Оливия
Рим, 4 сентября 1493 года
ГЛАВА 6
Октябрь стоял жаркий и солнечный, Флоренция изнывала от зноя. В полуденные часы жизнь города замирала, но Сандро Филипепи погнала в дорогу нужда. С утра он успел побывать в Сакро-Инфанте и возвращался оттуда весьма удрученный. Аббатисса Мерседе просила еще на какое-то время оставить Эстасию в монастыре. Это была уже третья отсрочка, и Сандро сильно обеспокоился, ибо ответственность за судьбу приболевшей кузины лежала теперь только на нем. Письмо в Парму не возымело последствий. Родственники Эстасии отписали, что вполне полагаются на волю Божию и житейский опыт прославленного флорентийца, то есть, говоря попросту, повернулись к несчастной спиной.
Пройдя сквозь ворота алья Ланца, Сандро направился к монастырю Святейшей Аннунциаты. Он пребывал в дурном настроении, ибо встречаться с Ракоци ему не хотелось. Однако участь Эстасии надлежало как-то решить.
Пересекая площадь Сан-Марко, он огляделся. Слева от него возвышались доминиканская церковь и монастырь, где некогда тихо трудился фра Анджелико и в каковом теперь властвовал неукротимый аббат. Справа тянулось здание академии, в классах которой вместо Платона и Аристотеля теперь изучали самые одиозные речи Савонаролы. Спасителя, посланного Флоренции Господом, по словам Симоне.
Сандро нахмурился. Возможно, Симоне в чем-то и прав, но, боже, как все-таки скучен этот неистовый доминиканец! Как мало в нем сострадания к ближнему, о котором он так любит распространяться!
Приветливый вид палаццо да Сан-Джермано не улучшил настроения Сандро. Трижды стукнув в дверной косяк молотком, он опустил руку и решил было отправиться восвояси, но тут дверь распахнулась.
- Боттичелли! - воскликнул Ракоци с искренней радостью. - Входите же поскорей. На улице слишком душно.
Делать нечего, Сандро вошел в дом и вздохнул.
- Сегодня и в самом деле очень уж жарко.
Он вытер вспотевшее лицо рукавом и покосился на изящного покроя кафтан, облегавший владельца палаццо. Ракоци перехватил его взгляд.
- Дайте мне свои мерки, и завтра у вас будет такой же. Какой цвет вы предпочтете? Уж конечно, не черный. Может быть, голубой или желтый? Желтое подойдет к волосам.
- Это лишнее, граф, - пробурчал Сандро, смутившись.
- Граф? - переспросил Ракоци - И это говорит флорентиец? Прежде я был для вас просто Франческо. Почему же вдруг - граф?
Сандро потупился.
- Не знаю. Мы ведь не очень близки. А в последнее время… - Он потерянно смолк.
Ракоци улыбнулся.
- А в последнее время пол-Флоренции называет меня не иначе как "этот нездешний граф"?
- Да, это так, - вынужден был признать Сандро, - но, полагаю, за этим ничего не стоит. Это всего лишь прозвище, и не больше.
- Надеюсь. - Ракоци жестом пригласил Сандро в гостиную. - Что я могу вам предложить? Мой Амадео очень искусен. - Он хлопнул в ладоши, но мог бы этого и не делать, так как Руджиеро уже появился в дверях.
- Простите, хозяин, я был на заднем дворе и не успел встретить гостя. - Он поклонился Боттичелли. - Весьма рад вас видеть, синьор.
- Я тоже рад видеть тебя, Руджиеро, - отозвался Сандро рассеянно.
- Руджиеро, принеси нашему гостю все, чем Амадео хотелось бы его угостить.
Лицо слуги осветила улыбка.
- Тогда, хозяин, позвольте накрыть большой обеденный стол. Только на нем сможет поместиться все то, что сочтет нужным подать Амадео. Он прекрасно готовит, но давать ему волю нельзя.
