- Об этом и спрашивать бессмысленно, вот что я вам скажу, - воскликнул маленький Тул, вновь воодушевляясь. - Больше нигде во всем христианском мире не найдешь столько болтунов, выдумщиков и сплетников; уши настороже, глаза нараспашку, рты не закрываются, сэр; носы вынюхивают, языки звонят; старых дев без числа, клянусь Юпитером! А слуги и служанки, буфетчики и лакеи! А разговоры в клубах, а толки в офицерской столовой, а пересуды на танцах, а трезвон за картами, трезвон дома, трезвон на улице - трезвон, трезвон, трезвон! Клянусь Юпитером Громовержцем, просто голова раскалывается, еще немного - и позавидуешь Робинзону Крузо!
- И я бы позавидовал, если бы не его попугай, - отозвался Мервин, сухо добавив: - Всего хорошего, доктор… доктор… сэр, - и резко свернул на палмерзтаунскую дорогу.
- В Белмонт собрался, - пробормотал слегка покрасневший Тул и, не удержавшись, остановился на углу, чтобы проводить собеседника взглядом. - Вот уж, близок локоть, да не укусишь. И мисс Ребекка Чэттесуорт тоже о нем ничего не знает… А что, если все-таки знает?.. Да, похоже, и не хочет знать. И все же неспроста он здесь. Кто-то пригласил его, будьте уверены. - И доктор кивнул сам себе. - А он гордец, клянусь Юпитером. Полсотни готов прозакладывать: если он останется еще месяца на три, не миновать ему дуэли с кем-нибудь из наших забияк. И что бы он там ни скрывал - а тайна его наверняка гроша ломаного не стоит, - ручаюсь, здешний люд вынюхает все. Зря этот Мервин старается, скоро убедится: хранить здесь тайны - пустая затея, это можно где угодно, только не в Чейплизоде. Будь я проклят, если у меня есть хоть одна тайна, само это понятие здесь лишено смысла. Когда у меня на обед рубцы, то об этом знает весь город, любой покажет, где у меня на платье заплата или штопка. Стоило мне раз купить на мосту Дарки четырнадцать голубей и принести на кухню - не прошло и десяти минут, как явилась горничная вдовы Фут с наилучшими пожеланиями от хозяйки и просьбой: поскольку у меня в форме для пирога умещается только дюжина голубей, отослать ей лишнюю пару. Как же, тайна!
Доктор презрительно просвистел несколько тактов, затем, уныло помолчав, пробормотал: "Вот бы ее узнать!" - и, понурившись, миновал мост. По пути домой он чаще и злее обычного прикрикивал на собак - их пронзительный визг не умолкал ни на минуту.
По тем или иным причинам Дейнджерфилд с крайним неудовольствием наблюдал, как все более сближаются Мервин и мисс Гертруда Чэттесуорт. Определенно, Дейнджерфилд знал что-то об этом Мервине с его замечательными эскизами, разговорами об Италии и музицированием. Дейнджерфилд не спускал очков с мисс Чэттесуорт, и результаты наблюдения его вполне удовлетворили. Управляющий думал: "Эти люди не знают и не могут знать истинного положения вещей; только я мог бы сказать им со всей определенностью, откуда взялся и что собой представляет их знакомый. Жаль, если такая красивая молодая барышня будет по неведению принесена в жертву". А когда Дейнджерфилд принимал решение, заставить его остановиться или свернуть с пути бывало почти невозможно.
Глава XXII
О ПРИЕМЕ, ЖДАВШЕМ МИСТЕРА МЕРВИНА В БЕЛМОНТЕ, И О ПРИЯТНОМ УТРЕННЕМ ПИКНИКЕ НА БЕРЕГУ ЛИФФИ
По неизвестной причине, встретив в тот же день доктора Уолсингема и тетю Ребекку, Мервин не обнаружил на их лицах прежнего приветливого выражения, чем был немало огорчен и озабочен. Доктор, с которым Мервин увиделся вблизи его дома, на мосту, держался несколько принужденно, смотрел невесело и вообще казался подавленным. По-видимому, он намеревался что-то сказать молодому человеку и уже, положив руку на его рукав, открыл было рот, но осекся, бросил быстрый взгляд через плечо, заметил любопытные глаза прохожих и промолчал.
