- Я верю - моя дочь, знай она все это, говорила бы, как и я... помолвка может быть расторгнута по ее воле... Но, будь она здесь, ее просьба присоединилась бы к моей - не совершите смертной кары...
Балдуин молча посмотрел на графа, потом протянул ему руку, которую старик быстро схватил и крепко пожал:
- Вы даете слово, господин Балдуин? - быстро спросил он.
- Даю честное слово, господин граф: я сохраню барону жизнь! - ответил студент.
* * *
В это утро долго не светало, хотя солнце уже взошло. Всю ночь напролет тихий дождь скребся в окно спальни Балдуина. Предутренний ветер наполовину высушил мокрые улицы, но небо все еще было покрыто густыми тучами - они висели низко, чуть ли не над самыми крышами, и высокие башни скрывал туман.
Крытая карета уже ждала пассажиров. Четверо мужчин вышли из дома: Балдуин, двое его друзей-секундантов и человек с саквояжем - врач, доктор Тибурциус.
Балдуин остановился у ворот.
- Друзья, время еще терпит. Поезжайте вперед! Моя коляска вас догонит!
- А место ты хорошо запомнил? - спросил Заврел, державший саблю Балдуина под плащом.
- Я знаю место.
- За Эрленшлагом маленькая лужайка в лесу, на краю ее - большая ель...
- Да, знаю. Я много раз бывал там.
Балдуин, вызвав открытую коляску, задумчиво застегивал плащ. На душе его было муторно: он и сам не знал, отчего. Долгая дождливая ночь, в которую он, томимый кошмарами, почти не спал, крайне утомила его. Если бы сейчас проглянуло солнце! Почему он отослал друзей вперед? Их болтовня казалась ему невыносимой - но теперь, оставшись один, он предпочел бы слушать ее... С четверть часа он прохаживался перед домом; потом подъехала коляска.
Копыта глухо стучали по древней ветхой мостовой. К городской черте, через гулкие мосты, мимо полуразрушенных домиков предместья... По сельской дороге - к назначенному месту в лесу.
Дорога пошла в гору. Песчаную колею тесно обступали старые дубы, буки и березы. Кучер подхлестывал лошадей. Коляска тяжело скрипела, взбираясь по крутому подъему.
Кра-кра-ах!
Балдуин едва не вылетел из экипажа от резкого толчка. Лошади встали.
- Что там?! - зло крикнул он.
- Заднее колесо сломалось, господин! - встревожено крикнул кучер.
Балдуин мгновенно выскочил наружу.
- Хорошенькие дела! - прорычал он. - Не могли вы, идиоты, быть поосторожнее?!
Кучер молча пожал плечами и занялся осмотром колес. Второй слуга, увидев лицо хозяина, бегом пустился прочь.
Балдуин нетерпеливо глянул на часы.
- Как долго займет починить колесо? - спросил он.
- Час или больше даже... Часа на два хватит работы мастеру, - ответил кучер. - Фриц уже побежал в деревню за помощью...
Балдуин застегнул плащ доверху.
- Я пойду пешком, - сказал он. - Почините, - возвращайтесь домой. Черт побери, мне надо спешить. Барон уже заждался своей памятки!
Утренний ветер низко гнал темно-серые облака, почти над самими верхушками источающих после дождя капель крон деревьев. Нельзя было терять ни минуты, и Балдуин, сообразив, как сократить путь, помчался широким шагом через луга и кустарники. То и дело он поглядывал на часы, ускоряя и ускоряя шаг. Остался последний отрезок пути - узкая тропа, рядом с которой тянулась канава, засыпанная прошлогодней листвой и заплывшая грязью.
Но кто это показался из-за деревьев? Кто вышел ему навстречу прямо со стороны заветной лужайки? Балдуин приостановился. Или это один из секундантов? Может статься, они уже перестали его ждать? Незнакомец медленно приближался.
В руке он держал обнаженную саблю, на нем была студенческая шапка с козырьком, низко надвинутая на лоб. Высокие сапоги заляпаны грязью. Медленно, мерно как автомат, двигался он вдоль просеки. Его стеклянные глаза безразлично глядели на оружие, с клинка которого капала кровь...
