- Просто они не хотят, чтобы она была у вас. Хотят, чтобы люди перестали сюда приходить. Хмм… Думаю, дело в этом. Неплохая мысль. Вообще-то людям действительно лучше бы здесь не появляться. Вы - первая, кого я здесь вижу, но далеко не первая, о ком мне рассказывали. Но, конечно, я одобряю то, что вы приходите сюда и помогаете мышам. Поэтому-то вы и получили то, что позволило вам со мной связаться.
- Это была визитная карточка.
- Ах. - Он улыбается. - Высокий класс.
- И все-таки объясните мне, пожалуйста, почему людям нельзя сюда приходить?
- Это измерение… Думаю, я подобрал верное слово. Людям не дано его постичь. Вот что, например, вы видите сейчас перед собой?
- Ну… Стол, кресло и вас в нем. Огонь. И…
- Ничего этого здесь нет, - говорит он. - Кроме меня. И я не вижу ничего из того, что видите вы.
- Что же видите вы?
- Вещи, для которых у вас нет названий. И кстати, интересно, каким вы видите меня?
- Вы… - Как бы это сказать повежливее? - Вы - человек-мышь.
Он смеется.
- Человек-мышь! У меня что же, и мех есть?
- Да.
- Какого цвета?
- Серый.
- А лук со стрелами есть?
- Есть.
- А одежда?
- Есть. Красная мантия.
- Красная мантия? - Он опять смеется. - Интересно, откуда это? Вроде бы таким меня никогда не изображали.
- Где не изображали?
- Вы ведь, полагаю, знаете, кто я? Почитали где-нибудь?
- Да. Вы - Аполлон Сминфей. Бог мышей.
- А картинки там были?
- Да. Какая-то монета… Рисунок не очень разборчивый.
- Я, конечно же, никакая не мышь. Во всяком случае, этот облик мне непривычен.
- Ой… Прошу прощения. - Мне кажется, что прощения просить есть за что - кто бы сейчас ни сидел передо мной.
- Я - воплощение греческого бога Аполлона. Или, по меньшей мере, был им. С тех пор меня сильно улучшили. Или - как там говорят эти мальчишки? - проапгрейдили.
Я ставлю чашку обратно на стол. Пить что-то, чего на самом деле нет, это как-то странно - похоже на булимию. Не может быть, чтобы все это происходило со мной на самом деле. Все как-то уж чересчур странно.
- Не понимаю, - говорю я. - Вы утверждаете, что на самом деле вы не то, что я вижу перед собой?
- Именно так. Как и вообще все это место. Каждый видит его по-своему. Ну, каждый человек. Думаю, вам это известно.
- Боюсь, мне ничего не известно.
- Тогда почему же вы здесь?
- В книге…
Он мотает головой:
- Что вы надеялись здесь обрести? Деньги? Могущество?
- Нет. - На этот раз головой мотаю уже я. - Я вообще-то сама толком не понимаю, зачем сюда пришла. И ничего особенного здесь не искала - не считая знания. Думаю, мне просто хотелось узнать, действительно ли это место существует.
- Теперь вы знаете. И будете снова сюда возвращаться?
- Честно говоря, я не знаю, что буду делать дальше. Думаю, мне придется найти способ скрыться от этих людей. Если мне придется воспользоваться этим местом, то…
- Можете не сомневаться в том, что они воспользуются им для того, чтобы найти вас. А еще они воспользуются…
И снова - этот странный язык.
- Извините? - переспрашиваю я.
- Детьми, которых вы видели. Они воспользуются ими в качестве… Нет, не получается подобрать в вашем языке названия этому. Самые близкие - "попутчик", "прицеп" и "зараза". Эти дети - не проекция людей из вашего мира. Они относятся к тому, кто существует лишь в этом мире - как и я.
- Так, значит, они боги?
