* * *
Вдохновлённые лёгкой победой при переправе через Бойн, Моргауза и её сообщники решили захватить замок Энгус при помощи уже проверенной хитрости.
Моргауза в сопровождении небольшого отряда воинов приблизилась к воротам замка и, предъявив королевскую охранную грамоту, потребовала отдыха и ночлега для себя и своих людей.
Стража замка, окончательно обленившаяся, за многие годы их почти никто не тревожил, за исключением гонцов различных мастей, которые подобно Моргаузе просили ночлега, не заподозрила в желании знатной женщины ничего предосудительного. И более того, заплывшие жиром и томившиеся от безделья воины, погрязшие в пьянстве и распутстве с местными крестьянками, охотно отворили ворота и пропустили путников внутрь замка, намереваясь сорвать с них изрядную плату за постой.
Моргауза не обманула ожиданий стражников. Она расплатилась с ними сразу же медными кумалами, тем самым окончательно усыпив их бдительность. Дождавшись, когда замковая стража отужинает и напьётся до беспамятства, Моргауза извлекла из ножен верный корнвенхау и в сопровождении своих людей ворвалась в стражницкую.
Пьяные стражники спали, похрапывая. Моргауза первая вонзила нож в горло одного из спящих, воины последовали примеру своей госпожи. Вскоре не осталось ни одного живого стражника. Пол помещения был залит кровью.
Моргауза с наслаждением вдохнула её запах и приказала отрезать головы поверженным, дабы утром собственноручно отнести их в заброшенный неметон, который она заметила недалеко от Энгуса на берегу Бойна.
Утром женщина сложила отрубленные головы в кожаный мешок и отправилась в святилище – возблагодарить Тевтата за помощь.
В это время короли Фера-Морк уже обустраивались в Энгусе и приняли решение, как можно скорее продвигаться в глубь королевства Эргиал, рассчитывая на внезапность и захват Сливенелона с наименьшими потерями.
Действительно, на их пути оказались лишь несколько малочисленных гарнизонов, которые тотчас же были сметены полчищами Бешеных псов. Ни один из воинов короля Конайре не остался в живых, Ингел лично обезглавливал пленников, вознося молитвы Тевтату.
Короли Фера-Морк ликовали: их план удался, Сливенелон захвачен, добыча оказалась не малой. Вскоре они с Моргаузой и Ингелом пировали в Энгусе.
Братья восхищались сестрой: кто бы мог подумать, что женщина может быть бесстрашной и жестокой, как истинный воин? После сердечных возлияний, они преступили к самому главному: дележу добычи и захваченных земель.
Моргауза и Ингел отказались от своей доли в пользу королей Фера-Морк. Энгус и окрестные земли Сливенелона, как и планировалось ранее, отошёл во владения Моргаузы.
Короли-соправители расположили по границам Сливенелона свои гарнизоны, взяв на кормление часть земель Сливенелона, а также крепости Бруге и Мидир.
Нападение Бешеных псов произошло столь стремительно, военные гарнизоны Эргиал подверглись полному уничтожению. Увы, Тара безмолвствовала. Король Конайре даже не подозревал, что на его западных землях уже обосновались захватчики.
* * *
Наконец, когда до короля Эргиал дошли печальные вести, он был обескуражен и крайне удивлён.
Конайре тотчас вызвал своих военачальников, пытаясь понять: как могло вообще такое случиться? Как Бешеные псы преодолели укреплённый перевал Макгиппикадиса и свободно прошли по владениям его сына Ингела? И он, король, ничего не знал об этом? Почему ни один гонец со страшными вестями не достиг Тары?
Военачальники лишь пожимали плечами. Один из них предположил, что Ингел вступил в сговор с королями Фера-Морк. И тут Конайре прозрел: конечно, этому союзу способствовала его бывшая наложница Моргауза! Как он был глуп и слеп, когда пожаловал Ингелу земли Макгиппикадиса, и безропотно отпустил к нему Моргаузу. Коварная женщина! Надо было заточить её в Энгусе.
