- И потерялся бы по дороге обратно, - добавил он. - Или так, или вернулся бы к брату, который, скорее всего, счел бы ужасно подозрительным, что я могу охотиться в метель.
Земля и трава под ногами иногда расступались, давая место камню, а вершины гор маячили далеко впереди. Вырваться из леса, карабкаться вверх, двигаться со всей возможной скоростью было приятно. С огромного, чистого неба в лицо сияло солнце, легкие наполнял свежий воздух. Катса была довольна.
- Почему ты никогда не рассказывал о своем Даре братьям?
- Моя мать запретила, еще когда, я был ребенком, строго-настрого запретила им рассказывать.
Было очень тяжело скрывать это от них - особенно от Сильверна и Ская, который ближе всех ко мне по возрасту. Но теперь, когда я знаю, что за люди - мои братья, я вижу, что мама была права.
- Почему? Им нельзя доверять?
- Чаще всего можно. Но они все полны амбиций, Катса, каждый старается обойти другого и выслужиться перед отцом. Сейчас я не представляю для них никакой угрозы, потому что я - младший сын и не рвусь к власти. И они уважают меня, потому что знают: чтобы победить меня в бою, им придется напасть вшестером. Но если они узнают правду о моем Даре, то попытаются меня использовать - просто не удержатся.
- Но ты ведь этого не позволишь.
- Нет, но тогда они обидятся, и я не уверен, что один из них не поддастся искушению рассказать жене или советнику. В конце концов, отец узнает… И все рухнет.
Они остановились у тоненького ручейка. Катса выпила воды и умылась.
- У тебя очень предусмотрительная мать.
- Больше всего она боялась, что узнает отец. - По опустил в воду фляжку. - Он хороший отец. Но королем быть трудно. Короля всеми способами пытаются лишить власти. Я был бы для него слишком полезен. Он не смог бы противостоять искушению использовать меня, просто не смог бы. А этого моя мать боялась больше всего.
- Неужели он никогда не желал твоей помощи как воина?
- Конечно, и я ему помогал. Не так, как ты помогала своему дяде, - отец не такой, как Ранда. Но мама боялась, что ему понадобится мой разум. Она хотела, чтобы мой разум принадлежал только мне, а не королю.
Катсе показалось неправильным, что матери приходится защищать ребенка от его отца. Но она мало знала о матерях и отцах. У нее не было ни того, ни другого, и они не могли защитить ее от власти Ранды. Наверное, угроза все-таки не в отцах, а в королях.
- А дедушка был согласен с тем, что никто не должен знать о твоем Даре?
- Да, был.
- А твой отец очень рассердится, если узнает правду теперь?
- Он страшно разгневается и на меня, и на маму, и на дедушку. И он, и братья будут в ярости. Что ж, справедливо - мы пошли на ужасный обман, Катса.
- У вас не было выбора.
- Все равно. Такое сложно простить.
Катса поднялась на кучу камней и остановилась, чтобы осмотреться. Казалось, они ничуть не приблизились к вершинам, встающим впереди. И только оглядываясь назад, на лес далеко внизу, можно было понять, как долго они двигались, да еще по холоду. Она поправила сумки и снова ступила на тропу.
И тут мысль о королевах, защищающих детей от королей, засветилась глубоко в ее сознании.
"По. У Лека есть дочь".
- Да, Биттерблу. Ей десять лет.
"Биттерблу может быть замешана в этом странном деле. Если Лек пытался как-то ей навредить, было бы ясно, почему королева Ашен прячется вместе с ней".
По остановился как вкопанный и с тревогой оглянулся на нее.
- Если ему доставляет удовольствие резать животных, страшно подумать, что он может сделать со своей дочерью.
Кошмарный вопрос зловеще повис в воздухе между ними. Катса вдруг вспомнила о двух погибших девочках.
- Давай будем надеяться, что ты ошибаешься, - сказал По, держась рукой за живот - ему стало нехорошо.
- Давай пойдем быстрее, - сказала Катса, - на случай, если я права.
