Ученые-подводники ухитрились совершить нечто невероятное – найти в океанских глубинах считавшийся бесследно исчезнувшим истребитель, затонувший во времена второй мировой. Однако похоже, вот уже много десятков лет в затонувшем истребителе обитает НЕЧТО ЖИВОЕ…
Содержание:
Часть I 1
Часть II 8
Николай Романецкий
Файлы №315-316. Погребенные заживо
Юным поклонникам сериала "Секретные материалы",
с верой в будущее – посвящается.
Автор русской версии Ник Романецкий
Часть I
"Пайпер мару" не была прогулочной яхтой – иначе бы палуба ее была заполнена шезлонгами с прокопченными на солнце телами туристов. Не была она и китобойным судном – иначе ее бак был бы украшен гарпунной пушкой. И тем более она не была танкером (в силу малости водоизмещения) или военным фрегатом – в силу отсутствия ракетно-артиллерийского вооружения. Вместо ракетных установок на палубе торчала стрела лебедки, а под стрелой расположился желтый скафандр.
– Кислородные баллоны заряжены? – спросил по-французски находящийся внутри скафандра усач-бородач.
– Заряжены, Готье! – ответили ему по-французски же.
Желтый скафандр на самом деле был не совсем скафандр. Он был снабжен двигателем, позволяющим ему самостоятельно передвигаться под водой на достаточно приличные расстояния, а силовой каркас давал находящемуся внутри скафандра человеку возможность не замечать давления воды на глубине четыре сотни метров.
Одним словом, желтый скафандр был своего рода индивидуальным батискафом, оборудованным еще и телекамерой. А Поль Готье был тем, на кого сейчас надеялась вся команда "Пайпер мару". Ведь если бы предстоящее погружение оказалось результативным, всех ждал бы весьма и весьма неплохой гонорар. Помимо требований безопасности, это была еще одна причина, почему подготовка к погружению велась столь тщательно.
– Давление кислорода? – спросил Готье.
– В норме! – ответили ему.
– Двадцать и восемь десятых – проверены?
– Двадцать и восемь десятых проверены!
К водолазу подошел руководитель экспедиции:
– Готовы к погружению?
– Готов, мсье! – сказал Готье.
Руководитель повернулся к двум техникам, державшим тяжелое стекло от шлема: – Закрывайте!
Голубые глаза Готье оказались за броневым стеклом.
Техники сноровисто и быстро затянули гайки:
– Батискаф готов!
Опустили гак лебедки, зацепили его за подъемную скобу, и вот уже желтый мини-батискаф повис в воздухе. Стрела лебедки повернулась. Прыгнули в воду два аквалангиста, которые будут сопровождать Готье до глубины в сорок метров. Дальше он пойдет в полном одиночестве.
– Майна!
Воды коснулись ноги с привешенным балластом, пояс с грузами поменьше, руки, шлем…
Погружение началось.
Получасом позже Стало явно холоднее, и Готье включил обогрев. Динамик тут же отозвался голосом Жерара:
– Температура воды – два градуса.
Кругом была заполненная водой пустота.
– Глубина двести семьдесят метров, – сказал Жерар. – Дно, наверное, уже близко.
– Понял, – отозвался Готье.
Палец света, тянущийся от прожектора вниз, тоже слепо тыкался в пустоту.
– Отклонение незначительно. Цель в сорока метрах к юго-юго-востоку.
– Понял, – сказал Готье, включил двигатель и на минимальной скорости выбрал отклонение.
– Отмечается некоторое повышение уровня радиации, – сказал Жерар.
– Понял, – сказал Готье. – Наверное, из-за этой штуки, которая подо мной.
– Уровень не опасен, чуть превышает фоновый.
– Понял, – отозвался Готье. Он и сам видел это: шкала счетчика располагалась на правой стороне шлема, рядом со стеклом.
Через пару минут он достиг, наконец, дна. Сбросил часть балласта, делая плавучесть нулевой. Закрутился на месте, ощупывая воду лучом прожектора. И тут же обнаружил цель. Включил телекамеру.
