Но Шон уже открыл банку с черной краской. Потом взял кисть и макнул ее. И намалевал во всю стену гаража смеющуюся рожицу.
Они с Трэвисом поиграли на стене в крестики-нолики зеленой краской. Потом Шон написал крупными красными буквами имя Трэвиса. И все время при этом они смеялись и приплясывали. Им было весело.
Но их смех оборвался, когда в ворота въехал автомобиль и осветил их двумя лучами фар.
Шон и Трэвис на секунду застыли. Потом побросали кисти на землю и помчались наутек - пролезли через густые кусты, росшие со стороны двора. Из машины выскочил отец Дэвида и бросился к гаражу. Даже в полумраке Дэвид разглядел, какое у него сердитое лицо.
- Я не виноват! - закричал Дэвид. - Честное слово, па. Это все Шон. Я… я просто шел за ним. Я просил его остановиться.
Отец свирепо взглянул на Дэвида. Его черные усы дергались от возмущения.
- Пора прекращать такие вещи, Дэвид. Твоя мама очень огорчится, когда узнает.
- Но это была вовсе не моя затея! - запротестовал Дэвид. - Ты должен мне поверить. Это все Шон. Почему вы его никогда не ругаете? Только меня.
* * *
На следующий день после уроков Дэвид вышел из школы вслед за Шоном. Над головой висели низкие облака, грозя засыпать снегом весь город.
Дэвид надвинул поглубже капюшон куртки.
- Давай сразу пойдем домой, - пробурчал он. - Из-за этой проклятой ночи я не выспался.
- Трэвис хочет сегодня пойти домой другой дорогой, - заявил Шон. - Ради прикола.
Дэвид подозрительно поглядел на него.
- Какой это другой? - поинтересовался он.
- Он хочет пройти по старой железнодорожной эстакаде, - быстро шагая, ответил Шон.
- Нет уж! - воскликнул Дэвид. - Это слишком опасно.
- Немножко опасно, это точно, - согласился Шон. - Деревянные доски подгнили, и эстакада может рухнуть в любой момент.
Трэвис насмешливо посмотрел на Шона и покачал головой:
- Почему ты всегда трусишь? Неужели тебе не надоело всего бояться?
- Я не трус и докажу тебе это, - огрызнулся Шон.
Когда они приблизились к деревянной эстакаде, повалил густой снег. В прежние времена эта эстакада была железнодорожным мостом, перекинутым через неширокую речку. Но речка пересохла, а поезда уже много лет не ходили через их город.
Многие доски эстакады потрескались или проломились, другие вообще выпали, оставив большие зияющие дыры. Вся эстакада сотрясалась от порывов ветра.
С головы Дэвида упал капюшон, и мальчик стряхнул снег со своей пышной шевелюры.
- Туда нельзя подниматься, - сказал он Шону. - Слишком опасно. По эстакаде запрещено ходить уже много лет.
- Но Трэвис говорит… - начал было Шон.
- Трэвис не настоящий! - закричал Дэвид. - Пожалуйста, хоть один разочек не слушай его!
Он схватил Шона за плечо.
- Опомнись! - умолял он. - Ты не должен все время слушать Трэвиса. Он убьет тебя! Он погубит нас обоих!
Шон вырвался и побежал вслед за Трэвисом на деревянную эстакаду. Когда он направился по ней, доски угрожающе заскрипели и затрещали. Кусок деревянных перил отломился и остался в руке Шона.
Мост задрожал от резкого порыва ветра. Пушистый слой снега уже лег на доски.
"Я не могу смотреть на это", - сказал себе Дэвид и зажмурил глаза. Его сотрясала крупная дрожь. Глаза он открыл, когда услыхал долгий, грозный треск.
Шон уже почти перешел через мост на другую сторону. Но Дэвид увидел, что вся эстакада ходит ходуном, а доски падают вниз.
Сейчас она рухнет!
Размахивая руками, Дэвид вскочил на эстакаду.
- Скорей! - закричал он. - Шон, скорей! Торопись! - Дэвид побежал за ним, крича во все горло.
Эстакада продолжала трещать.
Доски отваливались и летели вниз на снег.
Шон уже добрался до конца моста. Спрыгнул на скользкую траву. Все. Он в безопасности.
