- В смысле одному с утра за баранку - ему нельзя. А второй его подменяет к вечеру - ему можно. Как раз проспится. Тогда уж первый выпьет от души. Ну вот. Втроем сидели, вдвоем пили. Я им все и рассказал. В дороге ведь что хорошо - ты с ним выпиваешь, душу выкладываешь и ничего не скрываешь, потому что ты его первый и последний раз видишь. Вагонный синдром. Вот как столб придорожный. Мелькнет и нет его. Может, он и важен был, да кто ж его вспомнит. Искры одни, дымочки-колечки.
- Это точно, - подтвердил я, - дымочки-колечки… Я вот любовнице недавно звонил, Гале. Снился я ей. Не знаю, как так получается, но она меня слышит. И отвечает. А я вот спросить хочу - ты меня тоже слышишь? Или так просто складно сам с собой разговариваешь?
- Тихо сам с собою… Ладно, посидели и будет. Я вот почему здесь остановился… Как-то раз на трассе в кафе сигареты брал, впереди мужик, здоровый такой. Ну, отошла куда-то продавщица, пока ждали - разговорились. То, да се, ерунда, ни о чем. Я задержался на выезде, воды долил и руки помыл. А он сразу рванул. И через версты две колесо в продольную трещину попало, увело, развернуло, да об опору бетонную боковым ударом. Сам знаешь - боковой - самый опасный, под него и конструкторы мало чего предпринимают. Физика такая, что хоть в коконе сиди - не спасешься. Ну вот. Еду, а он уже отдыхает. Куски, стекла, бензин льется. Сидит горемыка, голову запрокинул, рот открыл. Весь уже там. Глаза блестят под веками. Не совсем закрыты. И показалось мне, что он кивнул мне. Дескать, живи за меня. Сегодня я, завтра ты. С тех пор всегда мертвых если вижу - останавливаюсь. Ведь если он меня опередил - значит, я за него что-то сделать должен? Что-то же это значит?
Я затушил окурок о стальной профиль и щелчком забросил его в поле:
- Ничего не значит. Ничего…
Он бросил окурок под ноги и наступил на него:
- Я поеду.
- Давай, - сказал я и снова посмотрел в безумно красивое фееричное звездное небо, - оставь сигареты, если не жалко.
- Да не жалко. Сынок мне удружил. Крепковаты они для меня, не хочу горло рвать. Вот, на столбике лежат. Забирай!
- Удачи. Не засни на трассе.
Он улыбнулся и крякнул.
- Сегодня точно не засну! Налюбовался тобой всласть…
Я оглянулся и увидел, что он смотрит мне прямо в глаза, но не как тот парнишка, с озлобленным любопытством, а как-то сверху вниз, и по-доброму, широко, пронзительно улыбается. Сила в нем была, уверенность, и он безо всякого расчета поделился ею. Стало легче. Проще как-то. Теплее. Человечнее.
Потом он уехал, и я понял, что мне здесь делать нечего. Пока мы разговаривали, приехали бравые и очень опытные спасатели. Они мгновенно привели в чувство расстроенного водилу Камаза, отцепили прицеп, приказали шоферу сесть в кабину и, послав подальше гибддшника с советами, по миллиметрам, плавненько скатили огромный грузовик с груды искореженного железа. Милиционер, правда, настаивал на подъемном кране, причем аргумент у него был оригинальный - вдруг я там жив, а раз так, то не надо бы по мне елозить без одобрения. Оптимистично настроенный главный спасатель для прессы хмыкнул, а неофициально заявил, что его и раньше веселили продавцы полосатых палочек, а сегодня так и вовсе день удался.
Светоотражающий гибддшник не стал блистать в ответ остроумием и прикусил язык.
