- Да, ты прав, Ша. Это вход, - согласился Проклятый.
Мы долго шли по узкому темному коридору и среди непроглядной тьмы, факел вырывал образы покоящихся здесь людей. Среди каменной кладки виднелись ровные ряды одетых в темные сутаны скелетов. Среди темных черепов ползали огромные крысы.
- Служители святого Стефана, - едва слышно произнес Проклятый.
- Это монахи? - удивился я.
- Воины. Они защищали наши земли во времена нашествия северян.
Проклятый дотронулся до одной из костей, и тусклый огонь вырвал из тьмы резкую боль на его лице.
Следующий зал оказался темным и пустым. Остановившись возле больших дверей, украшенных образами святых король остановился.
- Я дальше не пойду, - произнес его величество.
- Пойдешь, - Проклятый был не приклонен.
Ключ щелкнул в замке. Король затрясся как осиновый лист и, вцепившись в руку Проклятого, потянул его назад.
- Чего тебе бояться, тиран. Ты давно мертв.
Испуг на лице короля сменился ужасом.
Дверь протяжно заскрипела и отварилась. Из темноты повеяло ледяным холодом. Я сильнее прижал к груди подаренный мне Проклятым стилет. Ша сидевший у меня на плече, сжался, и попытался спрятаться под ворот.
Из непроглядной мглы потянулись длинными культями тонкие нити тумана. Костлявые пальцы с изогнутыми когтями сжимались, будто ища себе легкую жертву.
Король попятился, но туманная длань ухватила его за плечо, потянув к себе. Зал наполнил ужасный вой. Туман стал гуще, и резкий рывок заставил короля скрыться в темноте.
Я ощутил нарастающий страх, когда истошный вопль вновь повторился и затих.
* * *
В кромешной темноте я с трудом различил скрюченное человеческое тело. Мы подошли чуть ближе и Проклятый осветил факелом дальнюю стену. Там почти под самым потолком висели сотни, а может быть даже тысячи изуродованных тел. Я зажал рот руками, чтобы мой истошный вопль не вылетел наружу.
Ночную тишину нарушил не привычный звук. Кап, кап, кап…
Проклятый резко повернулся, но я и без факела смог увидеть, как мертвые тела обрастают кожей, а капли крови, струящиеся вниз, будто прилипают обратно к измученным телам.
Яркий свет ударил в глаза и тысячи свечей осветили огромный зал. Холодные стены наполнились стоном и воплем людей, и я почувствовал нарастающий жар от горящих печей.
Впервые, в этом холодном мире мне удалось почувствовать привычное тепло.
Душераздирающий крик поверг меня в ужас. Когда Я повернул голову, то увидел, как два здоровенных палача опускали связанного веревками несчастного страдальца на острый угол железной пирамиды.
С другой стороны на кованных стульях сидели несколько мужчин, руки которых были связаны за спиной, их шеи стягивал стальной обруч. Пыточный механизм с помощью рычага соединялся с четырехзубой вилкой, - и даже легкое движение приводило адское изобретение в действие. Медленно продавливая окровавленный подбородок, оно приносило еретикам невыносимые страдания.
Я сумел прочесть вырезанную на их стульях короткую надпись: "Отрекаюсь".
На лице Проклятого возникло отвращение. Прямо перед нами жилистому еретику, несколько монахов вставляли в рот железный инструмент, внешне напоминавший грушу. Когда его изможденное пытками тело, не в силах сопротивляться, ослабло - раздался роковой щелчок. Еретик в отчаянье затряс руками и ногами. Железная груша раскрыла внутри тела свои смертоносные лепестки: и рот, и горло мученика разорвало в клочья, забрызгав монахов темно-красным фонтаном.
В голове поселился противный жужжащий шум; мир поплыл перед глазами и я почувствовал, что ноги стали ватными.
- Вешать этих ведьм! - раздался знакомый до боли голос.
