Она нехотя кивнула.
– Не волнуйся, нашим репутациям уже нанесен непоправимый урон, так что хуже не будет. Ладно, пойдем, а то ведь и в самом деле холодно.
– И как долго это будет продолжаться? – Должна же она точно знать, какие у него планы.
– Ты о чем? – Ворон разбежался и лихо заскользил по ледовой дорожке. Ей тоже захотелось прокатиться, но она не решилась, побоялась показаться смешной, обошла лед стороной, сказала мрачно:
– Я об этих проводах.
– А, – он беззаботно улыбнулся, – походим недельку, пока народ не переключится на что-нибудь более интересное, и разбежимся. Да ты не бойся, Савельева, я провожатый спокойный и бескорыстный. Я даже больше не буду зариться на твое малиновое варенье.
– Значит, только неделю?
– Ну, максимум две. – Слава богу, Ворон не услышал разочарования в ее голосе. Он был очень занят, сбивал палкой с крыши сосульки. – Ты же выдержишь мое общество две недели?
– Выдержу.
В тот момент Варя самой себе боялась признаться, что две недели – это слишком мало…
Говорят, к хорошему привыкнуть очень легко. Варя тоже привыкла. Оказалось, что практически все самое хорошее в ее жизни связано с Вороном. Ей хватило тринадцати дней, чтобы это понять.
Ворон не обманул, сдержал слово. Первые четыре дня он исправно провожал ее со школы домой, а на пятый вдруг пригласил в кино. В этом приглашении не было никакой особой необходимости: все в школе только о том и говорил, что об их с Вороном романе, но он настаивал:
– Савельева, это не просто фильм, это же "Мертвец" – культовая вещь. Ты когда-нибудь смотрела?
Она не смотрела. Хуже того, у нее с собой не было ни копейки денег, а признаваться в этом не хотелось. А вот не станет она ни в чем признаваться! Может, она не любит смотреть фильмы про мертвецов…
– Варь, все нормально, – Ворон тронул ее за рукав, – я же по-дружески, без задней мысли. Пойдем, тем более я уже и билеты купил.
– У меня нет с собой денег.
– Так и не нужно, я ж тебя приглашаю.
– Зачем?
– Вот умеешь ты, Савельева, задавать заковыристые вопросы. – Ворон нахмурился. – Затем, что в одиночку смотреть кино неинтересно.
О чем был фильм, Варя не запомнила, сидела рука об руку с Вороном и боялась дышать, так сильно происходящее было похоже на свидание. Нет, конечно, никакое это не свидание, и Ворон не сводит взгляда с экрана, а про нее и думать забыл, но помечтать-то можно…
Седьмой день пришелся на воскресенье, и они не виделись. Варя, предоставленная самой себе, тосковала невероятно, а еще злилась на свою слабохарактерность. В школе ее давно оставили в покое, буквально на следующий день после того, как Ворон пообещал разбить морду всякому, кто попробует ее обидеть. Так что, по большому счету, ежедневные проводы оказались ни к чему, можно было смело сказать Ворону, что в его опеке больше нет необходимости, но Варя молчала и с замиранием сердца ждала нового дня. Придет – не придет…
На следующей неделе ничего не изменилось. В том смысле, что Ворон по-прежнему провожал ее до дома и даже один раз сводил в кафе и угостил кофе с шоколадкой, а потом, когда они уже стояли у калитки ее дома, долго не хотел уходить, все рассказывал какие-то забавные истории. Варя не слушала, смотрела ему в глаза и думала, какой он все-таки добрый и… красивый. И когда смотреть и думать больше не было никаких сил, Ворон вдруг сказал:
– Завтра на Чертовом озере будет ледовое шоу с фейерверком. Ты знаешь?
Конечно, она знала – афишами с приглашением на шоу был завешан весь город. Завтра их городку официально исполнялось триста лет, народные гуляния должны были начаться, как обычно, на центральной площади и в парке культуры, но самое интересное, ледовое шоу и фейерверк, по замыслу организаторов, переносилось за город, на берег Чертова озера. Эйнштейн, который был неравнодушен не только к физике, но еще и к истории, рассказывал, что город изначально закладывался именно у берегов озера, а потом по причинам экономической целесообразности "откатился" поближе к реке. Вот в связи с этим фактом администрация и решила восстановить историческую справедливость. Все тот же Эйнштейн уверял всех, что собственными глазами видел, как спецтехника очищала озеро от снега, а на берегу установили деревянные трибуны для зрителей.
