Пять
Через неделю после гибели Дианы Колетт ощутила, что настал момент узнать Элисон поближе. Сейчас кажется, что это было в другую эпоху и в другом мире - до миллениума, до юбилея королевы, до крушения башен-близнецов.
Колетт переехала к Эл в Уэксхэм, который Элисон описала ей как "приличный район Слау", хотя, добавила она, "большинство людей считают, что в Слау приличных районов нет".
В день переезда она взяла такси от станции. Водитель был молодым, темнокожим, улыбчивым и расторопным. Он ловил ее взгляд в зеркале заднего вида, с которого свисали четки. Она отвела глаза. У нее нет предрассудков, но… В машине стоял густой дух освежителя воздуха, от которого слезились глаза.
Они выехали из города, дорога все время шла в гору. Похоже, парень знал местность. Но когда Слау остался позади, ей начало казаться, что они направляются в никуда. Дома закончились. Она увидела поля, непонятно для чего предназначенные. Это не фермерские поля, думала она. На них нет, к примеру, никакого урожая. То здесь, то там виднелись пасущиеся пони. И барьеры, через которые пони могли прыгать; и живые изгороди. Она увидела разбросанные корпуса больницы "Уэксхэм-парк". Несколько приземистых старомодных коттеджей выстроились вдоль дороги. Колетт забеспокоилась: неужели Эл живет в деревне? Она ничего не говорила о деревне. Но прежде чем она разволновалась как следует, водитель свернул на гравийную аллею к небольшому, аккуратному, семидесятых годов постройки кварталу, расположившемуся в стороне от дороги. Подстриженные, опрятные кусты; квартал казался обнадеживающе пригородным. Она вылезла из машины. Водитель открыл багажник и вытащил два ее чемодана. Она уставилась на здание. Окна Эл выходят на дорогу? Или на задворки? На мгновение она показалась себе трагической фигурой. Отважная молодая женщина на пороге новой жизни. Она не понимала, что в этом печального. Ее взгляд упал на чемоданы. Вот что - то, что я легко могу унести все свои пожитки. Ну или таксист может.
Колетт заплатила ему. И попросила квитанцию. Она уже думала о будущем, о счетах Эл, о предпринимательских расходах. Первым делом, решила она, я подниму ее расценки. С какой стати люди надеются поговорить с мертвыми по цене бутылки вина и семейной пиццы?
Водитель вырвал верхний лист из блокнота и, кивая, протянул его Колетт.
- Не могли бы вы заполнить его? - попросила она. - Подписать и поставить дату.
- Какую сумму писать?
- Как на счетчике.
- Дом, милый дом?
- Я приехала в гости к подруге.
Он отдал ей бланк, подсунув под низ еще один, чистый. Флиртовать с таксистом? Она вернула ему чистый бланк.
- В этих квартирах по две спальни?
- Думаю, да.
- Смежных? И сколько вы платите за свою?
Это, что ли, и есть межкультурный диалог, задумалась она. Нет, у нее нет предрассудков. По крайней мере, он сразу перешел к делу.
- Я же сказала, я не живу здесь.
Он пожал плечами и улыбнулся:
- У вас есть визитка?
- Нет.
А у Элисон есть? У медиумов бывают визитки? Да, нелегкая будет работа - затащить ее в мир бизнеса, подумала она.
- Понадобится такси - звоните в любое время, - сказал мужчина. - Вот по этому номеру.
Он протянул ей свою визитку. Она сощурилась, глядя на нее. Боже, подумала она, скоро мне понадобятся очки. Несколько номеров, зачеркнутых синей ручкой, вместо них вписан номер мобильного телефона.
- Мобильный, - сказал он. - Я ваш днем и ночью.
Он довел ее до двери и уехал. Она еще раз посмотрела наверх. Надеюсь, для меня найдется комната. Придется быть очень аккуратной. Впрочем, я и так аккуратна. Следит ли Элисон за ней из окна? Нет, ей нет нужды выглядывать в окно. Если кто-то приехал, она об этом просто знает.
Оказалось, квартира Эл выходит на задний двор. Эл уже ждала у открытой двери.
