– Нельзя выдумать страх, – сказала я, глядя на пепел от сигареты, лежащий на столе Гейб. – Или то, что происходило в нашей школе. Некоторые из учеников сломались и начали прислуживать директору. Это было самое страшное. Они избегали наказания, донося на других, тем самым становясь еще хуже директора. Эти избиения… он включал ошейники, и нас било током… у меня на теле были страшные шрамы – до того, как я стала хедайрой. Три глубоких рубца на спине и один на левой ягодице. Теперь их нет. Теперь у меня изумительно гладкая кожа.
"Тогда почему эти рубцы болят?" Три раза прошелся по моей спине раскаленный прут. Мои отчаянные вопли. Кожаные ремни, впившиеся в руки. По ногам течет кровь и сперма…
"Я уже взрослая". Сжав зубы, я тряхнула головой, чтобы прогнать воспоминания. Они не хотели уходить, но я оказалась сильнее.
На этот раз. Когда я попытаюсь уснуть, тогда и будет видно, действительно ли я такая сильная.
– Зачем Муркок написала письмо? – спросила Гейб и бросила сигарету на стол.
Прочитав на ее лице жалость и отвращение, я разозлилась. Больше всего на свете я ненавижу, когда меня жалеют.
– Не знаю. – Правая рука судорожно сжалась, под кожей бегали мурашки, на ногтях поблескивал яркий молекулярный лак. – Но собираюсь выяснить.
– Дэнни. – Гейб резко поднялась из-за стола и слегка наклонилась вперед, чтобы заглянуть мне в лицо. Ее гладкие черные волосы растрепались, глаза расширились – возможно, ей тоже стало страшно. – Если бы я об этом знала, то ни за что не стала бы тебе звонить. Я же не…
– Но ты позвонила. – Сняв ноги со стола, я резко встала. – И я многим тебе обязана. Ты выполнила свой долг, Гейб. Теперь я выполню свой.
Не знаю, как Гейб это удалось, но она побледнела еще сильнее. Словно кто-то слил в чашку весь цвет с ее щек.
– Ты ничем мне не обязана, Дэнни. Ты моя подруга.
– А ты моя.
Я говорила совершенно искренне. У Гейб ведь тоже остались глубокие шрамы, когда Сантино полоснул ее когтями по животу; такие страшные раны не способны излечить даже некроманты, а ведь по части смертельных ран мы вторые после седайин. Держу пари, после этого Гейб долго снились по ночам кошмары, хоть она и богачка, работающая копом ради развлечения.
– Зачем же я сюда пришла, как ты думаешь?
Нет, Гейб работала в полиции вовсе не ради развлечения. Она отлично знала свое дело и часто выручала свой отдел тем, что вызывала дух погибшего, который называл имя убийцы. У нее был дар. Она была лучшим детективом за последние двадцать лет – с тех пор, как вышла в отставку ее бабушка.
– Дэнни…
"Нет, пожалуйста. О боги, не надо, не лезь ко мне со своими нежностями. Не люблю я этого".
– Мне нужно идти.
Еще минута – и я бы начала выкладывать перед Гейб такое, о чем знать ей было вовсе не обязательно. Всякие ужасы о "Риггер-холле" и обо мне.
– Если понадоблюсь – звони. А я тем временем попытаюсь что-нибудь узнать. Ты не могла бы прислать мне домой копии документов?
– Хорошо, – сказала она. – Дэнни, прости меня.
"И ты меня прости, Гейб. И ты меня".
– Пока, Спуки, увидимся.
И я пулей вылетела из кабинета.
Глава 9
Джейс ждал меня внизу.
– Все нормально? – спросил он, когда я распахнула дверь старого гаража. Из полицейского участка можно было выйти через заднюю дверь, которая вела в гараж, – так мы с Джейсом решили удрать от репортеров, которые уже поджидали нас перед входом в участок. Гейб не позавидуешь – теперь ей придется устраивать пресс-конференцию, но это ничего – репортеры ее обожают.
– Нет, – коротко бросила я.
– "Риггер-холл", – понимающе сказал Джейс, запустив пальцы в свои густые волосы. – Дэнни…
– Я не хотела об этом говорить.
