Когда мы вернулись, было уже темно. Дэнни лежал на диване и читал книгу. Мей сидела на полу и колотила по своей любимой мягкой игрушке - страшненькой зеленой белке - пластмассовой ложкой.
- Привет!
- Где вас носило? Я уже начал беспокоиться.
- О, где только не носило! Я отвезла Элиота в Вест-гемптон… Прости, Дэн. Надо было позвонить.
- Надо было. Что теперь с обедом?
Тон его голоса был таким, что мы с Элиотом не мешкая устремились на кухню, и работа закипела.
Через несколько минут Дэнни заглянул в дверь сообщить, что доедет до магазина купить шоколадных пирожных с орехами.
- Но, Дэнни, у нас уже…
Встретившись с ним взглядом, я умолкла; ему было нужно какое-то время отдохнуть от нас, причем не на другом конце дома, а подальше. Я сразу пожалела о нашей вылазке, сколько бы удовольствия она нам ни доставила. Если Дэнни Джеймс в шесть вечера отправляется за шоколадными пирожными, значит, он зол как черт и даже смотреть не желает на свою благоверную. Но самое для меня мучительное - что злился он, потому что его заставили волноваться.
Я подождала, пока не хлопнет дверца машины и не заработает мотор, прежде чем осмелилась выглянуть из окна кухни. На щеке я ощутила дыхание Элиота: перегнувшись через мое плечо, он тоже смотрел в окно. Каллен, мы с тобой два маленьких поганца.
- И не говори!
А подумай только, что бы с ним было, узнай он, чем мы на самом деле занимались. Боже ты мой!
- И думать не буду. Пошли лучше постараемся сготовить такой обед, чтобы ах, и будем надеяться, Дэнни вернется цел и невредим. Он так не злился, наверно, с самой Италии.
Я принесла Мей из гостиной и усадила на ее высокий стульчик. Затем мы принялись готовить пир горой.
"Люблю его (па-пам) и ничего (па-пам) поделать не мо-гу", - стал напевать Элиот, но, встретив мой взгляд, осекся.
Возвращение Дэнни через полчаса было встречено двумя вздохами облегчения, однако объятий и лобзаний не последовало. Он поставил на кухонный стол пакет и опять вышел.
Я заглянула в пакет. Сердце мое снова разлетелось вдребезги. Бок о бок с упаковкой замороженных шоколадных пирожных притулился свежий выпуск моего любимого журнала. Черт бы его побрал! Черт бы побрал всех этих праведников, способных, едва только рукой двинув или глазом моргнув, заставить вас так остро ощутить собственную неполноценность, бездарность и злобность.
Мне захотелось, размахивая лопаточкой, ворваться в гостиную и выкрикнуть ему в лицо: "Ну зачем ты такой весь из себя правильный? Я же от этого кажусь себе лилипуткой!"
Но я сдержалась и лишь перевернула на сковородке картофельные оладьи.
Обед прошел в молчании, а потом Дэн забил последний гвоздь в крышку гроба - настоял на том, что помоет всю посуду.
Элиот и я сели в гостиной и растерянно уставились друг на друга.
- Может, по телевизору Вебера Грегстона что-нибудь показывают?
Из кухни раздался оглушительный грохот, и Дэнни во всю мочь завопил:
- Мей, нельзя!
Он уронил на пол латку из жаропрочного стекла - и тут же со скоростью, на какую способен только ребенок, который чем-то заинтересовался, Мей схватила зубастый осколок, залетевший к ней на стульчик.
Когда я появилась в дверях, осколок уже глубоко впился в мякоть ее глупой пухлой ладошки, и все было в крови… Мей с интересом разглядывала кровавый ручей, такого она еще не видела.
Дэнни заметил, как я метнулась к ней, и предостерегающе вскинул ладонь:
- Калли, не пугай ее! Давай как можно медленней. Если она испугается, будет гораздо хуже!
Само благоразумие. Пока я осторожно, как на ходулях, ступала через кухню, лицо мое успело перекоситься раз шесть, и все по-разному.
Молодец, малышка! Дай маме посмотреть.
Я чувствовала, как подкатывает истерика, словно тошнота.
Порез был очень глубокий. Бездонная кровящая дыра.
- Дэнни, что будем делать?
- О господи!
Тут-то все и началось. Заполошный вопль появившегося в дверях Элиота напугал Мей до полусмерти, и взрыв не замедлил последовать. Мей подняла истошный визг.
- Элиот, кончай причитать и звони на коммутатор. Скажи дежурной, что случилось, и спроси, где ближайшая станция "скорой помощи" или доктор. Кто ближе.
Элиот замер в дверях, зажав ладонями рот.
- Ради бога, Элиот, шевелись! Каллен, давай ее сюда. Попробую достать и промыть.