- Я так и думала, что ты будешь ждать, - сказала Колетт.
Элисон чуть покраснела.
- У меня очень острый слух. То есть во всех смыслах. - Больше в ней не было ничего острого. Она была мягкой и улыбчивой и, казалось, вообще не имела углов. Она потянулась к Колетт и прижала ее сопротивляющееся тощее тело к своему. - Надеюсь, ты будешь счастлива. Как по-твоему, ты можешь быть счастлива? Заходи. Внутри просторнее, чем кажется.
Колетт оглядела интерьер. Все низкое, почти квадратное, бежевое.
- Весь инвентарь в шкафу в прихожей, - сказала Эл. - Хрустальные шары и прочая дребедень.
- Разве можно их там хранить?
- В темноте даже лучше. Чай, кофе?
Колетт попросила травяной чай. Больше никакого мяса, подумала она, и никаких пирожных. Она хотела быть чистой.
Пока она разбирала вещи, Эл принесла густой зеленый напиток в белой фарфоровой кружке.
- Не знаю, как тебе больше нравится, - сказала она, - поэтому оставила пакетик внутри.
Колетт осторожно взяла чашку, пальцы женщин соприкоснулись. Эл улыбнулась. Она захлопнула дверь, оставив Колетт в одиночестве. Кровать была заправлена, двуспальная кровать. Большое пружинистое пуховое одеяло в однотонном кремовом чехле. Она откинула одеяло. Простыни отглажены до хруста. Высокие стандарты: хорошо. Хватит с нее убожества. Она взяла свою косметичку. Отправилась в ванную - Эл топталась рядом и слегка виновато бубнила, просто отодвинь мои вещи и поставь свои. Оставить тебя пока? Еще чаю?
Колетт осмотрелась. "Флорис", ну конечно. Эл богата или просто любит понежиться в ванне? У нас с Гэвином было хуже, подумала она, вспоминая свой перестроенный второй этаж, с его непредсказуемым и шумным центральным отоплением и внезапными ледяными сквозняками.
- Заходи. Чувствуй себя как дома. - В комнате было два дивана, квадратных и твидовых. Эл шлепнулась на один из них, тот, где лежала стопка глянцевых журналов, и жестом пригласила Колетт сесть рядом. - Я подумала, может, тебе интересно посмотреть мою рекламу. - Она взяла верхний. - Полистай с конца и увидишь меня.
Колетт листала журнал, пропустив гороскопы. Впервые в жизни взгляд ее не задержался на этой странице. Что толку держать пса и лаять самому? Фотография Элисон выделялась на странице сияющим пятном. "Элисон, прирожденный медиум. Частные консультации. Профессионализм и участие. Отношения, бизнес, здоровье. Духовное наставление".
- И люди соглашаются ехать в Слау?
- Как только объяснишь им, что это приличный район Слау. Я могу консультировать и по телефону, если нужно, но предпочитаю смотреть клиенту в глаза.
- Видеофоны, - резюмировала Колетт. - Скоро уже появятся. И все изменится.
- Я могу выехать и на дом, если платят достойно. Поеду, если в перспективе долговременное сотрудничество. Я завишу от постоянных клиентов, именно они приносят основной доход. Как по-твоему, реклама нормальная?
- Нет. Надо было цветную сделать. И размером побольше. Надо вложиться.
Над объявлением Эл красовалась реклама эстетической хирургии с фотографиями "до" и "после". Слева - женщина с обвисшим подбородком, справа - она же после того, как великан врезал ей снизу по челюсти. У другой, плоскогрудой, женщины выросли два объемистых шара, соски торчали, как свистки на спасательном жилете. Под фотографиями…
Элисон прыжками переместилась по дивану поближе к ней, отчего пружины угрожающе заскрипели.
- Неожиданно гнусные оказались журнальчики, - сказала Эл. Она ткнула длинным накрашенным ногтем в рекламу "Сексуальной консультации" с телефонным номером после каждого пункта. - Лесбийские анальные забавы. Ты знала, что у лесбиянок бывают анальные забавы?
- Нет, - ответила Колетт как можно более холодно. Аромат Эл окатил ее мощной сладкой волной. - В смысле, не знаю, никогда не думала. Я ничего об этом не знаю.
