- Во-первых, когда ты сюда пришла, было еще светло. А во-вторых, ты же знаешь, что Мэйлин умерла не своей смертью. Ее убили, - понизив голос до шепота, добавила Эмити. - Нужно быть осторожной, Бекс. И тебе, и всем нам.
- Давай не будет об этом, - отмахнулась Ребекка, чувствуя, как слова Эмити возвращают ей прежнее состояние непонятной тревоги.
- Если делать вид, что ничего нет, это что-то никуда не исчезнет, - стояла на своем Эмити. - Опасность сохраняется.
- Для меня?
Эмити замялась, но секундная пауза была достаточно красноречивой.
- Не только для тебя. Но у других нет личного горя, и они не возвращаются домой в одиночку.
У Ребекки по спине побежали мурашки. Она вытащила из внутреннего пространства стойки свою куртку и вышла за ограждение. Эмити внимательно следила за каждым ее движением.
- Мне хотелось спросить тебя кое о чем. Хотелось узнать, что ты… мне казалось, уж тебя-то я более или менее знаю, но сейчас… Я просто выжата, как лимон. Сегодня и вправду был длинный, тяжелый день. Чего бы ты от меня ни скрывала, наверное, ты это делаешь с благими намерениями или… я уже по уши торчу в паранойе. Я даже понять этого сейчас не смогу.
- Будь осторожна. Это все, что я тебе советую, - тихо сказала Эмити.
- Постараюсь.
Ребекка надела куртку и вышла из бара, не простившись с Эмити.
От "Галлахера" до дома было не так уж и далеко, но идти одной, когда по городу разгуливает неизвестное дикое животное или убийца… Ребекка напомнила себе, что это - не первая в ее жизни глупость и, можно надеяться, не последняя. В прошлом она совершала поступки и поглупее. Иногда, засидевшись в баре, она позволяла себе и больший идиотизм, чем возвращение домой по темным улицам.
Естественно, если бы Мэйлин просто умерла, Ребекке все равно было бы сегодня тяжело, но не так. В отличие от улиц Сан-Диего, улицы Клейсвилла не страдали от изобилия света. Фонари стояли на приличном расстоянии друг от друга, а между желтыми кругами почти все покрывали темные тени. Каждая проезжающая машина заставляла Ребекку замирать. От лая собак и других, вполне нормальных для города звуков у нее по коже пробегали мурашки. Поэтому она облегченно вздохнула, увидев Троя, сидящего на ступенях антикварного магазинчика.
Магазинчик находился на другой стороне улицы и не слишком попадал в круг желтого света, но Троя даже в сумерках было невозможно спутать ни с кем. Только он обладал крепкой мускулатурой взрослого мужчины и носил длинные, как у подростка, волосы. Иногда его кудри ниспадали на плечи, но чаще он забирал волосы в косичку и перетягивал ее широкой красной резинкой. Наряд Троя не изменился. Таким Ребекка обычно и видела его за стойкой: черные джинсы и черная рубашка с пристяжным воротником, которую он вместо куртки надевал на облегающую футболку. Эмити почему-то говорила, что Трой выглядит как "приманка для кугуара". Насчет кугуара неизвестно, но стареющие дамы просто пожирали его глазами; особенно когда Трой с Эмити приходили потанцевать. К своей напарнице и подруге Трой относился заботливо и покровительственно, словно старший брат, и не слишком одобрял ее работу в баре. Почему же они расстались? Ребекка слишком устала, чтобы ломать голову над вопросом, не имевшим к ней никакого отношения.
- Трой! - окликнула Ребекка.
Тот поднял голову, однако на нее даже не взглянул. Может, не узнал?
- Трой! - снова позвала она. - Не узнаёшь? Это же я, Ребекка.
И вновь - никакой реакции. Облегчение, испытанное Ребеккой при встрече со знакомым человеком, вновь сменилось тревогой.
- Трой! Что с тобой?
Тогда он встал. Его движения были на редкость неуклюжими, словно он разучился ходить. Спотыкаясь, сделал несколько шагов, затем поднял голову и уставился на Ребекку.