- Мне ничего особенного не нужно. - Сандро уселся в турецкое кресло и снова вздохнул. - Если можно, я бы выпил чего-нибудь освежающего. Сегодня я был в Сакро-Инфанте, и солнце совсем иссушило меня.
После этого заявления в комнате повисла напряженная тишина. Руджиеро поклонился и вышел. Ракоци отвернулся к окну.
- Как здоровье донны Эстасии? - спросил он словно бы невзначай, но фраза прозвучала неловко.
- Мне трудно об этом судить. - Выражение лица Сандро не поддавалось определению, беспокойство мешалось в нем с раздражением. - Бывают дни, когда она ведет себя совершенно нормально и хочет вернуться домой. Но чаще я застаю ее всю в слезах, не выказывающей расположения к разговору. И это лучше, чем слушать то, что она говорит. Бедным сестрам приходится терпеть от нее многое. Кузина осыпает их бранью и признается в ужасных вещах. Монахини делают вид, что таким образом она освобождается от болезни. Я же не знаю, верить им или не верить.
- Сандро, - мягко спросил Ракоци, - зачем вы пришли?
Он отошел от окна и взглянул гостю в глаза.
- Я… я не знаю, Франческо.
- Возможно, ваш визит связан с тем, что я был любовником вашей кузины и вы бы хотели меня к ней вернуть?
Сандро вздохнул с облегчением. Главное было сказано. Ракоци продолжал:
- Что ж, нам и впрямь следует объясниться. Наши отношения с донной Эстасией закончились, и возобновиться им не дано. Но разобраться в том, как они развивались и почему оборвались, я думаю, стоит.
Сандро отвел глаза в сторону.
- Сейчас не принято говорить о подобных вещах.
- Почему же? Уж не потому ли, что местные доминиканцы берут в городе верх? - Ракоци сузил глаза, ему вдруг вспомнилось о временах сравнительно не очень далеких. Именно орден неистовых проповедников возглавил тогда массовые истребления ни в чем не повинных людей. - Я отвечу на любой ваш вопрос. Вряд ли за это нас потянут в Сан-Марко.
Он усмехнулся, усмехнулся и Сандро.
- Вряд ли, конечно. Но полной уверенности все-таки нет.
Взгляд Ракоци потеплел.
- Что именно вам хотелось бы знать?
- Все. Я хочу разобраться, что с ней случилось. Чтобы понять, как дальше быть.
Ракоци сел в кресло и, немного подумав, начал рассказ:
- Я встретился с донной Эстасией вскоре после того, как приехал сюда. Это было воскресным утром в палаццо Медичи. По воскресеньям гам всегда собирались большие компании. - Он смолк, отдавшись власти воспоминаний. - Вы помните эти приемы?
Сандро кивнул.
- Разумеется, помню.
- Вы тогда приехали вместе с кузиной. У вас с молодым Буонарроти еще затеялся спор по поводу приобретенной Лоренцо скульптуры. Что же касается донны Эстасии, ей это все казалось довольно скучным, а я… я был в вашей компании чужаком, неудивительно, что у нас завязалась беседа. Ей льстило мое внимание, меня привлекала ее красота; слово за слово, мы прошли с ней в соседние комнаты. Когда мы остались наедине, она приспустила корсаж и… в общем, мы потянулись друг к другу.
Сандро неловко задвигался в кресле и устремил взгляд в окно.
- Хм… я понимаю.
- Так продолжалось какое-то время, потом она предложила мне ее навестить, и… ночь друг от друга нас не оттолкнула.
Глаза художника недоуменно расширились.
- Мои ласки были несколько… экзотическими, - пояснил Ракоци, - и это могло ей не понравиться. Впрочем, со мной она не рисковала ничем.
Сандро быстро взглянул на Ракоци.
- Что это значит?
- Я доставлял ей удовольствие, но не в манере, принятой у большинства мужчин, - Он помолчал и добавил: - Я просто не способен на это.
Лицо художника побагровело.
- Послушайте, Франческо, вы совсем не должны…
Ракоци усмехнулся.
