- Послушай, Василий Вилорович, - я постарался аккуратно разорвать дружескую дистанцию, - даже если бы я знал, я бы тебе не сказал. Не в моих правилах подставлять друзей. Но я пока действительно не знаю, кто это. Могу только предполагать, но даже предположения мои могут негативно отразиться на твоем здоровье, а я этого не хочу. Так что, давай договоримся: если мне понадобится твоя помощь, я позвоню. Дай мне свой мобильник, а я тебе - свой…
- Ладно, - немного поиграв желваками, согласился Васька. - Верю. Записывай: 613–777.
- Порядок. А мой - 599–600.
- Крутой номер! - не удержавшись, цокнул языком Полосухин.
- А то!.. - улыбнулся я и тут же серьезно добавил. - Только про свои наблюдения - никому!
- Не учите меня жить! - Передо мной снова оказался прежний Полосатый, бывший однокурсник и соратник по ночным приключениям на дискотеках. Я полез было за бумажником, чтобы расплатиться, но Васька барским жестом остановил мою руку. - Оставь, Димыч, сегодня - за счет заведения. Бывай! - и он неожиданно легкой и пружинистой походкой удалился в сторону служебной двери в дальнем конце зала.
Я посмотрел сквозь стеклянную стену на улицу и убедился, что дождь, наконец-то, закончился. И в этот момент проснулся мой мобильник. Вместо номера определитель выдал аж целых десять "шестерок". Чувство опасности промолчало, и я, пожав плечами, нажал кнопку ответа.
- Котов слушает.
В трубке что-то зашуршало, послышался тонкий свист и какой-то неживой, лязгающий голос медленно произнес:
- Не ходи в "Световид". Не надо…
На меня вдруг накатила веселая злость: вспомнился знаменитый и единственный в своем роде российский вестерн конца шестидесятых годов прошлого столетия "Белое солнце пустыни".
- Зачем ты пытался убить меня, Саид? - поинтересовался я голосом киношного басмача.
Я все еще был уверен, что это чей-то розыгрыш.
- Ты ничего не сможешь сделать, а женщина Ксения умрет, - снова проскрипело в трубке как по ржавому железу.
Теперь я уже не был уверен, что меня разыгрывают. Никто не знал про мою встречу с Меньшиковой. По крайней мере, никто из людей. От этой мысли меня вновь прошиб пот и стянуло льдом затылок. Блин! Да что же это такое?! Неужели все начинается по новой?! Опять явился по мою душу черный мадхъя? Неужели я обречен всю оставшуюся жизнь воевать с этой нечистью и ради чего?.. Ну нет, врешь - не возьмешь! Вот теперь-то я уж точно пойду до конца, хотя бы для того, чтобы раз и навсегда отбить у тебя охоту совать нос в мои дела, Нурия Саликбекова!
- Эй, шутник! - прорычал я в трубку. - Я поеду в "Световид". А если что-нибудь случится с Ксенией Меньшиковой, я тебя из-под земли достану!
Но ответом мне были лишь короткие гудки. Ярость поднималась изнутри меня, грозя затопить сознание мутной водой отчаянной решимости, а это было сейчас очень опасно, и потому я сжал зубы, глубоко вдохнул в три приема по технике тайцзи и сложил пальцы в мудру Земли, восстанавливающую внутренний энергетический потенциал организма и защищающую от внешних негативных энергоинформационных воздействий. Эффект, как всегда, не замедлил сказаться буквально через пару минут: в душе наступило светлое умиротворение, в сознании - ясность, и даже хмель выветрился.
Просветленный я двинулся к выходу из бистро, и тут опять запел мобильник. Но на этот раз номер высветился знакомый - звонил Берест.
- Привет, родственник. Как самочувствие?
Это было новостью: что-то не припомню, чтобы Николай интересовался моим самочувствием.
- Вашими молитвами, комиссар, - ответил я осторожно. - А что случилось?
- Ну, пока ничего. - Берест явно мучился вопросом: сообщать или не сообщать мне приготовленную информацию. - Короче, твою "телегу" я отправил в ремонт на нашу станцию техобслуживания, а пока, так и быть, выделю тебе колеса из вторичного фонда. Можешь подъехать в управление и взять бежевую "хундайку" - во дворе стоит. Ключи и права - у дежурного.