Дэвид неуверенно шагал по дрожащей эстакаде. Он угодил ногой в дыру, но вовремя удержал равновесие.
Эстакада по-прежнему трещала.
Все новые доски отваливались и летели вниз. Дэвид схватился за перила, пытаясь удержаться на ногах и не упасть, а старая эстакада грозно шаталась из стороны в сторону.
Еще две доски сорвались вниз - почти из-под ног Дэвида, с обеих сторон. Он отпрянул и ухватился за шаткие перила.
- Я в ловушке! - крикнул он. - Помогите! Мне самому не выбраться! Сейчас я упаду!
Он всматривался сквозь падающий снег в далекий конец эстакады.
- Шон? Ты где? Шон! Мне нужна помощь.
Через несколько мгновений Дэвид услышал завывание сирен. Три красные пожарные машины остановились возле эстакады. Из них выскочили сердитые пожарники в желтых комбинезонах. Они соорудили веревочную снасть, чтобы снять Дэвида.
Ухватившись за перила, Дэвид с ужасом прислушивался к треску досок. "Скорей! Пожалуйста, скорей!" - мысленно умолял он пожарных.
Тут он увидел бегущего к эстакаде отца. Отцовское лицо покраснело от бега. Изо рта вырывался пар от дыхания.
- Дэвид! - громко крикнул отец. - Я глазам своим не верю!
- Па, это не то, что ты думаешь! - крикнул ему в ответ Дэвид. - Это была вовсе не моя затея… Я… Я пытался спасти Шона. Ты должен мне поверить.
* * *
Дэвид сердито расхаживал по комнате взад и вперед. Он пнул ногой стену, стукнул кулаком по дверце шкафа.
- Теперь я до самой смерти буду торчать в этой комнате, - пожаловался он Шону. - И все из-за тебя!
Шон не ответил.
Дэвид подошел к нему и заглянул в его лицо.
- Не из-за меня, а из-за Трэвиса. Это он во всем виноват. Он должен уйти, Шон. Ты слышишь меня? Он опасен. Правда, опасен. Твой придуманный друг должен уйти - немедленно!
Шон вздохнул и пожал плечами.
- Да, пожалуй, - пробормотал он. - Возможно, ты прав. Но что я могу поделать?
Шон повернулся к Трэвису, который сидел на подоконнике и глядел в открытое окно на луну.
- Пошли отсюда, - сказал Трэвис.
* * *
Через несколько минут мальчики вышли в морозную ночь. Из их ртов вырывался густой пар, мешая видеть. Они прошли через парк и вышли на берег большого пруда. Вот куда привел их на этот раз Трэвис.
Под желтым лунным светом поблескивал непрочный ледок. По его серебристой поверхности разбегались тысячи тонких трещин. Там, где лед проломился, плескалась черная вода.
- Что мы тут делаем? - спросил Трэвис, застегивая куртку. - Очередная безумная затея?
Тут он обратил внимание на испуганное лицо Шона.
Что происходит? Почему Шон так отчаянно пятится к пруду?
- Трэвис, перестань! - закричал Шон. Он повернулся к Дэвиду. - Останови его, Дэвид. Трэвис заставляет меня выйти на лед!
- Прекрати! - воскликнул Дэвид. Паника сдавила ему горло. - Лед еще слишком тонкий. Он не выдержит тебя!
- Зачем ты это делаешь? - жалобно спросил Шон. Он по-прежнему пятился назад. Одна его нога уже ступила на ледяную кромку пруда.
- Мне все надоело, - ответил Трэвис. - Надоело быть придуманным другом. Теперь я стану настоящим, Шон. А вот ты превратишься в моего невидимого друга!
- Не-е-е-ет! - заорал Шон. - Ты не посмеешь этого сделать! Ведь я настоящий! А ты просто живешь в моем воображении!
- Больше этого не будет, - усмехнулся Трэвис. - Теперь все переменится. Тебе пора уходить. Прощай, Шон.
Тут он схватил Шона за плечо. Что-то выкрикивая, они начали бороться прямо на льду.
Лед затрещал. Дэвид открыл рот и пронзительно закричал. Словно разбитое зеркало, лед раскололся на множество мелких кусочков.
Не переставая бороться, Шон и Трэвис погрузились в темную воду.
- Нет, нет, нет! - зашелся в крике Дэвид, дрожа от страха. - Нет-нет, не надо!