Меня всегда удивляло, как сильно может сложиться автомобиль. Половина моего Форда просто исчезла. Описать получившийся искромсанный металлический драник не было никакой возможности. Когда грузовик слез с моей, условно говоря, головы, зеваки, узрев безобразие, с минуту разговаривали восхищенным матом и щелкали языками. Тут было чем поразить воображение. Поначалу казалось, что меня вообще нет внутри. Но потом кто-то глазастый разглядел кисть руки и начисто срезанную верхнюю половину черепа. Лица, кстати, как такового, найти не удалось. Осколки костей, мозг, подкожный жир, кровища - этого было в достатке, но как-то сложить из всего этого благородное лицо, даже виртуально, не удавалось.
Я сидел напротив через дорогу на стальном ограждении и честно пробовал что-то почувствовать. Попытался изо всех сил пожалеть себя - не получилось. Разозлиться - тоже. Тогда я надулся изо всех сил на манер попугая, и решил страстно погоревать, но и тут не удалось. Наоборот, представив себя скорбного и рыдающего, я заржал как конь, отчего некоторые зеваки стали опасливо оглядываться. Тогда я плюнул и стал размышлять о вечном, то есть о бабах. Вспомнил любовницу. Вспомнил жену. Решил, что и они обе ничего, и Ира из Новосибирсквнешторгбанка тоже. Но с последней как-то не успелось. Хорошо, ласково и очень удачно получилось с Галей. Это да.
Уехал я с труповозкой. Когда распилили, разогнули, разжали, разорвали в клочья искореженный металл и по кускам достали тело, я убедился, что шофер "шестерки" был абсолютно прав. Лепить фотогеничную скульптуру из фарша не было никакого резона, и гроб с телом наверняка будет закрыт. Хотя, не все ли мне теперь равно.
Части тела скурпулезно пересчитали, сложили на носилки, накрыли черной пленкой и, отогнав папараци, засунули клиента в железный фургон без всяких признаков окон. Шоу окончилось, все разъехались, унося в своих сотовых и цифровых фотоаппаратах десятки снимков, которыми уже через час будут хвастаться на интернет-форумах. А что я хотел? Я ведь и сам, со странным необъяснимым удовольствием, бывало, рассматривал фотографии с места ДТП. Просто никогда не думал, не верил, не представлял, что когда-нибудь на тех же сайтах будет и мое тело в разных ракурсах.
Шофер труповозки закрыл фургон на обыкновенный амбарный замок, отряхнул руки и, кряхтя, залез на свое место.
- Чего стонешь? - спросил его напарник, усаживаясь рядом.
- Да радикулит проклятый! Пока сидишь - еще ничего, но как слазить-залазить, так хоть плачь! Закрывай, поедем. Сдадим жмурика, да на боковую.
Я подошел с пассажирской стороны и удержал рукой закрывающуюся дверь.
- Закрывай, говорю! - повторил главный труповоз, - чего задумался?
- Подвинься! - попросил я.
Напарник кивнул головой и слегка переместился к коробке передач.
Я быстро залез и отклонился назад, чтобы спец по трупам без проблем захлопнул дверь.
- Ты чего прижался? - удивился шофер, - места, что ли, нет?
- Да пружина там у тебя обшивку пропорола и жопу колет! Сколько раз просил - или загни конец или, я не знаю, обивку заштопай, что ли!
- Хм! - довольно усмехнулся водитель и мастерски, без всякого хруста, воткнул первую передачу, - завтра загну. Штопать еще…
Мы тронулись, и тут оба-двое надолго замолчали. Вернее, опять возник эффект выключения звука у телевизора. Они ожесточенно жестикулировали, напрягали все отпущенные им от природы мимические мышцы и ни на минуту не закрывали ртов. Но я ничего не слышал. По рукам, правда, я понял, что речь идет о жопах и сиськах. Внезапно я понял, что вранье в этом мире как бы не считается, не имеет смысла и потому не озвучивается. Вот ведь, как просто-то.