– Вы там, наверху, видите что-нибудь?
– Что-то видим. Вот только что? Что это такое, Готье?
Луч медленно побежал по обшивке, наткнулся на трафарет с бортовым номером. Краска хорошо сохранилась, и номер "JTTE 111470" был прекрасно различим.
– По-моему, это не совсем то, что мы ищем, – сказал Готье тухлым голосом.
Радоваться и в самом деле было нечему. За это открытие гонорар вряд ли получишь…
– Посмотрю с другой стороны.
Он включил двигатель и медленно двинулся вдоль находки.
Вскоре луч света зацепил какое-то пятно странной формы, прошел дальше.
Это была надпись по-английски: "Красные, чтоб вы сдохли!" Готье усмехнулся. Коротко и конкретно!.. Уж и красных нет, а пожелание живет!.. Он поплыл дальше.
И тут неподалеку послышался странный звук. Так стучат к вам к стенку соседи, когда вы, забыв о позднем времени, включаете проигрыватель на максимальную громкость.
– Вы слышали?
– Слышали, – тут же отозвался Жерар. – А что это такое?
– Я не знаю.
Опять застучало.
– Готье, что происходит? – крикнул Жерар. – Мы теряем связь! Попробуй другую частоту!
Готье переключил аппаратуру на другую частоту, но Жерар продолжал надрываться:
– Куда ты пропал, Готье?.. Готье! Готье!!!
По инструкции надо было немедленно отцеплять балласт и всплывать, но это значило уйти несолоно хлебавши. Хрен вам в сумку!
Готье поплыл дальше.
Странный стук становился все громче и громче.
Луч наткнулся на фонарь кабины, пробежал по нему. Плексиглас… или из чего там они делали фонари пятьдесят лет назад… колпак закр… О боже! В воздушном пузыре под закрытым колпаком голова пилота! И руки!!!
О боже!!! Да он живой! Это невозможно!!!
Но так оно и было. Пилот колотил кулаком по фонарю и что-то кричал. Наверное, звал неожиданного гостя на помощь…
Ошалевший Готье подплыл ближе. Луч прожектора высветил лицо летчика, глубоководник встретился с ним взглядом.
Глаза летчика были широко открыты, но не поэтому Готье похолодел от ужаса.
Глаза стремительно менялись. Вдруг не стало зрачков, а глазные яблоки сделались абсолютно черными. Как обсидиан.
Или гагат…
И Готье утонул в их бездонной глубине.
Спустя несколько часов На "Пайпер мару" опустился вечер.
Жерар Летерье, руководитель экспедиции, давно перестал рассматривать рябь на экранах, покинул рубку глубоководной связи и, как маятник, мотался туда-сюда по палубе.
Кислород в мини-батискафе должен был закончиться через полчаса, и Жерар Летерье уже не мог избавиться от мысли о том, какие слова ему придется говорить жене Поля Готье. Кажется, ее зовут Джоан…
– Он поднимается!
Жерар, едва не споткнувшись о комингс, бросился к фальшборту.
Один из дежуривших в воде аквалангистов, сняв маску, плавал на поверхности.
– Внизу показался свет, мсье. Готье идет наверх.
Жерар не смог сдержать радости в голосе:
– На лебедке!.. Готовность к подъему!
Вскоре световое пятно в глубине стало видно и с палубы.
А потом мини-батискаф всплыл, аквалангисты зацепили гак лебедки за подъемную скобу и подняли героя на борт.
– Быстрее, открывайте скафандр! Вытаскивайте его оттуда!
Техники кинулись к Готье, принялись откручивать гайки.
– Тьфу, что за гадость! – Один из техников, проведя рукой по шлему, вляпался в какое-то масло, тонкой пленкой покрывавшее металл с правой стороны шлема.
Наконец сняли стекло, оттащили в сторону. – Готье, ты как там? спросил Жерар Л етерье. – Живой? Все в порядке?
