2
- Каллен?
- Да?
- Откуда у тебя эта кожаная куртка? Такая красивая!
Я вскинула брови домиком, а глаза плотно зажмурила. Кожаная куртка Вебера Грегстона! Я спрятала ее в самом дальнем, самом темном углу шкафа и никогда не надевала при Дэнни. Он проявлял обостренное внимание к тому, что я ношу, и сразу замечал обновку. Я решила, что если выжду несколько месяцев, то смогу при случае обмолвиться, на какую невероятную вещь наткнулась в "секонд-хэнде" прямо в нашем квартале…
"Мы счастья ждем, а на порог валит беда".
- Какая куртка?
- Вот эта, кожаная. - Он вошел в комнату, держа ее перед собой. - Откуда у тебя такое? Просто фантастика!
- Ага. Раскопал. Только не злись.
- Злиться? Каллен, ты, надеюсь, не слишком много отдала за нее? Милая, я понимаю всю твою любовь к одежде, и когда у нас есть деньги…
- Да нет, Дэнни, погоди! Ничего я не отдавала. Это от Элиота, на день рождения.
- День рождения? Он же у тебя только через месяц!
Я пожала плечами - воплощенная невинность.
- Ну… да, он подарил заранее. Что еще я могу сказать? Мы понимали, что ты начнешь возмущаться, поэтому я тебе ничего не сказала. Ты злишься?
- Каллен, насколько я понимаю, "Джанни Версаче" означает, что это из Италии. А итальянские кожаные куртки стоят дороже национального долга. Элиот, конечно, богат, но это уж слишком.
Дэнни подошел к телефону, набрал номер Элиота и попросил зайти на пару минут.
- Всем привет! Ух ты, здорово, видели бы вы себя со стороны. Вы что, драться собрались? Можно посмотреть?
- Элиот, ты действительно подарил Каллен на день рождения эту куртку?
- Нет. - Лицо его не отражало ровно ничего.
- Элиот! - Еще немного, и я сорвала бы голос. - Не ври! Скажи правду. Ты ведь подарил мне ее на день рождения!
- Ничего подобного, Каллен. Я ее подарил, потому что люблю тебя.
Мое давление выровнялось, чего нельзя было сказать о Дэновом. Он вручил мне куртку и, не переставая хмуриться, сел рядом на диван.
- Эл, так же нельзя.
- Дэниел, старый приятель, у меня и к твоему дню рождения припасено кое-что сногсшибательное. Могу спуститься принести.
- Не надо, Элиот. Ты ставишь меня в очень неловкое положение. Это неправильно… Очень мило, конечно, но все это совершенно неправильно.
- Чистая правда, но таким образом вы будете передо мной в неоплатном долгу, так что теперь попрошу со мной поласковей, а то вам будет стыдно.
- Ну хватит тебе, Дэнни. Сам же широкая натура. Не цепляйся к Элиоту, он просто берет пример с тебя.
Впервые за все время нашей совместной жизни мой супруг всплеснул руками:
- Не в том же дело, Каллен. Я не Эбенезер Скрудж!
- Боже, благослови наши подарки. Все до единого!
- Ну хватит, Элиот. Ты прекрасно понимаешь, о чем я.
- Дэнни, поскольку я тут обвиняемый, у меня есть право сказать несколько слов. Семейство Джеймсов - единственные люди на всем земном шаре, ради которых я готов в огонь и в воду. И вы оба это прекрасно знаете. В огонь и в воду! Все прочие мои знакомцы остроумны, очаровательны и насквозь фальшивы. Сплошной внешний лоск, ничего кроме. Кого-то из них я люблю, кого-то терпеть не могу - но не доверяю никому, кроме вас двоих. Как на духу! Если мы поссоримся, я просто умру… Дело в том, что мой адвокат все уши мне прожужжал и наконец добился своего: полтора месяца назад я составил завещание. Бенифициаром я объявил Мей. За мной примерно четыреста тысяч. Вашим бандитским рожам я такую сумму не доверю, но моя крестная дочь может отправляться учиться хоть в Радклифф, если захочет. Протесты не принимаются. Баста. Точка.
Я улыбнулась ему, очень криво:
- Элиот, ты, старый…
Дэнни поднялся и сгреб его в объятия. Они долго так стояли, замерев, а я смотрела на них, стискивая забытую кожаную куртку.
Когда-то я думала, что сила характера - результат очерствения; замысловатая система защиты, позволяющая примириться с правдой жизни и не давать себе повода для волнений. Но любым системам выработки характера дорога прямиком на свалку, если вы обнаруживаете, что никакой правды не осталось… или она неузнаваемо преобразилась.