Балдуин схватился за ствол дерева. Ноги его увязли в грязи. Зубы непроизвольно застучали...
Двойник как лунатик перешагнул канаву, не спуская глаз со своего клинка. Потом остановился, вынул платок и вытер с лезвия кровь. И опять зашагал - мимо остолбеневшего Балдуина, даже не удостоив его взглядом. Лишь насмешливая гримаса исказила его лицо, когда он отшвырнул кровавый платок. Затем он бесшумно исчез между деревьями.
Опять призрак?! Балдуин весь сжался. Он боялся идти дальше. Или это его больная фантазия постоянно вызывает жуткое видение? Старый мошенник Скапинелли отблагодарил его отличной каверзой - за деньги, которые Балдуин взял, не подозревая об этой стороне расплаты! Не устраивал ли доктор Месмер в Париже нечто подобное? Воображение все это, одно только воображение! Чушь, что старик вывел его отражение из зеркала и что этот зеркальный образ все время встречается с ним! Чушь - будто зеркала не отражают его. Ему это чудится... Ему нужно немедленно заняться собой, некоторое время пожить тихо и спокойно, может быть съездить на воды, развлечься...
И тут он, механически шагая вперед, вдруг увидел сквозь малинник нечто белое. Оно висело на ветке. Он сорвал белую тряпку - и, стиснув зубы, собрав в кулак свою волю, помчался вперед... Разве это был не его собственный платок? Так, в смятении, он вырвался на поляну, где должен был произойти поединок.
Солнце наконец засияло между туч. Он увидел группу людей на лужайке - один лежал на траве... Ах, да, барон! Над ним склонился на коленях врач. Балдуин увидел, как он поднялся и пожал плечами: уже не поможешь. Другие сняли шапки - Балдуин увидел своих друзей, графа и незнакомых секундантов барона; склонив голову, все они безмолвно стояли над мертвым. Не в силах пошевелиться, Балдуин опустил глаза ниже. Его противник, мертвый, с распоротым животом и пронзенной грудью, плавал в луже собственной крови... Кто, кто его убил?! Кто? Призрак, прошедший мимо, издевательски усмехнувшийся, вытиравший платком окровавленную саблю? Это был не он, нет, нет... Шатаясь, как пьяный, Балдуин бросился в лес. Никто не заметил его появления и бегства...
***
Балдуин сидел дома, склонившись над пустым стаканом.
Он был недалек от безумия. Этот "другой Балдуин" оказался не бескровной тенью, не ночным привидением; он спокойно расхаживал днем, он совершал материальные действия, жил собственной жизнью - но послушный злой чужой воле. И сам Балдуин был против него бессилен...
Когда минул полдень, Балдуин вызвал карету. Он должен объясниться с графом, засвидетельствовать ему, что сам он не нарушал обещания, что он даже не поспел на место дуэли.
Вскоре он подъезжал к замку Щварценбергов. Появился старый слуга и сдержанно поклонился ему.
- Господа дома? - спросил Балдуин.
Старик молча скрылся в доме, но через несколько минут вернулся со словами:
- Их графские милости не станут говорить с господином Балдуином!
Как? Что? Более не станут говорить? Взор Балдуина блуждал по фасаду и окнам. Он видел - или ему показалось? - как в верхнем этаже мелькнула и исчезла за падающей гардиной узкая белая рука...
Он скорчился от палящей душевной боли. Хрипло приказал повернуть коней и выехал из парка. С тихим лязгом закрылся за его спиной засов тяжелых ворот.
Всю дорогу до дома его сотрясал истерический плач. Теперь все было кончено, все! Продолжая рыдать, но уже без слез, он вылез перед воротами своего особняка.
У входа сидела Лидушка. Она, извиваясь гибким телом, вскочила, бросившись ему навстречу.
* * *
Понеслись дни и ночи безумной жизни, в которой Балдуин силился забыть Маргит и развеять томящий его ужас. Коньяк и шампанское лились рекой, деньги сыпались в руки людей почти или совсем прежде незнакомых, чтобы только его окружали шум, песни и радостные лица. Какое было ему дело, что из университета его исключили сразу после дуэли! Судебные власти его не трогали. Поздними вечерами, когда разъезжались кавалькады гостей, окна все равно продолжали светиться яркими огнями, и пьяные юноши и дамочки легкого поведения продолжали гульбу в обществе музыкантов...