– По-моему, да, – спокойно сказал Готье.
Техники работали с креплениями шлема.
– Что там случилось?
– Не знаю, мсье. Я потерял ориентацию.
– А мы потеряли с тобой всяческую связь. Никакого контакта! Ты точно в порядке?
Готье покрутил головой:
– Да, да. Помогите же мне выбраться из этого траханого скафандра!
Луч мачтового прожектора перевели на крепеж в корпусе мини-батискафа, и голова подводника оказалась во мраке. Поэтому никто из суетящихся вокруг техников не заметил, во что на пару секунд превратились глаза Поля Готье. Посмотреть же было на что – вдруг не стало зрачков, а глазные яблоки сделались абсолютно черными. Как обсидиан. Или гагат…
Штаб-квартира ФБР Вашингтон, округ Колумбия
Скалли вошла в здание Штаб-квартиры с намерением сразу пройти к Молдеру: Призрак позвонил ей по мобильнику, едва она вышла из ванной, и сообщил, что в жизни Соединенных Штатов произошла очередная странность, а он, Молдер, будучи всегда сосредоточенным на деле, эту странность мимо своего внимания не пропустил… Впрочем, этого он напарнице не говорил.
– Мисс Скалли!
Дэйна обернулась.
Из дверей своего кабинета на нее смотрел помощник директора ФБР Уолтер С.
Скиннер, делая правой рукой приглашающий жест.
– Будьте добры, зайдите на пару минут.
Скалли мысленно поморщилась: к Железному Винни партнеры из группы "Секретные материалы" обычно приглашались за очередными административными вливаниями. С другой стороны, вливания были неизбежной частью работы, и к ним Дэйна относилась философски…
Помощник директора подождал, пока "мисс Скалли" войдет в кабинет, и закрыл дверь.
– Кимберли, будьте добры, оставьте нас на пару минут тет-а-тет.
– Да, сэр. – Ким Коллинз, секретарша Скиннера, встала, поправила юбку и вышла в коридор.
Скиннер садиться за стол не стал, присел на край столешницы, и Скалли поняла: на этой раз обойдется без вливаний. Более того, предстоящий разговор вообще вряд ли будет связан с текущими делами группы "Секретные материалы".
– Вчера мне прислали докладную записку, – сказал Скиннер. – Я колебался, не позвонить ли вам домой сразу..
– А она что, касается меня? – спросила Скал ли.
И вдруг поняла: речь пойдет об убийстве Мелиссы. Радостное предчувствие едва не бросило ее в дрожь.
– Да, – Скиннер внимательно смотрел на нее поверх очков. Будто решал, продолжать ли дальше. – Вас и вашей покойной сестры… – он вдруг отвел глаза. – Прошло уже пять месяцев. И нет никаких новых ниточек, никаких новых улик в расследовании. К сожалению, полиция и ФБР полностью бессильны. Следствие приостановлено до обнаружения новых улик.
– Понятно.., – отозвалась Скалли после некоторой паузы.
Ей удалось сдержать дрожь, и голос прозвучал ровно. Но мысль была ядовита: "Интересно, как можно будет обнаружить новые улики, если следствие приостановлено?"
– Мне кажется, тут нет никакого подтекста, – продолжал Железный Винни. Мне кажется, просто люди сделали все, что могли, – он тоже помолчал пару секунд, опять не сводя со Скалли внимательных глаз. – Впрочем, я готов подать апелляцию на принятое решение, пересмотреть все собранные улики и проверить выводы, чтобы убедиться, что мы и в самом деле ничего не упустили в ходе следствия.
– Вы знаете… – Скалли замолкла, подошла к окну, глянула в него невидящим взором.
Помощник директора терпеливо ждал.
Наконец Скалли обернулась.
– Вот ведь как странно получается! – сказала она. – Мы способны отыскать террористов, взорвавших здание.