Король метал гром и молнии на своих подчинённых, он настолько разъярился, что чуть не отдал приказ казнить некоторых военачальников. Но во время одумался, потому как, казнив их, воевать против Бешеных псов будет не с кем.
Около Тары скоропалительно собирались силы. Но их было слишком мало. Гарнизоны в долине Лиффи были достаточно сильны, но Конайре понимал, что не может оголять южные границы королевства, ибо фоморы и так постоянно терзавшие Эргиал, непременно воспользуются предоставившейся возможностью и устроят кровавую резню.
Поэтому Конайре рассчитывал на помощь лэрдов. Но не многие из них откликнулись. Лэрд Мак Кормак остался глух к королевским приказам, он давно проявлял недовольство политикой короля, а после смерти лэрда Тальтиу и вовсе перестал присылать своих людей для пополнения гарнизонов в Лиффи.
Воины лэрда Тальтиу, а вернее сказать: теперь уже леди Тальтиу, охранявшие имущество и земли своей госпожи, схватили королевского гонца, заковали в цепи и бросили в подземелье замка.
Немногие лэрды пришли на помощь королю. Силы, которым предстояло выступить против королей Фера-Морк и Ингела Одноглазого, явно поигрывали по численности. Конайре периодически из отчаянья впадал в бешенство, обещал лично обезглавить Мак Кормака и ему подобных, но, увы, от этого численность его армии не пополнялась.
Наконец, в середине лета, армия Конайре покинула Тару, направляясь к Сливенелону. Короли Фера-Морк уже успели закрепиться в крепости, которая располагала небольшим гарнизоном, способным несколько дней выдерживать натиск врага.
Но ещё на подходе к Бруге, лазутчики Бешеных псов сообщили о приближавшихся силах Конайре и их приблизительной численности. Короли Фера-Морк и Ингел приказали спешно стягивать силы к месту предполагаемой битвы. И когда войско Конайре и силы Бешеных псов встретились приблизительно в лиге от Бруге, численный перевес был уже на стороне захватчиков.
Короли-соправители и Ингел разработали план сражения, согласно которому первыми против Конайре выступят силы Фера-Морк. Ингел же со своей дружиной, дожидаясь благоприятного момента, останется в резерве, скрываясь за многочисленными холмами Сливенелона.
Конайре стоял около своего шатра, разбитого на одном из холмов. С его высоты король отчётливо видел армию неприятеля, расположившуюся между холмами.
– Странно, почему они не заняли позиции на холмах? Это более выгодно при обороне. – Недоумевал он.
– Бешеные псы – дикари. – С некоторым чувством снобизма заметил один из военачальников. – Они привыкли брать численностью и внезапностью. Мы же победим их умом.
Конайре недоверчиво посмотрел на своего самоуверенного подданного.
– Помоги нам, Морриган! – воскликнул он. – Что вы собираетесь предпринять? – обратился король к лэрдам.
– Мы зажмём Бешеных псов между холмами, возьмём их в тиски. – Пояснил один из них.
Конайре колебался, но потом сказал:
– Хорошо пусть будет так, действуйте.
Затрубили карники. Колесницы с воинами Эргиала, поблёскивая на солнце своей богатой золотой и серебряной упряжью, выехали на ровный участок, расположенный между холмами.
Возничие, правившие колесницей и воины, находившиеся подле них, ударяя мечами по ясеневым щитам, украшенным медными бляхами, издали дружный барит, давая тем самым понять врагу, что они готовы к схватке.
Но колесницы Бешеных псов не спешили принимать вызов и вступать в бой. Они выжидали.
Наконец воины Эргиала охрипли от громогласного барита и начали терять терпение. Кровь, жаждущая боя и отмщения, взыграла; колесничие, несмотря на то, что возницы Фера-Морк придерживали коней, бросились в бой первыми.