Вот это да! Но откуда такая щедрость у прижимистого комиссара?!
- А никакой щедрости, - будто прочитал мои мысли Николай. - Просто ты мне нужен будешь в мобильном состоянии для расследования убийства Ильхана Амиева.
- Стоп! - прорвался наконец я. - Я не являюсь вашим сотрудником, комиссар, а потому не собираюсь действовать по вашим указкам…
- Вот и прекрасно, - хмыкнул Берест. - Действуй самостоятельно, но в рамках закона. Именно это мне и нужно от тебя. Ты же теперь - инспектор Кротов, не так ли?
- Ах, вот оно что! - я снова рассвирепел. - Купили за полушку?! Не ожидал я такого от своих лучших друзей…
- Не строй из себя наивную нимфетку, Котов! - Комиссар тоже начал закипать. - У меня нет времени тебя уговаривать! Если я в б-ближайшие дни не найду убийцу, Г-гейдар Амиев начнет войну с "чеченами", и тогда нам п-придется вывозить трупы самосвалами! И раз уж т-ты сунул свой ушлый нос в это д-дело, так будь добр, не выпендривайся, а работай!
- Все-все, уговорил, - поспешил я успокоить разбушевавшегося друга. - Действительно, чего это я? Дело-то пустяковое! На одну трубку…
- Д-димыч, я тебя… - у Береста от возмущения пропал голос.
- Я же сказал, Коля: договорились! Уже еду, то есть бегу за машиной, - и я быстренько отключился.
Да, как говорится, никогда не знаешь: где найдешь, где потеряешь! А дело-то закручивается нешуточное, то бишь два. И ведь не вывернуться, не уйти в сторону, будто кто-то невидимой сильной рукой взял за шиворот и толкает только в одном ему ясном направлении: шаг влево, шаг вправо - побег, прыжки на месте - саботаж.
И ведь не проходит ощущение, что дело здесь не в Нурие! Точнее, не только в ней. Что-то еще кроется за всеми этими вещими снами и исчезающими нарушителями безопасности движения вкупе с железноголосыми шантажистами. Эх, был бы жив Золотарев, мы бы с ним вдвоем… А так, выходит, придется выпутываться самому: нельзя же всерьез рассчитывать на Ксению. Или можно?.. Так или иначе, а завтрашний день должен все расставить на свои места.
И полный грустных мыслей и дурных предчувствий, я отправился за "подарком" бравого комиссара.
Глава 2
Однако весь следующий день, вопреки моим ожиданиям, прошел весьма спокойно и буднично. С утра я как примерный работник явился в редакцию и уже через час, к моменту появления начальства, то бишь господина Разумовского, у меня был готов материал по вчерашнему происшествию в гостинице "Северная". Мне даже удалось заполучить по факсу несколько приличных фото Амиева и компании, выданных от щедрот Ракитиным. И когда наконец привычно распахнулась дверь и в комнату вкатился вечно удивленный и жизнерадостный Колобок, мы с Федей Масловым, нашим бессменным гениальным оператором и фотографом, чинно сидели в уголке, потягивая горячий ароматный "мокко" и по очереди затягиваясь настоящей "Гаваной" с золотым обрезом.
- Доброго вам здоровьичка, Григорий Ефимович! - сказали мы хором, не сговариваясь, и тут же прыснули, потому что Колобок очень кстати по-барски сделал нам ручкой и тут же полез в холодильник за своей любимой минералкой.