Качая головой, с печальной миной поглядывал на это старый Факс.
- Моему хозяину скоро конец! - бормотал он. - И деньги кончатся, и сам долго не выдержит... Слишком безумно он себя ведет, совсем уж безумно!
В одну из таких ночей в кабачке на Малой Стране, где Балдуин пил вино среди шумной ватаги собутыльников и шлюх, без разбора швыряя им и музыкантам деньги, к его столу подошла Лидушка. До сих пор он по-прежнему отгонял ее от себя. Но теперь, в пьяном тумане, гибкая цыганка в пестром наряде вдруг показалась ему привлекательной. Что-то было в ее глазах, какое-то напоминание о далеком, о вечерах изгоя, полных мечтаний, о горьком, но все-таки счастье прежних дней...
- Ты? Опять пришла? - и он обнял ее за плечи.
Лидушка блаженно засмеялась. Блеснули на коричневом лице жемчужные зубы, угольно-черные глаза засверкали почти торжествующе. У Лидушки здесь было много друзей и подруг, которые шумно приветствовали ее появление. Ее округлые груди касались щеки Балдуина, и вдруг его охватило жгучее влечение...
Он взял ее корзину с цветами и раскидал их по столу и между столов, прямо в лужицы разлитого вина. Дал ей золотой. Лидушка попробовала монету крепкими зубками, трижды дунула на нее и засунула в чулок.
- Выпей-ка! - Балдуин поднес стакан к ее губам.
Лидушка пила маленькими глотками и смеялась.
Балдуин посадил девушку на колени и охватил рукою ее бедра. Он взял ее к себе домой. Лидушка была пьяна от сладкого вина и своим кокетливым сопротивлением вконец распалила его желание. Она позволила внести себя в дом - но как бы насильно; она смеялась, кричала и царапалась. Со звериным желанием он сжимал ее гибкую талию, трепетавшую в его руках словно сама жизнь. Хмельной от вина и наслаждения, он понес цыганку вверх по мраморной лестнице.
* * *
И помчались ночи в бурном веселье, пьянстве, в объятиях Лидушки, ночи, быстролетные часы которых кружились как пылающие облака и проливались как кровавый дождь. Жаждущего забвения Балдуина обнимал мурлычащий хищный зверек с бархатной кожей, великолепная юная пантера, страстная и горячая. Ее маленькие коричневые ручки, изящно переходящие в округлые предплечья, были вооружены острыми когтями. Черные локоны обливали смуглые плечи как поток лавы.
Днем Лидушка выходила из спальни, бродила по особняку Балдуина, приплясывая, обнюхивала все комнаты. Теперь она носила большие золотые серьги, кольца с разноцветными камнями, и имела все, что сердце пожелает. Обтиралась благовонными эссенциями и была разукрашена браслетами, золотыми цепочками и монистами, как египетская танцовщица. Валялась на диванах полуодетая, в шелковой нижней юбочке, и кормила конфетами попугая, червячками - рыбок в бассейне, крошками тортов - птиц в саду. И пудель благодушно позволял новой госпоже ласкать себя.
Лидушка пела, играла на цитре, которую подарила ей одна старая цыганка, пила токайское и сладкое мускатное вино из графинов, бегала в красных домашних туфельках и с голыми ногами в кухню, кладовые, подвалы, быстро завязала дружбу со всей прислугой, пробовала из всех горшков и котлов, играла в карты с конюхом и лакеями, курила трубку, подтрунивала, к общему удовольствию, над старым Факсом.
- Почему у тебя нигде нет зеркала? - спросила она однажды.
Балдуин закрыл любопытный ротик поцелуем.
- Мне не надо зеркала! Мне хватает твоих глаз! - сказал он поспешно. - Пусть Факс купит тебе красивое ручное зеркальце. И пользуйся им одна!