- Идите за новыми еретиками! А эти тела скиньте в яму, - поддержал его другой голос. И в этот раз настала очередь удивляться Проклятому. Остекленевшими глазами он смотрел на пожилого мужчину, стоявшего рядом с королем. Мужчина был облачен в монашескую сутану, с мертвенно-бледным лицом и крючковатым носом. Желчно улыбнувшись, он выставил на показ отвратительные острые, словно клыки зубы.
- Боже…Это он! - внезапно произнес Проклятый. - Значит, он был здесь еще несколько сотен лет назад.
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ: Ключ от всех дверей
Бывают города, что по стечению судьбы становятся заложниками своих собственных жителей. Люди привязываются к домам, улицам, площадям и даже башенным стенам, и зачастую каждое сказанное сгоряча слово, не исчезает без следа. Оно еще долгие годы витает по темным закоулкам, притягивая несчастья и беды. Необычных жителей начинают называть еретиками и чернокнижниками, а сказанные ими слова заклятиями. Города же в которых они живут, обречены носить статус "Дурных". И с наступлением ночи, в этих городах, богопослушные люди уже не выходят на улицу, плотнее закрывая ставни и чаще повторяя имена всевозможных святых.
Но бывают и такие города, в которые зло приходит само, помимо чьей-то воли. И никто не знает, откуда и зачем оно пришло. Сначала все вокруг кажется обычным, и пришлый человек не вызывает у горожан опасности и страха. День проходит за днем, и незаметно каждый из них погружается в трясину человеческих слабостей и пороков.
Со временем все вокруг начинает меняться, медленно и безвозвратно, и никто не в силах противиться этому. Горожане, сами того не замечая, становятся грубее и коварнее. И каждый бездумный поступок или злоязычная фраза лишь погружает их на самое дно греховного болота, делая их заложниками того, кто пришел в их город из другого мира. ОН словно ловкий кукольник, начинает управлять людьми как беспомощными марионетками. Его боготворят и восхваляют, возводя в ранг святого, прислушиваясь к каждому слову чужестранца. И мир катится в тартарары, и не многим суждено сопротивляться неизбежному. Ведь их поступки и помыслы уже принадлежали ЕМУ.
* * *
Очередная дверь подалась ключу Проклятому и мы оказались в длинном каменном коридоре, часть которого была затоплена сточными водами, отчего дышать здесь было практически не возможно. Острый, словно бритва запах, разрывал меня изнутри своим мерзким зловонием, вызывая невыносимый приступ удушья и рвоты.
- Где мы? - хватая ртом, воздух с трудом произнес я.
Даже Ша тихонько попискивал, не в силах вынести здешнюю вонь.
- Над нами Базарная площадь, покои профессора Лоцлафа, - так спокойно произнес Проклятый, словно и не было вокруг этой невыносимой удушающей затхлости.
- Да как здесь вообще кто-то может жить?
Я невольно закашлялся и, закрыв рот руками, затаил дыхание.
- Лоцлаф также как Воцлав был духом города. Они хранят не одну тайну этих древних стен.
- Он тоже водяной? - найдя в себе силы, я все же смог задать вопрос.
- Может быть, а может и нет, - Проклятый инстинктивно пожал плечами. - Он всего лишь легенда. Воцлав тоже существовал только в бесконечных небылицах, но как ты успел заметить - россказни оказались правдой.
Проклятый остановился у стены и, коснувшись темно-коричневого камня, произнес:
- Я помню это место. Когда мы узнали, какая участь уготована нашему городу, нам пришлось скрываться от городской стражи. Именно так мы и проникли в Собор. Тогда я первый и единственный раз увидел Лоцлафа. Невысокого роста, с большим горбом и огромными темными, словно смоль глазами. Он промелькнул возле меня призрачной тенью…
- Он что-то навроде гнома или гоблина? - уточнил я.
Проклятый отрицательно покачал головой, добавив:
- Вовсе нет. Нам говорили, что он раньше был профессором Университета, и очень любил науку. И любовь эта была такой сильной, что он несколько лет подряд не выходил из подвалов старинной библиотеки, где хранились самые древние фолианты. Говорят его глаза, привыкшие к полумраку, стали видеть только во тьме. И он узнал столько тайн, что не смог вернуться обратно к людям, став ворчливым духом города, охраняющим подвалы Собора.