Но оно даже лучше. Мимо сначала проплыл кусок пригорода, потом городские окраины с редкими огнями, а потом сам город, освещенный помпезно, вычурно и, наверное, безвкусно. Впрочем, при жизни я этого не замечал, а сейчас мне было вообще по барабану. Я сидел, смотрел в окно и думал. Обо все сразу и ни о чем. Потом мы проехали мост, свернули направо, огней стало много меньше, потом впереди возникла одна-единственная лампочка, прямо над крыльцом морга.
Заходить внутрь мне сразу расхотелось. Не то чтобы страх - чего уже было бояться, но сейчас наверняка вылезет пьяный санитар или сторож или кто там еще может быть и начнет железными своими бесчувственными клешнями хватать меня за части тела и складывать по своему разумению. А то и вовсе - свалит в угол до утра и уйдет смотреть, например, футбол, запивая его дешевым прокисшим пивом, зато крепленым почти до состояния ерша.
С телом я простился без сожаления, да, в общем, и без особой симпатии. О чем жалеть, ведь каждый в мире странник… Коллеги-труповозы с веселым грохотом выгрузили носилки из фургона, попутно потеряв не очень теперь важную часть меня (по-моему - ступню) и решили закурить. Я глянул на свой собственный фарш под черной полиэтиленовой пленкой, хотел было скорбно и напыщенно пофилософствовать, но неожиданно расхотелось.
За компанию с ними я достал французскую сигарету, похлопал по карманам и понял, что зажигалки у меня нет.
- Дай-ка огоньку! - попросил я шофера.
Тот посмотрел на меня, скосив глаза, несколько раз безуспешно пощелкал изрядно поношенной одноразовой зажигалкой, потом бросил ее на черный пластик и достал другую, тоже не менее потертую, но, видимо, исправную:
- Кремень, поди, стесался. Ладно, пусть жмурик курит.
- Благодарю, - улыбнулся я, взял сломанную китайскую зажигалку, щелкнул, она тут же весело и четко ответила огоньком.
Мы стояли вокруг и смотрели на тело.
- Посмотрим, может в карманах чего есть? - сказал шофер.
Его напарник, видимо, не отличался большим любопытством, поэтому пожал плечами:
- Сам смотри. Тут куски одни, я вообще не вижу, где тут карманы.
- Жалко же. Санитары все вытащат.
- Да хрень с ними. Бумажник мент взял, я видел. А хотя кольцо вот есть. Будешь снимать?
- Ага, - буднично ответил шофер, деловито взялся за кисть и ловко стал снимать обручальное кольцо, технично его вращая. Я смотрел и молчал. Меня почему-то это не волновало.
- Черт, палец распух, что ли… - выругался он, - а не, идет… есть!
- Ты всех, что ли, потрошишь? - спросил я без всякой обиды.
- Да какая разница! - посмотрел водитель сначала на меня, потом на напарника, - не я, так санитары, а те вообще зубы золотые пассатижами рвут. Да еще и жалуются.
- В смысле? - спросил второй труповоз.
- Раньше золото в рот пихали, а теперь, видишь, металлокерамику. Золотишко теперь только у старичков может быть. Не престижно.
- Нет у меня во рту золота! Да и рта нет, если честно! - отчего-то помрачнел я.
- Ну, нет и нет. Какие наши проблемы? - шофер с ладони подкинул в воздух кольцо, ловко поймал и сунул за пазуху, - все, отстрелялись…
Я повернулся и пошел от них по асфальтовой тропинке на проспект. В конце концов, что такое кольцо? Несколько граммов металла, не больше. О чем жалеть, ведь каждый в мире странник…
Чешуя
На проспекте я, не долго думая, зашел в одно переполненное кафе, где мне решительно не понравилось; потом понял, что теперь мне все равно куда, вышел и перешел в "Пальмино". Я там был всего раз для деловой встречи, выпил чашку кофе, заплатил за это то ли триста рублей то ли четыреста, решил что для меня это перебор, хотя встреча удалась совершенно. Вечером там еще всегда концертная программа, а работает если не всю ночь, то до утренних сумерек точно.
В "Пальмино" было сносно. Да что я говорю - было очень даже прилично. Народ выделялся респектабельными пятнами там и сям, был сыт, вальяжен и не производил впечатление быдла.