Наверное, зрелище и в самом деле будет феерическое. Жаль, что она на него не попадет: на такие мероприятия ходят с друзьями, а у нее нет друзей.
– Да, я в курсе. – Варя опустила глаза, чтобы Ворон не заметил, что она расстроена.
– Все наши будут.
– Да…
– А ты?
– У меня дела.
– Какие могут быть дела вечером выходного дня?
– Дела всегда найдутся.
– Значит, откладывай свои дела на послезавтра, потому что завтра мы с тобой едем на Чертово озеро. И только попробуй спросить, зачем.
– Зачем? – Все-таки она спросила и даже отважилась поднять глаза.
– Затем, что пришло время развлечься, – рассеянным движением он поправил ее шарф, коснулся холодными пальцами щеки и тут же убрал руку. – Завтра в пять я за тобой зайду, оденься потеплее.
Он сказал это и ушел, даже не попрощался. А Варя еще очень долго не могла сдвинуться с места, трогала щеку и думала, что все эти чудесные вещи происходят не с ней…
* * *
Влад страдал, впервые за свои неполные восемнадцать маялся каким-то странным, выворачивающим душу наизнанку чувством и не мог с этим ничего поделать. Единственное, что он знал наверняка, это причину своих страданий. У причины даже было имя – Варя Савельева.
Не зря, видно, кто-то неглупый сказал, что благими намерениями вымощена дорога в ад. Так и есть, он сам, своими руками, за неполных две недели вымостил эту дорогу…
То, что начиналось как смесь благотворительности и легкой авантюры, неожиданно переросло во что-то большое и пугающее, и ежедневные походы со школы домой стали не просто забавными, а необходимыми.
Первый раз Влад почувствовал это, когда ему вдруг захотелось пригласить Варьку в кино. Он пригласил, а потом до дрожи в коленях боялся, что она откажется. И в холодном, неотапливаемом кинозале вместо того, чтобы получать удовольствие от фильма, переживал, понравится ей кино или нет.
С этим надо было срочно что-то делать, и Влад даже знал, что. Надо просто расставить все по своим местам, вернуть ситуации status quo. Решено, он именно так и поступит. После выходных, а пока…
А пока он сводит Варьку на ледовое шоу. У него уже и билеты куплены. Только бы она не отказалась.
Она хотела отказаться, но он не дал ей такой возможности, он просто поставил ее перед фактом и сбежал.
Следующий день выдался тихим и погожим, как раз подходящим для праздника. Родители звали Влада с собой на площадь, но он отказался: берег силы, собирался с духом. Он был у Варькиного дома без десяти минут пять. Хотел постучаться, но передумал. Она никогда не рассказывала о своем отце, но Влад чувствовал, что тема эта ей очень неприятна. Наверное, именно поэтому Варя больше ни разу не приглашала его в гости, боялась, что он увидит что-либо лишнее. Надо бы как-нибудь намекнуть ей, что дочь за отца не в ответе, что ей нечего стесняться.
Варя вышла из дома ровно в пять, очень пунктуальная девушка.
– Готова? – Он помог ей спуститься по скользким ступенькам крыльца.
– Готова. – Она улыбнулась.
– Тогда вперед!
На Чертовом озере было многолюдно. Казалось, все горожане решили на время покинуть свои дома ради ледового шоу и фейерверка. А рейсовые автобусы все подвозили и подвозили отдыхающих.
– Здорово! – Варя застыла, в изумлении рассматривая освещенное мощными прожекторами озеро, до отказа заполненные зрителями деревянные трибуны и яркие торговые палатки, возле которых уже выстроились длинные очереди.
– Может, хочешь чего-нибудь перекусить? – спросил Влад.
– Нет, – мотнула она головой. – А скоро представление?
– Через полчаса, но ты не волнуйся, я уже купил билеты.