Рука Проклятого осторожно коснулась странного знака на одном камне, покрытым густым серым мхом.
- То есть, получается, эта история правдива? - не поверил я.
- Более чем, - раздался из полумрака чей-то низкий хриплый голос. - Потуши факел, Проклятый. Я не очень люблю свет.
Словно внезапно ослепнув, я услышал быстрые шаги и твердый голос душеприказчика:
- Пойдем.
Когда глаза привыкли к мраку я смог различить впереди нас полную маленькую фигуру незнакомца, в которой легко угадывался профессор Лоцлаф, про которого мне рассказывал Проклятый.
Мы долго плутали по смердящим коридором, пока не оказались в крохотной комнате. Посреди нее стоял массивный деревянный стол, и благодаря наполовину догоревшей свече чье пламя трепетно боролось с темнотой я смог разглядеть огромный фолиант в старом кожаном переплете.
- Присаживайтесь, - слегка прихрамывая, Лоцлаф обошел стол и сел в дальнем скрытом тьмой углу. Мы устроились на огромных резных стульях.
- Не думал, что вновь увижу тебя в стенах города, - равнодушно произнес профессор.
- Твой брат Воцлав тоже был удивлен, - сдержанно ответил Проклятый.
- Не удивительно. Значит ты последний?
Даже в полумраке я заметил, как Лоцлав уставился на щеку Проклятого. Цифра один засверкала еще ярче, не хуже одинокой свечи озарив мрачную комнату.
- Как тебе удалось вернуться?
- Интересуешься, чтобы донести новость Хозяину? - рука Проклятого незаметно для Лоцлава коснулась лезвия меча.
- Ни мне, ни Воцлаву он не Хозяин. Это ваши беззащитные душонки должны дрожать, заслышав его неровную поступь. Нам с братом он не указ. Пока стоят крепостные стены, ни один служитель тьмы не тронет духов города.
- Кто убивает Душеприказчиков?
- Даааа, - протянул профессор. - Я ждал этого вопроса. Тебе страшно, учитель. Очень страшно… Умереть, будучи мертвым, это наверное ужасно глупо. Или ты все еще боишься за твою никчемную душонку?
- Меня давно не интересует собственная жизнь, - не раздумывая, ответил Проклятый.
- О, какие громкие слова, - усмехнулся Лоцлав. - Только скажи, с какой стати мне помогать тебе?
Проклятый молчал.
Я нащупал суму и, открыв ее, достал бумагу и карандаш.
- У меня есть плата за вашу помощь…
Сам не понимаю, как моя рука так ловко заскользила чистому листу.
Профессор внимательно следил за моими едва уловимыми движениями, не произнося ни слова. Только когда рисунок был закончен, полную тишину нарушил смех: профессор был не в состоянии сдержать своих эмоций.
- Ты хотел купить меня своей бестолковой мазней, - продолжая смеяться, выдавил из себя Лоцлав.
Я взглянул на лист бумаги и ужаснулся, вместо четких линий и изящных изгибов, перед моим взором предстал лишь серый круг, будто я не рисовал, а всего-навсего расписывал карандаш.
- Вот, держи, - немного помедлив, Проклятый протянул Воцлаву аккуратно сложенный лист.
Смех прекратился также внезапно, как и начался.
Дрожащая рука потянулась к бумаге, и я впервые смог рассмотреть лицо профессора. Он походил на крота, словно человеческое лицо за долгие годы, проведенные среди темноты и сырости, приобрело черты животного; невероятно большие черные глаза, одутловатое лицо с длинным носом и длинными острыми усами.
- Откуда у тебя это? - я заметил в голосе профессора дрожь.
- В мире, где все мертво, только что-то живое имеет вес, не так ли? - слегка прищурившись, скорее не спросил, а уточнил Проклятый.