И тогда он заставил себя действовать. Метнулся на лед. Бросился в зияющую черную дыру, в ледяную воду.
Его сердце бешено стучало в груди. Он искал подо льдом Шона.
В ледяной воде тело вскоре онемело. Дэвид уже не чувствовал ни рук… ни ног… не мог дышать…
Но он заставлял себя искать дальше и дальше. Его окружила темнота. Он не видел ничего в густом чернильном мраке. Он пытался нащупать Шона руками. Лихорадочно шарил в воде. Искал Шона в ледяной тьме. Он плавал под водой до тех пор, пока не понял, что его легкие вот-вот разорвутся. Тогда он выскочил на поверхность, задыхаясь, хватая ртом воздух.
- Где ты, Шон? Куда ты пропал? Помогите! Помогите!
- Дэвиду повезло, что сосед услыхал его крики, - сказал доктор Клайн. - Ему повезло, что к нему вовремя прибежали на помощь. Еще несколько минут - и он мог утонуть.
Отец Дэвида печально покачал головой и повернулся к сыну, лежащему на больничной койке.
- Как же это случилось? - спросил он. - Как ты упал в пруд?
- Я… я пытался их спасти, - ответил Дэвид. - Шона и Трэвиса. Что с ними, па? Я хотел их спасти, вытащить, но не нашел под водой. Было слишком темно…
- Отдыхай, Дэвид. Постарайся уснуть, - сказал доктор Клайн. Он вышел в коридор вместе с отцом Дэвида. - Кто такие Шон и Трэвис? - спросил он.
Отец Дэвида дернул себя за кончик уса и тяжело вздохнул.
- Это Дэвид придумал себе двух друзей, - объяснил он.
Доктор Клайн вытаращил от удивления глаза:
- Да что вы говорите?
- Да. С тех пор как мы развелись с матерью Дэвида, с тех пор как она уехала, Дэвид воображает, что она по-прежнему здесь, с нами. Разговаривает с ней. И все время беседует с этими двумя придуманными им мальчиками.
Отец Дэвида снова тяжело вздохнул:
- Я пытался как-то помочь ему, доктор. Но теперь просто не знаю, что и делать.
Они замолчали и прислушались. Из палаты слышался голос Дэвида:
- Шон, Трэвис, вы только поглядите, до чего вы меня довели. На этот раз вы зашли слишком далеко. Из-за вас я угодил в больницу.
- Скучи-и-ща, - услышал Дэвид в ответ слова Трэвиса. - Давай убежим отсюда. Давай, Дэвид. Пока никто нас не видит. Беги!
Забракованные
Вы спросите, откуда ко мне приходят сюжеты для моих рассказов? Это бывает по-разному. Вот этот сюжет явился мне из неприятного воспоминания, прочно застрявшего в моей памяти еще с ранней юности.
Я вырос в городе Колумбус, что в штате Огайо. Каждое лето мы с друзьями с нетерпением ждали открытия Большой ярмарки. Нам нравилось на ней все - гигантские дыни и тыквы, всевозможные сласти, лихие скачки и другие состязания, карнавал, лошади-призеры, коровы-рекордистки и жирные флегматичные боровы.
Однажды вечером мы задержались на ярмарке дольше обычного, и я почему-то, теперь уж забыл почему, отстал от ребят. Ярмарка закрывалась. Огни постепенно гасли. Я бежал вдоль забора, разыскивая своих друзей.
Внезапно мне преградил дорогу огромный дядька в мешковатом черном костюме. У него было большое круглое и морщинистое лицо, напоминавшее капустный кочан.
- Поторопись! - крикнул он мне. - Давай сюда! Скорей! Ты как раз еще успеешь!
Я остановился и посмотрел на него. Ярмарка к этому времени почти опустела. Что ему от меня надо?
- Быстрей-быстрей, ты как раз успеваешь! - прошептал он и заговорщицки мне подмигнул. - Иди сюда!
По моей спине побежали мурашки. Я повернулся и бросился наутек. За спиной мне вслед летел смех - холодный и жестокий.
Этот смех преследовал меня потом по ночам очень долго. И теперь, когда я взялся писать этот рассказ, мне припомнился тот великан с капустной головой, встретившийся мне в детстве на опустевшей ярмарке.