– …А вот и наши Ромео и Джульетта! – послышался за их спинами веселый голос Эйнштейна. – Что, голубки, тоже решили приобщиться к прекрасному?
Влад скорее почувствовал, чем заметил, как напряглась Варька, успокаивающе сжал ее ладонь.
– Я же говорил, что наши уже в сборе. – Из толпы вынырнул Жуан, волоча за собою Сивцову. – Привет, Ворон!
– Наши? – Юлька поморщилась, окинула Варю пренебрежительным взглядом, спросила: – Ворон, а ты не мог хотя бы на сегодня оставить дома свою новую пассию? Обязательно всюду таскать ее за собой? Может быть, лично тебе и все равно, что подумают остальные, а вот мне не безразлично.
– Так ты иди, Юля. – Влад лучезарно улыбнулся, сжал Варькину ладонь чуть сильнее. – Мы же тебя не держим. Можешь подыскать себе более подходящее общество.
– Это я должна уйти?! – Сивцова возмущенно дернула Жуана за рукав. – Дим, ты его слышал?
– Спокойно, ребята! – Жуан в примиряющем жесте поднял вверх руки. – Давайте не будем портить друг другу настроение. И вообще, Юль, какое тебе дело до Ворона? Ты же пришла на шоу со мной, – добавил он ревниво.
– Жуанчик, все в порядке, – Юлька потрепала его по щеке, бросила быстрый взгляд на Влада, – каждый сходит с ума по-своему.
– Слушайте, а давайте перейдем ругаться на трибуны, – Эйнштейн в нетерпении потер руки, – а то все самые хорошие места займут.
– Не займут, у нас VIP-трибуна, – успокоил его Жуан, – туда простых смертных не пускают.
У Влада тоже были билеты на вип-трибуну, спасибо отцу и его профсоюзам. Главное, чтобы места эти оказались как можно дальше от жуановских. Ему-то все равно, а вот Варьке спокойнее.
Им не повезло, отделаться от назойливого общества одноклассников не удалось.
– Все нормально? – Влад озабоченно посмотрел на Варю.
– У меня да, – она улыбнулась. – А у тебя?
– У меня все просто замечательно, ты не обращай на них внимания. Хорошо?
В ответ она молча кивнула.
Ледовое шоу было не то чтобы феерическим, но для их городка вполне зрелищным. Единственным по-настоящему неприятным моментом оказалось то, что от долгого неподвижного сидения потихоньку начали замерзать руки и ноги. Варя сидела съежившись, спрятав ладошки в рукава пальто. Пальто у нее, наверное, не очень теплое. Несколько раз Влад порывался обнять ее за плечи, просто чтобы согреть, но в самый последний момент останавливался. И плевать ему было на то, что скажет Сивцова с компанией, просто Варька, она такая… В общем, Варьку его самовольство могло запросто обидеть. Да и ни к чему эти нежности, он же твердо решил восстановить status quo.
Спустя полтора часа от начала шоу народ замерз окончательно. Особо нестойкие начали потихоньку сбегать с трибун. У передвижных лотков со всякой снедью и горячительными напитками снова выстроились очереди.
– Ой, ну когда эта фантасмагория наконец закончится? – простонал сидящий рядом Эйнштейн. – У меня уже уши от холода отваливаются. А может, ну его, это шоу? А, ребята? Давайте делать ноги.
Идею Эйнштейна поддержали все без исключения: гуськом, согнувшись в три погибели, чтобы не мешать остальным зрителям, спустились с трибуны.
– Жуть! – Эйнштейн принялся отплясывать на месте. – Вроде и мороза особого нет, а продрог, как собака. Может, тяпнем по стаканчику чего-нибудь согревающего?
– Я водку пить не буду, – заявила Юлька.
– Никто не собирается пить водку. Мы будем пить заморское пойло под названием "глинтвейн"! – Жуан с видом фокусника достал из-за пазухи бутылку.
– Глинтвейн пьют теплым, – не преминул блеснуть эрудицией Эйнштейн.
– Так он теплый, согрет теплом моего пламенного сердца! – Жуан подмигнул Юльке.
– Не хочу я пить глинтвейн в этой толпе! – Странно, раньше Влад не замечал, какой у Сивцовой вредный характер.