Дальше оба почти побежали по тропе вверх, через горы, которые скрывали от них Монси и пока еще неизвестную правду.
На следующее утро они проснулись на полу в пыльной хижине. Костер давно потух, и в щель под дверью сочился морозный воздух. Когда Катса и По отправились в путь, застывшие звезды начали оттаивать и по горизонту разлился свет. Путь становился все круче и каменистее. Скорость, с которой они двигались, кое-как спасала от холода, которого Катса не чувствовала, но на который жаловался окоченевший По.
- Я думал о том, как мы появимся при дворе Лека, - заговорил По, перелезая с одного камня на другой и прыгая с того на третий.
- И что надумал?
- Ну, наверное, стоит проверить наши подозрения до встречи с ним.
- То есть первую ночь лучше провести в каком-нибудь трактире, а не в замке?
- Именно.
- Но ведь нельзя терять ни минуты.
- Правильно. Если за одну ночь мы ничего не выясним, тогда, наверное, пойдем сразу во дворец.
Пока они молча избирались на гору, Катса все думала, что делать: войти в замок друзьями и постепенно все разузнать или же напасть сразу и затеять невиданный бой. Лек представлялся ей лицемером, с ухмылкой стоящим на дальнем конце бархатной ковровой дорожки, сощурив блистающий умом единственный глаз. Ей представлялось, как она пускает стрелу ему в сердце, он падает на колени и, истекая кровью на ковре, умирает у ног своих слуг. Умирает от ее руки, но по приказу По. Приказ должен отдать По, потому что, пока они не узнали правду о Даре Лека, доверять собственному суждению ей нельзя. "По? Это ведь правильно, да?"
Ему понадобилось несколько мгновений, чтобы разобраться в ее мыслях.
- Я тоже об этом думал, - произнес он. - Когда мы доберемся до Монси, ты согласишься делать, что я скажу, и только то, что я скажу? До тех пор, пока я не разберусь в его Даре? Ты бы могла согласиться на такое?
- Конечно, По, если так нужно.
- И не удивляйся, если я буду вести себя странно. Мне придется притворяться, что у меня всего лишь Дар сражаться и что я верю каждому его слову.
- Нужно будет попрактиковаться в стрельбе из лука и в метании ножа, - сказала Катса. - У меня такое ощущение, что после того, как правда будет раскрыта, король Лек окажется на острие моего клинка.
По только покачал головой и не улыбнулся.
- А у меня такое ощущение, что все окажется не так просто.
На третий день перехода холод и ветер усилились. Горный перевал вел их между двумя пиками, которые порой скрывались за снежными вихрями. Снег хрустел под сапогами, снежинки спускались с бледно-голубого неба на плечи Катсы и таяли в ее волосах.
- Мне нравится горная зима, - заметила она однажды, но По только рассмеялся.
- Это не зима. Это горная осень, и притом довольно мягкая. Зимой мороз куда неистовее.
- Думаю, зима мне тоже понравится, - проговорила Катса, и По снова рассмеялся.
- Ничуть не удивлюсь. Трудности тебя только радуют.
Погода не менялась, так что проверить заявление Катсы возможности не было. Путники двигались так быстро, как только позволяла местность. Хоть По и восхищался постоянно силами Катсы, сам он тоже был быстр и вынослив. Пусть он дразнил ее тем, как она несется, но не жаловался на темп, а если и останавливался когда перекусить и выпить воды, то Катса была ему только благодарна - так он и ей напоминал, что нужно поесть и попить. И именно такая остановка позволила ей оглянуться и посмотреть назад, на горы, протянувшиеся с востока на запад, на весь мир, открывшийся ее взгляду, ибо она забралась так высоко, что, казалось, видит весь мир.
И вдруг в какую-то минуту оказалось, что они достигли вершины перевала. Горы впереди были покрыты соснами, у подножья раскинулись зеленые долины, испещренные ручьями, крестьянскими домами и малюсенькими точками, в которых Катса угадала коров. А сияющая полоса реки, сужаясь вдали, вела к миниатюрному городу, который белел у самого горизонта. Лекион.