Белмонтские дамы вели себя каждая на свой манер, однако так, словно до слуха обеих дошло что-то необычное. Тетя Ребекка встретила гостя без улыбки, отчего-то напустила на себя надменность, говорила сухо и колко и при этом, казалось, сдерживалась, чтобы не сказать больше, угрожающе краснела - словом, обращалась с молодым человеком странно, почти что нелюбезно. Гертруда, напротив, была сама доброта и кротость, но в ее побледневшем лице и широко открытых глазах читались печаль и волнение - так ведут себя молодые леди, решившиеся проявить характер и не заплакать. Мервин все это заметил, взвесил в уме и очень скоро удалился с тоской в душе.
Тетя Ребекка была слишком озабочена своими собаками, белками, попугаями, старушками и заключенными, чтобы сосредоточенно следить за игрой. Когда чей-то дружеский шепот вернул Ребекку к действительности и оказалось, что козыри и онеры уплыли, она не обвинила в происшедшем, как следовало бы, самое себя, а принялась укорять бедняжку племянницу за хитрость. По причине тетушкиного невнимания Гертруда полностью лишилась такого ценного преимущества, как ее мудрое руководство, и - приходится опасаться - этим случаем могла воспользоваться почтенная, но резвая прародительница, мадам Природа, чтобы с хихиканьем нашептать в ухо привычной к повиновению Гертруде свои собственные советы. Я ни на что не намекаю, да намеки, вероятно, были бы беспочвенны - или почти беспочвенны; а если что и было, мисс Гертруда могла и сама об этом не знать. Но если Гертруда все же заподозрила, что он ей хоть чуть-чуть небезразличен, то поделиться этим не могла ни с кем, кроме Лилиас Уолсингем. Не знаю, правда, всегда ли молодые леди вполне откровенны друг с другом в таких делах. Некоторые, насколько мне известно, хранят свои тайны, пока молчать не станет невмоготу. Как бы то ни было, тетя Ребекка очнулась от спячки и во всю мочь затрубила побудку. И Гертруда встрепенулась, приподнялась, опершись локтем на подушку, и раскрыла свои большие глаза; сон, надо полагать, с нее слетел, и ей стало не по себе.
Выходя из церковных дверей, доктор Уолсингем пригласил Мервина прогуляться в парке. Во время прогулки доктор обратил к молодому человеку доброжелательную, но серьезную речь. Мервин мрачно шагал рядом; часто оба застывали на месте. Когда на обратном пути они подошли к чейплизодским воротам, домику священника и утиному пруду, доктор говорил о том, что брак - это соединение сердец, а также и душ и, сверх того, деловой союз. Последнее обстоятельство доктор подчеркивал особо и рассказал, какие весьма строгие правила на сей счет существовали у древних евреев, богоизбранного народа. Сам доктор Уолсингем вступил в брак по любви, был исключительно щедр и далек от всяких расчетов, однако же в своих увещеваниях неизменно осуждал то, чем сам постоянно грешил. Послушав его, вы решили бы, что это говорит ростовщик. Мистер Мервин, слегка побледневший и, судя по всему, взволнованный, предложил доктору повернуть обратно, и оба проделали еще один небольшой круг, а Мервин тем временем вкратце посвятил спутника в свои дела и планы, которые касались, в частности, должности в посольстве в Париже, и обещал ознакомить доктора с соответствующей перепиской, чем несколько поколебал его позиции. Засим последовало прощание, весьма дружелюбное, но все же сумрачное.
Когда Мервин, быстро завершив свой вышеописанный неудачный визит, покинул Белмонт, дамы задержались в гостиной, чтобы обменяться несколькими словами.
- Я и не думала кокетничать, мадам, - высокомерно произнесла мисс Гертруда.
- В таком случае остается предположить, что ты говорила серьезно, и я хотела бы знать: как далеко зашло дело? - недрогнувшим голосом продолжила тетя Ребекка, спокойно опустила сложенный веер и оперлась затянутой в перчатку рукой о стол.
- Не помню - выпало из памяти, - последовал холодный ответ.
- Он объяснился тебе в любви? - вопросила тетушка; на щеках ее четко обрисовались два красных пятна, блеск глаз стал еще ярче.
- Разумеется, нет, - с неподдельным изумлением отозвалась юная леди.