Я оглядела гараж; вокруг тихо стояли темные полицейские воздушные "крузеры". На крыше места для них не было, поэтому пришлось расширять главный вход и служебные помещения. В дальнем углу гаража светилась будка охранника; тот спокойно попивал кофе, не обращая на нас внимания.
– Еще бы. – Джейс взял меня за руку. – Дэнни…
"О боги, Джейс, пожалуйста, не сейчас".
– Оставь, Джейс. Сейчас мне нужно разыскать Йедо. И чего-нибудь выпить.
– Это тебе не поможет.
"Сама знаю".
Джейс был абсолютно прав – моя новая система пищеварения практически полностью игнорировала алкоголь, который теперь действовал на меня не больше, чем вода, а испробовать на себе что-то более действенное – и запрещенное – я побаивалась.
Но если так будет продолжаться и дальше, я осмелею.
– Я все-таки попробую, – поморщившись, сказала я.
– Огун, – прошептал Джейс и крепко меня обнял.
После превращения я стала немного выше ростом, но все же по-прежнему могла спрятать лицо у него на груди – где-то возле шеи. Я осторожно прижалась к Джейсу – теперь я была намного тяжелее и сильнее, чем раньше, и во время каждой вылазки внимательно следила за тем, чтобы Джейс не попал под шальную пулю или удар ножа.
Мы немного постояли, прислушиваясь к звукам вокруг нас. Звуки наслаивались один на другой, эхом отдаваясь от бетонных стен; где-то рядом тихо урчал "крузер".
Я вздохнула, отодвинулась от Джейса и потерла левое плечо, не перестававшее болеть. Интересно почему? Раньше оно было холодным, как лед, а теперь стало горячим, даже раскаленным, и это жжение никак не проходит.
Может быть, так напоминает о себе Князь тьмы?
Отлично. Есть над чем задуматься.
– Не спрашивай меня о "Риггер-холле", ладно? – попросила я.
Все-таки это несправедливо. Джейс выглядел очень усталым, он сутками гонялся вместе со мной за преступниками и ни разу не пожаловался. Он пришел в мой дом и остался в нем жить, он без сна и отдыха выходил вместе со мной на охоту, при опасности стараясь закрыть меня собой. Конечно, когда-то он меня предал – скрыл, что он из семьи Моб, а потом и вовсе бросил одну. А все потому, что семья предупредила: или он сделает то, что ему велят, или мне конец. В то время я об этом не знала и страшно мучилась от душевной боли и обиды. Однако после Рио Джейсу многое пришлось вытерпеть, и обижать его теперь было бы нечестно.
Надо отдать ему должное – он сразу сменил тему.
– Ладно, детка, тогда я спрошу о другом.
Джейс стукнул посохом по старому и грязному бетону; раздался сухой треск, на миг заглушивший урчание "крузера".
– Валяй.
Я направилась к выходу; Джейс пошел за мной, постукивая посохом по полу. На верхушке посоха болтались косточки; аура Джейса была сладковатой и крепкой, как вино. Ни у одного шамана не было такого запаха, как у Джейса, – от него пахло перцем, белым вином и медом. Если бы к ним не примешивался запах человека, то было бы совсем замечательно.
– Ты его любила?
К чести Джейса, в его голосе не было злости, только любопытство.
Я едва не споткнулась.
– Что?
"Какого черта ты спрашиваешь об этом сейчас? Потому что я выкрикнула его имя, когда в морге на меня набросилась голодная тварь?" Один из стоявших неподалеку "крузеров" скрипнул, реагируя на мое смущение.
Я глубоко вздохнула.
– Ты его любила? Того демона, Джафримеля?
Я физически ощутила, как Джейс скривил губы, словно в рот ему попало что-то кислое.
– Джейс, – резко сказала я, – перестань.
– Я имею право знать. Я и так слишком долго ждал.
"Говорит серьезно, без своих обычных шуточек".
– Имеешь право? А Сантино? Ты же лгал мне.
"Пророчица Дэнни. Бьешь ниже пояса? Сучка".
А что еще он мог ответить? Я ведь не позволила ему защищаться.