- Трой, ты что, заболел? - Сейчас их разделяло расстояние вытянутой руки. - Эмити беспокоится. Говорила, что ты куда-то пропал и даже не позвонишь. Ты когда вернулся?
Трой поднял руку. Казалось, он хотел схватить Ребекку за воротник куртки. Но его рука так и замерла в воздухе. Он посмотрел на свою руку, затем на Ребекку, как-то странно наморщил лоб и выпучил глаза.
- Трой, хватит меня разыгрывать! Мне уже страшно от твоих шуток, - призналась Ребекка.
Она потянулась к его запястью, но Трой оттолкнул ее руку. Раньше чем Ребекка что-либо сообразила, он вдруг повернулся, сделал выпад вперед и другой рукой схватил ее за плечо.
- Хватит дурачиться! - крикнула она и только тогда сообразила, что все это - не шутка и не розыгрыш.
Ребекка уперлась ему в грудь и попыталась высвободить плечо. Пальцы Троя сжались еще сильнее. Он оскалил зубы, совсем как зверь. И по-прежнему молчал.
- Сейчас же отпусти меня! - потребовала Ребекка, отступая назад.
В школе ее учили основным приемам самообороны, но она их почти не помнила. Да и что дадут эти приемы, если противник в полтора раза тяжелее тебя, физически сильнее да еще, судя по всему, обкурился или обкололся какой-то дрянью?
Свободной рукой Ребекка полезла в карман за баллончиком. Страх за свою жизнь придал ей сил, но этих сил не хватало. На одном адреналине далеко не уедешь.
- Трой, какой гадостью ты себя травишь? Ты же потерял человеческий облик!
Он молча смотрел на Ребекку.
- Если не отпустишь мое плечо, угощу тебя вот этим.
Ребекка подняла баллончик, но пока не нажимала головку распылителя.
- Ре-бе-екка, - по слогам, с явным трудом произнес Трой.
- Узнал? - перебарывая нервную дрожь, спросила она.
- Наведи… порядок.
Трой отпустил ее плечо, но тут же сделал новый выпад, явно собираясь впиться ей в плечо зубами.
Под тяжестью его тела у Ребекки начали подгибаться колени. Она чувствовала, что падает назад. Баллончик выскочил из ее руки. Сама не помня как, Ребекка другой рукой уперлась Трою в горло и что было силы надавила на кадык. Кажется, что-то хрустнуло, или ей только показалось. Но в следующее мгновение Трой исчез.
Ребекка подняла баллончик и оглянулась по сторонам. Только что Трой нависал над ней, пытаясь укусить за плечо. И вдруг убежал, будто лишь притворялся неуклюжим.
Она снова оглядела улицу. Вокруг хватало теней и кустов, за которыми мог бы прятаться Трой, но почему-то Ребекка была уверена, что он действительно исчез.
Случившееся не поддавалось никакому объяснению. Дрожа от холода и страха, Ребекка побрела домой. Каждый час ее пребывания в Клейсвилле приносил все новые вопросы. Она не знала, где искать ответы и найдет ли их она. Но если и найдет, то явно не на полутемной улице, где на каждом шагу ее подстерегали новые неожиданности.
Ребекка с облегчением поднялась на крыльцо, вошла в дом и тщательно заперла за собой дверь. Разумнее всего было бы сейчас позвонить Эмити или Байрону. Но сил на разговоры уже не было. Всплеск адреналина сменился чудовищной усталостью. Спать. Сейчас - только спать. Где угодно, хоть на полу. Все звонки, все разговоры подождут до завтра.
25
- Переверни табличку на "Закрыто"! - крикнула Пенелопа из недр своего магазинчика.
Ксавьер Несс, клейсвиллский католический священник и давний знакомый местной ясновидящей, вошел и закрыл дверь на защелку.
- Ты слишком беспечна. На моем месте мог оказаться кто угодно. Сама знаешь.
- Ты правильно сказал. Сама знаю, потому и оставила дверь открытой. Для тебя.