Каждую осень мы с приятелем Питом ходили на нашу местную ярмарку. Просто так, ради прикола. Поверьте мне, там было над чем посмеяться. Например, на ярмарке показывали всякие странные диковинные вещи, которые специально возили из города в город. А уж люди там были еще более странными. С нами всегда увязывалась Франни, двоюродная сестра Пита. Впрочем, ярмарка нравилась ей по-настоящему. И она называла нас с Питом воображалами и пижонами.
- Нехорошо смеяться над людьми, - упрекала нас Франни. Но от этого мы смеялись с еще большим азартом.
Нам уже исполнилось по двенадцать лет. Но на ярмарку мы ходили еще с детского сада. Надо сказать, за эти годы она почти не менялась и всегда была прикольной.
- Колин, гляди-ка! - Пит ткнул меня в ребра. Мы только что вошли в коровник. Нам нравилось строить рожи коровам. - Вон туда! - Пит показывал куда-то вперед.
Я уставился на блестящую желтую статую.
- Вот это круто! Джордж Вашингтон, выпиленный из коровьего масла!
- Ты уверен, что это Джордж Вашингтон? - засомневался Пит. - По-моему, статуя больше напоминает твою маму!
- Точно! - воскликнул я. - Она очень похожа на мою маму!
И мы с ним покатились со смеху.
- Не вижу ничего смешного, - заявила Франни. - Кто-то здорово потрудился над этой фигурой.
- Зачем? - фыркнул я. - Она же через час растает. По-моему, это просто глупо.
Мы шагали вдоль длинного ряда стойл, кривляясь и мыча. Коровы, казалось, не сердились на нас. Но их хозяева провожали нас недобрыми взглядами.
- Мне стыдно идти рядом с вами, - заявила Франни и пошла немного поодаль.
Стоял холодный ветреный вечер. На звездном небосклоне низко висел яркий полумесяц.
- Ты только погляди на того обжору! - восхитился Пит. - Он ест сразу четыре гамбургера - по два в каждой руке!
- А ты обрати внимание на того осла! - сказал я и показал пальцем на какого-то фермера. - Он надел черные носки с сандалиями. Выглядит по-идиотски.
- Прекратите! - возмутилась Франни. - Нехорошо судить о людях по их виду или одежде.
- Почему же нехорошо? Очень даже хорошо! - заявил Пит.
Мы перешли в соседний павильон и увидели там ряды столов, на которых лежали гигантские кочаны капусты. Некоторые из них были прямо как горы!
Неподалеку от нас мигнула фотовспышка. Какая-то женщина щелкала кадр за кадром могучую зеленовато-желтую капусту.
- Эх, жалко, что я не захватил свой фотоаппарат! - воскликнул я.
- Вон та тетка похожа на свою капусту! - фыркнул Пит. - Такая же зеленая и сморщенная!
- Проходите дальше, ребята! Проходите! - поторопил нас крупный краснолицый фермер. Обе руки он положил на разложенные перед ним кочаны, словно ласково гладил их.
Внезапно в павильоне воцарилась тишина. Все люди вытянули шеи и куда-то смотрели.
Я оглянулся и увидел приближавшихся к нам двух мужчин и одну женщину. На них были синие блейзеры, а на ярко-красных значках, приколотых к груди, виднелась надпись: "Жюри окружной ярмарки".
- Вот здорово! Мы очутились тут как раз во время конкурса! - обрадовалась Франни.
- Скучи-и-ща! - зевнул Пит. - Пошли скорей отсюда!
- Нет, подожди, - сказал я. - Нагнувшись, я подобрал жирного лилового червяка, который полз по земляному полу. Когда фермер отвернулся, я повесил этого червяка на кочан.
- Ну все, теперь можно уходить; - сказал я. Когда мы вышли наружу, я расхохотался как сумасшедший. - Не думаю, что этот дядька получит сегодня какой-нибудь приз за свою капусту.
- Глядите! Свиньи! - воскликнул Пит, показывая на следующий павильон. - Свиньи - это круто. Пошли поглядим на них!
Мы протолкнулись сквозь толпу малышей с палочками мороженого, словно прилипшими к их ртам. Потом вошли в просторный павильон. Там стоял невообразимый шум. Свиньи визжали и хрюкали.