Она изумленно взглянула на любовника:
- Но в доме же есть зеркала, - медленно проговорила она, - и даже очень большие, в гардеробной и спальне, вделанные в стены. Но ты их велел занавесить! И занавески зашиты!
- Не трогай этих зеркал! - сердито бросил он. - Это... Это принесет несчастье, если в них будут смотреться...
Она с сомнением уставилась на него, покачав головой:
- Несчастья? Ну, мне-то вряд ли!
Но не стала продолжать расспросы.
* * *
Однажды она обнаружила в ящике ночного столика Балдуина золотой медальон Маргит. Примерила его на своей шее. Вошедший тут же Балдуин со злостью напустился на нее.
- Положи на место! - приказал он. - Это - не для тебя!
Она удивленно посмотрела ему в глаза своим угольно-сверкающим взглядом:
- Подари его мне!
- Я сказал тебе, положи на место! - голос его стал грозным.
- Но он красивый... Мне он нравится. Подари его мне!
- У тебя хватает колец, цепочек и ожерелий!
- А я хочу этот! - своенравно настаивала Лидушка.
Балдуин швырнул ее на кровать.
- Ты должна меня слушаться! - прорычал он, пытаясь вырвать медальон.
Она зло шипела, как кошка, извивалась, дрыгая ногами. Ее лицо исказилось злобной гримасой.
- Ты должна это отдать, слышишь ты, стерва! - крикнул он, уже готовый ее ударить.
Тонкая цепочка натянулась между двумя кулаками - вот-вот порвется...
- Бери, - вдруг смирилась Лидушка, - Бери, я не возьму его. Пусти... Видишь, я кладу его обратно в стол. Больше я его не коснусь, - обещала она.
- Горе тебе, если нарушишь слово! - пригрозил Балдуин.
Она ответила ему поцелуем.
Чтобы утешить Лидушку, Балдуин решил съездить с ней на прогулку. Они сели в открытую коляску и отправились за город. Заврел и фон Даль сопровождали их. Был чудесный день на исходе лета, тихий и солнечный.
В деревне, которую они проезжали, шумела крестьянская свадьба. Длинные столы и скамьи были расставлены прямо в саду, под старыми липами. На четыре огромные пивные бочки водрузили помост, на котором устроились местные музыканты с волынкой, флейтами и кларнетом. Над открытым очагом жарился на вертеле большой теленок.
Веселье продолжалось давно. Гости за столами жрали и пили вдоволь, многие уже были пьяны. Музыканты наяривали, парни и девушки кружились в танце, развевались широкие юбки и пестрые ленты. Пиво и вино беспрерывно лилось из бочек в кувшины и кружки.
Коляска остановилась. Родители невесты радушно приветствовали новых гостей и заставили их выпить по кружке вина за здоровье молодых. Вскоре Заврел и фон Даль уже отплясывали с деревенскими девицами - им такие развлечения были привычны. Да и Балдуин не устоял и вошел в круг танцующих.
Лидушка пела цыганские песни и скоро буйно развеселилась. Увидев, что Балдуин танцует, она сама подхватила себе кавалера; оказываясь рядом с Балдуином в кругу, она вызывающе хохотала и бросала ему в лицо алые гвоздики, которые сунул ей кто-то из парней.
Только поздно вечером, когда засветили бумажные фонари и вся компания была уже сильно пьяна, Балдуин отвел Лидушку в сторону.
- Поедешь домой! - заявил он тоном, не терпящим возражений. - Ложись в постель и жди, пока я приду!
Лидушка было стала упираться - ей хотелось плясать и петь до утра, но Балдуин подозвал своего кучера и приказал отвезти Лидушку домой, а потом вернуться за ним и двумя его товарищами.
Уже светало, когда он тяжелой хмельной походкой вошел в вестибюль своего особняка.
- Девчонка дома? - зевая, спросил он старого Факса.
- Конечно, милостивый господин!
- Меня спрашивала?
- Нет, господин. Сперва потребовала вина, а теперь сидит в кухне с лакеями, раскладывает карты и гадает по руке.
Балдуин засмеялся:
- Так-так!
- И песен она много спела - дурацкие, шальные песни. И на цитре играла - хорошо, одно удовольствие ее послушать!