Колесницы Эргиала врезались в ряды врагов, стараясь задеть вражеские ряды острыми серпами, привязанными к колесам. Но колесницы ненавистных Бешеных псов ловко уворачивались, словно тянули время.
Конайре с недоумением наблюдал за началом битвы, пытаясь разгадать действия врага.
Неожиданно колесницы Фера-Морк одна за другой направились к северным холмам, окружавшим арену сражения. Эргиалы, разгорячённые баритом, бросились в погоню, мечтая разрубить врагов ударом муадалбейм.
В это время основные силы Конайре пытались обойти позиции Бешеных псов с тыла. И к своему вящему удивлению королевский военачальник столкнулся с отлично замаскированной засадой. Воины Фера-Морк выпрыгивали из земляных схронов и с дикими воплями бросались на эргиалов, которым воочию пришлось убедиться: недаром врагов называют Бешеными псами.
Они яростно, с дикими воплями бросались в атаку, сметая метательными дротиками и мечами всё живое на своём пути.
Эргиалы достойно противостояли Бешеным псам, но те были закалены в постоянных битвах и выигрывали в выносливости и воинском мастерстве. Увы, благополучное королевство Эргиал давно не знало подобных нападений, если не считать постоянных стычек с фоморами. Но те разоряли лишь долину Лиффи, опасаясь продвигаться в глубь королевства.
Войско Конайре не было регулярным. Оно состояло из разрозненных дружин лэрдов, и потому дружинники, прежде всего, подчинялись своим покровителям, нежели королевским военачальникам.
Короли Фера-Морк, напротив, придерживались в своей армии единоначалия. Все лэрды подчинялись лично им, за неповиновение грозила смерть. И в данном случае дисциплина и слаженные действия Бешеных псов возымели действие: эргиалы дрогнули, лэрды опасаясь за свою жизнь, спасались бегством.
Битва, так толком и не начавшись, была уже проиграна.
Колесницы эргиалов почти настигли своих врагов, но неожиданно колесницы Бешеных псов разделились и ринулись, огибая с обеих сторон один из холмов. Преследователи, не помышляя о подвохе, продолжали погоню…
И тут они, разъединённые хитростью врага, лицом к лицу встретились с резервом Ингела Одноглазого. Два десятка отменных колесниц поджидало эргиалов в засаде.
Колесницы Ингела, снабжённые по обеим сторонам колёс и плетёных корзин специальными ножами ринулись в бой. С тыла эргиалов теснили колесницы Фера-Морк, они поняли, что попали в ловушку. Исход битвы был предрешён.
* * *
Конайре с холма наблюдал за полем боя, а вернее за гибелью своих колесниц и пеших воинов. Его обуял страх, отчаяние, а затем, когда Сливенелон усеяли изрубленные тела его людей, они сменились безразличием.
Король помолился Дану, дабы та помогла ему вынести все невзгоды.
– Молю тебя, мать прародительница, будь милосердна ко мне и Таре. Не дай Бешеным псам утопить Эргиал в крови.
Конайре в бессилии опустился на землю, он был сломлен. Увы, Морриган не была к нему благосклонна, отдав своё предпочтение королям Фера-Морк и сыну-предателю.
К королю подбежал один из лэрдов, его доспехи покраснели от крови. Он, потрясая обнажённым мечом, с которого ещё капала кровь, прокричал в отчаянии:
– Мой повелитель, мы погибли! Неприятель устроил нам хитроумную ловушку!!! Тебе надо спасаться!
Король поднялся с земли и угрюмо заметил:
– Вот тебе и дикари… Они умнее нас и сражаются гораздо лучше. Вели подать мою лошадь!
Конайре, верхом, в сопровождении немногих воинов, оставшихся в живых, из личной гвардии, покинул поле битвы, направляясь в Тару. Он надеялся отозвать отряды, охранявшие южные рубежи, дабы снова сразиться с Ингелом и Бешеными псами.