- Нет. Они нечто другое. - Он улыбается, и его усики мелко подрагивают. - Думаю, они прикреплены к этим мужчинам - так, как прикрепляются к людям попутчики, грузовые прицепы или зараза. К вам в сознание они сами по себе не проберутся. Они повсюду следуют за этими людьми.
- Вы уверены?
- Абсолютно. Я мог бы разузнать об этом побольше к вашему следующему визиту - если вы, конечно, не против.
- Так, значит, мне можно снова вернуться сюда?
Аполлон Сминфей улыбается:
- А кто может вам это запретить?
- Вы. Другие боги. Не знаю.
Он снова смеется:
- Ой, не могу. Насмешили…
- Почему? Не понимаю!
- Мы не может вам ничего запрещать. Это ваш мир, а не наш. Мы - часть его, но придумали-то его люди. Я имею в виду лишь то, что мы свою работу лучше делаем здесь, а вам бы лучше оставаться в материальном мире. Но это не более чем совет. Вы вполне можете его проигнорировать.
- Если я его проигнорирую, со мной произойдет что-то плохое?
- Не думаю. Думаю, вам в любом случае понадобится это место, если вы хотите одолеть врага. Но вам придется ответить на один важный вопрос.
- Какой же?
- Ну, если они - плохие парни, то вы, получается, на стороне "хороших". А если так, то за что вы боретесь? Если вы собираетесь с ними сражаться, необходимо сформулировать, из-за чего ведется это сражение.
- Не думаю, что у меня есть выбор. Они меня убьют.
Аполлон Сминфей на секунду отводит взгляд в сторону, словно размышляя, сказать мне или не сказать. Он делает глоток кофе и ставит чашку обратно на стол.
- Вы должны знать, что можете призывать меня на помощь лишь до тех пор, пока у вас есть моя карточка. И пока у меня есть на это силы.
- Как долго у меня пробудет карточка?
- Кто знает? Возможно, несколько дней, в пересчете на ваше время. А может, меньше.
- Ясно. Спасибо. А что значит: пока у вас есть силы?
- Если они молятся, я живу. Если нет, засыпаю. Это не совсем смерть, но ни на что особенно впечатляющее я тогда не способен.
- Они - это кто? Мыши?
- Ха-ха! Нет. Мыши не способны создавать божества. Да им это и не надо. Я о тех мальчиках в Иллинойсе. Это они наделяют меня силой. Там у них небольшой клуб. Что-то вроде… Что-то вроде культа - вот как вы бы это назвали. Культ Аполлона Сминфея. У них есть веб-сайт. - Он зевает. - А теперь я что-то немного устал. Придется рассказать вам о них в следующий раз.
- Конечно. Извините. Мне пора идти. - Я встаю, и кресло еще несколько раз качается из стороны в сторону, как будто бы помнит, как я сидела на нем. - Я понимаю, что это ужасный вопрос…
- Давайте.
- Скажите… Вы не можете определить хотя бы приблизительно, как долго вы еще сможете их там продержать? Ведь, насколько я понимаю, пока они здесь, они не смогут преследовать меня в реальной жизни?
- Да, не смогут. Так… Если вы пойдете прямо сейчас, я могу сосредоточить на этом всю свою энергию и наверняка смогу продержать их здесь еще… - Он поднял глаза к потолку, подсчитывая. - Это куда более сложное вычисление, чем вы думаете… Ну, скажем, три-четыре часа - в вашем времени.
- Что значит "в моем времени"?
- Я объясню это, когда вы вернетесь. Мне нужно отдохнуть. Я далеко не самый могущественный бог из всех. Когда тебе молится всего шесть человек во всем мире… Сами понимаете.
- Еще раз спасибо, - говорю я. - Вы и в самом деле спасли мне жизнь.
Тем временем в тропосфере пошел дождь. Как странно. Раньше погода здесь никак себя не проявляла. Дождь стучит по щебенке легкими ударами перкуссиониста, а потом с радостным шуршанием срывается вниз по водосточным желобам. Двое в костюмах по-прежнему лежат без сознания в своей клетке, но я на всякий случай обхожу их на безопасном расстоянии. Я должна скрыться от них, во что бы то ни стало. Я видела, что они могут сделать со мной, и если им удастся запустить ко мне в разум этих чудовищных детишек - все, мне крышка. Смерть.