Опорожнив пол-литровую емкость, шеф слегка осоловел, рыгнул и приступил к общению с подчиненными, точнее, со мной, ибо Федор одним своим видом вгонял его в ступор, а уж когда начинал говорить… Ну, сами посудите: Колобок, несмотря на должность, вечно ходил какой-то расхристанный, встрепанный. Помнится, однажды к нам, в сибирскую глубинку, забралась некая международная делегация по охране окружающей среды - полтора десятка академиков и "зеленых" политиков, которых надо было опекать, интервьюировать и прочая. Естественно, все тяготы пали на рыхлые плечи Григория Ефимовича, а дон Теодор был придан ему в качестве оператора-хроникера столь значительного события. Так вот инстранные гости постоянно путали: кто из них кто. Ибо господин Разумовский, как ни старался, все равно выглядел в своем полосатом твидовом костюме так, будто его на эту встречу выдернули прямо из постели в пижаме, а на Феде его бежевая "тройка" сидела как вторая кожа, и от того видеокамера в его руках выглядела как маленькая причуда столь представительного и серьезного человека. Иностранцам тогда долго пришлось объяснять, что это не розыгрыш и что "бэджи" на лацканах "русских представителей" соответствуют истине.
И на этот раз шеф не изменил своему имиджу: светлые летние брюки вздулись на коленках пузырями, а неизменная в такое время года "гавайка" уже успела где-то потерять пуговицу на животе. Сандалии на босу ногу и выгоревшая на солнце бейсболка органично дополняли образ курортного завсегдатая, а вовсе не замглавреда по связям с общественностью. Но самое удивительное, что у Колобка всегда и все получалось! Он был гением интервью и пресс-конференций, и уж если брался что-либо раскопать, то можно было не сомневаться - доберется до самой сути.
- Дмитрий Алексеевич, рад вас видеть в добром здравии, - он, как всегда энергично и с чувством потряс мою руку, покосился на снова ставшую невозмутимой физиономию дона Теодора и с явным облегчением рухнул на диванчик для посетителей. - Надеюсь, вы не сильно пострадали?
- А почему вы решили, что я пострадал? - поддел я его осведомленность.
- Ну как же, такая авария! - округлил глаза шеф. - Вы могли разбиться насмерть.
- Григорий Ефимович, вы забываете, что я - Кутов, - произнес я с самым серьезным видом, - а у котув, как известно, девять жизней.
Колобок несколько секунд ошалело моргал белесыми ресницами, переводя взгляд с меня на Маслова и обратно, потом дон Теодор не выдержал и сипло выдохнул:
- По моим подсчетам, у тебя их осталось еще шесть…
- Не пугай начальство, Федор, ему и так несладко живется, - подмигнул я шефу.
- Шутки шутите? - немедленно надулся тот. - А вот мне не до шуток! Главный с утра нахлобучку сделал: почему, мол, в утреннем выпуске ничего нет об убийстве в "Северной"?
- Потому что я еще не получил информации от экспертов об обстоятельствах смерти Ильхана Амиева, - я пожал плечами. - Кому нужна "скороспелка"?
- Мне нужна, главреду нужна! - запыхтел Колобок. - "Вечерка" вон уже вчера тридцать строк в "подвале" выдала! Я, конечно, понимаю, - тут же пошел он на попятную, увидев выражение моего лица, - у вас, Дмитрий Алексеевич, вчера были… э-э… особые обстоятельства, но ведь сами вы побывали на месте преступления?
- Естественно, Григорий Ефимович, - я постарался сохранить оскорбленный вид. - И материал у меня готов: двести строк - репортаж с блиц-опросом начальника оперативного отдела криминальной милиции города майора Ракитина и ведущего эксперта-криминалиста Клокова, плюс фото с места происшествия.
К концу моей речи Колобок сдулся чуть ли не вдвое, вероятно, от стыда за свои беспочвенные подозрения относительно профессиональных качеств ведущего обозревателя уголовной хроники "Вестника". Он снова полез в холодильник и, лишь расправившись с еще одной бутылкой минералки, вновь обрел свою прежнюю жизнерадостность.
- По некоторым данным, - деловито начал он, - убийство Ильхана Амиева заказное! Киллершу подослали конкуренты старшего брата Гейдара. Он до сих пор не желает делиться бензиновым бизнесом с нашим местным паханом Геной-Ганнибалом.