– А и не надо в толпе. – Эйнштейн пару раз энергично притопнул. – Пойдемте к старому дому. Очень романтичное место, я вам скажу.
– Особенно ночью, – фыркнула Юлька.
– Вот именно! Привидения только по ночам появляются. Сейчас, конечно, не ночь, – Эйнштейн глянул на наручные часы, – но уже достаточно поздно. Авось повезет.
– Какие привидения? – шепотом спросила Варя.
– Да, ерунда, – Влад успокаивающе улыбнулся. – Ты что, никогда не слышала про дом у Чертова озера?
Она отрицательно покачала головой.
– Это что-то вроде городской достопримечательности: развалины старого дома.
– А привидение?
– Ну, всякие уважающие себя развалины должны иметь собственное привидение. Но ты не бойся, – он вроде как в шутку обнял ее за плечи, – я тебя в обиду не дам.
– О чем это вы там шушукаетесь? – Сивцова подозрительно нахмурилась.
– Ни о чем, просто рассказываю Варе про привидение.
– Детские сказки!
– Ну не скажи, – вмешался Эйнштейн. – Место это и в самом деле странное. Во-первых, в озере у дома народу потонуло тьма. Каждый год по утопленнику.
– Так то в озере, – к дискуссии присоединился Жуан. – На то оно и озеро, чтобы в нем кто-нибудь тонул.
– Так в доме тоже всякой чертовщины хватает. Во-первых, говорят, что под ним есть подземный ход и катакомбы, еще первым хозяином построенные.
– "Говорят" – это не аргументы! – усмехнулся Влад.
– Да? – не собирался сдаваться Эйнштейн. – А сколько в доме всяких бомжей перемерло?
– Это ты о прошлой зиме? – Влад помнил ту историю, про нее даже в местной газете писали. В доме у Чертова озера обосновалась компания бомжей и забулдонов. Прожили они там тихо-мирно ползимы, а потом ударили тридцатиградусные морозы. Клошары с вечера напились какой-то бормотухи для сугреву, а утром из пяти в живых остался только один, да и тот не совсем вменяемый. Все орал, что его приятелей поцеловала какая-то черная баба и они умерли. У бомжа в крови обнаружили лошадиную дозу алкоголя, а дружки его погибли от банального переохлаждения, так что никакой мистики.
– Думаешь, там все чисто было? – протянул Эйнштейн разочарованно.
– Уверен, а ты, Леха, прекращай Кинга на ночь читать, а то сам пугаешься и людей пугаешь.
– Ну, так мы идем? – спросила Сивцова капризно. – Или так и будем тут стоять, события давно минувших лет обсуждать?
Старый дом стоял недалеко от места основных увеселений. Сюда даже долетали звуки музыки, а черные стены иногда освещались сполохами бороздящих вечернее небо прожекторов. Но людей здесь не было, если не считать их компанию, разумеется.
– Красотень! – со смесью восхищения и страха сказал Эйнштейн, разглядывая старые руины. – Внутрь зайдем?
– Зачем? – Варя испуганно вцепилась в рукав Владовой куртки. Смешная, боится каких-то детских сказок.
– Ну, хотя бы затем, чтобы потом с чистой совестью всем рассказывать, что провели ночь в старом доме. – Эйнштейн, не дожидаясь остальных, забрался на полуразрушенное крыльцо. Теперь на фоне черного провала двери его белый пуховик мог запросто сойти за парящее в воздухе привидение. – А ты что, Савельева, трусишь?
– Ничего я не трушу, – буркнула Варька. – Просто мне здесь не нравится.
– Ну, так ты ж не одна, с тобой вон верный рыцарь Воронин. Он распугает всех привидений.
– Привидения сами разбегутся, когда нашу Савельеву увидят. – Юлька, тоже взобравшись на крыльцо, сказала сверху: – Димочка, ну где твой глинтвейн?
– Иду, душа моя, иду! – Жуан протиснулся к крыльцу.
– А мы? – Влад вопросительно посмотрел на Варю.
– И мы, – она обреченно вздохнула.