– Я не знал.
– Ты лгал мне и о семье Корвин.
Еще одно обвинение. Нашла время. Ну почему мы завели этот разговор именно сейчас? Почему?
– У меня не было выбора. Я должен был тебя защитить. Иначе они бы тебя убили. Тогда ты еще была человеком.
Он упомянул об этом впервые. Интересно, сколько он об этом думал?
– А теперь я кто? Мерзкое отродье? Ты что, записался в луддеры? Будешь расхаживать перед больницей с плакатом "Нет рекомбинации генов!"?
Мой голос отскакивал от бетона, как кусочки льда. Стоило бы мне чуть забыться, и по тротуару у нас под ногами пошли бы трещины. Я едва удерживала свою энергию. Жаль, что Джафримель не успел научить меня обращаться с ней. Еще немного – и она сожрет меня живьем.
– Ты не изменилась, Дэнни, – хмуро ответил Джейс. – Такая же упрямая, грубая сучка. И красивая.
– Ты забыл назвать меня жесткой, непреклонной и жестокой.
– И очень настырной. – Он вздохнул. – Ладно, будем считать, что ты выиграла. Просто я хочу знать, Дэнни, ты его любила?
– Какая тебе разница? Он мертв и больше не вернется. И хватит об этом.
Мы подошли к пневматическим дверям, ведущим на улицу. Джейс, как обычно, шагал в ногу со мной, умеряя свой широкий шаг.
– Если ты о нем забудешь, тогда, возможно, забуду и я, – сказал он, делая ударение на каждом слове.
– Он умер, Джейс. Хватит об этом.
Эти слова я смогла лишь прошептать, поскольку горло внезапно сжалось, словно в нем застрял камень. "Да, он умер, но забыт ли? Нет. Спросите меня, почему я не могу прикоснуться к Джейсу. Спросите, почему я все время слышу голос Джафримеля. Даже после того, как выяснила, что демона в стране смерти нет".
– Хорошо. – Джейс со злостью стукнул посохом о тротуар – Что я теперь должен делать?
Я сглотнула, в горле что-то булькнуло. В минуту опасности я позвала Джафримеля, а не Джейса. Он имеет право сердиться.
– Значит, ты меня не бросишь? – удивленно спросила я.
"Ты выполнил свой долг, Джейс. Ты оберегал меня с самого Рио. Какое нам теперь дело до всего остального?"
– Конечно, не брошу, Дэнни. Так что я должен делать?
Я слегка приподняла плечи, словно сбрасывая с них тяжелую ношу. Затем тряхнула правой рукой и услышала, как хрустнули суставы. Мне стало легко и свободно, а почему – выяснять не хотелось.
– Мне нужно навестить Йедо, немного поупражняться в фехтовании и проветрить мозги. Я начинаю новую охоту. – Я взглянула на Джейса. – Ты не мог бы раздобыть мне приглашение в Дом Боли? И чем скорее, тем лучше.
Если бы я не знала Джейса, то подумала бы, что он побледнел.
– Клянусь Чанго, девочка, ты умеешь задавать задачки.
Он явно разволновался.
– От меня не пахнет человеком, – сухо заметила я. – Думаю, меня пропустят. Но мне нужно приглашение, иначе я туда не попаду, а у тебя есть связи.
"Поскольку ты из семьи Моб". Но вслух я этого не сказала. Все в прошлом, не так ли? О боги, а что бы мне на самом деле хотелось оставить в прошлом?
Джейс не колебался ни секунды.
– Отлично. Я достану тебе приглашение. А чем мне заняться, пока ты будешь беседовать с кровососами?
– Кое-что выяснишь.
Глава 10
Йедо жил в районе Университета, на тихой улочке, где когда-то любили собираться всякие странные личности; теперь улочка выглядела пустынной и заброшенной. Воздух здесь не был насыщен энергией – именно из-за Йедо, чей домик прятался в глубине живописного сада, в одном углу которого стояла древняя деревянная бочка для купания, а в другом находился небольшой сад камней. Все выглядело очень ухоженным и сияло чистотой. Здесь был даже маленький песчаный пляж, тщательно прочесанный граблями; на ровном песке было разбросано несколько черных камней. Аура сада была мирной, спокойной и почти осязаемой.