Когда на красивой лужайке у реки офицеры устроили пикник с танцами, полдюжины молодых людей направились туда, где, весело журча, в реку впадал ручеек. Многие женщины склонны потакать чужим любовным интригам, если не затронуты их собственные интересы, и мисс Гертруда сама не заметила, как осталась с Мервином наедине. Тетя Бекки, которая расположилась под ясенями на другом конце лужайки, наблюдала этот тет-а-тет отчетливо - поскольку отнюдь не страдала близорукостью - и с немалым беспокойством. Спешить туда, где прогуливалась пара, не было смысла: если молодые люди намеревались объясниться, они успели бы это сделать до прихода Ребекки; всматриваясь в позы и жесты беседующих, Ребекка заподозрила, что молодой человек о чем-то пылко умоляет ее племянницу, а "Гертруда явно не в своей тарелке… нервно обрывает цветы… но, прозакладываю что угодно, он ей безразличен. Она не из тех девушек, что готовы очертя голову пуститься в безумную авантюру". Так думала тетя Бекки, но затем она пожалела, что осталась на месте, поскольку, как ей показалось, Мервин и Гертруда чересчур увлеклись беседой. Прошла минута, две, три, может быть, и больше - тетя Бекки стала терять терпение и уже намеревалась пересечь поляну, но тут племянница с кавалером медленно направились к живой изгороди, шедшей поперек ручья, - несколько молодых людей, рискуя упасть, собирали там жимолость, а потом со смехом и шутками вручали охапки цветов дамам. Затем мисс Гертруда кивком (небрежным и высокомерным, заметила про себя тетя Бекки) отпустила Мервина; тот глубоко поклонился и подошел к первой же даме, попавшейся ему на глаза.
Это оказалась маленькая тихоня миссис Стерк. Мервин разговаривал с ней долго, однако, судя по всему, мысли его блуждали где-то далеко. Затем он на несколько минут вступил в беседу с Лилиас Уолсингем, стараясь казаться оживленным, - так подумала тетя Бекки, которая с любопытством за ним наблюдала. Наконец он затеял увлеченный диалог с прекрасной Магнолией, давшийся ему ценой больших усилий (он не слышал ни единого ее слова, утверждала тетя Бекки), и встретил благосклонный прием - О'Флаэрти серьезно подумывал о том, чтобы после окончания пикника отстегать его плеткой, дабы внушить, что "настоящие джентльмены не суются в чужой огород".
"Он повержен, убит горем, - ликовала про себя тетя Бекки, - искушенная женщина с одного взгляда поймет, что означают эта лихорадочная веселость и горящие щеки".
Да, за всем этим судорожным весельем, пыланием щек и истеричными речами прячет свой лик кровоточащее тщеславие - haeret lateri - так оно, не желая выдать себя, корчится под пыткой.
Подошла племянница, холодная и величавая, с застывшим взором и чуть заметным румянцем; она походила на юную, преисполненную сознания долга матрону, которая только что суровыми, но необходимыми мерами навела порядок в детской; в невозмутимом молчании она уселась подле тетушки; следы румянца потухли, Гертруда сделалась бледна и спокойна.
- Ну что, он объяснился? - не поворачивая головы, спросила тетка.
- Да, - ледяным тоном произнесла племянница.
- И получил должный ответ?
- Да… И прошу вас, тетя Ребекка, впредь об этом предмете не упоминать.
В глазах Гертруды, смотревших на тетушку в упор, блеснула молния - фамильная, чэттесуортовская, - так что пораженная мисс Ребекка отвела взгляд и ограничилась легким саркастическим поклоном и словами: "О, к вашим услугам, юная леди".
Величавым взмахом веера тетя Ребекка подозвала к себе маленького Паддока, который почему-то обретался поблизости. Не будучи прощен, он оказался вновь приближен (как сказала бы добрая королева Елизавета, не забывавшая о различии между тем и другим). Опираясь на его руку, мисс Ребекка последовала под навес, и вскоре маленький лейтенант уже рекомендовал ей, сообразно достоинствам, наиболее лакомые куски самых аппетитных plats, красовавшихся на столе.