- Я его едва различаю, - сказал По, - но у тебя зрение лучше, я тебе верю.
- Вижу здания, - проговорила Катса, - и темные стены вокруг белого замка. А смотри, видишь крестьянские усадьбы в долине? Их-то ты точно различишь. А коровы, видишь коров?
- Да, теперь, когда ты сказала, вижу. Это невероятно прекрасно, Катса. Ты когда-нибудь видела такую волшебную красоту?
Восторженность По развеселила Катсу, она рассмеялась. И на один чудесный миг, пока они смотрели на Монси с высоты, мир стал прекрасным и беззаботным.
Спуск оказался куда более коварным, чем подъем. По пожаловался, что его пальцы сейчас точно прорвут носки сапог, а потом - что уж скорей бы прорвали, потому что от постоянных ударов при спуске они страшно болели. Но в какой-то момент Катса обратила внимание на то, что он вообще перестал жаловаться и сосредоточился на дороге.
- По. Мы идем очень быстро.
- Знаю. - Он прикрыл ладонью глаза от солнца и покосился вниз на поля Монси. - Я только надеюсь, что достаточно быстро.
В тот вечер они разбили лагерь возле ручья, который, сбегая с гор, нес с собой тающий снег. Сидя на камне, Катса смотрела на По, в глазах которого угадывалось беспокойство. Он взглянул на нее и вдруг улыбнулся.
- Хочешь что-нибудь сладенькое к этому кролику?
- Конечно, хочу, - ответила она. - Но какая разница, что я хочу, если у нас есть только кролик.
Услышав это, По встал и направился к зарослям кустарника.
"Куда ты?"
Он ничего не ответил и, скрипнув сапогами о камни, растворился в ночной тьме.
Она встала.
- По!
- Не волнуйся, Катса, - донесся издали его голос. - Я всего лишь выполняю твое желание.
- Если ты думаешь, что я буду просто сидеть…
- Садись. Ты испортишь мой сюрприз.
Она села, но позволила ему почувствовать все, что думает о нем и его сюрпризе, из-за которого он ползает по скалам в темноте и рискует подвернуть ногу и заставить нести себя к подножию гор на плечах. Через пару минут из темноты послышались шаги По. Он ступил в круг света и направился к ней. Руки его были сложены пригоршней, и, когда он опустился перед ней на колени, Катса увидела у него в ладонях холмик ягод. Она посмотрела в его скрытое в тени лицо.
- Снежевика?
- Снежевика.
Она взяла одну у него из рук и укусила. Ягода лопнула, пролив сладкий холодный сок. Катса проглотила нежную мякоть и озадаченно посмотрела на По.
- Твой Дар показал тебе, где искать ягоды.
- Да.
- По, это невероятно, правда? Так ясно почувствовать растение. Ведь они не двигались, не думали и даже не угрожали свалиться тебе на голову.
По присел на корточки и задумчиво склонил голову.
- Весь мир вокруг меня складывается в единое целое, - сказал он, - по кусочкам, как мозаика. То, что было размыто, проясняется. Честно говоря, это немного дезориентирует. У меня даже чуть-чуть голова кружится.
Катса изумленно смотрела на него. На такое трудно что-то ответить: Дар помогает ему чувствовать ягоды, и у него чуть-чуть, кружится голова. А завтра он расскажет ей про оползень на другом конце земли, и они оба бухнутся в обморок.
Вздохнув, она коснулась золотого кольца в его ухе.
- Если ты опустишь ноги в ручей, ледяная вода успокоит пальцы, а я потом разотру их, чтобы согреть.
- А если у меня и другие места замерзли, их ты тоже согреешь?
В голосе По звучала ухмылка, и Катса засмеялась, глядя ему в лицо. Но потом он взял ее пальцами за подбородок и серьезно посмотрел в глаза.
- Катса, когда мы подберемся к Леку, ты должна будешь делать все, что я скажу. Ты обещаешь?
- Обещаю.
- Ты обязательно должна. Поклянись.
- По. Я уже обещала тебе и готова пообещать еще раз и поклясться. Я буду делать, что ты скажешь.