Мне кажется, что на этот раз путь через туннель тянется целую вечность - словно мне в лицо дует ветер, снижающий скорость падения. Что бы увидели эти люди, войди они в мое сознание? Думаю, по этому туннелю им бы лететь не пришлось - ведь это лишь вход и выход из тропосферы. Может, и у меня здесь тоже есть свой магазинчик? И что же у меня там в витрине? Это я решаю, что в ней, или они? И какой тропосфера представляется им? Из того, что сказал Аполлон Сминфей, выходит, что они видят не то, что вижу я, - вот почему они не заметили ни пачки газет, ни железного прута. Но вот мальчишки - они, похоже, видели то же, что и я. Он прав, разобраться во всем этом очень сложно. Но ведь не невозможно, правда?
Я пролетаю мимо волнистых линий и крошечных огоньков. Почти дома. Почти…
О, черт. Я очнулась у себя на диване, и все было как-то не так. Что со мной произошло? Во рту так пересохло, что, если бы понадобилось заговорить, я бы не промолвила ни слова. Ч-ч-черт. Я попыталась сесть, но все тело ломило так, как будто у меня жесточайший грипп. Воды. Хочется много-много воды. Еле-еле я умудрилась встать и добраться до раковины. Я выпила три стакана воды, и меня немедленно ими вырвало. Я выпила еще два, и меня вырвало снова. Но мне была необходима жидкость, поэтому я заставила себя выпить еще один стакан - на этот раз маленькими глотками. Мамочки. Что со мной такое? Я-то думала, что тропосфера - это вымышленный мир, в котором тебе не могут причинить никакого вреда. В глазах ужасная резь. Свет из окна - яркий, как луч лазера. Я подошла к окнам и задернула шторы. Все крыши за окном были покрыты снегом, и в них яростно отражалось солнце. Но почему свет? Откуда солнце? Ведь ночь была не только в тропосфере (там-то всегда ночь), здесь тоже была ночь, когда я совсем недавно покинула сознание Вольфа.
Я взглянула на часы. Два часа. Видимо, дня, раз светло.
Но я приняла микстуру в пять часов вечера.
Я провела языком по пересохшему рту. Меня подташнивало. Понятно, откуда эта тошнота: я почти сутки не курила. Господи боже. Я что, пролежала на диване двадцать один час подряд? Немудрено, что теперь я чувствую себя больной. Может, это обезвоживание? А может, это часть моего безумия, в котором мне представляется, будто я могу путешествовать по сознанию других людей? Того самого безумия, в котором мне кажется, что меня преследуют двое вооруженных мужчин?
Вот только проблема в том, что я совсем не чувствую себя сумасшедшей.
Адам. Нужно найти Адама и выяснить, что произошло вчера (если что-нибудь вообще произошло и если это было вчера - черт его знает, какой сегодня день, с моими способностями я могла бы оказаться и в прошлом). А еще я сразу же заключила с собой соглашение: если эти парни действительно существуют, я уеду куда-нибудь, где они не смогут меня найти. Но если их нет, я отправлюсь прямиком в университетский медцентр и попытаюсь сдаться в психушку. Думаю, что в любом случае мне придется взять с собой кое-какие вещи, поэтому, прихватив с каминной полки "Наваждение", я пошла в спальню и засунула книгу в старый рюкзак, завалив сверху одеждой. Что еще мне понадобится? Ноутбук. Большой нож - так, на всякий случай. Конечно же, то, что осталось от микстуры, и бутылочка с Carbo-veg, чтобы можно было приготовить еще. Никакой еды, пригодной для транспортировки, у меня нет, так что об этом побеспокоюсь потом. Упаковав сумку, я быстро помылась и собралась выходить из дома. У двери лежал конверт, на котором было написано только мое имя. Наверное, кто-то подсунул его под дверь, когда я лежала в отключке на диване. Письмо было от Адама. "Это очень важно, - писал он. - Мне нужно срочно с тобой поговорить". Хорошо. Ниже был приписан номер его телефона, но я теперь была настоящим параноиком и не собиралась говорить с кем-либо по телефону. Лучше уж просто пойду на работу в надежде, что Адам - там.
