обратить глаза к озеру.
Все четверо продолжали биться, их лица уже потемнели от нехватки воздуха. Как это могло быть? Они, казалось, тонули в озере глубиной четыре-пять футов. Или кто-то тянул их на дно? Но озеро казалось таким спокойным…
"Помоги им, - слышал он внутренний голос. - Почему ты не поможешь им?"
Пошатываясь, он направился к ним. Арлин была ближе всех. Вся красота ушла с ее лица, охваченного ужасом и отчаянием. Вдруг ее расширенные глаза словно увидели что-то в воде внизу. Она сразу затихла и бессильно вытянулась. Она тонула.
"Не надо", - пробормотал Бадди, устремляясь к ней, как будто его рука могла вытащить ее из прошлого в настоящее и спасти. В тот же момент, когда его рука коснулась ее, он уже знал, что это гибель для них обоих. Но жалеть было поздно. Под тонким слоем земли и травы - серый камень или это бетон? Да, бетон! Он закрывал дыру в земле, но сейчас он треснул, и перед ним ширилась расщелина.
Он оглянулся на край озера, но между ним и спасением разверзлась новая трещина. Кусок бетона из-под его туфель рухнул вниз. Из-под земли вырвался ледяной вихрь.
Он посмотрел на девушек. Мираж исчезал. На всех четырех лицах он успел заметить одинаковое выражение: выкатившиеся глаза, раскрытые рты.
Внезапно он понял, что они не тонули; это дыра в земле тянула их к себе, как теперь тянула его: их - водой, его - их призраками.
Он начал звать на помощь. Земля дрожала все сильней, бетон крошился у него под ногами. Может, еще какой-нибудь утренний бегун услышит его и поможет. Только быстрей, ради бога.
Но кому он нужен? Никто не придет, и он умрет. Черт побери, он умрет!
Зазор между ним и твердой землей все расширялся, но он еще мог перепрыгнуть. Но делать это нужно скорее, пока бетон под ногами не распался совсем. Сейчас или никогда.
Он прыгнул. Это был хороший прыжок. Еще пара дюймов, и он бы спасся. Но эти дюймы решили все. Он пошатнулся в воздухе, тщетно пытаясь достичь цели, и упал.
Какой-то момент он еще видел солнце. Потом темнота, и холод, и куски бетона, летящие рядом с ним куда-то вниз. Он слышал, как что-то ударяется о скалы; потом понял, что это он. Это ломались его кости, пока он падал. Он падал.
* * *
Хови спал этой ночью очень мало, но, проснувшись утром, почувствовал себя вполне бодрым. Преступно нежиться в постели в такое чудесное утро. Он взял стакан газировки в автомате и уселся у окна, чтобы поразмышлять о будущем дне.
Не будем врать: вовсе не о дне. О Джо-Бет, и только о ней. Он глядел в небо и видел там ее лицо. Он никогда не испытывал такого сильного, всеохватывающего чувства. Дважды за эту ночь он просыпался весь в поту. Он не помнил разбудивших его снов, но, несомненно, в них была она. Как могло быть иначе?
Каждый час без нее был потерянным часом, каждый миг, когда он не видел ее, он был слеп.
Когда они расставались ночью, она сказала, что работает по вечерам у Батрика, а днем в книжном магазине. Учитывая размер Центра, найти ее там будет не так трудно. Он вспомнил, что давно ничего не ел, и купил пакетик орехов. О другом, о том, зачем он приехал сюда, Хови не вспоминал. Он шел вдоль рядов магазинчиков, ища ее. Книжный магазин втиснулся между службой по выгулу собак и страховой конторой. Как большинство заведений, он был еще закрыт; до открытия, судя по табличке на дверях, оставалось около часа. Он сел на ступеньку под начинающим припекать солнцем и принялся ждать.
* * *
Когда она открыла глаза, первым ее побуждением было забыть про работу и отправиться на поиски Хови. В снах перед ней вновь и вновь прокручивались события предыдущего вечера, все время слегка меняясь, словно выбирая каждый раз один путь из множества альтернатив. Но из всех этих альтернатив она не могла вообразить ни одной без него. Он был везде и ждал ее всегда, с первого дня ее жизни. Они всегда принадлежали друг другу.
Она хорошо знала, что если бы услышала такие сантименты от кого-либо из своих подруг, то тут же вежливо, но непреклонно отмела бы их. Конечно, она не выключала радио, когда передавали душещипательные лирические песенки; но она всегда отдавала себе отчет, что это лишь отдых от жестокой реальности, которую она постоянно видела вокруг себя. Ее мать, заключенная теперь в своем доме и в своем прошлом, тоже говорила ей, когда у нее еще была охота говорить, о своих надеждах и своих друзьях.
