- Вы двое!!! - твердо сказал парень другим почтальоншам. - В зал, за стойку.
Женщины повиновались.
- Теперь пиздец… - уже равнодушно прокомментировал Серега, запрыгнул на стойку, сел и закурил - Не вали хоть никого, братан… Они не виноваты.
- Все! Все виноваты!! - невпопад закричал Колян. - Весь мир виноват!
- Что? - наконец-то испугавшись, дрожащим голосом спросила кассирша. Она была, как и полагается заштатной почтовой сотруднице, угловатая и некрасивая.
- Молчи, тварь, открывай кассу!
- Я открыла…
- Кидай в сумку все!!!
Женщина аккуратно стала доставать деньги. В это время из двери выбежал охранник в черной идиотской форме с эмблемой на плече в виде непробиваемого никакими пулями щита и с надписью "секьюрити" на правом нагрудном кармане. С левой стороны красовались символы группы крови B(III)+. Он был пожилой, совершенно спокойный и все еще не верил, что ему, в кои веки, повезло не просто смотреть телевизор, а исполнять прямые обязанности.
- Дед, на пол! Жить будешь, старый, падай!! - направил на него обрез Колян и даже прицелился, чтобы у охранника не было вариантов.
Дед протянул вперед открытые ладони и скромно, по частям укладывая свое тело, лег. Колян опять повернулся к кассирше.
- Сколько там? - спросил он ее.
- Около трехсот… - тихо произнесла она, не отрывая глаз от обреза.
- Как трехсот? Семьсот должно быть!!! Где остальные? Остальные где?!
- Я не знаю, - заплакала кассирша.
- Ну и что, хватит тебе триста? - спросил, усмехаясь, Серега.
- Нет! - помотал головой Колян. - Не хватит!
- У меня больше нет… - еще тише произнесла женщина.
- Твари!!! - заорал Колян и выстрелил в потолок. Давно не ремонтированная штукатурка посыпалась сверху серым дождем. Запахло порохом. Пенсионеры запричитали и всхлипнули.
- Вали отсюда, - негромко сказал Серега, - хватит, не хватит - это уже неважно. У тебя времени почти нет, нельзя задерживаться.
- Тебя еще не спросили! - крикнул Колян.
- Заряди ствол, кстати, а то, в случае чего, один выстрел у тебя, - посоветовал брат.
Брат переломил обрез и достал откуда-то из заднего кармана новенький блестящий патрон. Начал вставлять, но тут спокойно лежащий до этого дед-охранник вдруг вскочил и кинулся на него. Коляну не хватило полсекунды. Переломанный обрез взлетел вверх, а дед без всяких там кун-фу принялся методично упаковывать парня под стол, где тому негде было развернуться. Со столов летели письма, бандероли и оборудование. Вопили пенсионеры. Самые умные без всяких прелюдий взяли входную дверь штурмом и вывалили на улицу, крича на помощь милицию. Начался обратный отсчет.
Молодость и ярость, конечно, взяли свое. Колян дико заверещал, вырвался из лап охранника, вскочил и стал избивать его ногами.
- Дурак… ой, дурак… - взялся за голову Серега, - беги, тупица…
В помещении уже никого, кроме двух бойцов и впавшей в ступор кассирши, не осталось. Пенсионеры неслись по улице как кони, и на лету распространяли панику со слухами.
Колян напоследок вдарил деду так, что тот хрюкнул и потерял сознание. Нашел на полу обрез, зарядил его, схватил сумку и побежал к выходу. Выскочив на крыльцо, он тут же заскочил обратно, захлопнул дверь и задвинул какой-то огромный металлический засов:
- Опоздал… - сказал он, - откуда они взялись?
Серега спрыгнул со стойки туда, где все еще столбом стояла кассирша, положил ей руку на голову и прошептал:
- Успокойся… Сядь. Все хорошо будет.
Женщина кивнула и медленно, с опаской, села.
- На черный выход давай! - после этого приказал он брату.