Моя машина, как и все вокруг, была завалена снегом. Большие белые хлопья и сейчас падали с неба, и улица полнилась тем приглушенным, секретным звуком, какой бывает только после снегопада, - будто бы весь мир разговаривает шепотом. На мусорной урне рядом с моей машиной кто-то оставил старый кусок картона, и я воспользовалась им, чтобы очистить от снега лобовое стекло. Под снегом обнаружился еще и лед - это уже проблема посерьезнее. Специального скребка у меня нет, а картон промок и размяк. В результате я просто включила обогреватель на полную мощность и дала двигателю поработать несколько минут вхолостую - чтобы растопить лед. Когда я наконец тронулась, видимость все равно была так себе, но дольше оставаться здесь я не могла. Мне срочно требовалось выяснить, сошла ли я с ума или мне угрожает страшная опасность. Хотелось бы, конечно, иметь какой-нибудь третий вариант, но взяться ему, похоже, неоткуда.
Главная дорога проходит через всю территорию университета, случайным образом (во всяком случае, я всегда считала, что случайным) отделяя здания гуманитарных факультетов от научных лабораторий. Обычно в это время дня дорога свободна: лента черного щебня, по которой катит одинокая машина или велосипедист - то ли кто-то ушел пораньше с работы, то ли едет из колледжа Шелли в самой дальней восточной части университетского городка в колледж Гарди в его западной части. Сегодня дорога черной не была - ее укрывали вперемешку белый лед и серая жижа, и в этой смеси прочно застряли несколько машин: они стояли с включенными "дворниками", полностью застопорив движение. И по всему университетскому городку студенты, собравшись небольшими группками, лепили снеговиков. Что происходит? Куда все едут? А как же лекции и семинары? Я не могла позволить себе просидеть весь день в пробке, наблюдая за толстыми белыми комочками, которые (да-да, еще одно подтверждение моего предполагаемого безумия) летали как одержимые, как будто бы явились захватить наш мир. Только не сегодня, пожалуйста. Дайте мне увидеться с Адамом.
Я все шептала и шептала это себе под нос, много раз повторяя слово "пожалуйста", пока не задумалась наконец, кого это я, интересно, прошу, кому молюсь? Я думала, что мне уже лучше, но теперь вдруг почувствовала, что стало трудно дышать. Ну давайте же, давайте. Я несколько раз стукнула по рулю, а потом провела рукой по волосам. Они совсем промокли от пота, хотя на улице стоял настоящий мороз. Движение в эту сторону было намного хуже, чем в противоположном направлении. А если точнее, то после того, как мимо проехал белый университетский грузовик, на соседней полосе дороги вообще не осталось машин. Поворот к парковке у здания Рассела находился в пятидесяти ярдах от меня, справа. Да пошли вы все. Я завела мотор и принялась выруливать на встречную полосу. Люди с изумлением таращились на меня. Как только я подъехала к повороту, машины на этой полосе все-таки появились. Ну что ж, ничего, подождут. Правда, они почему-то так не считают. Хотя я и мигала поворотником, подавая ясный сигнал, первая же машина перла прямо на меня, и ее водитель отчаянно жестикулировал и мигал мне фарами, как будто бы ничего более возмутительного он в жизни не видел. Вот придурок. Двигаться вперед я теперь не могла, из-за того что он перегородил мне дорогу. А справа оказался треугольник травы, на котором стоял снеговик без лица. Студентов вокруг не было. Я завернула резко вправо и поехала прямо по траве, ударив снеговика в бок, отчего он опрокинулся и рассыпался. Должно быть, мой маневр здорово взбесил водителя той машины, но я не стала оборачиваться, чтобы на него посмотреть. И вообще, у меня экстренная ситуация. Теперь я ехала по дороге, ведущей к парковке, и моя полоса была совершенно пустая, а вот зато в противоположном направлении выстроилась целая очередь из машин. Некоторых людей я узнавала. Вон Лиза и Мэри. Они меня не видят. О, а вот и Макс. Я слегка сбавила скорость, когда моя машина поравнялась с его и опустила стекло. Он сделал то же самое.