- Я тоже, - сказала Эл. Пикантные лесбияночки, подумала Колетт. Эл погладила ее по плечу. Колетт замерла. - Это не забавы, - сообщила Эл, - это сочувствие. - Она уронила голову, закрыла волосами лицо, пряча улыбку. - Просто я подумала, что надо сразу расставить все по местам. Чтобы избежать недоразумений.
Стены цвета магнолии, бежевый ковер в рубчик, журнальный столик - невыразительный кусок бледного дерева на коротких ножках. Эл хранила колоду Таро в плетеной корзинке, завернув карты в отрез алого шелка, и, когда она разворачивала их и расплескивала шелк по столу, казалось, что здесь произошло кровавое убийство.
Август. Она проснулась: Эл стояла в дверях ее комнаты. На лестничной площадке горел свет. Колетт села.
- Сколько времени, Эл? В чем дело, что-то случилось?
Свет просачивался сквозь батистовую ночнушку Эл, подчеркивая ее гигантские ляжки.
- Надо собираться, - сказала она, как будто им надо было мчаться в аэропорт.
Эл подошла и встала у постели. Колетт потянулась и взяла ее за рукав. Как будто пустоту ущипнула.
- Это Диана, - сказала Эл. - Она умерла.
Колетт позже говорила, что никогда не забудет охватившую ее дрожь: словно ледяной ток, словно электрический угорь.
Эл язвительно фыркнула.
- Или, как говорится, скончалась.
- Самоубийство?
- Или несчастный случай. Она не хочет говорить. Дразнится до последнего, - ответила Эл. - Хотя, может, и не до последнего. С нашей точки зрения.
Колетт выпрыгнула из постели. Одернула футболку на бедра. А потом просто стояла и смотрела на Элисон; она не знала, что дальше делать. Эл повернулась и направилась вниз по лестнице, на секунду остановившись, чтобы включить отопление. Колетт побежала за ней.
- Уверена, все прояснится, - сказала Эл. - Когда это наконец произойдет.
- В смысле? Хочешь сказать, это еще не произошло? - Колетт прошлась рукой по волосам, и они поднялись светлым пушистым облаком. - Эл, мы должны что-то сделать!
- Например?
- Предупредить кого-нибудь! Вызвать полицию! Позвонить королеве?
Эл подняла руку.
- Тише, пожалуйста. Она садится в машину. Застегивает ремень безопасности - нет-нет, не застегивает. Они веселятся. Они беззаботны. Почему они едут в эту сторону? Боже, боже, да их целая толпа!
Элисон рухнула на диван, стеная и хватаясь за грудь.
- Ждать бессмысленно, - сказала она, перестав стенать, неожиданно ровным голосом. - Теперь мы долго ничего от нее не услышим.
- Тебе что-нибудь нужно? - спросила Колетт.
- Можешь подогреть мне молока и принести две таблетки парацетамола?
Колетт пошла на кухню. Холодильник обдал ее влажным ледяным дыханием. Наливая молоко в кастрюлю, она разлила немного, и огонь газовой горелки зашипел и слопал угощение. Она отнесла молоко Эл.
- Ой, таблетки, я забыла таблетки!
- Неважно, - сказала Эл.
- Нет, погоди, сиди, я сейчас принесу.
Эл посмотрела на нее слегка укоризненно.
- Мы ждем "скорую помощь". Нам уже ничем не поможет парацетамол.
В не признающей законов стране между жизнью и смертью все происходит так быстро. Колетт побрела наверх по ступенькам. Она чувствовала себя de trop. Ее ноги были повсюду: шатающиеся, костлявые, бесцельные. Что мне делать? Вернувшись в спальню, она поправила одеяло, так опрятнее. Надела фуфайку; села на постель и ущипнула свою тощую бледную ляжку в поисках целлюлита. Внизу раздался приглушенный крик, но она не собиралась вмешиваться. Наверное, в таких случаях положено курить, думала Колетт; но она пыталась бросить. Вскоре она включила свой новый компьютер. Колетт собиралась подготовить бумаги, которые помогут извлечь выгоду из события. Каким бы оно ни оказалось.
