Я не спускал глаз с правой руки ученого и готов был поклясться, что в ней пистолет. Но зачем?!..
- Вы желаете, чтобы я осмотрел вашего арестанта? - хрипло осведомился Вольский.
- Если не трудно, - кивнул Николай. - Нам рекомендовали вас как крупного психотерапевта. Кроме того, это - не единичный случай, поставивший нас в тупик. Надеюсь, вы узнали господина Котова, который, по вашему сообщению, разбился сегодня утром на своей машине? - Берест пристально посмотрел на скорчившегося в углу Вольского. - Вы можете с уверенностью сказать, что в машине был именно он?
- Да. Я знаю Дмитрия Алексеевича. Мы встречались несколько раз, - Вольский все больше нервничал и даже забыл про своих рыбок. - А сегодня утром у кинотеатра "Орион" он едва не сбил меня! Ошибиться я не мог. Это верно так же, как и то, что господин Котов не мог остаться в живых!..
Все дальнейшее произошло почти мгновенно. Вольский вскинул правую руку, тускло блеснула вороненая сталь, хлопнул выстрел, и мою левую щеку опалило огнем. Я ничком бросился на роскошный персидский ковер и еще в падении увидел, будто в замедленном кино, как Николай летит, распластавшись в прыжке, к белому как мел ученому, а тот очень медленно поворачивает хищное рыло пистолета в его сторону. Ковер смягчил удар, а второго выстрела так и не последовало.
Я приподнялся на локтях и сел, привалившись к дивану. Щека горела адским пламенем, Берест с профессиональным интересом рассматривал "трофей", а наш ученый Вильгельм Телль, скорчившись, полулежал в кресле напротив, слегка посиневший от временного недостатка кислорода в легких.
- Живой? - ухмыльнулся Николай. - В который раз за сегодняшний день? Поздравляю с боевым крещением.
- Ковбой чертов! - морщась, прошипел я и достал носовой платок. - Ты, случайно, не перестарался? - кивнул на Вольского.
- Как в учебнике - ровно полторы минуты. Пожалуйста, можно продолжать общение, - Берест спрятал оружие в карман куртки и сел в соседнее кресло.
Вольский с кряхтением поднялся, держась за живот, сделал несколько наклонов, восстанавливая дыхание и с изумлением и радостью уставился на меня.
- Дмитрий Алексеевич?!.. Ну, слава Богу! Живой!..
- Второй раз, вашими молитвами! - огрызнулся я и тоже сел на диван.
"Иезуит, чтоб тебя!.. Сначала палит в человека, а потом радуется, что не попал!.."
- Погодите, я вам сейчас спиртом обработаю, - он суетливо кинулся к серванту, покопался там и вернулся с тампоном. - Позвольте?
- Нет уж, я сам!
- Ну-с, - хлопнул себя по колену Николай, - надеюсь, теперь вы объясните суть инцидента?
- Конечно, конечно! - Вольский уже полностью пришел в себя, чего нельзя было сказать обо мне. Он застегнул и заправил в брюки рубашку, сложил на груди холеные руки и принялся расхаживать по комнате. - Видите ли, все эти слухи, разговоры по городу о маньяках, двойниках, опять же - попытка наезда, туман… Я был просто напуган! Я…
- Что за вздор, Антон Аркадьевич! - прервал его Берест. - Не стыдно?.. Взрослый человек, ученый!.. Вы же встретили нас с пистолетом! Значит, ждали?
- Ждал… Но не вас!
- Зачем же тогда открыли?.. Вот что, - Николай начал сердиться, первым признаком чего было легкое заикание, - д-давайте-ка начистоту: что в-вам известно обо всей этой чертовщине?
- Послушайте, господин комиссар, - взмолился Вольский, - я не могу вам сейчас все рассказать, не имею права! Мы сами еще далеко не во всем разобрались…
- Та-ак, - Берест прищурился, - следует ли вас п-понимать, господин ученый, что весь этот б-бардак устроен по команде сверху или д-даже запланирован?!..