- Ну вот милая тетя Бекки и простила Паддока, - сказал Деврё, направляясь к навесу вместе с О'Флаэрти и Клаффом (Деврё и в голову не могло прийти, что кое-кто из его спутников видит в этой даме свою будущую супругу), - и теперь за желе и потрохами они празднуют примирение. Признаюсь, люблю я тетю Ребекку, не представляю, что бы мы без нее делали. Да, она бесцеремонна и временами просто невыносима, но она начисто лишена злопамятства - и в этом с ней никто не сравнится. Осмелюсь предположить, что убей я ну хотя бы вас, лейтенант О'Флаэрти, - с вашего разрешения, разумеется, сэр, - уже на следующее утро она меня простит! А благие дела творит по-царски, не так ли? Помните эту уродливую вдову… как бишь ее? Тетя Бекки дважды помогала ей приобрести лавку на Дейм-стрит, а осиротевшему сыну бедного Скэмпера дала двести фунтов. А старый негодяй Уэгтет?
Его бы повесить, а она выплачивает ему пенсион - и никогда не ждет благодарности и похвал, никого не попрекает прошлыми благодеяниями. Тетя Бекки - само благородство, она истинный джентльмен с головы до пят!
Трое сослуживцев были уже рядом с навесом, и оттуда их радушно окликнул генерал - он сидел там в тени, выщелкивая на пустом стакане бойкую мелодию.
Глава XXIII
О ТОРЖЕСТВЕННОМ ОБЕДЕ В КОРОЛЕВСКОМ ДОМЕ: КОЕ-ЧТО ОБ УЧАСТНИКАХ, ОБ ИХ БЕСЕДАХ, МЕЧТАХ, СПОРАХ И ВООБЩЕ О ПРИЯТНОМ ВРЕМЯПРЕПРОВОЖДЕНИИ
Почти в то же время состоялся званый обед в Королевском Доме. Старый полковник Страффорд и его супруга были люди пусть не особенно занимательные, но на редкость гостеприимные: они любили запросто созвать к себе соседей на седло барашка, пирог с крыжовником и еще какое-нибудь основательное блюдо в том же роде. После обеда - игры: молодежь рассаживалась в гостиной играть в "папессу Иоанну" или во что-нибудь еще и флиртовать без устали. А потом - веселый легкий ужин: жареное мясо на косточке, сбитые сливки, тосты, чувствительные речи, хитроумные намеки, многоголосые раскаты хохота. Однако раза два-три в году достойная чета затевала в Королевском Доме собрание более внушительное, закалывала откормленного тельца и созывала на парадное пиршество важных шишек и чейплизодскую знать; молодежи приглашали немного - чтобы не заскучали молодые родственники солидных гостей. Подавались оленина, фаршированные индюшки и прочая соответствующая случаю снедь. Гости хвалили хозяйский кларет, наделяли слуг в холле чаевыми и разъезжались в каретах с лакеями и факелами. Хозяин с крыльца провожал их сердечными пожеланиями доброй ночи, а тихий городок поражался непривычному шуму и блеску.
В те дни обеды начинались в пять. Парадная гостиная была полна. Присутствовали: старый Блай из склада боеприпасов (я называю гостей в порядке прибытия), Чэттесуорты, Уолсингемы, леди Гленварло - пожилая вдова, кузина полковника Страффорда (ее примчал из Дублина с грохотом и в облаке пыли запряженный четверкой экипаж), прибывшая вместе с вдовой ее деревенская племянница, которая все время, пока длился обед, испуганно поглядывала через стол на свою толстую нарумяненную тетку, не произнесла ни слова и вкушала пищу с большой робостью; был здесь и капитан Деврё, а вслед за ним явился еще один красавец, - не кто иной, как мистер Мервин! - и насторожившаяся тетя Бекки с удовлетворением отметила, что они с Гертрудой приветствовали друг друга холодно и официально. Прибыл еще мистер Бошан, утонченный франт, состоявший при генерал-губернаторе, и, наконец, лорд Каслмэллард, который всегда чувствовал себя в роли почетного гостя как рыба в воде и, убаюканный приятным сознанием своей значительности, после обеда безмятежно дремал. Его светлость усаживался на свой любимый диван в гостиной и сквозь блаженный полусон следил затуманенным взглядом за своими любимицами, Гертрудой Чэттесуорт и хорошенькой Лилиас, а когда какая-нибудь из девушек оказывалась поблизости, он завладевал обыкновенно ее ручкой и заводил такую речь: "Ну, как вам живется, дитя мое? Отчего не подходите поболтать со старым другом? Очаровательная плутовка, мы ведь знакомы еще с той поры, когда вы были не больше этого веера. Что за проказу вы задумали, признавайтесь? Не иначе как вскружить головы всем красивым молодым людям - так ведь? Вскружить им головы?" Его светлость произносил все это медленно; даже умолкнув, продолжал удерживать ручку собеседницы; сонно улыбался, качал головой и не спускал с девушки сально блестевшего взгляда. Однако вернемся в столовую, где стоял шум, без которого никак не обойтись при большом скоплении гостей, даже самых благовоспитанных.