Я позвонила в звонок, повернула дверную ручку и вошла в дом. Прихожая была совершенно пустой – ни одной пары обуви на полке из кедровых досок. Ни одного человека в доме.
Слава богам.
Я сняла сапоги, потом носки. Повесила на вешалку пальто и свою черную брезентовую сумку; туда же повесила и кобуру с пистолетом. Здесь их никто не посмеет тронуть. Мне даже не нужно произносить особое заклятие. Более того – подобное недоверие к дому оскорбило бы учителя.
Шлепая босыми ногами, безоружная и из-за этого ощущая себя голой, я прошла через прихожую и остановилась в дверях залитого мягким светом небольшого зала, пол которого был покрыт ковриками татами. Их пышный и немного жесткий ворс щекотал голые ступни, и мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы не почесать одну ногу о другую.
Йедо, облаченный в ярко-оранжевый халат, сидел в дальнем конце зала на небольшом помосте, над которым с потолка свисал длинный свиток с изображением двух кандзи.
Рядом с помостом на низком столике красовалась икебана: три красных цветка на длинном зеленом стебле, который почему-то напомнил мне орхидею из кабинета доктора Кейна. Подавив дрожь, я низко поклонилась, прежде чем пересечь границу, отделяющую "пространство комнаты" от "спарринг-пространства".
Умное лицо старика было сморщенным, как печеное яблоко; белые зубы сверкали. Блестела наголо обритая голова, в угольно-черных глазах отражался мягкий рассеянный свет. Кончики ушей Йедо были заостренными, его мозолистые руки, сложенные в мудру "целостность", спокойно лежали на коленях.
Он был похож на отдыхающего гнома, этот старичок со странными ушами, спокойный и медлительный.
– Аи, Данио-сан. Хорошо, что ученики ушли.
Я снова поклонилась.
– Сэнсэй.
– Какая серьезная! Юная ученица, – склонив голову, зацокал языком Йедо. – Рассказывай, что случилось?
– Мне нужно подумать, – храбро заявила я.
Спарринг-бой всегда был для меня не просто способом забыть о свидании со смертью. Для этого годилось все – и спарринг-бой, и катание на сликборде, и секс – лишь бы почувствовать прилив адреналина и избавиться от мерзкого привкуса, от ледяного холода в кончиках пальцев рук и ног.
– Послушай, сэнсэй Йедо, давай покончим с дурацкими церемониями и займемся делом, хорошо?
Йедо чуть шевельнул рукой. Внезапно моя правая рука вылетела вперед и на лету отбила маленькую стальную стрелку, которая вонзилась в балку под потолком. Маленькую, размером с булавку, но очень опасную стрелку с перышками.
– Как ты нетерпелива!
Я не ответила и внимательно следила за ним. Йедо медленно встал, словно у него болели все кости. Я напряглась.
– Что выбираешь – палку? Меч? – снова поцокав языком, спросил он.
– У меня нет меча, – напомнила я ему. – Палку или рукопашный бой, сэнсэй.
"Мне нужно двигаться, нужно подумать, нужно попросить тебя об одной услуге".
– У воина должен быть меч, Данио-сан. Меч – это честь воина.
"Так и думала, что ты это скажешь".
– После боя мне понадобится меч. Если, конечно, ты сочтешь нужным мне его дать, старик.
Он засеменил к стойке с деревянными палками; покопавшись коричневыми пальцами в связке, вытащил оттуда две самые длинные. В предчувствии поединка мое сердце начало отбивать четкий ритм, глаза расширились, тело напряглось.
– Кажется, тебе нужно преподать урок хороших манер, – по-отечески мягко произнес Йедо.
Бросив мне палку, он сжал свою двумя руками и приготовился. Треск дерева, ударившего о дерево, разлетелся по всему додзё.