- Я рассказываю вам все, чтобы вы могли лучше понять, что между нами происходило.
В комнату вошел Руджиеро с подносом, на котором стояли высокий кувшин, стеклянный бокал и вазочка с медом.
- Амадео приготовил для вас шербет. Это изысканный восточный напиток, хорошо утоляющий жажду.
Живописца обрадовала пауза в разговоре, и, пока Руджиеро священнодействовал, наполняя бокал охлажденным фруктовым отваром и добавляя в него мед, он с преувеличенным вниманием следил за движениями слуги.
- Понадоблюсь ли я вам еще, хозяин?
- Думаю, нет. Ты можешь вернуться к своим занятиям.
- Слушаюсь. - Руджиеро склонил голову. - Донна Деметриче работает вместе со мной. Мы скоро закончим. - Он не стал говорить, что они разбирают тележку с алхимическими веществами, доставленными из Модены.
- Прекрасно. Если нам что-то понадобится, я кликну Аральдо.
Руджиеро еще раз кивнул и удалился.
- Я уже давно не видел донну Деметриче, - сказал Сандро, чтобы что-то сказать.
- Позже мы сможем пройти к ней.
Сандро машинально кивнул.
- Хорошо. - Он сделал глоток из бокала и почмокал губами. Шербет освежал и был приятен на вкус. - Значит, вы стали встречаться?
- Да, и встречались долгое время. Все шло хорошо. Эстасия получала свое, я… для меня эти свидания тоже имели значение…
- Но вы же сказали, что не способны… действовать как мужчина.
Ракоци побарабанил пальцами по колену.
- Я давал много больше, но, как выяснилось, не все.
Он резко встал с кресла и вновь подошел к окну.
- Она стала желать того, чего я не мог ей дать.
- Не могли… или не захотели?
- Скорее, не захотел. Она возжаждала боли. Она возбуждалась даже от разговоров о ней. Я счел это опасным. Когда к ее требованиям примешались угрозы, я вынужден был уйти. - Он говорил сурово, отрывисто, не глядя на Боттичелли. - Ваша кузина взяла себе новых любовников, но и они не сумели управиться с ней. - Тон Ракоци внезапно сделался мягким. - Сандро, поймите, нет такого мужчины, какой был бы способен дойти до пределов, к которым она устремилась. Это не грех, не вина, а болезнь, что бы там ни говорил Джироламо Савонарола. Ни один любовник не утолит ее страсть, хотя сама она так не считает и потому сердится на весь белый свет. Пожалуй, мне нечего больше прибавить.
Он снял со стены небольшую пастушью дудку и принялся вертеть ее в пальцах.
Сандро налил себе еще немного шербета.
- Теперь я понимаю, откуда идет ее гнев и почему ей в видениях являются демоны. Ей чудится, что они терзают ее, но, поскольку все эти муки являются источником наслаждения, она их боится и считает себя недостойной прощения.
- Мне жаль. - Ракоци бросил дудку на подоконник. - Боттичелли, вам надо бы остеречься. Ваша родственница одержима. Мне кажется, в минуту отчаяния она вас может оговорить.
Художник, покинув свое кресло, встал рядом с ним.
- Вам тоже следует ее опасаться.
Ракоци пожал плечами.
- Мне что? Я могу в любую минуту уехать. Но вы, - он коснулся руки Сандро, - у вас здесь работа и дом. Она легко лишит вас всего без особых на то причин. Будьте с ней осмотрительны, умоляю.
Сандро поразила теплота, с какой были сказаны эти слова. Поставив бокал, он раздумчиво произнес:
- Тут есть над чем поразмыслить. Я… я весьма вам благодарен, Франческо. Вы сообщили гораздо больше, чем были должны. Будьте уверены, все вами сказанное дальше меня не пойдет.
Ракоци спокойно кивнул.
- Не сомневаюсь. А теперь не хотите ли повидаться с моей ученицей?
Сандро покачал головой. Он понял, что непростой разговор окончен.
- Heт. Как-нибудь в другой раз. Не стоит сейчас ее беспокоить.