Он заглянул ей в глаза и кивнул. Потом высыпал последние несколько ягод ей в ладонь и наклонился к своим сапогам.
- Мои пальцы вытерпели такие страдания, я не уверен, что стоит выпускать их на свободу. Вдруг они восстанут против меня, сбегут в горы и откажутся возвращаться?
Она съела еще одну ягоду.
- Полагаю, я более чем достойный соперник для твоих пальцев.
На следующий день По больше не шутил ни о пальцах, ни о чем другом. Он почти не говорил, и чем дальше они продвигались вниз по тропе, которая вела прямо к королю Леку, тем сильнее им овладевала тревога. Его настроение оказалось заразительным, Катса тоже взволновалась.
- Когда придет время, ты сделаешь, что я скажу? - однажды спросил он, прервав молчание.
Она открыла было рот, чтобы озвучить раздражение, поднимавшееся в ней от вопроса, на который она уже давно ответила и не хочет отвечать снова. Но, посмотрев на то, как По, такой напряженный, охваченный тревогой, с трудом продирается по тропе рядом с ней, Катса растеряла весь свой гнев.
- Я сделаю все, что ты скажешь, По.
Глава двадцать третья
- Катса, - голос По разбудил ее и заставил открыть глаза. По ощущениям, до рассвета было еще часа три.
- Что такое?
- Не могу уснуть.
- Беспокоишься?
- Очень.
- Что ж, ты ведь не для того меня разбудил, чтобы поболтать?
- Тебе сон не нужен. И раз я все равно не сплю, можем продолжать идти.
Она моментально встала, свернула одеяло, закинула на спину колчан, лук и сумки. Тропа, спускавшаяся по склону, шла меж деревьев. В лесу царила ночная тьма, и По, взяв Катсу за руку, повел ее, как умел, спотыкаясь о камни и хватаясь за невидимые в темноте деревья, чтобы удержать равновесие.
Когда холодный, резкий свет в конце концов обозначил их путь тенями и силуэтами, они двинулись быстрее, почти что побежали. Пошел снег, и тропа, которая делалась все шире и ровнее, словно светилась под ним бледно-голубым светом. До трактира, где можно достать лошадей, было несколько часов пешком. Торопливо продвигаясь вперед, Катса вдруг подумала, что с нетерпением ждет, когда же сядет на лошадь - тогда ноги и легкие смогут, наконец, отдохнуть. Она открыла эту мысль По.
- Так вот, что нужно, - заметил он, - чтобы ты все-таки устала. Бежать в темноте, без сна и еды, после нескольких дней восхождения на гору. - Он не дразнил ее и даже не улыбался. - Я рад. Что бы ни ждало нас впереди, нам, скорее всего, понадобятся и твоя энергия, и твоя выносливость.
Это напомнило Катсе о том, что силы нужно восстанавливать, и она полезла в сумку за спиной.
- Ешь. Мы оба должны есть, иначе проку от нас будет немного.
Было позднее утро, и снег все еще падал, когда они подошли к тому месту, где лес внезапно уступил место полям. Вдруг По повернулся к ней, каждая черточка его лица кричала об опасности. Он бросился бежать очертя голову вдоль по тропинке между деревьями, к опушке леса. А потом Катса услышала это - мужской голос, перешедший в крик, и приближающийся грохот копыт. Она бросилась за По и выбежала из леса, отставая на несколько шагов. Через поля к ним, шатаясь, ковыляла женщина, невысокая женщина со вскинутыми руками и маской ужаса на лице. Она была одета в черное платье, у нее были темные волосы, золотые обручи в ушах и золотые кольца на пальцах, которые она в отчаянии протягивала к По. А за ее спиной галопом неслось целое войско, во главе которого скакал человек в струящихся одеждах, с повязкой на глазу и поднятым луком в руке. Стрела вылетела и поразила женщину точно в спину. Женщина дернулась, споткнулась и упала лицом в снег.
По замер, а потом побежал обратно к Катсе.
- Стреляй в него! - кричал он. - Стреляй!