- Не передергивайте, милостивый государь! - Вольский попытался встать в позу. - В Институте ведутся весьма важные исследования, и я бы не хотел…
- Настолько в-важные, что вы стреляете в людей?! - взорвался Николай. - Вот что, п-профессор, я вас сейчас арестую по обвинению в п-покушении на убийство! Переночуете в д-допре на нарах, а завтра п-поговорим! Одевайтесь!
Такого поворота Вольский явно не ожидал. Небрежно-спесивое настроение слезло с него как кожура с ошпаренного томата. Он вцепился в куртку комиссара и завопил:
- Умоляю вас, не надо! Я не в него стрелял! То есть в него, но не в этого, а в того, который… должен был… а он не… Вы меня понимаете?
- Нет! Выражайтесь яснее, - Берест невозмутимо отодрал от себя икающего от страха ученого и сделал вид будто ищет наручники.
- Хорошо, - Вольский упал в кресло и уронил голову на руки. - Хорошо, я все объясню. Я стрелял в господина Котова, так как не был уверен, что он настоящий человек, а не психом.
- И что же? - поинтересовался Николай.
- Если бы это был психом, то при попадании никакой крови не обнаружилось бы, а сам он, вероятнее всего, дезинтегрировался, поскольку его квазимолекулярная структура весьма неустойчива к экстремальным воздействиям, - глухо пробормотал ученый.
- Идеальный способ! - не выдержал я. - И простой, как амеба!
- Так, - Берест потеребил кончик носа, - Антон Аркадьевич, а теперь потрудитесь объяснить, что такое "психом"?
- Да-да, - Вольский вздохнул и выпрямился в кресле, хлопая себя по карманам. - Дайте, пожалуйста, сигарету, господин Котов.
Я протянул ему "Монте-Карло", он долго терзал свою зажигалку, наконец прикурил и глубоко затянулся.
- Видите ли, господа, психом - суть душа человеческая в чистом виде. Точнее - психокинетическая эманация биополя, имеющая все психометрические характеристики данного, конкретного индивидуума. Я понятно изъясняюсь?
- М-мм, не совсем, - покрутил головой Берест, а я пожал плечами:
- Думаю, профессор имел в виду как бы копию личности без материальной оболочки, верно?
- И да, и нет, - Вольский вскочил и принялся расхаживать по комнате, потирая виски и лоб, как бы стараясь вспомнить все подробности случившегося. - Мы работали над модулированием зет-излучения Чижевского, считая его ключом к психоэмоциональной матрице всех живых существ, пытались создать нечто вроде теории Единого поля биосферы… Была сконструирована камера Жизни… Получены отличные, даже ошеломляющие результаты на животных - крысах, кошках, обезьянах… "Голубая дымка в розовом рассвете…" Слишком все шло гладко! Слишком!..
- А потом? - тихо спросил Николай. - Понадобился доброволец?
- Д-да… - медленно проговорил Вольский, останавливаясь перед ним, - и не один…
Он снова зашагал по гостиной, стряхивая пепел куда попало.
- Только ни черта у нас не получилось с ними! Ни черта! - ученый распалялся все больше. - И теория - кувырком, и деньги - по ветру, и тему - под сукно!.. Я пытался отстоять группу, доказывал, что для работы с людьми требуется большая интенсивность облучения, другая резонирующая частота и так далее, но… - Вольский ткнул окурок в хрустальную пепельницу на столе и замолчал.
- И что же случилось? Ведь это произошло в лаборатории случайно, не так ли? - мягко продолжал наседать Берест.
- Да-да, конечно, вы правы, - Вольский с силой сдавил ладонями виски. - Все великие открытия происходят случайно или по наитию. У нас тогда не сработала экранировка, но установка была тут же автоматически обесточена - время экспозиции составило каких-нибудь пять-шесть секунд, а сам радиан излучения, мы тут же подсчитали, мог накрыть лишь парк, да пару ближайших кварталов… - он резко остановился и схватил Николая за куртку. - Но ведь мы до этого не получили ни одного положительного результата!