Колян вскочил, одним прыжком перемахнул через стойку, добежал до двери, рванул ее, выбежал в коридор, там какое-то время искал выход видимо, не нашел и с тем же результатом вернулся.
- Я не понимаю, - сказал, он, стаскивая с себя маску, - как они успели, блядь?
- А ты хоть что-нибудь в жизни понимал? - разозлился Серега. - Вечно тебя то отец, то мать вытаскивали. Ведь ты никогда никого не слушал. Ты даже меня не слушал. Сколько раз я за тебя морды бил, хоть раз ты спасибо сказал, щенок? Помнишь, в девяносто третьем после ресторана? Ведь чудом на скамью не попал, в свидетелях отсиделся. Ты хоть что-нибудь помнишь из этого? Синюю восьмерку мою помнишь? Первую самую, новую почти. Я трех месяцев не проездил, продать пришлось. Из-за Колечки, конечно. "Не волнуйся, батя, я все сделаю"… - передразнил сам себя Серега, - конечно, сделал. Все сделал, чтобы ты сейчас вот, скотина, тут подыхал.
Колян все это время ходил кругами, сжимая в одной руке обрез. Потом резко вытащил из кармана упаковку с таблетками и стал выщелкивать одну за другой. Закинул в рот и с отвращением стал жевать.
- Запей, полудурок… - посоветовал Серега.
- Да. Эй, кассирша! Дай воды быстрей!
Женщина вздрогнула, выскочила в коридор и принесла воды в пол-литровой банке.
- Я не понял, - поморщился Колян, - стакана нет, что ли?
- Да вам же быстрее надо, а банка чистая… - стала оправдываться кассирша.
Брат вырвал у нее из рук банку и стал пить, проливая воду себе на грудь. Выпил всю и зашвырнул стекло в угол. Женщина присела и прикрыла голову руками.
- Не бойся. Выгляни в окно, что там?
Кассирша направилась было к окну, но тут зазвонил телефон. Старый, дисковый, оранжевый, донельзя советский. Непонятно, как он выжил среди факсов и кнопочных моделей.
- Стой! - прикрикнул Колян. - А ну, возьми!
Женщина осторожно сняла тяжелую трубку, приложила к уху, сухо кашлянула и тихо сказала:
- Алло! Да. Да. Нет. Хорошо… Это вас! - вежливо и испуганно сказала она Коляну.
Тот усмехнулся и взял трубку:
- Да! Ну. Нет, это ты меня давай слушай, майор! - закричал Колян. - Не-не-не-не… не надо самолетов. Денег тоже не надо, у меня есть. Просто дайте уйти и все… Блядь, как мне все это надоело еще, сука, в кинотеатре!!! Короче, чуть погодя она выйдет. Тихонько выйдет, и вы ей дадите десять ампул по кубику морфина гидрохлорида. Одноразовых шприцов комплект еще. Что значит - "где"? Да мне насрать где, вон через дорогу аптека!!! Не аптека? Кончай мне по ушам тереть, майор! Хочешь, я тебе сейчас все-все расскажу? Тут со мной двое. Охранник и кассирша. Не знаю, где остальные! Разбежались, наверное! Сейчас ты аккуратно ищешь, чего я сказал. Как достанешь, позвони. Кассирша выйдет и заберет. И не вздумай в ампулы снотворное лить, если почую что - я им в глаза вколю, в зрачки!!! Что? Все живы, отвечаю. Ну, охранник, правда, ранен, но его никто не просил геройствовать! Все, майор, ищи, у меня ломка, а ты знаешь, что такое само не пройдет. Тебе же лучше. Если после дозы усну - ты меня голыми руками возьмешь. Грамота и все такое. Бывай… - Колян положил трубку и вдруг кинулся через стойку к лежащему на полу охраннику. Подбежал к нему, сел на корточки и посмотрел в глаза:
- Доволен? Зачем лез? Ни себе, ни людям, скотина…
Резко встал и несколько раз со всей силы ударил ногой. Охранник снова затих. Колян вернулся в зал. Там, возле стены стоял стол для заполнения всяких бланков с пристегнутыми на полиэтиленовые лески шариковыми ручками. Смахнув на пол все бланки, брат бросил обрез на стол, отодвинул стул и сел.