Краем глаза я заметила, что Элиота как ветром сдуло. Я извлекла разукрашенную кровью Мей из ее стульчика.
Дэнни перехватил девочку, поднял над раковиной на уровень глаз, широко улыбнулся и задвигал бровями:
- Вот это всем ручкам ручка! А кровищи-то сколько, кровищи! Давай немного помоемся, а?
Улыбка Дэнни ее немного успокоила, но визг поднялся с новой силой, когда Дэнни сунул ручку Мей под струю холодной воды.
- Калли, иди найди чистый платок; да что угодно, хоть тряпку. Главное, чтобы чистую. Я попробую забинтовать.
Элиот ворвался на кухню и сообщил, что ближайший доктор в миле от нас.
- Позвони ему. Узнай, дома ли он.
- Нет, Дэнни, поехали сразу. Мы потеряем…
- Нет! Если его там нет, придется возвращаться. Позвони!
Доктора дома не было, но его автоответчик назвал другое имя. Этот доктор дома был и сказал, чтобы мы немедленно приезжали.
Дэнни перевязал Мей ладонь и на запястье укрепил повязку резинкой, которую я вытащила из волос.
Когда мы сели в машину, Мей разошлась не на шутку. Шок прошел, ей стало больно и ни капельки не нравилось, что мы зачем-то перебрались из теплого дома в холодную машину.
Дэнни велел мне сесть за руль, потому что я знаю дорогу. Опустившись рядом и пристроив Мей на коленях, он стал укачивать ее и напевать на ушко песенки.
Элиот поинтересовался с заднего сиденья, не помочь ли чем.
- Помочь. Пой. Давайте все споем песню. Мей любит, когда мы поем, правда, малышка?
Я покосилась на Дэнни и поняла, что люблю в нем все: будничный запас сил и здравого смысла, а также стратегический резерв для моментов наподобие нынешнего, когда все решают хладнокровие и ясность мышления.
Элиот начал петь. К сожалению. И не прекращал до тех пор, пока мы не выбрались из машины перед домом доктора.
Потом, когда доктор заявил, что мы слишком туго наложили повязку, я была готова послать его… Повязку накладывал мой муж, а Дэнни все на свете делает правильно.
- Познакомься, мам, это Ночное Ухо. Он покажет нам местные достопримечательности.
Мы стояли у ворот нового города, очень похожего на Кемпински: те же башенки, колокольни, многочисленные черные птицы, вьющиеся над высокими каменными стенами. Это был Офир Цик, Город Мертвых. Я ничего о нем не знала - кроме того, что мне решительно не нравилось его название.
Когда - несколько дней назад - мы покинули Кемпински, Пепси уселся на шею мистеру Трейси, и они выдвинулись вперед, держа дистанцию. Наверно, им требовалось обсудить что-то крайне важное, но мне от этого было не легче. Пепси еще очень маленький, и мне казалось, что даже на таинственном острове Рондуа, где кролики достают иллюзионистов из цилиндров, такому крохе рановато взваливать на себя обязанности взрослого мужчины, тем более монарха.
С другой стороны, монархом он станет, только если соберет все пять Костей. Пока что их было всего две, причем одну из них нашла старая, ненужная мама.
Все чаще и чаще я задавалась вопросом, что я тут делаю. Каким-то образом я прибыла на Рондуа. Значит, я только посланник, призванный доставить моего чудо-ребенка нужным людям и сойти со сцены? Нет, против этого свидетельствовала вся логика событий - я должна была познакомить его со зверями, объяснить кое-что о Рондуа, я успокоила его первые страхи после прибытия. Потом нашла первую Кость Луны и показала сыну, как покрыть ее резьбой. И после всего этого я лишь посланник? Может, я и обманывалась - но вряд ли. А тогда - кто? После того как Пепси заслужил столь почтительное обращение Кипучего Пальца и мэра столицы, мне казалось, что мною чем дальше, тем больше пренебрегают, что меня отодвигают на задний план.
В какой-то момент мне даже пришло в голову, что, если мое пребывание на Рондуа затянется, лучше будет вернуться на Равнину Забытых Машин. Самая подходящая для меня компания: я тоже умею шипеть, выпускать пар и ничего не делать. В точности как они.
Почему мы так любим сыпать соль на раны?
Ночным Ухом звали старого отшельника, избравшего местом жительства окраины Офир Пика. То немногое, что требовалось ему для жизни, он зарабатывал, водя экскурсии по Городу Мертвых.
- Местные обитатели прекрасно уживаются друг с другом. Но живых не любят, поэтому лучше с ними не заговаривать. Если уж очень приспичит, смотрите при этом в сторону. Не нужно смотреть им в лицо или называть по имени. Они поймут, к кому вы обращаетесь.