Удар, резкий поворот, взмах, выпад, снова удар, полшага назад, выпад и удар, нацеленный в лицо, "я так не могу, он слишком быстр для меня"…
Звонкий удар дерева о дерево, Йедо концом палки ударил меня в живот, я отскочила назад. Затем оперлась на свою палку и совершила невероятный прыжок – Йедо едва успел увернуться, но я была начеку и вовремя подставила свою палку, когда он хотел нанести мне удар. Прыжок назад, палка за спиной – красивое зрелище, но ничего другого я придумать не смогла. С каждой атакой Йедо все больше загонял меня в угол, лишая возможности маневра, кружил вокруг меня, вынуждая все время вертеться. Я слышала хруст своего позвоночника – я двигалась со скоростью, невозможной для любого смертного; едва коснувшись ногами пола, я вновь взмывала в воздух. Изогнувшись, я снова приземлилась на татами и, сделав ложный выпад, нанесла удар – и наткнулась на палку Йедо. И снова дерево с визгом ударилось о дерево.
Двигаясь словно работающий пропеллер, я наносила Йедо удар за ударом, я задыхалась, я словно летала по воздуху. "Жива. Я жива". Холод смерти, воспоминания о призраке Кристабель постепенно уходили, смытые волной адреналина; каждая клетка моего тела словно начинала светиться. "Жива. Я взрослая, и я жива". Новый град ударов. Мы отскочили друг от друга; я медленно начала его обходить, он следил за мной. Затем, поскольку ни один из нас еще не совершил ошибки, мы изменили тактику – принялись совершать ложные выпады; сначала Йедо, затем я; он пытается усыпить мою бдительность, я пробую пробить его защиту. Замешкавшись на долю секунды, я получила чувствительный удар по пальцам; я отскочила назад и затрясла рукой, держа палку наготове. Из пальцев выступила красно-черная кровь и сразу исчезла, оставив после себя чистую золотистую кожу. Никак не могу к этому привыкнуть.
– Что тебя тревожит, Данио-сан? – спросил Йедо, остановившись и держа палку одной рукой.
Затем он сделал шаг вперед и внимательно взглянул на мою руку; я слегка отодвинулась.
– Призраки былого, друг мой, – чуть задыхаясь, сказала я. – Память об одной чертовой школе, она называлась "Риггер-холл".
Я никогда не рассказывала Йедо о "Риггере". Впрочем, я бы не удивилась, если бы выяснилось, что он и так все знает. Я пришла к нему брать уроки боевых искусств, как только закончила Академию, поскольку слышала, что он лучший; у Йедо я училась дольше всех учеников, за исключением, может быть, Гейб.
Он задумчиво кивнул, сверкнув раскосыми глазами; его лоб блестел от пота. Тогда я отважилась нанести пару ударов. Как хорошо, когда не надо все время отскакивать назад; люди чертовски хрупкие создания.
"Осторожнее, Дэнни. Все-таки ты еще человек". Я нацелилась Йедо в грудь. Если он дернется, я это сразу замечу. Мы закружили друг возле друга; последовала новая серия ударов. По спине ручьем стекали струйки пота. Я чувствовала себя прекрасно.
Я снова была "чистой".
– И этих своих призраков ты привела к Йедо, э? – одними губами усмехнулся он.
Здесь, в "пространстве спарринга", пощаде не было места.
– Ну и что, они же тебя не убьют, – огрызнулась я.
– Хм.
Йедо, непроницаемый, как всегда, пожал плечами.
Его одежды зашелестели, а голые пятки застучали по татами, когда он обрушил на меня град ударов. Мы обливались потом, он и я. "Двигайся, двигайся, двигайся!" – звучал в ушах голос Йедо. "Не думай, двигайся!"
Его палка затрещала, и в пронизанном солнцем воздухе раздался мой громкий крик. Конец моей палки находился в четверти дюйма от груди Йедо. От моего "киа!", казалось, содрогнулся весь дом. С крыши посыпалась труха.
– Неплохо, – проворчал Йедо.
В его устах это вполне могло сойти за похвалу.
– Пошли. Я приготовлю чай.
Вся в поту, усталая, держа палку одной рукой, я кивнула.
– Ты когда-нибудь видел, чтобы кто-нибудь рвал некроманта на части, сэнсэй Йедо?
– Давно не видел. – Он стряхнул с рук мелкие щепки. – Идем выпьем чая. Поговорим.