- Эй! - крикнул он женщине. - Иди сюда! Садись.
Кассирша подошла и нерешительно села.
- Как зовут? - спросил он без всякого интереса.
- Галина, - тихо ответила она.
- Галина… - протянул он и кивнул на обрез, - это ружье моего покойного брата, английское. С таких, вообще-то, обрезы не делают - слишком дорогой самопал получается. Опять же память. Скажи, Галя, если я так поступил, значит причина очень серьезная, не так ли?
- Вы очень устали, - вдруг с жалостью сказала женщина, и Колян опешил. Это было видно даже мне со стойки, на которой я все это время лежал и теребил тяжелую французскую сигарету, не желая ее раскуривать.
- Устал? - переспросил он, - я жить устал, милая… Я сейчас убью вас обоих, выйду и снова начнется все то же самое. Что тут нового, а? Когда жизнь - сплошная химия, то ты весь помещаешься как в ладонях, между дозой и передозой…
Серега шагнул к столу и сел рядом. Я тоже слез со стойки и крутя в пальцах сигарету, подошел и опустился на стул. В тишине покинутой посетителями почты сидели двое мертвых и двое живых.
- Что делать будем? - спросил я.
Серега постучал по столу пальцами. Колян явно поглядел на эти пальцы, вздрогнул, потом посмотрел на кассиршу и раздраженно сказал:
- Нервничаешь?
Женщина не ответила и пожала плечами.
- Вот не поверишь, - начал Колян, - ничего сейчас делать не могу. Ни дышать, ни думать. Сколько раз утром просыпался… думал, господи, все сейчас заново перестрою, переворошу, отработаю, все долги отдам, у всех прощения попрошу, только вот одну дозу, небодяженную, вот сюда чистым новым шприцем вгоню, все устаканится, и тогда уже, как новенький, пойду. Но только вгонишь - нет ничего. Как в теплое одеяло зимой завернешься и греешься. Мысль умирает до следующего отходняка. Ты постарайся, Галя, меня не злить. Всего-то надо потерпеть. Сейчас они придут, ты выйдешь, возьмешь, принесешь… мммм… - Колян схватился за голову, закрыл глаза и стал покачиваться, - а дальше, Бог даст, все наладится.
- Ничего не наладится, - ухмыльнулся Серега, - дозу они, может и принесут. Иногда бывает. Но только для того, чтобы тебя при передаче на клочья порвать. Без дозы, в наручниках, подыхать в камеру поедешь. А там уже никто ничего не даст. Блевать будешь, кровью потеть, кожу срывать пальцами, болью захлебываться, сердце слушать. Тук-тук. Коротко. Потом длинно. Потом молчание. И ждать полвека, когда опять ударит. Ну, то что под себя ссать будешь, а может и срать - это ты знаешь. Этого хочешь?
- Нет!!! - страшно замотал головой Колян. - Неееет!
Галина забегала глазами между обрезом и ним. Зырк-зырк. Пока брат мотал головой, он ничего не видел.
- Не вздумай! - крикнул я Гале. - Тут наверняка надо. Парень хоть и в ломке, да сильнее тебя раз в пять!
Осторожная решимость на лице кассирши опять сменилась жалостью.
- Коля, - вдруг сказал Серега, - нельзя дозу ждать! Только суета и все. Ты давай обрез бери, да заканчивай. Там хорошая картечь, я помню. Мозги враз вынесет. Ты хоть представляешь, как здесь хорошо, без головной боли? Без ломки? Выйдешь и сразу солнце. Полный мир солнца, все небо, весь ветер, вся планета твоя, ни один мент тебя не возьмет. Только представь, братан!
Брат невидящими глазами посмотрел перед собой, схватил обрез и прижал его к груди.
- Ты слышишь его? - спросил я, наклонившись прямо к его уху.