После происшествия с курткой я очень боялась рассказывать Дэнни о том, что было между мною и Вебером, и о новом развитии событий на Рондуа. Впервые за всю историю наших отношений я усомнилась в своем муже, и это мне очень не понравилось. Я усомнилась в нем, потому что он не был тем человеком, которому я хотела бы поведать все без утайки. На том этапе оптимальным доверенным лицом для меня являлся Элиот - с его умением понять, почему люди иногда совершают глупости; с его благожелательным вниманием и чистосердечной верой в неведомое. Я не хотела замыкаться в себе или утаивать от мужа что-нибудь существенное, но опасалась, что он не проявит достаточного понимания. Максимум, на что можно было рассчитывать, это на сочувствие, симпатию. Элиот же владел эмпатией и вместо того, чтобы снова толкать меня к психиатру, хотел вместе со мной понять, что же творится у меня в голове, самостоятельно распутать весь клубок причин и следствий.
- Да подумаешь, Каллен! Ну сделала ты аборт. Все делали аборт; это старо как мир. Даже я делал аборт - жестоко абортировал свою последнюю пассию, Шерифа Томпсона.
- Шерифа? Его действительно так звали?
- К сожалению, да. Невысокий такой негр в ковбойской шляпе. Он на полном серьезе хотел, чтобы я купил ему шпоры!
- Элиот, а почему ты никогда не рассказываешь о своих "пассиях"?
- Потому что это грустная тема. Мне очень не везет в любви. Но не будем сейчас об этом. Видишь, как я был прав насчет Рондуа? Любой сон сводится к разрешению конфликтов. Психоанализ для бедных, понимаешь? Ты сделала аборт и чувствовала себя отвратительно. Ощущала вину и носила ее в себе долго-долго, хотя, по-моему, это полный бред. В общем, как бы то ни было, эти твои рондуанские сны помогают тебе прочистить систему. Так это ж великолепно! Помоги малышу Пепси найти Кости Луны, и ты свободна! Сколько их уже? Три?
- Да. Последняя - за благородство. Пепси спас жизнь Фелине, а потом пощадил Зной:
- Какой еще зной?
С большой буквы - это имя собственное. Он плясал в пустыне и попытался съесть Фелину.
- Фелина - это волчица?
- Верно. А Марцио - верблюд, мистер Трейси - пес…
- …В большой черной шляпе, правильно?
- Правильно.
Зазвонил телефон, и Элиот привстал снять трубку. Несколько секунд поговорив, он, к величайшему моему удивлению, передал трубку мне. Лицо его так и искрилось лукавством.
- Милочка, это твой друг Вебер Грегстон. Откуда он знает мой номер?
Я осторожно взяла трубку, словно ядовитую змею.
- Алло?
- Алло, Каллен? Послушайте, извиняюсь, что отвлекаю, но мне надо с вами поговорить. Обязательно надо.
Судя по голосу, усталому и напряженному, он не врал.
- В чем дело, Вебер? С вами все в порядке? Мне хотелось поблагодарить его за все открытки и телеграммы, но речь явно шла о чем-то куда более серьезном.
- Нет, не в порядке. Нужно встретиться - может, прямо сейчас? Я только что прилетел, и мы обязательно должны поговорить. Каллен, это не шутки. Пожалуйста, только не изображайте застенчивость. Происходит что-то нехорошее - и, по-моему, из-за вас. Простите, но так оно и есть. Как насчет встретиться прямо сейчас? Это возможно?
Элиот, замерший со мной ухо к уху, энергично закивал. Я показала на Мей, и он прошептал, что посидит с ней.
- Хорошо, Вебер. Вы где?
- В телефонной будке у вас на углу. Спускайтесь, я буду ждать. Минут буквально на пять, хорошо?
- Ладно. Держите себя в руках, уже иду.
- Что скажешь? - спросила я Элиота, повесив трубку.
- Голос у него не ахти.
- Я заметила. Как ты думаешь, в чем дело?
- На этот раз не в любви. Он на грани срыва.
Вебер стоял перед нашим домом. Вид у него был, словно он вернулся с обратной стороны Луны.
- Ничего себе! Вебер, да что с вами?
- Об этом-то мы и поговорим. Где можно посидеть?
- Зайдем к "Лене", это прямо за углом.
Он прижал ладони к щекам и с силой потер. Волосы - влажные и зачесаны назад, щеки свежевыбриты, но весь подбородок - в крошечных красных оспинках.
- Просто черт-те что. Я целую неделю толком не спал.
В ресторанчике - где, к слову сказать,ч очень неплохо готовили - заправляли две симпатичные женщины, которые не скупились на порции и отличались редким тактом. Хотя еще был день и заведение пустовало, мы выбрали самый дальний столик.
- Так в чем дело, Вебер?
- Подождите, - поднял он руку. - Сперва ответьте на пару вопросов. Кто такие Пепси и мистер Трейси?