Наверное, наступит день, когда ей наскучит эта игра. А пока леди Пенелопе нравилось ставить святого отца в тупик. Ксавьер Несс еще мог согласиться с тем, что покойники расхаживают по городу. Он вполне допускал, что у Смерти действительно заключен договор с жителями Клейсвилла и они принимают существующее положение вещей в обмен на здоровье, безопасность и прочие атрибуты спокойной жизни. Но он категорически не желал признавать, что Пенелопа умеет предсказывать будущее. Слыша об этом, святой отец морщил лоб, нос и, наверное, сморщил бы и щеки, будь они у него потолще. Если б не его упрямство, ясновидящая давно бы бросила эту игру. А пока что они продолжали разыгрывать друг друга.
- Пенелопа, ты где?
- Переодеваюсь. Либо жди, либо иди и посмотри.
Это предложение тоже было частью игры. Пенелопа любила пышные юбки, но ходила в них только дома и в своем магазинчике, где торговала различными травяными чаями, целебными сборами, ароматическими палочками и забавными безделушками. Здесь же она принимала посетителей, желающих узнать о ближайших событиях в их жизни. Правда, таких в Клейсвилле было немного.
Сбросив юбку, Пенелопа натянула джинсы, которые не мешали ходить, а если понадобится, то и бежать.
Священник нетерпеливо расхаживал взад-вперед. Ясновидящая отодвинула занавеску из стеклярусных нитей и сказала:
- Выбери себе чай. Шарики на прилавке. Ромашка и перечная мята. Не знаю, что ты предпочтешь на этот раз.
Отец Несс стоял к ней спиной, но она знала, что он выбрал мяту. Ромашка предназначалось для нее, однако выбор чаев тоже входил в игру. Убедившись, что священник уже опустил шарик в свою чашку, Пенелопа подхватила с пола туфли.
- Думала, ты хоть раз меня удивишь. Будь добр, мне положи ромашку.
- Удивлю? Чем? - спросил отец Несс, разглядывая оставшиеся на блюдечке шарики. - Тебе же не нравится мята.
- Совершенно не нравится, но иногда бывает интересно себя проверить.
Она закрутила волосы в пучок на затылке и скрепила заколкой.
- Не беспокойся, я сама, - сказала Пенелопа и взялась за метлу секундой раньше, чем отец Несс случайно задел локтем стоявшую на прилавке стеклянную банку.
- Меня просто бесят эти твои штучки, - признался он, вырывая у нее метлу. - Ты разыгрываешь эти дурацкие спектакли, просто желая меня позлить.
- И еще - в очередной раз доказать тебе, что я - не шарлатанка.
Она достала совок. Отец Несс замел туда осколки, и Пенелопа ссыпала их в мусорное ведро. А потом как ни в чем не бывало вытерла прилавок.
- А без моих "дурацких спектаклей" ты начинаешь сомневаться во мне и искать очередное рациональное объяснение тому, что происходит. Мы оба это знаем.
- У меня и в мыслях не было сомневаться в… твоих способностях.
- Однако ты сомневаешься. Когда-нибудь перестанешь, но пока мне приходится время от времени тебе напоминать. Кстати, мои "спектакли" почему-то до сих пор тебя пугают. А чего тебе меня бояться? Я - обыкновенная женщина, только иногда умею заглядывать в будущее.
Ксавьер Несс набрал полные легкие воздуха, медленно выдохнул, затем спросил:
- Тогда скажи, зачем я пришел? Чаепитие не в счет.
- Сначала давай помоем руки, - предложила Пенелопа.
Стоя рядом, они вымыли руки. Затем она вскипятила воду, налила в обе чашки и, взяв свою, подошла к окну. Глядя на темные улицы и редкие точки фонарей, Пенелопа тихо сказала:
- Ты пришел сообщить мне, что Уильям умер.
У нее за спиной послышались шаги, скрип стула и мягкий стук блюдца, соприкоснувшегося с мозаичной поверхностью столика. Священник любил пить чай, сидя за ним. Пенелопа ждала, когда он начнет спрашивать.