Но едва ли он успел отъехать, как Ингел, добивавший поверженных соотечественников, отдал приказ:
– Схватить Конайре! Доставить его живым!
И в погоню за королём отправились дружинники бастарда. Не успел Конайре миновать и лиги, как его военачальник заметил:
– За нами погоня, повелитель!
Беглецы пришпорили коней. Но преследователи с явным численным перевесом и азартом настигали их. Конайре понимал: ему не уйти от погони. Он остановил коня и обратился к гвардейцам:
– Вы верно служили мне много лет. Но сегодня битва проиграна. Преследователи всё равно нас настигнут. Так примем же достойно наш последний бой!!!
Король обнажил меч, не собираясь дешево отдавать свою жизнь неприятелю.
* * *
Израненный, окровавленный Конайре стоял на коленях перед Ингелом. Тот с удовольствием взирал на своего отца.
– Теперь и ты узнаешь: что такое унижение! Это расплата за то, что я рождён бастардом! А ведь ты мог жениться на моей матери, но не захотел! На тот момент тебе была выгодна Фиона и её отец! Именно он посадил тебя на трон!
Конайре сплюнул кровью и, тяжело дыша, заметил:
– Я тоже был рождён от наложницы…
Ингел рассмеялся.
– Конечно! И силой захватил власть, устранил своего сводного брата. Хороший пример для меня!
Конайре сник, увы, но сын был совершенно прав: он действительно силой, при помощи отца Фионы захватил власть и, разумеется, ему пришлось, жениться на дочери своего верного соратника. А Моргауза… Да, он любил её, и даже слишком. Поэтому столько лет терпел наложницу в Таре, несмотря на её дурной характер. Впрочем, Фиона тоже не отличалось особой кротостью.
– Что скажешь перед смертью, отец? – с явной издёвкой поинтересовался Ингел.
– Передай своей матери, что я любил её.
Ингел скорчил гримасу отвращения.
– Любил! И потому моя мать почти всю жизнь оставалась наложницей! А, когда она перестала благоухать, подобно цветку, ты изгнал её из Тары!
Конайре молчал, ему нечего было возразить: дейсвтвительно, Моргауза тяготила его в последнее время и мешала чувствовать себя свободно с новой наложницей, леди Тальтиу. Да и потом король опасался дурного характера Моргаузы, ведь она могла отомстить сопернице.
– Что от меня хочешь, Ингел? Чтобы я раскаялся?
– Да!!!
– Так вот, не собираюсь этого делать.
Ингела захлестнула слепая ярость.
– Ах, вот как! Ну что ж, ты сделал свой выбор. Ты отправишься в Энгус! Да, да, тот самый Энгус, в который ты собирался заточить мою мать! Я не могу лишить её удовольствия увидеть тебя в столь жалком виде.
* * *
Моргауза сидела в зале за столом, когда стража привела к ней Конайре. Женщина взглянула на короля и своего бывшего возлюбленного: теперь, от его гордости и красоты ничего не осталось. Перед ней стоял постаревший, совершенно седой мужчина, сломленный жизнью и уже мысленно приготовившийся к смерти.
Моргауза сделала знак рукой и стража удалилась, оставив её наедине с пленником.
– Времена меняются. – Заметила она. – Ещё недавно я просила тебя о снисхождении, а теперь ты стоишь передо мной поверженный.
– Что ты хочешь от меня услышать, Моргауза? – едва слышно спросил Конайре.
– Ингел передал мне твои слова… О том, что ты любил меня.
– Истинная правда. И ты это знаешь. Не стоит ворошить прошлое…
Моргауза удивлённо вскинула брови.
– Отчего же? В Таре мы давно не откровенничали с тобой. Вероятно, это было, когда мы в последний раз делили ложе.
– Возможно. Я уже не помню.
Женщина рассмеялась.
– Вы, мужчины, слишком быстро всё забываете. – Грустно заметила она. – Скажи, а твоя наложница в тяжести?
Конайре обуял страх: Дейдре! Она теперь беззащитна! Путь на Тару свободен! Что же с ней станет?