- Все равно вы обязаны были сообщить обо всем случившемся в управление экологической безопасности! - жестко оборвал его Берест. - А вы вообще скрыли аварию!
- Господин комиссар, вы должны понять меня, как специалист специалиста, это же был уникальный незапланированный случай получить ценнейшую информацию по нашей проблеме. Ведь ни на что-либо подобное мы никогда бы не получили разрешения!
- "Победителей не судят"? - хмыкнул Николай, но тут же резким толчком выдал главный вопрос: - Когда появились эти ваши… психомы?
- На третий день после аварийного пуска, - Вольский попросил еще сигарету, снова терзал зажигалку, бросил, полез за спичками, наконец закурил и продолжал. - Это оказались двойники наших сотрудников. Хотя мы и отметили некоторую самостоятельность в их поведении, это никого не обеспокоило, поскольку психомы были малоактивны и им постоянно требовалась энергетическая подпитка от установки. В противном случае - мы выяснили это эмпирически - происходил быстрый распад квазимолекулярной структуры, то есть психом как бы таял в воздухе.
- И все-таки, почему вы не приняли соответствующих мер и не сообщили обо всем властям? - продолжал наседать на ученого Берест.
- Да поймите же вы, ведь это бесценная информация, дар Фортуны! Пользу надо извлекать из всего! По крупицам собирать… - Вольский уже бегал по комнате, размахивая руками.
- Было бы счастье, да несчастье помогло?! - я вдруг рассвирепел. - А вы в курсе, что ваши психомы людей убивают?
Это было почти озарением, инсайтом, а они оба уставились на меня, как на сумасшедшего.
- Коля, дело Закревской закрыто! - меня понесло. - Энни-Шоколадку прикончил собственный психом! А Гурвич видел эту драку! Представляешь картинку?.. Я бы от такого тоже, наверное, сбежал.
- П-позвольте?!.. - на профессора было жалко смотреть. - Это шутка?!.. Вы не имеете права так…
- Увы, Антон Аркадьевич, - Берест весь подобрался, как лев перед броском: клиент раскололся - значит, надо брать его тепленьким, выкачивать максимум информации, пусть даже моя догадка окажется в последствии ошибочной. - Одно убийство уже произошло, могут случиться еще, так что настоятельно рекомендую вам обдумать прямо сейчас, как прекратить дальнейшее распространение этой… заразы. Вы ведь не будете отрицать, что ваш так называемый эксперимент вышел за рамки, если не сказать хуже?
- А вы ничего не путаете? - Вольский жалобно смотрел то на одного, то на другого. - Может, все-таки совпадение, трагическая случайность?..
- У нас есть свидетель, - напомнил ему комиссар.
- Да?.. Конечно… Ну что ж… - профессор снова потянулся за сигаретами, прикурил, ломая спички, вздохнул, глотая дым. - Видите ли, мы все же предприняли некоторые меры предосторожности сразу, как только появились психомы. Нам удалось выявить частотный модуль, привлекающий их наподобие "манка", и мы посчитали это достаточным. А вот теперь оказывается, что - нет…
- Получается, что психомам не больно-то нужна эта ваша подпитка, - я все еще кипел от злости. - И не душа это вовсе, скорее - изнанка!
Эта мысль тоже родилась как бы по наитию, но Вольский мгновенно среагировал на нее, даже курить перестал. С минуту он в упор разглядывал меня, будто видел впервые, потом кровь медленно отлила от его лица. Берест, внимательно наблюдавший за ним, тут же продолжил допрос:
- Итак, Антон Аркадьевич, можете ли вы, как руководитель исследований, дать мне, как представителю власти, гарантии о безопасности проводимых вами экспериментов для жителей города?
- Господа, - Вольский изо всех сил старался не потерять самообладание, но это ему плохо удавалось: пальцы мелко дрожали, желваки на скулах напряглись и побелели, - психомы, по нашим наблюдениям, были отмечены лишь у двух-трех процентов облученных. Но ведь уже одно это знаменательно! - он попробовал укрепить голос, но связки не выдержали и предательски дали "петуха", профессор закашлялся. - Извините… Появилась возможность избавить человека от пороков, мешающих жить в гармонии с людьми и природой, познавать окружающий мир, не нанося ему вреда! М-да… А справляться с ними просто: достаточно нарушить частотно-модульную квазимолекулярную структуру и психом рассеется в пространстве.