Время шло. Пенелопа потягивала чай и ждала. Отец Несс ненавидел себя за то, что вынужден обращаться за ответами к ясновидящей. По сути, к язычнице, если выражаться языком его религии. Пенелопа понимала, насколько ему это трудно, и не торопила священника. Пусть сам решает, спрашивать или нет. Пускай выбирает время. В конце концов, миссия священника не освобождала отца Несса от принятия решений.
- Скажи мне, что вскоре все разрешится так, как надо, - нехотя попросил он.
- Не могу, - Пенелопа подошла к мозаичному столику. - Будущее для меня - как дом со множеством закрытых дверей. В какой-то момент одна из дверей на время приоткрывается, и тогда я вижу, что должно произойти. Когда окончится то, о чем ты спрашиваешь, я не знаю. Пока конец цепи этих странных событий мне не виден.
- А что ты скажешь про Байрона?
- Он сегодня очень нуждается в разговоре. Не в формальной беседе с одним из членов городского совета. Ему хочется поговорить с тем, кто хорошо знал его отца. Сходи к нему.
- Я бы предпочел услышать от тебя, где именно прячется это чудовище, - вздохнул отец Несс. - Странное дело: ты знала, что я задену локтем банку, но не можешь сказать… Пенелопа, ты заставляешь меня сомневаться в правильности хода событий. Мне это не нравится.
- Знаю, Ксавьер, - сказала ясновидящая, садясь на другой стул. - Мне и самой это не нравится. Но я лишь такова, какой мне позволяет быть богиня.
Она улыбнулась.
- Если бы я знала все, то не была бы человеком… или была бы уже не здесь.
- Будь осторожна.
Пенелопа кивнула, и священник молча удалился.
26
Поздним вечером Байрон сидел за кухонным столом и пытался разобраться во всем, что произошло за этот день. Услышав негромкий стук со стороны заднего крыльца, он почему-то решил, что пришла Ребекка. Однако увидел на пороге священника.
- Добрый вечер, отец Несс, - сказал Байрон, пропуская священника на кухню.
- Как ты?
- Нормально.
Байрон предложил гостю сесть. Священник сел.
- А как Уильям?
Вопрос был вполне обыкновенным, только Байрон не знал на него ответа. "Сказать, что отец остался в мире мертвых? Что я… фактически убил его?"
Байрон тоже сел.
- Пока всеми делами буду заниматься я. Отцу пришлось… он…
- Умер, - тихо сказал священник, опуская свою руку на руку Байрона.
- Вы уже знаете? - удивился Байрон.
- На некоторых из нас возложен груз знания. Если хочешь, я и все городское духовенство можем устроить поминальную службу. Конечно, для тебя это слабое утешение. Уильям был замечательным человеком.
Байрон знал этот особый взгляд в глазах отца Несса. Такой взгляд он часто видел на похоронах. Байрону вспомнился вечер после похорон матери. Тогда отец Несс точно так же смотрел на него. Но тогда рядом был Уильям. Хорошо, что священник сейчас пришел к нему. Самое тяжкое - переживать горе в одиночку.
- Вы правы. Отец был замечательным человеком.
Байрон открыл дверцу холодильника. Внутри стояла картонка с шестью бутылками пива. Он вытащил две бутылки, откупорил и протянул одну отцу Нессу.
- За Уильяма, да упокоит Господь его душу, - сказал священник, поднимая бутылку.
- За отца, - сказал Байрон, чокаясь с ним.
Они пили молча. Байрон вспоминал отца. Священник, наверное, тоже. Байрон отодвинул от себя пустую бутылку. Отец Несс тоже отодвинул свою, где оставалось больше половины.
- Поминальная служба - это здорово. Но не завтра.
Да, завтра ему придется заниматься множеством других дел. Кому-то позволено горевать, закрываться от мира, медленно приходить в себя. Но только не ему, новому Гробовщику. И Бекс - тоже.
- Не беспокойся, люди не станут спрашивать об Уильяме, - сказал священник, ответив на вопрос, больше всего волновавший Байрона.
- Но как же так? Разве их не удивит, что Уильям… вдруг куда-то исчез?
- У них даже такого вопроса не возникнет. В этом - одна из особенностей договора. Жители Клейсвилла спокойно принимают любые странности, так или иначе связанные с договором. Когда ты немного придешь в себя, городской совет познакомит тебя с этими особенностями.