- Да… - еле слышно прошептал Колян. - Да, Серега, так лучше будет. Не получилось. Не пофартило. Не повезло. А хорошо же задумал, правда? Дед только помешал.
- Да причем тут дед! - Серега встал, прошел к нему за спину и обнял брата. - Куда бы ты делся потом, даже если бы выбежал? Знаешь, как у курсантов-летчиков говорят, взлет - ерунда, главное сесть. А по иронии судьбы, не взлетев - не сядешь. Ну, успокойся.
- Да, братан, да… - шептал Колян.
- Помнишь, мы с тобой в лесу заблудились? Всего-то срезать решили, а потом ни вперед ни смогли - топь была, ни обратно - тропинка как в воду канула. Молодые были, ты еще даже не курил.
- Ты мне не давал, Сережа… Ты говорил - успеешь.
- Да, чего легкие-то травить, Коля… Я как иголка был, а ты как ниточка.
- Зачем же ты… меня бросил… ты же знал, что без иголки я никто. Всю жизнь, где бы ни был… ты кто, спрашивают, а я - Сереги Болотного брат. И все двери передо мной открывались. Серегу Болотного все всегда знали. А за компанию и меня тоже. Но потом ты ушел, а я остался. Кому нужна нитка без иголки? А?
- Никому, Коленька… - положил свои ладони на его руки Серега, - давай, аккуратно… положи обрез на стол. Вытри ладошки, чтобы не скользили. Так. Взводи.
Колян тяжело задышал, смотря в глаза кассирше.
Она вскрикнула и тут же закрыла себе рот руками.
- Возьми покрепче…
Брат, держа левой рукой обрез за ствол, правую освободил, пошевелил в воздухе пальцами и медленно, надежно, ухватисто взялся за шейку ложа. Медленно поднял обрез и направил его на женщину. Та медленно начала вставать.
- Можешь и ее сначала, - равнодушно сказал Серега, - но это совсем ни к чему… Под подбородок давай, не томи.
Колян развернул ствол на себя, приложил чуть выше кадыка. Серега слегка поправил угол наклона и положил свой подбородок ему на макушку. Обнял крепко.
- Я с тобой, братан. Все хорошо будет…
- Да, Серега…
- Жми! - прошептал старший брат и закрыл глаза, - постарайся с обоих стволов! Легче будет…
- А как хотелось… - начал Колян и не договорил.
Выстрел разнес ему полголовы. Он упал навзничь вместе со стулом, а Серега остался стоять. Он все еще обнимал брата, только теперь это была пустота. Медленно он разжал руки и посмотрел на кассиршу. Та силилась кричать, но не могла. Словно выключили звук у телевизора.
- Всего делов, - сказал Серега и добавил, - врубай свою сирену!
Сразу после этих слов женщина закричала так, что за стойкой пришел в себя и с трудом поднялся, хрипя от боли, охранник.
Я повернулся и увидел замечательное зрелище - разваливающееся на стеклянные брызги окно и влетающие вслед за ними черные берцы сорок шестого как минимум размера. К ним был примонтирован без сомнения самый лучший в мире боец специального подразделения в черной маске с прорезями, потому что он мгновенно развернулся пистолетом вперед и буднично, спокойно, как на стрельбище, два раза выстрелил в лежащего Коляна.
Почти одновременно с ним в другое окно за стойкой влетел не менее колоритный боец, срубил на лету только что очнувшегося охранника, и только потом понял, что перепутал. С безумно уставшим лицом секьюрити почты опять повалился на пол. Весь шум-гам не занял и десяти секунд. Строго говоря, даже еще не все стекло успело опуститься на пол.
Когда же оно упало и доколотилось на плотном коммерческом линолеуме, шоумены отодвинули дверной засов, вышли на крыльцо, молча кивнули вдаль находившемуся на недосягаемом расстоянии начальству и тут профессионально испарились, словно их никогда и не было.
Ну, а дальше в помещение зашли все, кому не лень и стали отчаянно мешать друг другу.
- Всем немедленно отойти!!! - хрипло зашумел возле крыльца видавший и не такое мегафон. - Пропустите медиков, не создавайте толпу!!! Ничего интересного здесь нет.