- Отлично, Факс. Иди отдыхать, старик!
- Доброй ночи, мой господин.
Балдуин поднялся по лестнице и бесшумно отворил дверь в спальню. Бледно-голубой рассветный луч пробивался сквозь гардины. Горели две свечи - по сторонам зеркала, которое снова было открыто. Бархатная занавеска разорвана снизу доверху и широко раздвинута...
Лидушка была уже здесь. Она стояла перед зеркалом обнаженная, плавно раскачиваясь и любуясь собой. Золотой медальон на тонкой цепочке сверкал на ее груди...
Ее отражение смеялось в лицо Балдуину; плясало в глазах смуглое гибкое тело, брызжущее здоровой красотой. Лидушка приподняла груди обеими руками, так что две розовые соски выглядывали между пальцами...
Так, она нагло нарушила его запрет! Взяла медальон и открыла страшное зеркало... Задыхаясь от злости, стоял Балдуин в двери, вцепившись в косяк.
- Лидушка! - крикнул он. - Иди сюда!
Она повернулась, радостная и испуганная одновременно:
- Ой, ты вернулся! Смотри, нравлюсь я тебе?
- Иди сюда! - потребовал он.
- Лидушке нельзя так приказывать! Иди ты ко мне! Возьми скорее меня!
- Ложись в постель! - приказал Балдуин невольно сдавленным голосом.
Лидушка продолжала приплясывать перед зеркалом, нахально хихикая.
- А я не хочу, мой мальчик! - пропела она. - Возьми меня сам и отнеси на кроватку, если я тебе нравлюсь! Почему ты стоишь в дверях, как пень?
- Лидушка, ты сделаешь, как я велю!
- Трали-трали-тра-ла-ла...
Красный туман затмил глаза Балдуина. Задыхаясь, он сбросил куртку и жилет, разорвал шелковую рубашку, от гнева ему стало нечем дышать...
- Ложись сейчас же, курва! - прохрипел он.
- Да ты совсем бешеный, Балдуин! - смеялась она. - Тебя прямо не узнать!
- Почему ты не делаешь, как я сказал?!
- Потому что не хочу! Я пришла к тебе - так возьми меня сам и отнеси на постель!
- Слушай, Лидушка! - попросил он. - Отойди от зеркала...
- И тоже не хочу! Я хочу, чтобы ты взял меня перед зеркалом! Хочу посмотреться вместе с тобой! Мы красивая парочка!
- Нет! Нет! - застонал Балдуин, багровея.
- Да почему же нет? - удивилась Лидушка. - Ты боишься себя самого? Ха-ха-ха, малыш боится!
Она звонко смеялась и корчила ему гримасы в зеркале, еще не понимая, что он уже должен был отразиться в огромном трюмо...
- Взгляни на меня! - крикнул он.
Лидушка повернулась.
- Ну, смотрю на тебя! - кокетливо, раскрывая объятия, пролепетала она. - Бери же меня скорее!
Балдуин больше не сдерживался. С глухим вскриком он прыгнул через всю комнату к ней и сгреб ее обеими руками. Она обхватила его плечи и, не противясь, дала высоко поднять себя. Он хотел тотчас же отскочить от зеркала и бросить ее на постель. Но молниеносно, жадно глянула она через плечо - и успела увидеть, что ее голое тело свободно висит в воздухе...
Она закричала долгим, пронзительным криком, забила руками и ногами, и, когда Балдуин бросил ее на кровать, лягнула его, судорожно закрестилась, отбиваясь...
- Пусти меня!- кричала она в ужасе. - Не трогай меня! Ты - дьявол, ты - дьявол!!!
- Ты пьяна! - прохрипел он и сорвал с нее медальон.
Тогда она плюнула ему в лицо, затем изо всех сил ударила сжатым кулачком ему под глаз, подпрыгнула, хватая свою одежду, и пулей вылетела из спальни, стремглав скатилась по лестнице, истерично взвизгивая.
Двое сонных слуг испуганно вскочили с дивана. Голая девушка с платьем в руке пронеслась мимо них и, оглянувшись, блеснув расширенными от страха глазами, крикнула:
- Дьявол! Там Дьявол!