- Особенностями договора?
Отец Несс как-то странно улыбнулся.
- Когда переселенцы решили основать Клейсвилл, они заключили договор с некой сущностью, которую ошибочно посчитали дьяволом. Я родился не здесь, но приехал сюда совсем молодым, сразу после окончания семинарии. Я горел желанием искоренить все мировое зло и считал своей священнической обязанностью вести повседневную борьбу с дьяволом. Тогда прежний мэр Уиттакер посвятил меня в суть дела. Он говорил долго и довольно монотонно. Совсем как адвокат на процессе о наследстве. Уверен, что и Николас объяснит тебе, что к чему. Суть договора достаточно проста: живые заботятся о мертвых, и за это мертвые гарантируют им крепкое здоровье и безопасную жизнь в пределах города. Конечно, жители Клейсвилла фактически обречены на безвыездную жизнь в своем городе, но это их совсем не тяготит. Они считают это в порядке вещей. И все было бы легко и просто, да только иногда мертвые не хотят оставаться мертвыми.
- И вы говорите об этом, как о вполне заурядных вещах? - удивился Байрон. - Вам не странно, что мертвецы заключают договоры с живыми? Что находятся покойники, не желающие лежать в могилах?
Он сжал в пальцах пустую бутылку, напомнившую, по какой причине он сидит сейчас на кухне с местным священником.
- А откуда я знаю, что не тронулся умом? - продолжал Байрон. - Я проходил через ворота в…
- Вот об этом мне рассказывать не надо, - запротестовал отец Несс. - Епархия послала меня сюда, поскольку я не был открыт новым веяниям в католической вере. Излишнее любопытство никогда не считалось добродетелью у католиков. Не думай, что городской совет досконально знает обо всех особенностях договора. Мы знаем только то, что нам положено знать. О местонахождении ворот в мир мертвых известно лишь двоим людям во всем Клейсвилле. Я в их число не вхожу. Повторяю: есть то, о чем члены городского совета хорошо осведомлены, и есть то, чего они вообще не должны знать.
Байрон размахнулся и швырнул пустую бутылку в раковину. Соприкоснувшись с нержавеющей сталью, бутылка разбилась, и множество мелких коричневых осколков дождем посыпались на пол.
- С детства ненавижу все эти тайны и секреты!
- Я тебя понимаю, но таков порядок вещей. Твой отец делал богоугодное дело. Теперь им займешься ты.
- Говорите, богоугодное? Но то, что мне пришлось увидеть, вовсе не похоже на небеса!
- Прошу тебя, Байрон. Ты уже вышел из возраста упрямого подростка. Что бы там ни видел - меня это ни в коей мере не касается. Я бы и рад облегчить твою ношу, но это не мое место. Я могу помочь тебе справиться с твоим горем… или твоим гневом.
Лицо отца Несса по-прежнему оставалось понимающим и полным сочувствия. Пожалуй, за время их разговора оно стало еще внимательнее и добрее.
- Не стесняйся, зови меня и остальных представителей духовенства в любое время!
- Для чего?
- Для бесед. Для того, чем мы действительно можем тебе помочь. Думаю, скоро ты поймешь, что занимаешься богоугодным делом.
Отец Несс встал и дружески сжал плечо Байрона.
- Мы не можем разделить твою ношу, но ты не одинок.
Доброта священника погасила в Байроне вспыхнувший гнев. Не вина отца Несса, что он оказался в таком положении. Священник пришел утешить и разделить его горе. Никто не давал Байрону права срывать на нем свою злость и раздражение.
- Спасибо вам, отец Несс.
Священник кивнул.
- А они тоже знают? Леди Пенелопа, пастор Мак-Лендон, рабби Вольфе? - спросил Байрон.
- Да. Мы все знали, что когда-нибудь вы с Ребеккой смените старшее поколение. Печально, что передача эстафеты произошла при столь трагических обстоятельствах. Но мы верим: вы обязательно справитесь с этим вызовом, брошенным вам судьбой. Мэйлин и Уильяму, когда они начинали, тоже было непросто.