Наступила неловкая тишина.
- Что ж, хорошо.
Ракоци кивнул и направился к двери. Сандро придержал его за руку.
- Еще раз благодарю вас, Франческо.
Их плечи соприкоснулись.
Уже стоя в дверях палаццо, Ракоци улыбнулся.
- Почему бы вам не навестить нас на следующей неделе?
Сандро огорченно ответил:
- Боюсь, что не смогу. Симоне сделался подозрителен, мне не хотелось бы ему лгать.
Ракоци все еще улыбался, но глаза его стали печальны.
- Что ж, приезжайте, когда сможете. Мы вам рады всегда.
Он придержал дверь и добавил:
- В явном меньше опасности, чем в сокрытом. Не позволяйте себя обмануть.
- Что вы хотите сказать?
- Лишь то, что наши привязанности способны нанести нам больший урон, чем даже вражда. Помните это, амико.
Дверь палаццо закрылась.
* * *
Письмо Джан-Карло Казимира ди Алерико Чиркандо к Франческо Ракоци да Сан-Джермано.
Джан-Карло шлет свои приветствия выдающемуся ученому и глубокоуважаемому учителю Франческо Ракоци да Сан-Джермано.
От Луи Сантьяго Хоранеса дошло до меня известие, что ваш протеже Лодовико не удовлетворен работой в Испании и хочет переехать во Францию. Я могу устроить это через Рейнарда Пьюдоса, но уверен, что на том все не кончится.
Лодовико не выказал особого рвения на строительстве вилл в Лиссабоне, отделывать церкви в Испании ему тоже не по нутру. Мне кажется, он просто не хочет работать. Содержать бездельника, и к тому же опасного, нам ни к чему.
Если вы позволите мне, я обращусь к одному человеку, генуэзцу, который устранит неприятность всего за сто золотых. Он знает свое дело и, кроме того, всегда соблюдает условия договора. Наниматели очень его хвалят и говорят, что человек этот не способен на шантаж или иного рода подвох. Я знаю, это не в ваших правилах, и все же не вижу иного выхода из сложившейся ситуации. Бездельнику может прийти в голову всякое. Примите решение и дайте мне знать.
Это письмо пойдет долго, ибо погода стоит скверная. Зимние бури так разыгрались, что с дорог повымело даже разбойников. Я отправлю пакет с монахами, направляющимися в Феррару, оттуда они найдут способ переслать его вам.
Благодарю за совет завести связи с обувщиками Польши. От покупателей нет отбою. Фигурные каблуки, как вы и предвидели, заинтересовали кавалеристов, они могут войти в моду. Весной, когда дорога на Краков откроется, я удвою заказ.
К сожалению, весь груз смол из Египта перехватили пираты. Другая такая поставка возможна лишь через год. Если вам известны иные торговцы смолами, обязательно сообщите, я тут же вступлю с ними в контакт.
Дож рассмотрел ваше прошение и предоставил вам право возвести дополнительные пристройки к палаццо. Золото - хороший ходатай. Дож получил семь фунтов и, если понадобится, получит еще.
Дайте ответ как можно скорее, а лучше - перебирайтесь сюда. Что вам во Флоренции, если Савонарола поднялся так высоко?
Засим остаюсь вашим верным слугой,
Джан-Карло Казимир ди Алерико Чиркандо
Венеция, праздник Петра и Павла
18 января 1494 года
ГЛАВА 7
Пьеро, возвратившийся с загородной прогулки по окрестным холмам, вошел в родовое палаццо. Его загорелое лицо улыбалось, глаза ярко блестели. Шагая через широкий холл к лестнице, он громким голосом повелел подать наверх вина и конфет - он знал, что у Массимилио давно все готово.
- Простите, синьор!
Пьеро приостановился.
- Чего тебе, Серджио? Мне надо переодеться.
Серджио кивнул.
- Я знаю, но вас ждет врач. С утра ждет и не уходит.
- Зачем он тут?
Хорошего настроения как не бывало, но Пьеро старался быть сдержанным. Любого просителя следует выслушать - так делал отец.
- Не знаю, синьор. Он сказал лишь, что дело весьма важное.
Серджио отступил в сторону, открывая дорогу к рабочему кабинету Лоренцо, куда Пьеро заходить не любил.
- Ну хорошо. - Пьеро глубоко вздохнул. - Ты говоришь, он тут?
- Да, хозяин. Его направили из Синьории, - Слуга позволил себе улыбнуться. - Если вы помните, он уже испрашивал вашей аудиенции - дней десять назад.
- Ах вот оно что, - усмехнулся Пьеро. - Есть люди, которые в каждой капле дождя видят заразу. Похоже, наш гость из таких.
Серджио забежал вперед, чтобы открыть дверь кабинета, после чего приосанился и объявил:
- Пьеро ди Лоренцо де Медичи.
Худощавый, опрятно одетый человек средних лет живо поднялся с кресла.
- Доброго дня вам, Медичи, - учтиво сказал он. - Меня зовут Эннио Эрманарико. Я имел счастье встречаться с вашим отцом.
- Похоже, отец мой успел перезнакомиться со всеми на свете, - уронил Пьеро, направляясь к письменному столу. - Кажется, у вас ко мне какое-то дело? И такое, что даже Синьория не способна самостоятельно в нем разобраться? - Он сел на край стола, небрежно покачивая ногой, его сапоги были забрызганы грязью.
- Синьор Медичи, - врач вскинул брови, несколько опешив от такого приема, - позвольте мне быть откровенным. Вы очень молоды, а бремя власти - нелегкое бремя. Ответственность, на вас лежащая, весьма велика. Возможно, вы даже не вполне представляете, насколько она огромна.
- В самом деле? - усмехнулся Пьеро. - Мой отец взвалил на себя эту ответственность в двадцать один год. Его молодость ему ничуть не мешала. То же происходит со мной. И это в духе Медичи. Мы учимся властвовать, пока мы горячи и сильны, мы не ждем, когда наши руки затрясутся от старческой слабости. - Он ослепительно улыбнулся, его светлые волосы ярко сверкали, подобно нимбам ангелов Боттичелли.
- Ну хорошо. - Эрманарико нахмурился. - В таком случае вы, конечно, прочли мою докладную записку.
Улыбка Пьеро чуть потускнела.
- Да… я ее просмотрел, но детали нуждаются в уточнении. Возможно, вы вкратце напомните, о чем там идет речь… пока не пришел мой повар.
Эрманарико заколебался, на лице его отразилось сомнение.
- Я попытаюсь, синьор. Правда, на это уйдет какое-то время.
- У вас оно есть, - кивнул Пьеро, внутренне покривившись. - Начинайте, любезный. Уверен, что вы поразите меня.
Врач пожевал губами.
- В прошлом году во Флоренции три человека умерли от чумы. А в кварталах за воротами Сан-Фредиано таких случаев было гораздо больше. Семнадцать душ отправились в царство Божие. Это внушает тревогу.
- Кто там живет? - спросил Пьеро, придавая лицу заинтересованное выражение.
- По большей части бедняки - чесальщики шерсти. Мы склонны думать, что зараза разносится паразитами, живущими на животных. По крайней мере, ученые падуанского университета утверждают, что это именно так.
Пьеро засмеялся.
- Похоже, нашим медикам нечем заняться, раз они взялись за блох!
Врач пропустил насмешку мимо ушей.
- Медики заняты тем, что спасают людей, и полагают, что блохи опасны, - сухо парировал он. - Нас очень пугает ближайшее лето. Чума любит жару, и, если мы будем сидеть сложа руки, может случиться беда.
- А при чем же тут я? - спросил Пьеро, усаживаясь поудобней. - Вы пришли ко мне именно с этим?
- Мне больше не к кому обратиться, - мягко ответил врач. - В минуты опасности Флоренция всегда прибегала к Медичи. И всегда получала помощь. Вот почему я здесь.