Но то, что случилось между ней и этим парнем из Чикаго, не могло окончиться так же печально, как грезы ее матери. Если воскресные проповеди и научили ее чему-то, то это тому, что откровение является, когда его меньше всего ожидают. Как Книга Мормонов, дарованная ангелом Джозефу Смиту на ферме в Пальмире, штат Нью-Йорк. Разве с ней это не случилось так же неожиданно? Разве не рука судьбы привела его в "Котлетный дом"?
На кухне ее встретил Томми-Рэй, взгляд которого был таким же резким, как аромат кофе. Похоже было, что он спал в одежде.
- Пришел поздно? - спросила она.
- Как и ты.
- Я не особенно. Вернулась еще до полуночи.
- Но ты все равно не спала.
- Так, немного.
- Я слышал, ты не спала.
Она знала, что это невозможно. Их спальни располагались в разных концах дома, и даже по пути в ванную он не мог слышать ее.
- Да? - спросил он.
- Что "да"?
- Скажи мне.
- Томми! - ее удивило его возбуждение. - Что с тобой?
- Я слышал, - повторил он. - Слышал тебя всю ночь. Что-то случилось вечером, правда?
Он не мог ничего знать про Хови. Только Беверли видела, как они выходили от Батрика, и она все равно не успела бы распустить слухи, даже если бы захотела. Джо-Бет тоже знала немало ее секретов. Да и о чем тут говорить? Что она болтала с незнакомым парнем? Или целовалась с ним на автостоянке? Какое до этого дело Томми-Рэю?
- Что-то случилось, - опять повторил он. - Я почувствовал какое-то изменение. То, что мы ждали, пришло к тебе, Джо-Бет. А ко мне не пришло.
- Ты не хочешь налить мне кофе?
- Ответь мне.
- Что ответить?
- Что случилось?
- Ничего.
- Ты лжешь, - в словах его звучало не обвинение, а грусть. - Зачем ты мне лжешь?
Вопрос резонный. Она не стыдилась Хови или своих чувств к нему. Все победы и поражения восемнадцатилетней девушки она делила с Томми-Рэем. Он не выдавал ее тайн никому. Но сейчас его взгляд удивлял ее; она не могла прочитать в нем ничего. И этот разговор о том, что он слышал. Неужели он подслушивал у двери?
- Мне пора в магазин. Иначе я опоздаю.
- Я с тобой, - заявил он.
- Зачем?
- Так, проедусь.
- Томми…
Он улыбнулся ей.
- Что плохого, если брат с сестрой прогуляются вместе?
Она была вынуждена улыбнуться в ответ и кивнуть.
- Мы должны доверять друг другу, - сказал он, когда они сели в машину и поехали. - Как раньше.
- Я знаю.
- Потому что так мы сильнее, правда? - он невидящими глазами смотрел в окно. - А мне сейчас нужно стать сильнее.
- Тебе нужно поспать. Почему бы мне не отвезти тебя назад? Ничего, если немного опоздаю.
Он покачал головой.
- Ненавижу этот дом.
- С чего это вдруг?
- Мы оба его ненавидим. От него у меня плохие сны.
- Это не от дома, Томми.
- От него! От дома, от мамы и от всего этого вонючего города! Погляди на него! - внезапно взвился он. - Погляди на это дерьмо! Разве тебе не хочется разнести тут все? - голос его гулко отдавался в тесноте машины, глаза дико расширились. - Знаю, что хочется. Не лги мне, моя маленькая сестренка.
- Я не маленькая, Томми.
- Я на тридцать пять секунд старше, - напомнил он.
Это всегда было для них предметом шуток. Лишних тридцать пять секунд в этой сраной дыре.
- Хватит нести чушь! - она резко повернула руль. - Не желаю слушать. Иди проветрись.
- Хочешь, чтобы я сейчас стал кричать? Прямо посреди улицы? Пожалуйста! Я буду орать, пока все их чертовы дома не повалятся.
- Ты ведешь себя как мудак.
- Да, такие словечки не часто услышишь от моей маленькой сестренки, - проговорил он со злорадным удовлетворением. - С нами обоими этим утром что-то случилось.
Он был прав. Она чувствовала, как его гнев передается ей. Они были двойняшки, с очень похожими характерами, но он всегда был менее послушным. Она изображала примерную дочь и терпеливо выносила лицемерие окружающих, потому что так хотела мама. Но часто ей хотелось бунтовать так же открыто, как Томми-Рэй. Его сегодняшняя тирада против города была чисто нацистской; он любовался своим бунтом. Но и ей хотелось так же любоваться собой.
- Поговорим вечером, Томми, - сказала она.
- Точно?
- Обещаю.