Мы с Питом встали на четвереньки и тоже принялись хрюкать.
- Ребята, когда вы наконец повзрослеете? - сокрушенно покачала головой Франни.
Нет уж! Не дождешься. Потом начался настоящий бунт. Какой-то боров попытался на нас напасть. Хрюкая и повизгивая, он бросился на стенку своего загона. Другой боров воспринял это как сигнал к действию и тоже бросился в бой.
- Они нас затопчут! - закричал я. - Спасайся, кто может! Свиньи нас затопчут!
Мы так хохотали, что едва не свалились в загон.
Кое-кто из хозяев свиней бросился к нам через павильон. Замешкайся мы, и от нас бы мокрого места не осталось. Мы промчались прочь. Оказавшись на улице, мы сунули головы в павильон и похрюкали напоследок.
- Не смешно, - простонала Франни и мученически закатила глаза. - Напомните мне на будущий год, чтобы я не ходила с вами на ярмарку.
- Напомни себе, что нужно развивать чувство юмора! - возразил ей Пит.
Она хотела стукнуть его кулаком по спине, но он ловко увернулся.
Мы заглянули под длинный тент, натянутый на углу ярмарки, и увидели там ряды гигантских оранжевых и желтых тыкв.
- Ничего себе! Какие безобразные! - фыркнул я, шагая по длинному проходу. - Отстой! Они жутко бугристые.
Я сдавил один конец полосатой оранжево-зеленой тыквы.
- Фу! Какая-то мягкая. - Я повернулся к Питу и сказал с усмешкой: - Ты еще не потерял свой маркер?
Вместо ответа он вытащил из кармана джинсов черный маркер.
Я взял его. Затем огляделся по сторонам, убедился, что на меня никто не смотрит, и написал на боку тыквы большими черными буквами: БРАК.
- Какой ужас! - воскликнула Франни. - Я больше этого не вынесу. Вы жуткие оба! - И она направилась прочь от нас, что-то сердито бормоча себе под нос.
Я поднял над головой большую тыкву и крикнул:
- Эй! Вернись! Гляди, эта тыква похожа на тебя!
И мы с Питом снова закатились от хохота.
- Ничего, потом она перестанет злиться, - сказал Пит.
Тут нам неожиданно преградил дорогу толстый дядька в соломенной шляпе с обвисшими полями. Он был одет в жуткую красную рубашку в клеточку и мятые белые шорты.
- Сюда, орлы! - проговорил он, заговорщицки подмигивая нам. - Торопитесь!
- А? Что вам нужно? - спросил я.
- Я уже долго наблюдаю за вами. Идите сюда, - проговорил он.
Мы с Питом попытались проскользнуть мимо него. Но он загородил нам проход своим большим брюхом.
Дядька снял соломенную шляпу. Под ней оказалась копна ярко-рыжих волос. Круглое лицо было усеяно веснушками.
Он махнул куда-то шляпой.
- Скорей. Торопитесь. В Молодежный павильон.
Через минуту он привел нас к задней двери какого-то длинного и приземистого павильона, выкрашенного в белый цвет. Потом все той же шляпой загнал нас в узкую дверь.
Мы с Питом вошли в небольшую, тускло освещенную комнату.
- Эй, куда мы попали? - воскликнул я. - И вообще - что все это значит?
- Я вижу, что вы оба - толковые ребята. Лидеры, - лениво проговорил мужчина и поскреб макушку. По его пухлому лицу расплылась непонятная усмешка. - Угу. Итак, передо мной стоят два лидера. - Он нахлобучил шляпу на голову и гоготнул.
У меня неожиданно пересохло во рту и засосало под ложечкой. История, в которую мы попали, нравилась мне все меньше.
- Нам с Питом пора уходить, - заявил я и направился к двери.
И опять дядька загородил нам дорогу.
- Не дрейфьте, - сказал он. - Все будет тип-топ. Вот увидите. Да, кстати, меня звать Мак-Колли. Для вас просто Мак. Подождите, я сейчас вернусь.
Он проворно выскочил на улицу и захлопнул за собой дверь.
Я метнулся к ней и подергал ручку. Она не поддавалась.
- Нас… нас заперли, - сообщил я Питу.
- Вот дурдом, - пробормотал Пит. - Что от нас нужно этому типу?