- Вы чего-то не договариваете, Антон Аркадьевич, - с сомнением покачал головой Берест. - Если вы считаете психомов неопасными, почему же стреляли в господина Котова?
- Вы правы, - Вольский окончательно сник и затравленно посмотрел на комиссара. - Мы… мы недавно заметили: они начали вести себя! А когда один из них бросился на лаборанта, пытавшегося отключить установку, стало ясно, что эксперимент… - он обреченно умолк.
- Это была женщина? Психом, который напал на лаборанта? - резко спросил я, толком и сам не понимая, откуда взялась эта убежденность.
- Д-да… Откуда вы знаете?! - Вольский непонимающе уставился на меня. - Понимаете, - вдруг заторопился он, - к нам незадолго до… м-мм, аварии пришла новая сотрудница, психолог, Надежда Селимова. Красивая молодая женщина, умница, она как-то сразу влилась в коллектив, вникла в проблемы лаборатории, высказала несколько весьма ценных соображений по поводу модуляции установки… - профессор задумчиво подергал себя за подбородок. - Единственной, пожалуй, неприятной чертой ее характера я назвал бы холодность. Да, именно холодность, буквально во всем: в общении с коллегами, в решении проблем, в отношении к мужчинам… И вот когда появились психомы, Надя первая высказалась, что, мол, мы, то есть люди, ученые, пока еще не доросли до понимания сути явления, а потому про него надо забыть до поры до времени.
- Но к ее доводам, конечно, никто не прислушался? - саркастически, но с внутренним облегчением усмехнулся я. - Естественно, открытие века, прорыв в науке!..
- Вот именно, Дмитрий Алексеевич! - почти вызывающе отреагировал Вольский, но тут же снова потух. - Хотя, по большому счету, Надежда была права. Кстати, "манок" тоже придумала она. А вот ее собственный психом…
- Не та ли это Надя, подруга Аннушки? - повернулся я к Бересту. - Которая встречалась с мужем Закревской?
- Похоже на то, - кивнул он, - уж слишком много тут совпадений. И что же ты предлагаешь?
- По-моему, выход один, - я пристально взглянул на Николая, - немедленно выключить эту чертову установку, а психомов выловить, как можно быстрее.
- Кажется, господин Котов прав, Антон Аркадьевич? - Берест решительно поднялся. - Собирайтесь, едем в Институт.
- Нет, что вы! - Вольский попятился. - Это же… нельзя! Ни в коем случае! Государственный эксперимент!.. Меня же… Я боюсь, господа, - закончил он честно.
- Вы, профессор, не просто трус, - сказал я почти нормальным голосом, вкручивая окурок в пепельницу, - вы еще и пакостник от науки. Но бить я вас не стану, хотя очень хочется. Просто сейчас мы с комиссаром вам кое-что покажем, и если после этого вы хоть что-нибудь поймете, значит на этом свете для вас еще не все потеряно!
…Машина продиралась сквозь дождевую слизь, расталкивая световыми пальцами комья свалявшегося тумана на обочинах размокших улиц. Казалось, еще немного и все атрибуты человеческой цивилизации без остатка растворятся в этом отвратительном муссе из воды, темноты и холода. Город словно умер, укрывшись застиранным серым саваном.
Но ощущение чего-то нереального, враждебного снова просочилось в мозг, усиливаясь с каждой минутой, заполняя каждую клетку ледяной чернотой. Психомы, туман, дохлые кошки, ясновидение, ночные кошмары… Что-то здесь было не так! И даже трясущийся на заднем сидении Вольский… Весь этот ужас, осевший на город, был какой-то перекошенный, словно в дикой мозаике не хватало нескольких кусочков, или нет - кусочки были не того цвета!..
- Не здесь? - повернулся ко мне Николай.