Лишь после, все взвесив, она поняла, что ни на миг не усомнилась в словах Элисон. Конечно, от Эл новости поступали по частям, но так было даже интереснее. Через какое-то время радио на столе подтвердило правоту Эл. Событие действительно произошло в реальном мире; она перестала печатать и прислушалась. Огни, тоннель, удар, огни, тоннель, черная пелена, а потом что-то за ней: просвет и последняя ослепительная вспышка. К рассвету ее распирало от ужаса и нечестивого веселья, а также бурлящего самодовольства; а чего, собственно, она ожидала, эта Диана? В этом было что-то очень правильное и предопределенное. Все закончилось так замечательно плохо.
Она скатилась по лестнице, чтобы проверить, как там Элисон, и увидела, что та раскачивается и стонет. Она спросила, может, включить радио, но Эл молча помотала головой. Она рванула назад, чтобы успеть к последним новостям. Компьютер жужжал и гудел, время от времени тихо вздыхая, как будто глубоко внутри операционной системы принцесса выплескивала свою историю. Колетт обеспокоенно положила ладонь на системный блок; она боялась, что машина перегреется. Лучше выключить, подумала она. Когда она снова спустилась вниз, Эл, похоже, впала в транс, Колетт могла лишь воображать, что разворачивалось перед ее глазами. Нетронутое молоко стояло рядом с ней, подернутое пенкой. Ночь выдалась теплая, но босые ступни Эл были синими.
- Почему бы тебе не поспать, Эл? Сегодня воскресенье. Никто не будет звонить в такую рань.
- Где Моррис? Так и не вернулся с вечера? Слава богу.
Страшно даже представить, какие неуместные шутки отпускал бы Моррис в этот траурный миг. Колетт хихикнула про себя. Она укутала Элисон в халат и задрапировала ее массивное тело малиновой накидкой из мохера. Она приготовила грелку, укрыла Эл одеялом, но та все дрожала. За следующий час лицо Эл словно выцвело. Глаза провалились. Она вертелась, и металась, и все время норовила свалиться с дивана. Эл как будто говорила, тихо-тихо, с людьми, которых Колетт не видела.
Радостное возбуждение Колетт уступило место страху. Она знала Эл всего несколько недель, а теперь разразилась эта гроза. Колетт представила, как пытается поднять Эл с пола за подмышки. Не получится. Надо будет вызывать неотложку. Что, если ей придется оказывать Эл первую помощь? Успеют ли врачи? "Пожалуйста, усни", - взмолилась она.
После озноба Эл бросило в жар. Она скинула одеяло. Грелка смачно плюхнулась на ковер. Облаченное в ночнушку тело Эл колыхалось, как бланманже.
В восемь зазвонил телефон. Одна из постоянных клиенток Эл жаждала посланий. Не разлепив глаза, Эл приподнялась с дивана и взяла у Колетт трубку. Колетт зашипела: "Особый тариф, особый тариф". Нет, сказала Эл, нет, я не общалась непосредственно с принцессой после ее гибели - но я ожидаю, что она постарается ко мне пробиться, как только соберется с мыслями. Если хотите встретиться на следующей неделе, я попробую втиснуть вас в расписание. Хорошо. Договорились. Она положила трубку, и тут же телефон зазвонил снова.
- Мэнди? - Она проартикулировала Колетт: "Мэнди Кафлэн из Хоува. Ну, Наташа". - Да,- согласилась она, - о, ужасно. - Мэнди что-то сказала. Эл ответила: - Ну, думаю, в процессе, нет? Нет, не думаю, что на этом этапе, нет. Вероятно, нет. - Эл замолчала: реплика Мэнди. Эл снова заговорила, бездумно разглаживая помятую ночнушку: - Ты же знаешь, как бывает, когда они уходят внезапно, они не знают, что происходит, пока кто-нибудь не расскажет им… Да, точно, слоняются целыми днями. Думаешь, Кенсингтонский дворец? - Она хихикнула. - Скорее уж "Харви Николз"… Нет, ладно, в общем, если услышишь что-нибудь о похоронах, свисти. Да знаешь, приболела немного. Нет, вообще-то не тошнило. Озноб и жар. Такой шок для Колетт, скажу я тебе. - Реплика Мэнди. - Она моя, ну, знаешь, моя, да как же это называется, мой новый личный помощник… Да, время удачное. Неделька будет что надо, верно? Без помощи мне не обойтись. Ладно, Мэнд. Увидимся. Целую. Пока-пока.