Но она уже достала лук и потянулась за стрелой. Натянув тетиву, Катса прицелилась. И тут лошади остановились. Человек с повязкой вскрикнул, и Катса словно примерзла к месту.
- О, горе! - воскликнул он.
Голос его задыхался от рыданий. В нем было столько отчаянной боли, что Катса ахнула, а на глаза навернулись слезы.
- Какая ужасная, ужасная случайность! - продолжал он причитать. - Моя жена! Моя возлюбленная жена!
Катса уставилась на скорченное тело женщины, на черное платье и безвольно раскинутые руки, на белый снег, окрашенный кровью. Рыдания разнеслись по полю и достигли ее ушей. Это был несчастный случай. Страшная, трагическая случайность, Катса опустила лук.
- Нет! Стреляй в него!
Катса посмотрела на По, изумляясь его словам, ярости в его глазах.
- Но это был несчастный случай, - сказала она.
- Ты обещала делать то, что я сказал.
- Да, но я не буду стрелять в скорбящего мужа, с чьей женой только что случилось несчастье…
В его голосе звучала теперь такая злость, какой она никогда не слышала.
- Дай мне лук, - прошипел он так странно и грубо, так не похоже на себя.
- Нет.
- Дай сюда.
- Нет! Ты не в себе!
Он схватился за волосы и в отчаянии оглянулся на человека, который наблюдал за ними, настороженно оценивая их холодным взглядом единственного глаза. На мгновение его взгляд и взгляд По встретились, и внутри Катсы загорелась искра воспоминания, но тут же погасла. По снова повернулся к ней, теперь он был спокоен. Отчаянно, принужденно спокоен.
- Ты сделаешь для меня кое-что другое? - спросил он. - Кое-что совсем нетрудное, что никому не навредит?
- Да, если это и вправду никому не навредит.
- Ты побежишь со мной обратно в лес? А если он заговорит, закроешь уши?
Это была на редкость странная просьба, но Катса вдруг почувствовала, как внутри снова шевельнулось воспоминание, и согласилась, не задавая вопросов.
- Да.
- Скорее, Катса.
В тот же миг они повернулись и побежали, а когда она услышала голоса, то прижала ладони к ушам. Но тут и там все раздавался лай голосов, и то, что Катса слышала, смущало ее разум. А потом голос По закричал ей, чтобы она продолжала бежать - он кричал, смутно подумалось ей, чтобы заглушить другие голоса. Позади послышался глухой стук копыт, а потом стук превратился в грохот, и в деревья вокруг начали вонзаться стрелы.
Стрелы ее рассердили. "Мы можем убить их всех, - мысленно сказала она По. - Нужно сразиться с ними". Но он все кричал, чтобы она бежала, и крепко держал за плечо, толкая вперед, и ей снова показалось, что что-то не так, что все это ненормально и что во всем этом сумасшествии нужно довериться По.
Они бежали меж деревьев и взбирались на склоны, бросаясь туда, куда указывал По. Когда вокруг сомкнулся густой лес, стрельба прекратилась: лес замедлил бег лошадей и задержал воинов. Катса и По все продолжали бежать. Они оказались уже в такой лесной чаще, что снег там путался в ветвях деревьев, не достигая земли. Наши следы, осенило Катсу. Он привел нас сюда, чтобы нас не нашли по следам. Она отчаянно вцепилась в эту мысль - единственный кусочек логики во всей этой бессмыслице.
Наконец По убрал ее руки от ушей, и они опять побежали, пока не добрались до огромного, широкого дерева с коричневыми иглами, на земле вокруг которого валялись мертвые ветви, упавшие со ствола.
- Там, повыше, пусто, - сказал По. - В стволе - дупло. Ты сможешь туда залезть? Если я полезу первым, заберешься следом?
- Конечно. Давай, - сказала она, подставляя руки.
Он поставил одну ногу ей в ладони и подпрыгнул, и Катса подкинула его, как могла, высоко. Цепляясь руками и ногами за неровности коры, она поспешила вслед за ним.
- Не трогай эту ветку, - крикнул он сверху. - И эту тоже - она от ветерка отвалится.