Они успевают удрать очень далеко от места взрыва, но мы, с помощью наших лабораторий и экспертов, неизменно прижимаем их уликами. По микроскопическим деталям и рассказам свидетелей мы способны установить мотивы и восстановить подробности убийства. Мы способны узнать об убийце все – вплоть до его воспитанности, отношения к нему матери и энуреза в раннем детстве. Но когда без особых затей и преступных ухищрений убивают мою сестру – в ее собственной квартире, в людном квартале… когда киллер даже бросает оружие на месте преступления, – мы никак не можем сложить один и один. У нас получается одиннадцать" но ни в коем случае не два. А мы вроде бы умеем считать только до десяти. И как будто- никто в этом не заинтересован.
Скиннер покачал головой:
– Интерес тут ни при чем.
Однако уверенности в собственных словах у Железного Винни не было, Скалли это ощущала определенно.
– Сэр! – сказала она. – Если мне будет позволено продолжить, именно интерес тут все и решает. Только не ваш и не мой.
Пятью минутами позже В дверь постучали.
– Да! – крикнул Молдер.
Вошла Скалли: – Прости, опоздала.
На ней лица не было, и Молдер немедленно спросил:
– Что-нибудь случилось?
Скалли сняла плащ, бросила его на спинку стула.
– Нет. Ничего особенного. О чем ты хотел со мной поговорить?
Она определенно врала, и что-то случилось, но расспрашивать, коли сразу не сказала, было бесполезно. Упрямство агента Скалли известно всему мужскому персоналу Конторы… Ну пусть не всему персоналу и не всей Конторы, но напарнику оно было известно точно. Поэтому Молдер решил просто ознакомить партнершу с фактами предстоящего дела.
– Я обратил внимание на одно любопытное сообщение. Французское исследовательское судно "Пайпер мару" еле-еле добралось вчера вечером до порта Сан-Диего. – Молдер встал и прошелся по кабинету. – Двигалось оно из северной части Тихого океана.
– А что там такого – на этом судне? – спросила Скалли.
Спокойно так спросила, без интереса, и Молдеру стало ясно, что мысли ее находятся далеко-далеко – и от него, Молдера, и от французского судна. И были эти мысли весьма безрадостными, потому что партнерша вздохнула. Пусть и сдержанно, украдкой…
Молдер немедленно сунул ей в руки данные космического наблюдения:
– С помощью метеоспутников я проследил его исходную позицию. Глянь.
Скал ли вгляделась в сетку координат:
– Сорок два градуса северной широты, сто семьдесят один градус восточной долготы. Ну и что?
– А то!.. – Молдер торжествующе глянул на партнершу. – Именно там затонул некий объект, который наше с тобой руководство считает русской подводной лодкой. А мне кажется, там что-то более интересное. Французы вот тоже пронюхали и пытаются разобраться.
– Ну и что? – снова спросила Скалли, откладывая снимок.
По ее лицу было совершенно ясно, что в русскую подводную лодку она еще может поверить, а вот насчет более интересного требуется разъяснение…
– Нет, правда, – сказал Молдер. – Почему это французы вдруг заинтересовались этим местом?
Скалли пожала плечами: – Ну, так и спроси у французов.
– С удовольствием бы, – Молдер поднял указательный палец. – Да только весь экипаж "Пайпер мару" лечится сейчас от радиационных ожогов. Откуда там взялась радиация и почему ее не обнаруживали раньше? Ведь брали воду на анализ – я проверял. Тебе не интересно?
Скалли не нашлась что ответить. Ее гораздо больше интересовало, кому могло помешать расследование убийства Мелиссы…
– Французское правительство всю информацию засекретило, – добавил Молдер торжествующим тоном.
– А это не может быть как-то связано с возобновлением их ядерных испытаний? – сказала Скалли, чтобы хоть что-то сказать.
– Я проверил, – Молдер помотал головой. – Ближайшая точка взрыва находилась в нескольких тысячах миль от них… В чем дело? – спросил он, увидев, что Скалли вдруг заулыбалась.