Похоже, идея ей не нравилась настолько сильно, что даже колкость Сивцовой осталась без внимания. А все Эйнштейн со своими байками про привидение. Нашел время и место…
Глинтвейн пили из пластиковых стаканчиков, стоя на крыльце дома. Пили быстро, жадными, торопливыми глотками, чтобы скорее согреться. Варя сначала отказывалась, но Влад ее уговорил, соврал, что глинтвейн – это почти что вишневый компот. Бутылка опустела минут за пятнадцать. Жуан повертел ее в руках, размахнулся и зашвырнул в провал двери. Ожидаемого звука бьющегося стекла не последовало, ощущение было таким, словно там, внутри, кто-то поймал бутылку на лету.
– Слыхали? – почему-то шепотом спросил Эйнштейн.
Они, все пятеро, растерянно переглянулись.
– Ерунда! – сказал Жуан убежденно. – Наверное, бутылка упала на какой-нибудь тюфяк или…
Договорить Димка не успел – с адским шипением из дверного проема метнулась черная тень, бросилась ему на плечи. Жуан заорал благим матом, завертелся волчком, пытаясь стряхнуть с себя кого-то. Следом завизжала Сивцова, кубарем скатилась с крыльца. Варя сжала ладонь Влада с такой силой, что стало больно.
– Не бойся, – сказал он, шагнул к подвывающему Жуану, снял с его загривка черное взлохмаченное существо. – Это всего лишь кошка!
Да, это была всего лишь черная кошка. Влад успокаивающе провел ладонью по вздыбленной шерсти – кошка тихо мурлыкнула. Вот уж точно – у страха глаза велики. Безобидный зверь напугал всех до полусмерти и сам, наверное, испугался не меньше.
– Откуда здесь кошки? – заикаясь, спросил Жуан.
– Наверное, из ближайшей деревни. – Влад почесал кошку за ухом и мельком заметил, что ведет она себя странно: только что шипела и бесновалась и вот уже мурлычет, точно он не незнакомец, а любимый хозяин. – Смотри, кто тебя напугал, – повернулся он к Варе.
Дальше случилось что-то действительно странное. Варька отшатнулась, схватилась за шею, а кошка, до этого мирно сидевшая у него на руках, ощетинилась, пушистое тельце приобрело каменную твердость, и откуда-то из самого центра кошачьей утробы раздался не то стон, не то рык. Влад успел среагировать лишь в самый последний момент: с силой сжал вырывающегося зверя, не позволяя тому броситься на Варю. Он уже приготовился к боли, к тому, что придется долго лечить разодранные в кровь руки, но кошка неожиданно сдалась, извернулась, посмотрела ему в глаза совершенно человеческим взглядом. От взгляда этого по спине пробежал холодок, пальцы разжались сами собой. Черная тень скользнула из рук, растворилась в темноте.
– Черт. – Влад вытер выступившую на лбу испарину. – Варя, ты это ви…
Он не договорил, потому что оказалось, что разговаривает он с пустотой – Вари рядом не было.
– Где она? – Он тряхнул за плечи пребывающего в полуобморочном состоянии Эйнштейна.
– Кто? – вяло поинтересовался тот.
– Варя.
– Ушла.
– Куда ушла?!
Эйнштейн неопределенно махнул рукой:
– Куда-то туда…
Он нашел ее метрах в десяти от крыльца. Варя стояла, прижавшись спиной к стене дома, и часто дышала.
– Что? – Влад сжал ее влажную ладошку. – Снова приступ?
Она молча кивнула.
– А ингалятор?
– Уже.
– И как?
– Лучше, скоро пройдет.
– Ну, слава богу. – Он облегченно вздохнул, прижал Варю к себе. – Испугалась, да?
– Нет. – Она не пыталась вырваться и дышать, кажется, стала немного ровнее. – У меня аллергия на кошачью шерсть. Сразу начинается приступ.
– Прости, я же не знал. – Из-под ее шапки выбилась прядь волос, Влад заправил ее обратно, сказал шепотом: – Это нормальное место, не слушай всяких уродов.
– Я и не слушаю, – улыбнулась она.
– И ничего не бойся.
– Не буду.
Что-то он там такое решал про status quo? Про то, что нужно срочно расставить все по своим местам? Вот самое время расставить…