Ляпнув последнее, человек в синем прикусил язык, так как это была неправда. Интересного и животрепещущего тут было валом. Сумка денег, тело без признаков жизни, и еще одно тело, безусловно, героя, по очереди избитого сначала подлецом, а затем ну очень хорошим человеком. И такая херня у нас, господа, постоянно…
Когда мы втроем вышли на крыльцо, Колян улыбнулся и поглядел вверх:
- Черт… Действительно, солнце… Хорошо…
- Ну, я ж тебе говорил, - захохотал Серега и прикрикнул на толпу, - господа, пропустите, пока мы вас не протаранили. Страшного ничего в этом нет, но чисто физически неприятные ощущения!!!
Люди растерянно расступились, не понимая, почему они так поступают, пропустили нас и снова сплотили ряды.
- Не могу понять - как они нас чувствуют? - пробормотал Серега.. - То ли запах от нас, то ли что… А, Санек?
- Кто бы знал… - задумался я, - вон, - кивнул на Коляна, - молодого спроси.
- Идите вы, - замотал головой еще не пришедший в себя младший брат, - уколите лучше.
- Тебе это больше не нужно, - твердо сказал Серега, - это психика, понимаешь? Ну, как память или фантомная боль, что ли. Тебе просто кажется, что тело ломит. А его уже десять минут как нет. Нечему болеть-то. Как только поверишь - ничего не будет. Эх, братишка!!! - радостно обнял Серега младшего за плечи, - сколько я тебя пытался вытащить! Ладно, прошло все. Теперь привыкай. Дел у нас много. Забот тоже. Но сначала поехали дилера твоего уроем. Как-то же надо с живыми начинать общаться! Хотя нет… днем он не поймет. Даже может и не услышать. Ночью придем…
- В полночь? - спросил я и улыбнулся.
- Не… - махнул рукой Серега, - сейчас лето, в двенадцать еще никто не спит. Думаю, часа в три. Самый смак.
Братья с удовольствием обсудили план действий, пока шли к машинам. Колян выздоравливал, если так можно было сказать, на глазах.
- Ну, это вы без меня давайте, - сказал я, открывая дверь.
- Ты не с нами? - спросил Серега.
- Нет. И потом, это ваши дела - не мои.
- Зря, - махнул рукой старший, - теперь у нас все по-другому будет, да и люди мне нужны. Впрочем, все равно - благодарю. Бывай.
Братья сели в Клюгер, он взревел, рванул с места, пробил, не останавливаясь, несколько машин на кольце, вылетел на трамвайные пути, тянувшиеся посредине улицы, и помчался вперед. Я усмехнулся и поднял голову вверх. В центре круга на внушительных стальных конструкциях во все четыре стороны света глядели огромные билборды. Непосредственно на меня с недосягаемой высоты смотрел больной промышленной желтухой, выцветший самурай и нагло предлагал откушать неведомое в ресторане "Харакири". Судя по разрезу глаз, он мог это делать без зазрения совести, так как питался, в основном, борщами и котлетами из рук голубоглазой жены.
Я покачал головой, залез в машину и поехал в противоположную сторону. Не потому что нужно было туда, а потому что там не было братьев. Хорошая дорога вскоре закончилась, перешла в грунтовую, вильнула мимо гаражей, затем слева проплыли садовые участки, потом я поехал вдоль лесополосы, пока не уперся в какой-то сказочно звенящий перелесок. Пели разомлевшие птицы, орали кузнечики, деловито жужжали быстрые как пули осы, убивая на лету все, что подходило по размеру. Дул теплый, пахнущий полевыми цветами ветер.
Я вышел и мягко упал на траву.
Физической усталости в этом мире нет. Но из-за отсутствия цели не было никакого желания двигаться. И пусть обычный сон не был доступен, я просто закрыл глаза и приказал отключиться. Как лампочке, что ли.
Высоко в небе мягкими неустанными кругами парила хищная птица…
Она была явно свободнее меня.