- Откуда вы о них знаете? - вскинулась я. - Кто вам рассказал?
- Никто мне ничего не рассказывал. Они мне снятся, Каллен. Снятся каждую ночь! Пепси, мистер Трейси и вы. В основном вы. Каллен, что происходит? Кто они такие? Говорю же, я стал плохо спать. И знаете, когда все началось? Я прикинул в какой-то момент. Все началось после нашей встречи - когда вы мне врезали.
- Расскажите, что вам снится, Вебер. Во всех подробностях. Поточнее.
- Вы понимаете, о чем я, да?
Я ощутила, как мышцы в основании шеи сплетаются в тугой клубок. Вспомнила слова Элиота - мол, Вебер заинтересовался мной, потому что я его "зачаровала".
- Да, понимаю. Продолжайте. Добро пожаловать на Рондуа.
- Рондуа! Точно! Именно так!
Мы проговорили три часа без перерыва. Ни капли не колеблясь, я рассказала ему обо всем: об аборте, о том, как начались сны, о Пепси, о поиске Костей, о Городе Мертвых.
По ходу дела мы проголодались и заказали два внушительных ланча. Потом, часов около пяти, ресторанчик стала заполнять предобеденная толпа, наперебой заказывая коктейли. Я позвонила Элиоту и сказала, что мне нужен еще час. Он сообщил, что у него все нормально, но - что происходит?
- Веберу тоже снится Рондуа. С того дня, как я ему врезала.
- Ни хрена себе!
- Именно. Похоже, Элиот, ты был прав. Ладно, до скорого. Обязательно все расскажу.
- Уже не терпится. Главное, руки больше не распускай, ладно?
Вебер побывал на Рондуа в таких местах и встречался там с такими существами, о которых я слыхом не слыхивала: хулиганы крокодильих шахмат, Облако-Ад, ночной рынок старых светильников в Гарри. Он заглянул в Пещеры Лема и Горный Кабинет Садовника. Среди его спутников был журавль по имени Спорт-и-Досуг. Впоследствии же его сопровождал только голос по имени Солярис.
Мы так и не смогли понять, почему Вебер бродил именно там, а не где-либо еще, но согласились, что искать в этом какую-то логику бессмысленно. Не стоит и пытаться.
С запинками я изложила трактовку Элиота: здесь, мол, не обошлось без своего рода чар.
Вебер улыбнулся и стянул с моей тарелки палочку картофеля-фри.
- Почему бы и нет, Каллен? Мысль не безумнее прочих.
Он стянул еще один картофельный ломтик. Похоже, Вебер немножко успокоился - теперь он улыбался чаще, особенно когда мы сравнивали рондуанские впечатления.
Но вместо того, чтобы сунуть ломтик в рот, Вебер наставил его на меня и произнес:
- Знаете, все бы ничего, если бы только там не было так страшно. Форменный кошмар. Джека Чили не встречали еще?
- Какого-какого Джека?
- Джека Чили. Лучше и не встречать. Послушайте, мы уже доели, а так и не решили, что делать. Каллен, хватит с меня этих снов, откуда бы они ни брались. Меня даже не волнует, какой там механизм. Вы дотронулись до меня, шарахнули фиолетовой молнией - и трах-бах! Я на Рондуа. Хорошо, допустим, такое случается… бред какой-то, но я готов это допустить. Однако теперь я хочу одного - убраться оттуда к чертовой бабушке. Прошлой ночью мне приснилось, как два деятеля снесли себе черепа. Снято просто класс: самый ближний план, мозги летят в объектив. Хватит, не могу больше. - Он бросил картофельный ломтик себе на тарелку и раздавил вилкой. - Каллен, что мне делать? Что вы можете?
- Кажется, я знаю, как все исправить.
- Знаете? Серьезно? И как?
Я рассказала ему о нашем противостоянии с Машинами на равнине. Поведала о волшебном слове, которое помогло нам выбраться из этой передряги, и о том, что могу воспользоваться волшебным словом еще раз, но уже в ином месте - откуда-то я это знала. Другой вопрос, распространяется ли действие волшебства на ресторан в Нью-Йорке.
- То есть вы можете попробовать? Так скажите его - и посмотрим, что выйдет. Господи, Каллен, да я на все готов! Все, что угодно, лишь бы не видеть больше этого кошмара. Умоляю!
Я протянула руку через стол, приложила ладонь ко лбу Вебера и произнесла:
- Кукунарис.
Он зажмурил глаза и накрыл мою ладонь своей:
- Пожалуйста, еще раз.
Я повторила. Вот только не почувствовала ничего особенного - в отличие от того дня, когда меня защитила фиолетовая молния. И Веберу я об этом не сказала - побоялась.
Здравствуйте, миссис Джеймс!