- Тебя ищет прислужник Хозяина, - взглянув на рисунок ответил Лоцлав. - Убить его не возможно. Порождение тьмы бессмертно, тем более в его мире. Но у тебя есть одно преимущество. Он не знает, что тебе удалось проникнуть в город. Торопись, если хочешь исполнить свое предназначение.
* * *
Искусство творения не редко называли волшебством. Умело складывать слова или изображать мир с помощью кисти и красок либо выражать весь калейдоскоп чувств при помощи музыки всегда заставляло простой люд восхищаться, восклицая от радости и умиления. Положительные эмоции переполняют нас, а жизнь еще долгое время источает радужные краски. Но в мире мертвых нет места положительным эмоциям, а все что связано с искусством, накрыто паутиной и беспощадным саваном времени. Даже музыкальный инструмент остается здесь немым, словно страшась произнести в этом ужасном месте ни единого звука.
И никакое золото мира неспособно купить воздушную мелодию или набросок прекрасных стихов. Среди смерти и бесплодия, где нет ничего живого, только отголоски былой жизни имеют настоящий вес золотого металла.
Я вспоминал свои причудливые рисунки, пытаясь сопоставить все воедино. И мог дать руку на отсечение, что они действительно были написаны мной, но как бы я себя не убеждал, все равно оставалось призрачное сомнение. Словно автор этих зарисовок прожил не одну сотню лет и его прозорливый взгляд мог уловить даже самые крохотные черты и образы натурщика. Я, к сожалению, не мог похвастаться усердием и внимательностью, а мои рисунки никогда не отличались подобной яркостью неуловимых образов.
* * *
Лестница, на которую вступил Проклятый, вела вверх. На мгновение он остановился и, замешкавшись, сделал шаг назад.
- Что случилось? - прошептал я стараясь не нарушать напряженной тишины.
- Что? - повторил за мной Ша.
- Страх, - прочитал я по губам, и тут же Проклятый добавил, но уже чуть громче: - Мне очень страшно.
Я посмотрел на Проклятого и отпрянул, увидев вытянутое морщинистое лицо старика. Он увядал на глазах, его веки ввалились и стали похожи на пустые глазницы слепого, а иссохшая кожа напоминала высушенную потрескавшуюся из-за отсутствия влаги землю.
* * *
Воспоминания нахлынули с такой силой, будто внезапный вихрь ворвался в затхлые подвалы монастыря, принеся собой гарь пустынных улиц и поселив в сердцах одиночество.
Проклятый чувствовал себя совсем молодым и полным сил. Ощущая невероятное волнение, он спешил, торопясь обхитрить коварную длань, поработившую весь город. Еще несколько единомышленников попятам следовавших за ним на мгновение остановились, когда он вступил на длинную каменную лестницу уходившую вверх. Там был основной зал собора.
Биение сердца, достигнув бешеного ритма, готово было вот-вот выскочить из груди.
* * *
Я едва заметил, как призрачные тени окружили нас, и одна из них проникла внутрь Проклятого, заставив его выгнуться дугой от нестерпимой боли. Тишину наполнил довольный рык, и я понял, что измученное, почти безжизненное тело моего спутника, все же обрело душу.
Прошлое переплеталось с настоящим неразрывной нитью, собираясь в неразрывный клубок. Затерявшиеся среди бескрайних полей безжизненного мира, души Проклятых в мгновение ока оказались рядом с Душеприказчиком. Теперь, как и многие сотни лет назад - они были вместе.
ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ: Слезы сгоревшего города
Проклятый протянул руку и вложил мне заветный ключ, которому не способен противостоять ни один хитроумный замок.
- Он нужен тебе больше, чем мне, - его слова мгновенно растворились в полумраке.
Следующий шаг Проклятый сделал в окружении своих старых знакомых. Призрачные тени смотрели на него белыми глазницами с немой просьбой скорее освободить их из ужасного плена.
Я еще раз внимательно вгляделся в лицо Проклятого, такое знакомое и в тоже время совсем чужое. На его лице возникла едва различимая улыбка. Он перевел взгляд на своего верного спутника и зверек, словно услышав немую команду хозяина спрыгнув с моей руки, устроился у него на плече.