Музыка была совершенно изумительная. Что-то блюзовое и растворяющее сознание. Я сел на свободное место и так в нее погрузился, что перестал замечать все остальное. Очнулся я, когда прямо передо мной оказались импозантный мужик, прелестная чаровница, годящаяся, как минимум, ему в секретарши, и молодой, безукоризненно наглый как фашистский танк, официант.
- Да, в общем, сюда падайте! - безапеляционно заявил парень, вразнобой со словами открывая рот. Впрочем, я уже начинал понимать по губам. Красочные нексладухи, словно пришедшие из наспех переведенных фильмов, иногда даже были очень забавны.
- Берите эту херню и делайте вид, что там много вкусного, - подал он два даже на вид тяжелых меню и с ухмылкой удалился.
- Короче, я тебя сейчас накормлю, напою, если удастся, а ты мне потом отдашься, не будь я джентльмен, - отчеканил мужик и нежно прикоснулся к руке пигалицы.
- Да будь ты джентльмен, я б тебе еще вчера отдалась! - насмешливо ответила девушка и медленно убрала руку.
По губам прочиталось что-то типа "не торопите меня".
- Ну, сейчас начнется. Диалог на восемь страниц с ремарками, вашу мать! - рявкнул я, и полез в карман за сигаретами.
- А это разве курящая зона? - покосился джентльмен в мою сторону.
- Понятия не имею, - сказал я и пододвинул к себе тарелку, - но пепельницы не наблюдаю. Ничего, если буду стряхивать куда попало?
- Черт, плохая вентиляция здесь, - посетовал мужик. - Курят за километр, а сюда тянет.
- Да не облезешь! - ответила возможно даже настоящая секретарша, - я еще и в постели буду курить. Ну, если ты меня туда затащишь.
- А почему нет-то? - поднял брови джентльмен.
- Да нахрен ты бы мне сдался! Давай, орангутанг, напрягай лоб, шути, что ли, обольщай…
- Анекдот сбацай! - засмеялся я.
- Да, анекдот тоже можно.
По губам получилось "мне нравятся мужчины с чувством юмора".
- Чего ты с ним поперлась? - спросил я, - дурак же!
Орангутанг встрял и весомо возразил:
- У меня полный караван-сарай таких умников как ты. Что прикажу, то и делают. Штук семьдесят штат, и все жрут исключительно столовыми ложками, сукины дети.
Девушка повернулась ко мне и пожурила.
- Да ладно. Это же игра. Старый пень да нимфетка. Бизнес. Он мне, я ему. Да и кстати, не такой уж он старый. Я с ним, если уж совсем откровенно, с удовольствием отдыхаю.
- А, - выдохнул я матовое кольцо вверх, - тысяча извинений! Ладно, не буду мешать, за другой столик пойду…
- Не уходи! - вдруг дернулась секретарша, - неловко как-то без тебя.
- Не волнуйся, детка, - встрял в разговор джентльмен, - я как минимум пока не трахну, буду в непосредственной близости, как кот в засаде.
- Не сомневаюсь! - усмехнулась девушка.
- У меня такое чувство, что ты не совсем со мной говоришь! - обеспокоился мужик и добавил, - у меня уже была любовница с породистыми гусями, не хотелось бы повторяться.
"Просто был тяжелый день", - шевельнулись губы, а услышал я бравое:
- Нет у меня гусей! А чтобы ты удостоверился, сейчас я закажу самое тут толстое из списка. Эээ… значит, вот, не знаю что, но сорок минут только ждать и дороже только Хенесси. Сейчас ты у меня всех птиц забудешь!
- Потерплю… Я всегда терплю, пока не трахну. Потом уже можно вас шаурмой кормить. Или чебуреками. Или вообще не кормить.
- Так и я о том же! - засмеялась секретарша, - так что ни сегодня, ни завтра я тебе не дам.
- И завтра? - заорал мачо, - нихера себе!