- Гена, то есть Геннадий Маркович Плушкевич, слишком мягкий и интеллигентный человек, воспитанный на старых воровских традициях и кодексах уголовной чести, - сказал я. - Когда умерли Нос-Дуладзе и все его наследники, господин Плушкевич справедливо решил, что теперь все дело перейдет к нему, как единственному другу и соратнику "короля бензоколонок", к тому же - "в законе"! Но вот другие "лица кавказской национальности" так не думали. Азеры просто оказались проворней чеченов и, видимо, с большим свободным капиталом…
- Вы думаете, что Амиева заказала чеченская группировка? - с сомнением поджал губы Колобок. - Но ведь это - война?! Не идиоты же они?..
- А если Ильхана никто не заказывал? - голосом опытного провокатора поинтересовался вдруг молчавший доселе Маслов, пуская к потолку двойную струйку голубого дыма.
- Федор Кузьмич, помилуйте! - буквально подпрыгнул от возмущения и обиды Разумовский. - Да за ради чего же тогда убивать-то?! Ведь найдут же! Это вам не органы…
- А что вы имеете к нашим органам сыска, Григорий Ефимович? - подключился к игре и я. Ясно, что шеф что-то раскопал, чего не знаю я, так пусть поделится. - Надысь вон даже мага подловили!
- Какого еще мага? Это Саликбекову, что ли? - припертый с двух сторон Колобок вошел в раж и отбивался теперь грубо и цинично. - Да она же с вами забавлялась! Щенки вы все по сравнению с ней! Вы, Дмитрий Алексеевич, со своими экстраспособностями ей в подметки не годитесь. Вон, даже Золотарев не устоял, куда уж вам!.. Ну а трупов-то сколько при этом было? И ведь ни одного не уберегли! Даже своего сотрудника…
Это он зря помянул! Вся моя веселость испарилась в мгновение ока, и накатила такая злющая и холодная волна боли и обиды, что я невольно подался вперед, сжав кулаки. Ведь лейтенант Руденко погиб исключительно по моей вине! Это же я не предупредил комиссара о том, что видел Вадима с перевоплотившейся Нурией в кабаре "Лайза Минелли". Это же я первый догадался о том, что она меняет личины…
Но Разумовский по-иному истолковал мою реакцию, замолчал на полуслове, вжавшись в диванчик, потом вдруг рванулся к выходу и исчез, хлопнув дверью. Я медленно разжал кулаки, прикрыл глаза и сложил пальцы в мудру Земли, восстанавливая утраченное равновесие мыслей и эмоций. "Надо бы пойти, извиниться", - пришла здравая мысль, но я не внял совету, а вместо этого повернулся к Маслову и спросил:
- Что ты имел в виду, когда сказал, что это убийство не заказное?
- А разве киллер остается на месте преступления? - хмыкнул он.
- С чего ты взял?! Убийца - женщина, и когда мы с Ракитиным туда приехали, ни на этаже, ни тем более в номере не было ни одной…
- А это тогда кто? - и Федор перебросил мне на колени фотографию из пачки, которую я сам просматривал час назад.
На снимке, сделанном без фотовспышки, но от окна, в глубине гостиной "супер-люкса" стоял Гейдар Амиев с двумя мужчинами средних лет, о чем-то разговаривая. Слева у края изображения была видна дверь в спальню с дежурившим возле нее сержантом. Парень явно смотрел в сторону тех троих, но на кого? Потому что там, правее и ближе к стене стояла, судя по фигуре, молодая женщина, точнее девушка: темноволосая, в открытом летнем платье, но вот черты лица были сильно смазаны, будто незнакомка в момент съемки повернула голову.
Да, фото несомненно получено в числе прочих по факсу мной лично, но я готов был поклясться, что час назад этой девушки на снимке не было! Именно это я и сказал Маслову.
- Думаешь, она проявилась позже? - прищурился Федор, забирая у меня фото. - Проверим.
Он пересел за свой стол, сунул снимок в щель сканера и запустил на компьютере программу обработки изображения. Я с интересом следил за его действиями, поглядывая на экран монитора.
- Сначала сделаем общий "скан", - комментировал дон Теодор, колдуя над клавиатурой. - Исключим вероятность наложения двух изображений…
- Разве такое возможно при передаче факс-сообщений? - я был удивлен.