- Пора.
Шаг за шагом мы приблизились к последнему препятствию.
Проклятый осторожно коснулся двух кованых цепей, крест на крест опутавших старую, вконец, проржавевшую дверь. Толстый слой паутины, поддавшись неведомой силе, медленно опал на каменную ступень. Послышалось непонятное шипение, будто накаленный до предела металл опустили в воду, и привыкшие к полумраку глаза ослепил невыносимо яркий свет.
* * *
Мы стояли посреди длинного зала, в дальней части которого возвышался огромный серебряный алтарь, и это была лишь единственная привычная моему глазу деталь. Все остальное казалось иным и отталкивающим взор, будто причудливый архитектор вывернул величественный собор наизнанку. Стены топорщились множеством каменных изваяний и пилястры, обычно украшающие фасад и карнизы.
За непривычно тусклыми окнами в лучах яркого солнца падал пепельный снег.
- Проходи, - размеренно произнес чей-то старый дребезжащий голос.
Только теперь я заметил у самого алтаря сидящий на коленях мужской силуэт, слишком худой и сгорбленный, чтобы принадлежать молодому мужчине.
- Ты ведь не мог не придти, про-кля-тый, - намеренно растянул последнее слово говоривший.
Душеприказчик сделал несколько шагов вперед и, остановившись, оглядел серые тени своих друзей. Немые очертания плавно замерли среди высоких мраморных колонн, не в силах дать ни единого совета.
Я чувствовал царившее вокруг напряжение, с каждой секундой понимая, что мы все беззащитны перед злом, которое царило в этом странном месте.
- Зачем ты привел их сюда? - вопрос прозвучал как насмешка, будто собеседник абсолютно не интересовал ответ.
- Ты слишком долго держал в страхе наш город, - вместо ответа, произнес Проклятый. В его руке сверкнуло лезвие причудливо изогнутого стилета.
- Это не твой город. Ты пришлый, как и все они, - не поворачиваясь, говоривший указал рукой на каменные изваяния.
И только заметив встревоженный взгляд Душеприказчика, я понял, что каждое изваяние ничто иное как точная копия жителей этого проклятого города.
- Это мой город, а не твой! Мой мир! И души каждого из вас принадлежат мне, - сидевший на коленях мужчина резко развернулся.
Безжизненное земельного цвета лицо, испещренное ужасными оспенными рубцами, буравило нас черными, словно смоль глазами.
- Ни ты, ни твои бессловесные друзья, - он кивнул на серые тени, - не смогут разрушить мой мир. Вы все у меня здесь, - сжавшийся кулак родил неприятный хруст. - То, что нас окружает, все это мой АД, а вместе со мной и твой и каждого из тех, кто здесь присутствует. И здесь играют только по моим правилам.
И словно в подтверждении слов, говоривший щелкнул пальцами, и серые тени растворились во мраке.
- Ты думал ваши бессмысленные потуги достигнут цели, - мертвец осклабился, обнажив длинные клыки. - Болваны, с никчемной верой в добро. Ваше желание спасти этих глупцов не стоит и самой дешевой похвалы.
Рука Проклятого дрогнула. Наверное, впервые за сотни лет скитаний в этом ужасном мире.
Прямо у алтаря сидел огромное крылатое чудовище, напоминавшее ужасных драконов из толстых исторических фолиантов, что мне приходилось читать в городской библиотеке. Только это было еще ужаснее: огромные желтые глаза, словно у змеи, острые изогнутые иглы топорщились по всей морде.
Брызгая слюной, Чудовище издало протяжный рык, и я почувствовал, как у меня носом пошла кровь.
- Вот оно, мое дитя. Первый житель нашего нового мира.
Я ощутил, как страх подступает к самому горлу, готовый вырваться наружу невероятным воплем. Никакому самому коварному и жестокому врагу я не пожелал бы, оказаться на моем месте. Каменный столб, будто приросший к моей спине не давал возможности сделать и шагу назад. Ватные ноги неспособные больше держать меня подкосились, и я упал на колени.