- Не волнуйся, это я так вроде подыгрываю. Заведешься не хуже тамагочи. Ты уж не взыщи, но пока ты сверху не залез - я королева. А может, вообще тебе не дать? Из вредности?
- С ума сошла? - подскочил джентльмен, - так же и импотентом можно стать!
- Можно! - подтвердил я, - а ты это… давай, типа, страсть изобрази. Ну, поступок какой-нибудь дурацкий.
- Думаешь? - неуверенно посмотрел в мою сторону мужик.
- Да, клянусь, сам в фонтанах голый купался и в окна лазил, как гардемарин. Работает. Они ж не мозгами нас оценивают, откуда они у них?
- А чем, линейкой? - заржал джентльмен, - так у меня восемнадцать!
- Вот тут не скажу, не знаю. Их понимать не надо, их надо слышать. Услышишь - она тебе не только задницу подставит, но и душу.
- Э! Мужланы! - заерзала секретарша, - я тут!
Мы посмотрели на ее сиськи, переглянулись и пожали плечами.
- Ну вот. Стоит их только начать игнорировать, как они сами лезут, - сказал я и отвернулся. - Ладно, воркуй дальше.
После этого голубки тут же перешли на "mute". Вообще, смотреть на них было даже приятно. Джентльмен был одет натурально как пингвин, то есть в темном и с манишкой. А дама, то есть девушка, то есть - возможно секретарша, была просто чудо как хороша. Вдохновенно неся полную ересь, пара врала от души, и уши у меня отказались переводить нулевую информацию. Либо кто-то, и я уже догадывался кто, выключил ненужный мне транслятор с живого языка на мертвый.
Чуть позже подскочил подавальщик и живо поинтересовался, какой дрянью господа желали бы отравиться. Мужик заказал чего-то престижного, но невкусного, а девушка потребовала экзотики килограмма эдак в два весом чисто чтобы его позлить.
Губами официант прошелестел "прекрасный выбор", а специально для меня откомментировал, что, дескать, какого только говна не приходится подавать. Я согласился, откинулся на спинку стула и стал слушать музыку. Она, как я уже говорил, завораживала. Правда, потом на эстрадку размером с портмоне выскочило трио в псевдоцыганских костюмах. Вот так вот всегда - только что-то тебе по-настоящему понравится, как приходит очередная сволочь и портит все настроение вдребезги. Цыганский барон в нереально красной рубахе (по-моему, и цвета такого не бывает, это что-то до предела химическое) отрастил пятьсот пальцев и всеми ими картинно врезал по струнам. Звука я, к счастью, не уловил. Тщательно разевая рты, псевдоцыгане описали трудную жизнь либо всего их табора, либо, - что скорее всего - одного его представителя. Ну там - вольная воля, конь, костер, карты и где чего умыкнуть. Все это я слышал еще в детстве, и тогда мне это по-настоящему нравилось. Но вот жизнь прошла, и от степных воплей стало без всякого преувеличения тошнить. Я-то вырос, а псевдоцыгане - нет. И они почему-то до сих пор считают, что если клиент в говно, то обязательно будет сучить ногами в дикой пляске и пускать по щекам счастливые обжигающие слезы.
Так вот, для скептиков - они правы. Обязательно будет. А если не будет, то просто потому, что до этого успел всласть подраться и теперь лежит, тихий, спокойный, полный блаженства, гармонии и любви к ближнему. Я бы эту музыку вообще запретил. Уродство какое-то.
К концу композиции одна мадам из трио в тысяче юбок сразу стала крутиться, осыпая зал электрическими зайчиками от своих многочисленных блесток, монет, бус и просто побрякушек. Потом она резко села в водоворот из этих разноцветных юбок, запрокинула назад голову и стала трясти сиськами примерно четвертого размера. Зал ахнул, тут же завелся, а наиболее пьяные выскочили на середину и изобразили фантастическую страсть и жгучее желание, не откладывая, загнать себя и умереть на скаку.