– Не знаю. После Балтейна прошло слишком мало времени.
Моргауза прищурилась, что-то прикидывая.
– Да, нет, вполне достаточно, чтобы женщина поняла: ждёт ли она ребёнка.
– Не трогай Дейдре! – взмолился Конайре. – Если хочешь мести – убей меня! Но не трогай её!
Моргауза застыла в изумлении.
– Ты, король Эргиала, просишь меня, свою бывшую наложницу, пощадить леди Тальтиу?
– Да!
Женщина громко рассмеялась.
– Никогда! Слышишь: никогда! Если мои братья захватят Тару, то я собственноручно перережу ей горло! – Она извлекла из ножен корнвенхау. – Помнишь этот боевой нож? Тот самый, которым ранили Ингела?
Конайре узнал оружие, как и тогда, на Самайн, почти два года назад. Несомненно, нож некогда принадлежал лэрду Маону.
– Убей меня прямо сейчас! – взмолился Конайре.
– Нет, мой бывший повелитель, тебе уготована другая участь. Завтра, после захода солнца тебя принесут в жертву Тевтату.
Конайре содрогнулся, вспомнив, как приказал обезглавить лэрда Маона в Маг-Слехт и, как Моргауза упивалась происходящим действом.
Глава 5
Весть о том, что Ингел Одноглазый в союзе с королями Фера-Морк захватили Энгус и земли Сливенелона, а также о смерти короля Конайре во славу кровавого бога войны, достигла Тары.
В городе началась паника. Богатые горожане, опасавшиеся, что Бешеные псы могут в любой момент захватить их имущество, укладывали всё ценное в повозки и направлялись в Дублин под защиту лэрда Мак Кормака.
И даже те, кому особо было нечего терять, боялись Бешеных псов похлеще, чем чёрной чумы. Бедняки с узелками в руках также покидали Тару и её предместья.
Вскоре город опустел…
Леди Тальтиу оставалась в замке. Она не испытывала горя, подобно вдове, а напротив, ощущала, что, наконец, свободна. Королевская прислуга почти вся разбежалась, в замке оставался лишь небольшой отряд стражи, верный своему долгу, управитель, Корри да две пожилые служанки.
Советник Мак Алистер перед тем, как покинуть Тару навестил бывшую королевскую наложницу, посоветовав ей срочно укрыться в Тальтиу. Дейдре и сама подумывала об этом, но… была почти уверена: Моргауза не перед чем не остановится и замок Тальтиу не защитит её. Дейдре оставалось только одно – бежать в Уладу, в Армаг; признаться отцу, что она ждёт ребёнка от Конайре. Хотя, по правде сказать, женщина не была уверена в отцовстве короля. На её шее по-прежнему красовался торквес, подаренный таинственным незнакомцем в ночь на Балтейн. А может быть, он и есть отец будущего ребёнка?
Наконец, когда город опустел, и из замка сбежала последняя кухарка, Дейдре приказала стражникам закладывать повозку. Она быстро собрала всё необходимое и была уже готова покинуть свои покои, как вдруг дверь отворилась…
Перед Дейдре стояла женщина в длинном тёмном плаще, на её плече сидел сокол.
– Кажется, я вовремя. – Заметила незваная гостья.
Дейдре узнала её голос.
– Мойриот? Это ты? – робко спросила она.
Гостья сняла капюшон, скрывавший лицо.
– Да, Дейдре. Я пришла за тобой. Надо срочно покинуть Тару, скоро здесь будут короли Фера-Морк и Ингел. Они уже миновали Маг-Слехт…
Дейдре содрогнулась.
– Помоги нам, Дану! – воскликнула она. – Завтра они войдут в пустой город.
– Поторопись! – повелительно сказала Мойриот.
– Я почти готова. – Ответила Дейдре, укладывая в корзину последний наряд. – Да… Но как ты здесь оказалась?
Мойриот улыбнулась.