Мы последовали за ним сквозь разрушенную арку. Ведущая в город дорога, мощенная булыжником, стала постепенно забирать вверх. Вскоре у меня уже зудели икроножные мышцы, и я, сама того не заметив, сбавила шаг и стала внимательно смотреть под ноги, дабы убедиться, что они ступают куда надо.
По кривым извилистым улочкам бегали дети, однако, несмотря на радостные, смеющиеся лица, в воздухе висела тишина. Абсолютная. Непроницаемая. Ни детских криков, ни лая собак, ни звона железных ведер о камень колодца, ни птичьего свиста, ни обмена приветствиями в узком проулке.
Женщины в цветастых косынках, с закатанными рукавами и красными, как петушок на палочке, лицами выглядывали из окон и с интересом смотрели нам вслед. Но они тоже молчали - старые курицы, которых даже безмолвие смерти не излечило от привычки повсюду совать свой нос. К моему удивлению, одна из них бросила мне яблоко. Оно казалось очень аппетитным, но упало в мою ладонь совершенно бесшумно. Я посмотрела на Ночное Ухо, спрашивая взглядом, можно ли это яблоко есть. Тот подождал, пока мы не завернем за угол, где старуха не могла нас видеть.
- Лучше не надо. Только устанете. - Тут он осекся и хитро глянул на меня. - Впрочем, если хотите, то можно. Узнаете о смерти много нового.
Мимо нас медленно проехал на велосипеде красивый юноша, а на перекладине перед ним примостилась девушка, цепко ухватившись за руль поверх его ладоней. Пара улыбалась и казалась счастливее всех на свете. Но от них не доносилось ни звука. Велосипед трясся и подпрыгивал на старых серо-коричневых булыжниках, но абсолютно бесшумно и вскоре скрылся из виду.
Это не столько пугало, сколько удивляло. Мы уже почти привыкли к безмолвию, когда вышли на широкую, залитую солнцем площадь, и я увидела Эвелин Хернесс, первую жену Дэнни, которая сидела в кафе и смотрела на нас. Забыв о предупреждениях нашего гида, я рванулась к ней и - глядя прямо на нее - назвала по имени.
- Привет, Каллен. Прости, что не могу пожать тебе руку, нам нельзя. Сколько ж лет назад это было?.. Ты столько всего успела.
Несколько минут мы болтали… о чем? О нашей с Дэнни женитьбе. Эвелин была в курсе. Она сказала, что ни капли не возражает и очень рада за нас, но выражение лица - исполненное оборванных грез и грусти - выдало ее с головой: на самом деле она возражала, да еще как. Что я могла сказать или сделать? На короткое мгновение мне показалось, что это я убила ее и сослала сюда.
- Мам?
Я опустила взгляд на Пепси, смотрела на него и не видела. Он плакал. Я глянула на Эвелин, потом снова на него. По щекам Пепси текли слезы, но он энергично кивал, словно соглашаясь с чем-то, что я сказала.
- Зачем мы здесь, Пепси?
Я снова глянула на Эвелин, потом опять на него.
- Ты разве не знаешь?
- Даже не догадываюсь, милый.
- Ты должна знать! Это здесь я был, пока ты не вернулась. Я жил здесь. Когда-то ты меня убила. Разве не помнишь?
Вселенская боль пронизала меня, и я до сих пор не знаю, была она физической, духовной или какой-нибудь еще. Зато точно знаю, что сама смерть не может быть хуже этой боли. Куда уж хуже.
Пепси был тем ребенком, которого выскребли из меня, - четыре года назад, солнечным летним днем. Мой аборт. Мой сын. Уничтожение улик. Мой сын… мой мертвый, чудесный сын.
Прислонившись к стене всем своим безвольным весом, прямо посреди этой чудовищной тишины я снова разрыдалась о том, что когда-то совершила. Я рыдала до тех пор, пока не ощутила, что раздавлена в лепешку весом мира и весом мертвых.
Я вот все удивлялась, что я тут делаю.!. Но ни разу мне не пришло в голову задуматься, откуда взялся этот бойкий малыш, сопровождающий меня повсюду и зовущий мамой. Мой сын. Мой здешний сын, мой сын из другого мира.
Я была на Рондуа с одной-единственной целью - в меру сил помочь Пепси отыскать пять Костей Луны и таким образом уберечь его от возвращения в этот город.
Понятия не имею, почему нам предоставили вторую попытку; главное - что предоставили, и я ничего не буду спрашивать. Если бы не Кости, Пепси остался бы здесь навсегда. С ними он станет свободен, сможет скакать по горам на спине верблюда Марцио или самостоятельно плавать в золотых лагунах. На сей раз моя задача состояла не в том, чтобы найти Кости Луны, но чтобы помочь Пепси добраться до дома… Через Офир Цик, Город Мертвых, к жизни где-то на другом конце этой вселенной.