Эл положила трубку. Она вспотела.
- Ой, прости, Колетт, я сказала "помощник", а надо было сказать "партнер", я не хочу, чтобы ты думала, что я отношусь к тебе, ну, знаешь, покровительственно. Мэнди считает, принцесса вернется в Кенсингтонский дворец, будет бродить там, знаешь, сбитая с толку. - Она попыталась засмеяться, но вышло, скорее, тихое рычание. Эл приложила пальцы ко лбу, а когда отняла, с них капало.
- Эл, от тебя ужасно пахнет, - прошептала Колетт.
- Я знаю, - прошептала она в ответ. - Пойду приму ванну.
Открывая краны, Эл услышала, как свистит домофон. Пронзительно, похоже на птичий крик или шифр. Через минуту вломился Моррис. По воскресным утрам он обычно являлся с похмелья и не в духе, но, похоже, новости заставили его встряхнуться. Он колотил в дверь, выкрикивая пошлые шутки: "Какая разница между принцессой Ди и свернутым ковром? Ну-ка, отвечай, спорим, ты не знаешь, а? Какая разница между…"
Она закрылась на шпингалет. Опустилась в ванну: масло лаванды. Смыла зловоние смерти, хорошенько отскребла себя. Моррис просочился под дверь. Он стоял и плотоядно косился на нее. Его желтое лицо тонуло в облаках пара. Когда Эл вышла из ванной, все ее тело было испещрено бледными розовыми полосами, но особенно выделялись темные шрамы на бедрах, как будто ее высекли проволокой.
На следующей неделе Колетт узнала много нового о внезапных смертях. Эл сказала, главное, ты должна понять вот что: когда люди умирают, они не всегда знают, что умерли. Боль или память о боли, люди в белом, странные лица маячат над тобой, и лязг железа - как будто поезд сошел с рельс, но не рядом, а где-то за много миль.
- А что это за шум? - спросила Колетт.
- Миссис Этчеллс утверждает, что так скрипят врата ада.
- И ты веришь в это?
- Ад должен быть. Но я не знаю.
Огни, сказала она, звуки, ожидание, одиночество. Все расплывается перед глазами. Они думают, надо просто подождать и им уделят внимание, но никому нет до них дела. Иногда им кажется, что они в комнате, иногда - что в каком-то просторном месте на свежем воздухе, и тогда они думают, что их бросили на парковке. Иногда им кажется, что они в коридоре, лежат на носилках, но никто не приходит. Они начинают кричать, но все тщетно. Понимаешь, сказала она, на самом деле они умерли, а им кажется, что это больница.
Когда в мир иной переходят знаменитости, бывает, их поджидают духи-поклонники. Фанаты и, если умирает кто-то вроде Дианы, еще и предки; и часто этим предкам есть что сказать насчет того, как их земли были раздроблены, деньги профуканы, а портреты проданы с аукциона. К тому же на смерть знаменитостей сбегаются призрачные самозванцы, совсем как в мире живых, по ту сторону существуют двойники. Медиум ни на секунду не должен забывать об этом, иначе весь вечер на сцене полетит к чертям: налетят трибьют-группы и подражатели и начнут орать, что они - Элвисы, Ленноны, Гленны Миллеры. Время от времени прорывается какой-то чудак, утверждающий, что он - Иисус. Но, ну не знаю, сказала Эл, есть в его поведении что-то такое - ты просто понимаешь, что он не из древней Палестины. Во времена миссис Этчеллс, добавила она, еще не перевелись психи, считавшие себя Наполеонами. В те дни люди были лучше образованы, сказала она, они знали даты и битвы. Как ни странно, Клеопатра до сих пор в моде.
- А я не люблю работать с Клеопатрой, потому что…
- Потому что ты не работаешь с чужаками.