- Нам нужно помочь друг другу.
- Я знаю.
- Особенно сейчас.
Внезапно он обмяк, будто гнев неожиданно покинул его, и вместе с ним - вся энергия.
- Я боюсь, - сказал он необычайно тихо.
- Тебе нечего бояться, Томми. Ты просто устал. Иди домой и поспи.
Они были у Центра. Она не стала ставить машину.
- Отвези ее домой. Меня вечером подвезет Луис.
Когда она собралась вылезать, он схватил ее за руку, больно сдавив.
- Томми…
Ты веришь в то, что сказала? Бояться нечего!
- Нет.
Он потянулся, чтобы поцеловать ее.
- Я тебе верю, - он приблизил свои губы к ее, продолжая держать ее за руку, словно доказывая свои права на нее.
- Хватит, Томми, - сказала она, выдергивая руку. - Иди домой.
Она вылезла, держась за дверцу.
- Джо-Бет!
Впереди стоял Хови. При виде его у нее сжалось сердце. Сзади раздался гудок. Обернувшись, она увидела Томми-Рэя за рулем. Он глядел на нее расширенными глазами, потом потянулся к дверце, открыл ее. Снова гудок. Кто-то кричал сзади, чтобы он убрал машину, но он не обращал внимания. Его внимание было приковано к Джо-Бет. Было поздно махать Хови, чтобы он отошел. Томми-Рэй понял все по улыбке на лице Хови.
Она снова поглядела на него с отчаянием.
- Хорош, - услышала она голос Томми-Рэя сзади. К ее отчаянию добавился страх.
- Хови… - начала она.
- Господи, какой же я болван! - сказал Томми-Рэй.
Она попыталась улыбнуться.
- Томми, познакомься, это Хови.
Она никогда не видела такого выражения на лице своего брата и не представляла, что оно может отразить такую злобу.
- Хови? Это значит Ховард?
Она кивнула, переводя взгляд на Хови.
Оба юноши шагнули вперед, протягивая друг другу руки. Солнце освещало их одинаково, но Томми-Рэй был бледен, несмотря на загар. Глаза его потускнели, кожа на скулах натянулась. Она с ужасом подумала, что он выглядит, как мертвец. Томми-Рэй - мертвец.
Хотя Хови протянул руку, Томми-Рэй игнорировал ее, поворачиваясь к сестре.
- Потом, - сказал он очень тихо.
Его голос почти скрылся за возмущенными возгласами сзади, но она смогла уловить его зловещую интонации-После этого он повернулся и пошел к машине. Она не видела его усмешки, но почувствовала ее.
- Что все это значит? - осведомился Хови.
- Не знаю. Он какой-то странный сегодня.
- Может, ему нужна помощь?
- Думаю, лучше оставить его в покое.
- Джо-Бет! - позвал кто-то. Сзади них возникла женщина средних лет, с ничем не примечательной внешностью.
- Это был Томми-Рэй? - спросила она.
- Да.
- Он показался мне таким странным, - она воззрилась на Хови с осторожным любопытством. - Ты в магазин, Джо-Бет? Мы уже открыли.
- Бегу.
- Твой друг тоже с нами?
- Да-да… извините… Хови, это Луис Нэпп.
- Миссис, - вставила женщина, словно ее замужний статус был талисманом против незнакомых молодых людей.
- Луис… это Хови Катц.
- Катц? - переспросила миссис Нэпп. Теперь она изучала свои часы. - На пять минут опоздала.
- Ничего. До полудня все равно никто не зайдет.
Миссис Нэпп, казалось, была шокирована таким неуважением.
- Нельзя так относиться к работе, - изрекла она. - Постарайся быть поскорее.
С этими словами она отчалила.
- Какая странная, - заметил Хови.
- Она не такая плохая, как кажется.
- Верю.
- Я пойду.
- Куда? День чудесный. Можно пойти куда-нибудь.
- Завтра тоже будет чудесный день, и послезавтра, и после послезавтра. Это Калифорния, Хови.
- Все равно пошли.
- Дай мне хоть помириться с Луис. Не хочу ни с кем ссориться. Это расстроит маму.
- Тогда когда?
- Что "когда"?
- Когда ты освободишься?
- Ты ведь не уйдешь?
- Нет.
- Я скажу Луис, что мне нужно домой присмотреть за Томми-Рэем. Скажу, что он заболел. Это наполовину правда. А потом приду к тебе в мотель. Ладно?
- Обещаешь?
- Обещаю, - она уже уходила и вдруг обернулась. - Что с тобой?
- Ты не хочешь… поцеловать… поцеловать меня на людях?
- Конечно, нет.
- А наедине?
Она полушутливо цыкнула на него.
- Скажи "да".
- Да.