- Что происходит? - спросила я.
- Университет закрывают на один день. Все получили письмо по электронной почте о том, что всем лучше расходиться по домам. А ты что, только едешь?
- Ага.
- Знаешь, я бы на твоем месте повернул обратно. Дальше будет только хуже.
Я припарковалась где получилось, потому что белых линий разметки было не разглядеть, а на то, что подумают люди о том, в каком положении находится капот моей машины относительно багажника, соседних зданий и пяти оставшихся на парковке машин, мне было глубоко наплевать. Да и кому вообще какое дело, насколько точно ты способен втиснуть машину в белую рамку, нарисованную на земле? На мой взгляд, автомобильные паркинги служат в том числе для выражения коллективного стремления к провозглашению здравого смысла. Я в своем уме: я не выступаю за рамки своего парковочного места! Я тоже! И я! А я больше не желаю умещаться в рамки. Я качусь по льду и влетаю в здание английского отделения, надеясь, что Адам еще не ушел.
Дверь в кабинет оказалась не заперта, но внутри, когда я вошла, никого не было. Я закрыла за собой дверь. Компьютер Хизер работал, и по монитору сыпались каскады цифр - модель ПУОП продолжала просчитывать варианты. Я и не думала, что настолько взвинчена, но, когда дверь снова открылась, я подпрыгнула и испуганно вскрикнула.
- Эриел? - Это была Хизер, с чашкой кофе в руке.
- Извини, - сказала я. - Уф-ф. Просто не привыкла, что здесь бывает кто-то еще кроме меня. Э-ээ… - Следовало срочно придумать какую-нибудь нормальную реплику. - Кстати, спасибо за вчерашний ужин. Было здорово.
- Ну что ты, не за что, - ответила она. Но глаза ее говорили что-то еще. - У тебя все хорошо?
- Да, отлично.
- А эти… ну, эти парни тебя нашли?
- Какие парни?
- Американские полицейские.
Полицейские? Они что же - представители закона?
- Что-то не пойму, о чем речь, - сказала я, стараясь не выдать своей паники.
- Они тебя вчера искали. Вообще-то они толком не объяснили, кто они такие, просто я подумала, что, наверное, из полиции - судя по тому, как они себя вели. Я думала, Адам тебе расскажет - он вроде бы пошел к тебе. Они собрались конфисковать твой компьютер и забрать все твои файлы, в том числе с университетского сервера. Ивонна решила, что все это как-то слишком странно, и тогда они попытались устроить так, чтобы кто-то там из их американского офиса прислал факс на имя декана. Вроде бы раньше они уже расследовали дело кого-то из сотрудников отделения, но не смогли его разыскать, но все потому, что университет не поторопился предоставить им сведения об этом человеке - иначе они бы непременно его нашли. Ну и, короче, факс вчера все равно так и не пришел, и в конце концов они ушли и сказали, что вернутся сегодня. Вели они себя просто ужасно. Эриел, объясни, что случилось?!
- Я не знаю. Я… Я не видела Адама. И даже понятия не имела… А ты не знаешь, где он сейчас?
- Нет. Но он оставил тебе записку.
- Кто-нибудь еще ее читал?
- Нет. Он сказал, чтобы я ее спрятала - я так и сделала. Но все равно нервничала. И он вот еще номер своего телефона оставил.