- А почему нет? - пожал плечами Федор. - Ведь процесс передачи печатной, то есть графической информации посредством факс-модема, по сути, то же сканирование, когда в буфере памяти устройства создается временный виртуальный образ передаваемого изображения. Теоретически возможен вариант, когда транслируемый файл может быть составлен из двух исходных…
- То есть запись становится многослойной, понимаю, - кивнул я. - Но это означает, что такой файл создан кем-то намеренно, а сие исключается по определению, потому что вся информация взята у Афанасия Ивановича Клокова, человека к розыгрышам не склонного.
- Охотно верю, Дмитрий Алексеевич, - невозмутимо согласился дон Теодор, продолжая хитрые манипуляции с изображением на экране, - но, думаю, что несколько огорошу вас: данный снимок не является ни монтажом, ни "дублем" - это единое изображение.
Вот это да! Я откинулся на спинку стула и неспеша закурил, стараясь унять внутреннюю дрожь возбуждения. Но как же я не заметил эту девицу раньше?! Фотография достаточно качественная и светлая фигура на заднем плане на фоне более темной стены должна быть хорошо видна. То есть она и видна хорошо, даже отлично! Где были мои глаза два часа назад?..
- Слушай, Федор Кузьмич, - голос у меня слегка сел от волнения и сигареты, - а изображение не могло как-то проявиться по частям?
- Вы сами-то верите в то, что спрашиваете? - Маслов даже головой покрутил от удивления. - Это же вам не полароид!
- Тогда откуда она там взялась?
- Вопрос, я понимаю, риторический?
- Ошибаетесь, милейший дон Теодор, это вопрос философский, - я загасил окурок в мраморной пепельнице-лодочке у него на столе, сунул загадочный снимок в нагрудный карман рубашки и поднялся. - Благодарю за содействие органам дознания, Федор Кузьмич. Если буду кому-нибудь нужен, пусть звонят на мобильный. Чао!
- Привет, - несколько растерянно кивнул сбитый с толку моим демаршем Маслов.
- Материал на корректуру я сдам по дороге, - я сгреб в охапку распечатки и отобранные снимки и вышел из кабинета.
Неотвязная мысль как голодная комариха зудела где-то внутри головы, не давая сосредоточиться: кто же эта незнакомка? На Нурию Саликбекову, "злого гения" всей моей жизни, она не похожа, хотя это и не факт, учитывая возможности перевоплощения черного мадхъя. Все же интуитивно я чувствовал, что это не она! Тогда кто? Та самая киллерша? Но ведь ее там никто не… Стоп! Сержант у двери на фотографии! Он явно смотрел на эту девушку, а не на мерзкие рожи Амиева и компании, что ему эти азеры - одним больше, одним меньше… А вот девушка да еще красивая, да еще в соответствующем прикиде, да еще стоять тут невесть сколько, да… м-да! Надо срочно разыскать этого парня, он - ключ ко всей ситуации. Хотя, постой: ведь он же должен был немедленно докладывать обо всех посторонних или вновь появившихся лицах в "супер-люксе", а не доложил! Почему?.. Да ничего он не должен, ёшкин кот! Он кто? Сержант при исполнении: поручено никого не допускать к месту преступления, он и не пущает! А то, что кто-то там по другим комнатам ходит, ему - по барабану. На то другие ответственные есть. Логично, хотя и форменное раздолбайство. Но повидаться с сержантом все-таки надо и именно мне, а не Ракитину или Велесову. Им он, скорее всего, ничего и не скажет - просто из боязни наказания за это самое раздолбайство, а вот журналисту, да еще ведущему независимое расследование… Ну, пусть и не совсем независимое, хотя сержанту об этом знать и не надо.
Пока я подбивал таким образом итог ко всему, что узнал на настоящий момент, я успел буквально на автомате обойти пол-редакции и переделать кучу мелких дел и делишек, без которых не обходится ни один журналист, работающий на "горячем" материале. Но благодаря недюжинному опыту и смекалке я сумел не только отчитаться о старом задании, но и не получить новое: надо было ехать через весь город на разборку какого-то ДТП со смертельным исходом. Эту повинность пришлось отрабатывать многострадальному и безропотному Жене Перестукину, бывшему выпускающему редактору, а ныне - "спецкору на выезде", как его окрестили острословы из отдела новостей.