А той уже было ясно, что Молдер опять нашел своих зеленых человечков.
Теперь вот в северной части Тихого океана, на дне…
– Знаешь, ты меня просто удивляешь, – сказала она. – Сидишь в подвале, роешься в куче бумаг, смотришь какие-то передачи… Другой агент просто взял бы и выбросил это в мусор. В первую очередь – из головы.
Молдер сел за стол, с удовлетворенным видом оглядел "кучу бумаг".
– Не скажи!.. В подвал стекается далеко не один лишь мусор! Поэтому я и сижу здесь.
У него был такой самодовольный вид, что Скалли захотелось его уколоть.
– Ты сидишь здесь, – сказала она, – потому что боишься сам себя. Потому что боишься собственной дотошности… Ведь всем известно – тебя можно поставить посреди пустыни, сказать: "Здесь истина", – и ты потребуешь лопату, чтобы докопаться до нее и удостовериться, истина ли это на самом деле.
– Неужели ты действительно обо мне так думаешь? – удивленно спросил Призрак. Он не понимал причин ее яда.
"И в самом деле, – подумала Скалли. – С какой стати я на него набросилась? Разве он виноват в саботаже следствия?" – Ну, может, не лопату, – отступила она, – а кирку или экскаватор. Но попросишь обязательно.
Молдер усмехнулся и полез во внутренний карман пиджака.
– Вот и хорошо, – сказал он. – В Сан-Диего как раз нашлась подходящая куча мусора. – Он вытащил из кармана разноцветную бумагу, в которой Скалли сразу же узнала билет на самолет. – И я хочу, чтобы ты помогла мне в этой куче порыться, – он встал и протянул билет партнерше: – А вдруг найденo жeмчужное зерно!..
Военно-морской госпиталь Сан-Диего
В госпитале у них проверили документы и направили к доктору Сайзеру, который как раз и занимался командой французского судна.
Разыскав нужную палату, они обнаружили в ней мужчину лет сорока пяти, с усталым лицом и темными кругами под глазами.
– Доктор Сайзер? – спросил Молдер.
– Вы из ФБР? – Мужчина судорожно потер лоб. – Мне только что звонили снизу.
– Агент Молдер, – Призрак показал удостоверение и кивнул в сторону напарницы. – А это агент Скалли.
Скалли уже вела визуальный осмотр ближайшего больного.
Вид его был ужасен: все лицо в глубоких язвах и каких-то розовых ошметках, взгляд устремлен в потолок, и в глазах нет ничего, кроме нестерпимой, бесконечной боли.
Больной, лежащий на соседней койке, выглядел ничуть не лучше. Разве что глаза его были закрыты. Наверное, ему вкололи наркотики, и он на какое-то время забыл о боли и смог поспать…
– Вы по поводу французских моряков, получивших радиационные ожоги?
– Да, – кивнул Молдер. – Как у них дела?
– Дела, прямо скажем, не очень. Нам нужно выяснить, каким образом их следует лечить, а источник поражения так и не определен, потому что дело окружено ореолом секретности, – доктор Сайзер развел руками.
Скалли повернула к нему голову.
– А как вы можете характеризовать симптомы? – и добавила, заметив удивление в его глазах: – Не беспокойтесь, я медик с образованием. Можете мне сказать.
– Симптомы у них на лице. А кроме того, лейкоз, быстрая мышечная деградация, спонтанные кровотечения в кишечнике и других внутренних полостях. Наблюдается кровь в моче. У всех тяжелый бред и пока еще легкие степени комы. Прогноз, на мой взгляд, весьма неопределенный.
– Какому же воздействию они подверглись?
Доктор Сайзер крутанул головой, будто воротник рубашки жал ему шею.
– Не менее двухсот рентген. А может быть, и все четыреста. Причем очень высокая степень поглощения…
– Но это почти то же, что перенесли жертвы бомбардировки Хиросимы.
Сайзер понизил голос: