Глава 15
Предстоящую ночь Сапатега и Монтойя решили провести в одном шатре, дабы показать испанцам и индейцам, что они не намереваются нарушать достигнутых договорённостей.
Иезуит и гранд отужинали по-походному и без лишних слов легли спать. Каждому из них было о чём подумать.
"Чёртовы монахи… И здесь обошли… – металось в голове гранда, когда тот уже засыпал. – Впрочем, всё в руках Господа… Может и к лучшему, что мы отправимся в город вместе… Вероятно, иезуиты знают то, чего не знаю я…"
"Крылатый змей на доспехе Сапатеги… – думал Антонио. – Уж не его ли я должен опасаться?.. Шаман сказал, что змеи поглотят друг друга… Или что-то в этом роде… Не помню точно… Значит, как говорят индейцы, моя встреча с Умберто де Сапатегой была предначертана, к ней привела нить судьбы…"
Ранним утром, когда сельва ещё дышала влагой, горнист-испанец протрубил сбор. Лагерь ожил… Через час объединенная экспедиция отправилась в путь, ориентируясь по карте Иннокентия, патера Санта-Марии, начертанной им со слов Ипанку.
Умберто де Сапатега, умерив свою гордыню, прислушивался к словам иезуитам на протяжении всего пути, тем более именно они располагали относительно точной картой. Гранд во чтобы то ни стало хотел достичь вожделенного города и вернуться в Асунсьон на шебеке, доверху гружёной золотом. И он убил бы всякого, кто вознамерится помешать его цели, пусть даже демона-змея Колоканну. Тем более, как он выяснил: предприимчивые иезуиты запаслись серебряными пулями, ибо с их слов змей питался кровью и мог быть вампиром.
Испанцы с презрением относились к индейцам, особенно преуспели matones Эрнандеса, отпуская в их адрес постоянные насмешки и едкие замечания, однако, в открытый конфликт вступать опасались, не сомневаясь, что те дадут достойный отпор. И это обстоятельство раздражало наёмников ещё больше, особенно Ансельмо Эрнандеса. Но, внимая приказу команданте, matones старались сдерживать свои эмоции, предпочитая думать о том, что ещё немного – и они станут богатыми людьми.
Солнце стояло в зените, когда экспедиция вышла из сельвы и перед ней раскинулась Гран-Чако, Охотничья земля. Сапатега и Монтойя отдали приказ немного отдохнуть, утолить жажду и – снова в путь. Ещё немного и они достигнут города. А что их там ждёт – неизвестно…
И вот в отблесках солнечных лучей перед взором испанцев и индейцев появился Золотой город. Испанцев охватила жажда поживы, ибо невооружённым взором было видно, что стены и ворота украшены золотом. Индейцы же, несмотря на то, что стали католиками, – священный трепет, ибо в душе всё равно верили в древних богов.
С первого взгляда город казался незащищённым. Но иезуиты решили, что это лишь видимость. Умберто поддержал их: а вдруг его обитатели заманивают их в ловушку?
Посовещавшись, иезуиты и испанцы решили отправить совместный отряд разведчиков. В него вошли: Марко, альгвазил и помощник Монтойи, кабальеро Ансельмо Эрнандес, два коренастых недюжинной силы и ловкости индейца-тенетехара (у которых Колоканна когда-то похитил родственников) и два испанских matones.
Для пущей важности, Монтойя призвал их поклясться перед лицом Господа, что они будут действовать слаженно и не предадут друг друга в трудную минуту. Альгвазил и индейцы тотчас осенили себя крестным знамением и принесли клятву. Испанцы же медлили…
Пришлось вмешаться дону Умберто. Он убедил matones и их предводителя: золото важнее всего и того стоит, чтобы отправиться в разведку вместе с индейцами. На всё, как говорится, воля Господа. Matones вняли словам Сапатеги: осенили себя крестным знамением, произнесли слова клятвы, а затем выступили из временного лагеря в направлении города.
Перед передовым отрядом раскинулась бесконечная равнина-кампос с редкими островками деревьев и кустарников. Задача предстояла не из лёгких: под покровом одной лишь травы, благо, что она была высокой, добраться до города, а если возможно, то и проникнуть в него.
Разведчики двигались короткими перебежками, приседая на корточки, дабы не быть замеченными с крепостных стен. Вдали они заметили домашних животных: козы, овцы и несколько коров паслись вперемешку и издавали отчаянные звуки.
– Скотину давно не доили… – заметил Марко.
– Значит, некому… В городе одни трупы… – вторил ему Эрнандес. – Что ж это облегчит нашу задачу.
Марко скептически усмехнулся и произнёс:
– Всё равно, осторожность не будет излишней…
– Согласен… – прошептал Эрнандес и подал знак своим сподручным, они двинулись вперёд. Марко и индейцы – за ними.
По мере приближения к городу усиливался неприятный запах.
– Запах смерти, – безошибочно констатировал Марко. – Вероятно, обитатели города вырыли яму неподалёку и сбрасывали в неё трупы своих соплеменников.
Эрнандес поморщился.
Отряд короткими перебежками снова двинулся к цели. И вот до города оставалось не более десяти пасов, как запах гниющей плоти резко усилился, затем метнулась прочь небольшая стая стервятников.
Марко и Ансельмо переглянулись. Даже вожделенное золото, блестевшее на сторожевых башнях и воротах в этот момент особенно ярко, осталось без должного внимания.
– Трупы? – вопрошал испанец.
– Или раненые… – ответил креол.
После короткого обмена мнениями, они двинулись вперёд. Перед ними открылась малопривлекательная картина…
В былые времена, до того, как чачапойцев поразила эпидемия неизвестной болезни, город окружали многочисленные схроны, в которых прятались часовые, а затем в случае необходимости появлялись из-под земли перед неприятелем, сражая его бронзовым кинжалом или коротким копьём.
Теперь же схроны были открыты, из подле них лежали трупы, уже тронутые тлением, обглоданные животными и стервятниками. Эрнандес сплюнул от отвращения и, прикрываясь щитом со стороны крепостной стены, направился к воротам. Его мера предосторожности оказалась не излишней, ибо с надвратной башни на него обрушился град стрел.
– Чёртово отродье! – возопил он, машинально хватаясь за предплечье, которое поразила стрела.
– Уходим! – скомандовал Марко своим людям.
Испанцы хотели прийти на помощь кабальеро, но он со всей прыти бросился прочь от крепостной стены. Переместившись на безопасное расстояние, отряд опустился на землю и перевёл дух.
Эрнандес держался здоровой рукой за стрелу, торчавшую из левого предплечья. Один из его сподручных ловко вытащил стрелу и зажал рану.
– До лагеря дотяну… – произнёс Ансельмо, морщась от боли.
Вскоре отряд достиг лагеря. Лекарь, которого предусмотрительно прихватил с собой дон Умберто оказал помощь Эрнандесу, рана была лёгкой.
Марко же отчитался перед Сапатегой и Монтойя о вылазке.
– Домашние животные пасутся без присмотра. Коз и коров явно не доили. Город окружают трупы дозорных. Однако ворота охраняются, тому свидетельство – рана сеньора Эрнандеса.
Выслушав альгвазила, Сапатега, Эрнандес и иезуиты держали военный совет. Они решили незамедлительно двинуться к городу, выбить ворота бефроем, затем прочесать все дома, дабы сломить сопротивление последних обитателей города. И уж после приступить к разграблению. Этого момента дон Умберто и испанцы ждали с всевозрастающим нетерпением.
И вот экспедиция приблизилась к городу. Дон Умберто с вожделением взирал на золотую отделку ворот и башен, мысленно подсчитывая предстоящие барыши. Наконец, он отдал приказ:
– Готовьте бефрой! На штурм!
Пехотинцы, прикрывая артификсов, щитами, слаженно двигались рядом с таранным приспособлением. На них с крепостной стены летели стрелы. В это время аркебузиры метким огнём "снимали" защитников города и вскоре поток стрел иссяк. Артификсы могли беспрепятственно делать своё дело.
После десятого удара бефроя ворота не выдержали и рухнули. Поток захватчиков, возглавляемых Сапатегой и Эрнандесом, устремился в город. Иезуиты, напротив, не стали торопиться.
Монтойя пытливым взором обвел вооружённую до зубов паству и произнёс:
– Ступайте в город смело! Если на вас нападут, защищайтесь, ибо убийство врага – не грех. Золото, найденное в городе, несите на центральную площадь и сдавайте Марко. На всё воля Господа нашего Иисуса Христа! – иезуит перекрестился, индейцы гуарани и тенетехара последовали его примеру. Однако, в душе каждого из них жил страх – вторгнуться в легендарный город богов! Никто из их предков не осмелился бы на такое святотатство! А они, уверовавшие в Иисуса, стоят здесь, сжимая в руках смертоносное оружие, готовые грабить и убивать…
…Перед испанцами окрылись безлюдные улицы города. Подле каменных домов кое-где виднелись трупы женщин и детей. Испанцы врывались в дома, оказывать сопротивление было некому. Они перетрясали весь найденный скарб и забирали всё ценное: золотые украшения и ритуальные чаши, бронзовые кинжалы, украшенные искусной резьбой.
Matones под предводительством Эрнандеса забрались на башни и сдирали с них куски золота. В городе царил разор и суматоха, слышалась то ругань, то восторженные возгласы – верные спутники безнаказанного грабежа.
Иезуиты в сопровождении небольшого отряда устремились в храм, представлявший собой высокую многоступенчатую пирамиду. Его вход украшала золотая фигура Тамандуаре, ноги которого обвивал змей Колоканна. Испанцы пытались сбить её с пьедестала.
В храме уже царил полный разор. Дон Умберто отдавал короткие команды по поводу того, что брать и куда нести добычу.
– Дон Сапатега, – обратился к нему Монтойя, – хочу напомнить вам о нашей договорённости.
Умберто неохотно оторвал взор от ритуальной чаши и воззрился на иезуита.
– Я помню о ней, святой отец… – раздражённо буркнул он, сожалея, что не может прикончить монаха прямо сейчас – осложнений со святой церковью ему не хотелось.
Внимание Монтойи привлёк деревянный трон, отделанный золотыми бляхами, над ним на каменной стене висела бронзовая маска, изображавшая змея с высунутым, острым как копьё языком.
Иезуит невольно потянулся к маске и снял её со стены. Невольно она всколыхнула воспоминания видения, посетившего его в сельве много лет назад.
– Змей Колоканна… – задумчиво произнёс он.
В это время, покуда Антонио предавался созерцанию ритуального предмета, Петроний не желал отставать от людей Сапатеги и также отдавал распоряжения индейцам по поводу золотых предметов, находившихся в храмовом помещении.
Наконец, в зале не осталось ни единого грано золота.
– Обыщите весь храм! – приказал Умберто своим людям. – Наверняка, есть и другие помещения.
Испанцы ринулись исполнять приказ своего команданте и вскоре обнаружили каменную лестницу, ведущую вниз.
Дон Умберто приказал зажечь факелы и в окружении солдат спустился по ней, надеясь, что найдена храмовая сокровищница. И он не ошибся. Перед алчным взором испанцев стояли открытые сундуки, полные украшений, сосудов, чаш, кинжалов, золотых пластин и ритуальных масок – всё из чистого золота.
Сапатега, не удержавшись, издал победный рёв и бросился к ближайшему открытому сундуку, дабы прикоснуться к добыче. В этот момент в сокровищницу спустился Монтойя в сопровождении нескольких индейцев-тенетехара.
– Моё! Всё моё! – обезумев от вида золота, возопил Умберто. – Проклятые монахи! Вы ничего не получите! Эта сокровищница станет вашей могилой!
Сапатега схватил ритуальную маску и прикрыл ею лицо. Антонио показалось, что перед ним – сам демон из преисподней.
Слова команданте послужили сигналом для его солдат. Те набросились на иезуита и индейцев. Однако, тенетехара не растерялись и, прикрыв собою патера, дали достойный отпор.
Опомнившись от потрясения, Антонио намеревался призвать испанских солдат к благоразумию, но не успел… Одна из стен разверзлась, из темноты появился жрец Колоканна (его лицо скрывала золотая маска змея) в окружении небольшого отряда высоких светловолосых воинов, облачённых в шкуры леопарда. Каждый из них сжимал в руке длинный бронзовый нож с массивной гардой. Они тотчас набросились на испанцев. Опешившие от неожиданности испанцы, на мгновение растерялись.
Однако дон Умберто обнажил меч и ринулся на жреца.
– Подохни! – возопил он. – Золото моё!
Жрец рассмеялся демоническим смехом. Антонио ощутил, как внутри него всё похолодело. Неожиданно он отчётливо вспомнил слова шамана: "Иди в город смело… Но опасайся человека с изображением крылатой змеи… Змеи уничтожат друг друга… Ты же обретёшь бесценный дар…"
Ещё мгновение Антонио наблюдал, как сражаются два змея, Колоканна и Умберто, затем попятился к стене, дабы не быть задетым в пылу сражения. Он почувствовал, как чьи-то сильные руки сдавали ему горло.
Сознание иезуита помутилось…
* * *
Антонио открыл глаза и огляделся. Он лежал на плоском жертвенном камне. Вокруг него царил полумрак. Лишь в отдалении, в узком коридоре горели факелы.
Не раздумывая, он поднялся со своего "ложа" и невольно почувствовал чьё-то присутствие. Ведь кто-то принёс его сюда…
– Кто здесь? Выходи! Будь ты человек или исчадие Ада! – решительно произнёс монах, сожалея, что безоружен.
Из темноты показался пожилой, но ещё крепкий мужчина.
– Я никогда не был исчадием вашего Ада, – произнёс он по-португальски. – Моё имя Тамандуаре. Может быть, ты слышал обо мне?
У Антонио перехватило дыхание: перед ним стоял старик и называл себя Тамандуаре. Почему он должен ему верить?
Индеец, словно прочитав мысли, иезуита произнёс:
– Ты сомневаешься в моих словах?
– Да… – выдавил из себя монах и, уже осмелев, добавил: – Почему ты говоришь на португальском?
– Много лет назад мои люди захватили в плен некоего Альвареша Кабрала и его секретаря. Сначала португальцы обучили меня своему языку, рассказали о своей религии, потом далёкой стране, откуда они пришли, дабы завоевать здешние земли. Затем Колоканна принёс их в жертву…
– Меня ты тоже принесёшь в жертву? – спросил иезуит.
– Нет, тебе уготована другая участь. Вот смотри…
Тамандуаре держал в руках золотой ларец. Он поставил его на жертвенный камень, открыл и извлёк … хрустальный череп, точно такой же, как в видении Антонио.
– Это дар прародителя Уркучильая. – Пояснил Тамандуаре. – Он дарит бессмертие. Но я не смог им распорядиться разумно. Вся моя долгая жизнь – это борьба за власть, убийства и кровь. Теперь я стар… Мой город погиб… Иногда мне кажется, что это Уркучильай покарал меня… Настало время перерождения физического и духовного.
Слова, сказанные богом-человеком не оставили иезуита равнодушным, но в то же время заставили насторожиться.
– А зачем тебе нужен я? – вкрадчиво поинтересовался Антонио.
– Ты станешь Тамандуаре.
– Но я не хочу! У меня своя жизнь! – с жаром воскликнул Антонио.
– Боюсь, у тебя нет выбора. Только после ритуала Перерождения ты сможешь выбраться отсюда, иначе мы умрём вместе от голода и жажды.
Иезуит, ища спасения, метнулся в узкий коридор, но, увы, он привёл его в тупик. Антонио прильнул в каменной стене и разрыдался.
– Зачем?.. Зачем ты, о Господи, ниспослал, сие испытание? – вопрошал он. – Я всегда верно служил тебе… Неужели мне суждено умереть здесь вместе с обезумевшим стариком, считающим себя Тамандуаре?.. – Отчаяние Антонио было велико. Перед его глазами мгновенно промелькнула вся его жизнь. – Права была моя матушка, когда опасалась за меня. Лучше бы я пошёл по стопам отца и стал альгвазилом… – сокрушался он.
– Пора! – раздалось за спиной монаха. – Мы лишь теряем драгоценное время. – Индеец приблизился к Антонио и дотронулся до его плеча. – Не бойся, ритуал не займёт много времени. Обещай, что ты отправишься к Килиан, она поможет тебе совладать с моими пороками…
Антонио, не вникая в слова индейца, машинально ответил:
– Обещаю. Только я не знаю, как найти её…
– Нить судьбы приведёт тебя к ней. – Ответил Тамандуаре. – Идём…
Он подвёл Антонио к жертвенному камню. Монах машинально взглянул на череп и… неожиданно испытал непреодолимое желание взять его в руки.
Глава 16
Невидимая волна, подхватила и закружила Антонио (те же ощущения описал монах Оканья в своём дневнике). Он летел через чёрную бездну, наконец, впереди забрезжил свет…
Антонио увидел Куэлап. Хотя монах никогда не был в этом городе, однако сомнений не испытывал: он находится в Куэлапе – городе, где правил Паи Суме. Он стал потусторонним наблюдателем событий, произошедших много веков назад.
…Паи Суме лежал на смертном одре. Рядом с ним стоял Тупи.
– Целители утверждают, что ваша душа отравлена. – Уверенно говорил Тупи. – Увы, но они не могут найти противоядие… У меня есть подозрение…
Паи Суме едва смог оторвать правую руку от ложа.
– Говори…
– Боюсь прогневать вас, отец. Ибо вы всегда благоволили к Тамандуаре. Он считается вашим любимчиком. Не скрою, это вызывает раздражение многих знатных чачапойцев.
– Ты слишком многословен… – прошептал властитель Куэлапа.
– Простите меня, отец… Я подозреваю, что Тамандуаре жаждет вашей смерти, дабы самому править Куэлапом и землями чачапойя. Сколько раз вы предлагали ему те или иные владения?! Одни для него были не достаточно хороши, другие – слишком малы! Вот он и решился на преступление! – с жаром говорил Тупи.
– Не может быть… Я никогда не поверю… – прошептал умирающий властитель.
– Тогда я приглашу к вашему ложу некоего шамана, который помог Тамандуаре изготовить смертельное зелье. Он во всём признался… Под пытками устоять не возможно.
– Приведите его… – приказал Паи Суме.
Вскоре перед ним предстал растерзанный шаман. Он признался, что вступил в сговор с Тамандуаре, который жаждал всей полноты власти.
– Устранив вас, отец, мой братец непременно принялся бы за меня…
Слёзы наполнили глаза старика. Он попытался приподняться. Старший сын бросился к нему на помощь.
– Схватить его… Пытать его… – с трудом произнёс старый правитель.
Тупи только и ждал этого приказа. Он тотчас в окружении воинов направился разыскивать брата. Тот же в компании друзей развлекался стрельбой из лука, ни о чём не подозревая.
– …О, мой господин! – возопил старый слуга и бросился в ноги Тамандуаре.
– Что с тобой? – удивился тот.
– Тупи затевает страшное коварство! Он обвиняет вас в болезни нашего правителя. Паи Суме приказал схватить вас и подвергнуть пыткам.
Кровь бросилась в голову Тамандуаре.
– Ты лжёшь! Кто подослал тебя?! – молодой человек схватил слугу и чуть не задушил его. Однако на помощь несчастному подоспели друзья Тамандуаре.
– Клянусь нашим прародителем… Я говорю правду… Они того гляди будут здесь… – прохрипел слуга.