Бывает ли вообще так, чтобы вторая попытка давалась по-настоящему? Новый старт, несколько волшебных футов юзом, перед тем как мы врежемся в стенку и все пойдет прахом?
Нет, в жизни так не бывает. Но на Рондуа я спасу своего ребенка.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
1
Здравствуйте, миссис Джеймс!
Доктор Лейври говорит, что я делаю успехи. Не знаю точно, что он имеет в виду, но поверю ему на слово.
Тем временем я столько всего прочел и в принципе решил стать ветеринаром, когда меня выпустят. Сомневаюсь, правда, что это будет очень скоро! По-моему, меня здесь не очень хорошо понимают. Притворяются, будто слушают меня, но я-то вижу, что смотрят они совсем в другую сторону, когда я говорю. Даже не думал, что доктора могут быть такими нечестными. Мало кому в наши дни можно верить, правда? Должен сказать, что, по-моему, вам верить можно. Вот почему я вам пишу. Надеюсь, вы не очень против.
Пока что мои любимые книжки - эти популярные бестселлеры о ветеринаре, который работает в Англии. Знаете, по ним еще сняли очень удачный телесериал на образовательном канале? Хотя я его не смотрю, потому что, по-моему, телевидение - для идиотов. В нашем заведении много больших цветных телевизоров, которые включены круглый день. От их шума почти невозможно укрыться, где бы ты ни находился и что бы ни делал.
Наверняка кто-нибудь просматривает все мои письма к вам и недоволен этой моей непримиримостью, но я не специально, честное слово. Я только хочу, чтобы эти адские устройства сделали потише. Не такое уж сверхъестественное желание, верно? Отнюдь не всем здесь хочется сотый раз смотреть про "Супермена", честное слово! Некоторых интересуют вещи поважнее. Мне вот хватило бы тихого уголка, где я мог бы спокойно посидеть, почитать или просто подумать, но даже это среди здешнего шума почти невозможно.
Что ж, никогда не бывает, чтобы все было как хочется.
Как ваши дела? Как поживает мистер Джеймс? Искренне надеюсь, все у вас в порядке. Мей еще не говорит? В последнем письме вы упомянули, сколько ей, так что я пошел в библиотеку и несколько часов просидел за литературой на этот счет. Знаете, оказывается, дети зачастую начинают говорить на удивление рано! Прислушайтесь как следует - может, это уже не воркование, а настоящая речь?
Что ж, пока, пожалуй, все. Надеюсь, я вас не очень утомил. Наверное, я это каждый раз упоминаю, но я в самом деле тщательно продумываю свои письма. Только почему-то мне никогда не удается сказать именно то, что хочется, или так, как хочется.
Что ж, все равно я сказал, что хочу быть ветеринаром, а не писателем, так что ничего страшного. Ха-ха!
Через несколько дней напишу еще, так что готовьтесь.
Искренне ваш, Алвин Вильямc
Здравствуй, Алвин!
Спасибо за твое последнее письмо. Очень интересно, что ты пишешь о том, когда дети начинают говорить, только боюсь, наша малышка Мей до сих пор на той стадии, когда все четыре слова в ее словаре являются производными от "а-гу" или "гу-гу".
По-моему, стать ветеринаром - это хорошая мысль. Мой муж сказал, что во многих учебных заведениях предусмотрены заочные курсы. Не знаю, есть ли у тебя уже школьный аттестат, но, по-моему, подумать об этом стоит. Таким образом ты сможешь заранее получить какие-то баллы и продолжить обучение там, где есть нужные тебе курсы.
Когда я училась в колледже, то совершенно не представляла, чем хочу заниматься в будущем. В результате я брала себе курсы как бог на душу положит и только те, которые казались мне интересными. Особых проблем у меня не было, и в результате я получила диплом по истории, но задним числом я понимаю, что это не самый продуктивный способ учиться. Я восхищаюсь людьми, которые настолько рано осознают, чего хотят добиться в этой жизни.
Ветеринар - замечательная профессия. Мой хороший друг Элиот Кильбертус говорит, что душу бы продал, лишь бы найти в Нью-Йорке хорошего ветеринара. Все они, по его словам, дерут кучу денег, но ничего толком не умеют.
Похоже, наконец-то весна, и это здорово. Недавно все мы выбирались на Лонг-Айленд. У одного моего знакомого есть дом в Ремзенберге, прямо посреди птичьего заказника. Когда мы там были, я заметила, что кое-какие довольно прихотливые виды уже прилетели с юга, хотя еще даже не середина месяца. Хороший знак. Мне даже приснилось, что я хожу в футболке и шортах-бермудах самой кошмарной расцветки, какую только можно представить. Когда начинают сниться шорты, лето не за горами.
Будь здоров.
Каллен Джеймс