И в этот момент я увидел впереди, в мутном круге света две фигуры: женщина билась в объятиях мужчины.
Второй сон!..
Берест мгновенно отреагировал на мой взгляд и вдавил тормоз, одновременно распахивая дверцу, но я опередил его. В салон рванулся размытый шумом дождя, придавленный женский крик. Разум уступил место подсознанию и рефлексам. Я знал, кого увижу сейчас перед собой. Знал и не верил. Тело как бы действовало само по себе.
Рука рванула нападавшего за ворот черной кожаной куртки, другая перехватила его правую кисть, отрывая от лица женщины, которая тут же упала на колени. Человек уже поворачивался ко мне, и на краткий миг я второй раз увидел знакомый до боли профиль.
Тогда, зажмурившись, чтобы не передумать в последний момент, чтобы не дрогнула рука, остановленная ложным видением, я коротким и жестоким, отработанным до автоматизма движением влепил ему "колун" между глаз, опрокинул на мокрый асфальт и только потом открыл глаза.
Все дальнейшее произошло почти одновременно. Я увидел перекошенное криком, неестественно белое лицо женщины, смотревшей не на меня, а вниз, под ноги и, проследив за ее взглядом, содрогнулся от ужаса и отвращения. Плоский городской ручей быстро размывал то, что несколько секунд назад казалось человеком, и лишь лицо, серо-синее - лицо Олега! - с глубокой вмятиной от удара еще какие-то мгновения держалось поверх расплывавшейся кисельной груды, форменной куртки, штанов и ботинок.
Сзади послышался слабый вскрик и, следом, тяжелый всхлип упавшего тела - нервы у профессора все же не выдержали! Женщина тихо покачивалась, глядя перед собой, уронив руки, а я никак не мог подавить приступ тошноты от вида пустой одежды на асфальте.
И только Николай, казалось, с честью вышел из этого кошмара. Он быстро оттащил горе-ученого к машине, вернулся и осторожно поднял за плечи женщину.
- Пойдем, Алена, пойдем. Успокойся…
- Как ты здесь оказалась, Аля? - охрипшим от напряжения голосом спросил я.
- Не помню, - почти шепотом отозвалась она, прильнув к широченной груди комиссара. - Я разбирала вещи Олега в шкафу и нашла куклу. Очень странную куклу, почти точную его копию! Голую и… теплую. Но таких кукол ведь не бывает?.. Я испугалась и хотела ее выбросить в мусоропровод, а потом решила позвонить Олегу, но оба его телефона молчали. Мне стало совсем страшно, и я решила отнести ее прямо в управление, а потом… - она не договорила и снова заплакала.
- Наверное, ты просто заблудилась в тумане, - почти ласково сказал суровый Берест, гладя вздрагивающую женщину по волосам.
Мне тоже хотелось поверить Николаю, но дело было в том, что Алена каким-то непостижимым образом оказалась чуть не на другом конце города, хотя от управления криминальной милиции до дома Ракитиных было всего-то несколько остановок на троллейбусе.
Глава 6
Вольский пришел в себя, когда мы находились на полпути к управлению. Алена Ракитина наотрез отказалась от предложения отвезти ее домой, заявила, что поедет с нами хоть к чертям в преисподнюю, и тогда Николай предложил ей отдохнуть в комнате психологической разгрузки управления. И в этот момент господин ученый неожиданно пробасил:
- Бессмысленно!
- Что? - не понял я, поворачиваясь назад и разглядывая его мятую физиономию.
- Выключение установки ничего не даст! - нахально заявил он.
- Вы ошиблись, господин Вольский, - жестко сказал Берест, - не выключение, а уничтожение, причем скорейшее!
- Лучше всего - со взрывом, - желчно вставил я. - У тебя в бардачке не завалялось, случайно, штурмовой или "лимонки"?
- Господа, - профессор явно был взволнован, - это несущественно! Я имею в виду, что ликвидация самой установки теперь малоэффективна, ведь психомы могут получать - и получают! - подпитку непосредственно от людей, через психоэмоциональную ауру!