Лилиас сидела напротив Деврё, и капитан волей-неволей наблюдал, как она с заметным интересом прислушивалась к словам красавца Мервина и отвечала ему коротко, но любезно. Деврё подумалось, что этот Мервин отнюдь не дурак, не фат и уж конечно не паяц; честно говоря, в красоте и утонченности он никому не уступит, хорошо одет, приятен в беседе, голос его звучит мягко, а улыбка чарует. Помимо того, Мервин рисовал, а французских и английских стихов помнил наизусть столько, что, если переписать их подряд, они превзошли бы длиной весь запас венецианских кружев и атласных лент тети Бекки. "И образован лучше, чем я", - мелькнула у Деврё мысль. Но какого же черта он упомянул себя, при чем здесь он? Неужели он задет? Что за вздор! Беседа с мисс Уорд, племянницей вдовы, стала затухать, и капитан вздохнул с облегчением, когда его сменил второй сосед мисс Уорд, изысканный Бошан, который принялся описывать бал и маскарад у леди Каррикмор и последний официальный прием у нее же, а заодно и ее гостиную. Я слышал, что раньше встречались люди, способные одновременно улавливать, о чем ведут речь несколько групп беседующих (до полудюжины), подавать разумные реплики и при этом еще предаваться собственным мыслям. Надо полагать, мистеру Морфи, игроку в шахматы, это было нетрудно. Деврё, однако, было далеко до Морфи; во всяком случае, в ход той единственной беседы, которая, вероятно, интересовала его особо, ему не удавалось проникнуть. Справа, слева, со всех концов стола доносились сумбурный гул голосов и раскаты смеха; речи мешались в мозгу Деврё, пускались в бешеный галоп, внезапно обрывались - как пляски в Вальпургиеву ночь.
Деврё слышал приблизительно следующее: "Тра-та-та… большие состязания в волане: джентльмены с севера против… тра-ля-ля… методистского вероисповедания, но… ха-ха-ха… лимонный сок… тра-ля-ля… ха-ха-ха… нечестивые… а-ля-ля… фрикадельки и яичные желтки с… тра-ля-ля… мушкетными пулями из стального арбалета, клянусь… тра-та-та… бросает влюбленные взгляды на… ха-ха-ха… а-ля-ля… две уцелевшие арки Темпл-Бар… тра-та-та… и герцог отказал по завещанию… тра-та-та… кусок жевательного табака в медной табакерке… а-ля-ля… к кому неравнодушна миледи Ростревор… тра-ля-ля… это старый олдермен Уоллоп с Джонз-Лейн… тра-ля-ля… ха-ха-ха… из Иерихона, где Давид, Иоав и… аля-ля… все вместе свалились в грязь в почтовой карете… тра-та-та… присыпьте их слегка белым перцем, и… тра-та-та… зовется он Соломоном… тра-ля-ля… ха-ха-ха… бедная старушка совсем замерзает, нечем наготу прикрыть… а-ля-ля… веселись на Финчли Коммон или денежки плати… тра-та-та… воистину прискорбно… ха-ха-ха… тра-та-та… а старая леди Рут готова поклясться, что ей ни разу не приводилось… а-ля-ля… служить шерифом графства Даун во времена королевы Анны… тра-ля-ля… а доктор и миссис Стерк… тра-ля-ля… министры, замещающие герцога Графтона и генерала Конвея… тра-та-та… достойный прелат… ха-ха-ха… тра-та-та… мерзавец мерзавцем… ля-ля-ля-ля-ля".