С днем рождения! Некоторое время назад я написал письмо мистеру Джеймсу и спросил, когда у вас день рождения. Хорошо, что успел. Понимаю, открытка совсем идиотская, но мне пришлось просить купить ее одного из докторов, и такой уж у него вкус. Можно было бы догадаться, что в этом доверять ему нельзя - судя по галстукам, которые он носит! Ха-ха! Как бы то ни было, с днем рождения вас, с днем рождения вас, с днем рождения, миссис Джеймс, с днем рождения вас!
Искренне ваш, Алвин Вильямc
3
За все время на Рондуа мы первый раз увидели океан. Он был розовый, а пена на волнах - желтой. Неуютные цвета, словно в детских грезах, пошедших наперекосяк.
Пепси стоял возле нашей "лодки" - перевернутой карнавальной маски величиной со старую ванну. У воды было холодно - даже от моей тени веяло холодом.
После Кемпински, Офир Цика и нашего поединка с пляшущим Зноем прошло несколько недель. Фелина, спасенная Пепси, вскоре тихо умерла во сне. Марцио и мистер Трейси, немедленно узнавшие об этом, всю ночь простояли в карауле над ее телом. Черный пес-великан разбудил нас только на рассвете - печальным и мелодичным лаем, похожим на полнозвучные ноты, извлекаемые из старинной виолончели.
Нам не пришлось хоронить ее: тело исчезло, как только Пепси возложил три Кости - на лоб Фелины, против сердца и на левую заднюю лапу. Через несколько минут на земле остались лишь Кости - там, где волчица последний раз легла спать.
Марцио сказал, что ветры донесут собачью песню до семейства Фелины и к концу дня все будут знать, что волчица умерла.
Вчетвером мы продолжили путь к морю. Нам очень не хватало ее ненавязчивого присутствия. В голове у меня то и дело вертелась одна мысль, словно важная сводка из глубин подсознания: "Земного счастья нет, но есть покой и воля". Понятия не имею, что бы это значило.
Офир Пик - Город Мертвых для людей; но куда отправляются после смерти здешние животные? Этот вопрос удивительным образом вызвал в памяти другой, которым я задавалась в детстве и с тех пор совершенно выбросила из головы. Если на других планетах есть жизнь, абсолютно не похожая на нашу, куда отправляются после смерти эти существа? Или рай - это "Мирное царство" Эдварда Хикса, где земляне будут кормиться рядом с пучеглазыми марсианами, а рондуане - лежать вместе с опасными тварями с Альфы Центавра?
Времени на всякие раздумья было предостаточно, поскольку путь предстоял долгий, и все пешком. Места и встреченные нами тамошние обитатели были не менее удивительными, чем раньше - Джеки Биллоуз в Переговорных банях, цирк, на арене которого выступали воспоминания, - но смерть Фелины опустошила нас во многих смыслах, сделала невосприимчивыми к чудесам. Однажды в сгущающихся сумерках мы увидели черную лошадь, галопом несущуюся по рельсам лоб в лоб встречному поезду. В последнее мгновение лошадь изящно взмыла в воздух и полетела. Мы промолчали.
Слангисты указали нам путь через Пещеры Лема, а деревянные мыши, о которых я пела столько месяцев назад, со всей осторожностью провели нас через Мост Искусства. Мы пересекли лес, разукрашенный неподвижными светлячками, - Пепси упорно называл их жар-пчелами. Следующим утром мы проснулись на дне кратера не менее мили в поперечнике, черно-зеленого и фосфоресцирующего, над которым зловеще клубился пар.
Тревожиться о еде не приходилось. В синих рощах мы собирали лео и шестишляпники, по берегам бурных рек - налтензию. Вся еда была очень вкусной, только я давным-давно перестала обращать внимание на то, что кладу в рот. Мы ели, когда организм этого требовал, спали, когда усталость - подобно силе тяжести - приковывала нас к земле. Мы должны были успеть к Бриннскому морю до следующего лунного затмения, поэтому спешили, словно тайные гонцы, несущие военачальникам депеши с королевским приказом.
Я уставала раньше всех и нередко первой объявляла о привале, хотя двигаться мы должны были как можно быстрее, ведь получить четвертую Кость Луны, которая таится где-то среди бескрайних розовых просторов Бриннского моря, можно только ночью, во время полного лунного затмения, руководствуясь единственно звездным светом.
За несколько дней пути до цели мы вышли к захолустному перекрестку, посредине которого неизвестный юморист выложил звездой восемь дохлых кроликов. Не дожидаясь подсказки, Пепси взял первую, покрытую резьбой, Кость и переложил кроликов так, что теперь они составляли неровный круг. Мистер Трейси спросил, не лучше ли квадрат, но Пепси лишь помотал головой и продолжил сосредоточенно двигать кроликов тростью.