Искорка, плывущий апельсин, стакан крови, фокус с памятью, порез залеченный так, как будто его никогда и не было. Ерунда. Игрушки. Дурачество. Определенно не магия.
Чепуха.
Нет такой вещи, как магия.
Есть лишь кровь и слезы.
…а потом он просыпается.
* * *
Глаза Уилла резко распахнулись, и он мгновенно втянул в себя воздух, убежденный в тот момент, что перестал дышать, пока спал. "Апноэ", - подумал он. Нечто, не имеющее ни малейшего отношения ни к его сновидению, ни к лежащему впереди дню. Это слово выпрыгнуло в его сознание - и лишь тогда показалось важнее всего остального. "Синдром ночного апноэ, - вспомнил Уилл. - Внезапная остановка дыхания во сне. Засыпаешь и уже никогда не просыпаешься".
Эта мысль наполнила его холодным ужасом. С таким врагом невозможно было бороться. Уилл сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, а затем помотал головой, чтобы хоть как-то ее прояснить. Очень может быть, он перестал дышать лишь совсем ненадолго и почти мгновенно проснулся. Нелепо было бояться чего-то подобного.
Уилл негромко рассмеялся, но не смог не заметить в собственном смехе определенной нервозности. Лениво, почти как если бы его подсознание не желало, чтобы он понимал, что делает, он облизнул губы. Все получилось так, как будто его язык думал, будто может там что-то такое найти. Молочные усики. Шоколадное колечко, которое, благодаря снисходительным родителям, столь часто окружало его губы, когда Уилл был малым ребенком.
- Господи Иисусе, - прошептал Уилл и тут же содрогнулся. Ругательство-молитва прозвучала сущим эхом его сна, хотя теперь он уже не мог в точности вспомнить, почему. Уилл было ухватился за остатки сновидения, но они от него улетели. В памяти остались лишь крошечные осколочки.
Тот день, когда они узнали, что Майк Лейбо погиб. Теперь Уилл сел на кровати и тяжко вздохнул. Майк был чертовски славным парнем - скромным, держащимся в тени, чье присутствие всегда успокаивало, - и та утрата страшно их всех потрясла. Некоторых, впрочем, она также в чем-то сблизила.
По сути, большинство из них.
Вспышка событий прошлой ночи теперь снова к нему вернулась. Уилл вспомнил странный период дезориентации, который начался после того, как они с Дэнни поговорили о Майке. Выскользнув из постели, Уилл прошлепал в туалет. В мочевом пузыре ощущалась тяжесть.
"В чем же тут было дело? - подумал Уилл. - Что у меня с головой?" Как он мог хотя бы на миг забыть тот жуткий осенний день их последнего года в школе, ту сцену в коридоре, рыдания Эшли и вкус крови у него во рту? Отчаянно стараясь от всего этого отпихнуться, Уилл в то же самое время был всерьез озабочен подобным провалом в своей памяти. Что хорошего о состоянии его рассудка могла сказать способность сконструировать у себя в воображении приятную альтернативу, в которой Майк вовсе не умирал?
- Что же со мной за дьявольщина? - пробормотал Уилл себе под нос, толкая вперед дверь туалета и включая там свет.
Под потолком гудел вентилятор.
В зеркале его лицо казалось довольно бледным, а под глазами виднелись темные круги. "Не выспался, - подумал Уилл. - Или просто сон был слишком тревожным". Он уже решил, что после того, как этот уикенд закончится, он попытается найти кого-нибудь, с кем можно будет поговорить на предмет своего столь тревожного состояния. Мысль о том, что гибель Майка так мучила его и преследовала, что грядущая встреча выпускников заставила его впасть в некое причудливое заблуждение, не на шутку беспокоила Уилла. Впрочем, беспокоила далеко не так сильно, как альтернатива, каковой являлась некая разновидность умственной деградации.
"Для такого уродства я еще слишком молод", - подумал Уилл, брызгая в унитаз. Попадая в воду, струйка мочи оглашала тихую квартиру досадно громким журчанием.
Уилл дернул ручку унитаза и помотал головой. Затем пустил воду из крана и плеснул немного себе на лицо. Этот уикенд был его шансом воссоединиться со старыми друзьями. Как с теми, с кем Уилл постоянно поддерживал личные отношения, так и кое с кем из тех, кого он потерял в тумане проходящего времени. Вчера вечером он начал было общаться со Стейси Шипмен, но затем ему пришлось уехать.
"Лучше насладись уикендом, - пожелал сам себе Уилл. - А в понедельник тебе хватит времени, чтобы выяснить, свихиваешься ты или нет".
Внимательно глядя в зеркало, Уилл осмотрел небольшой шрамик как раз под нижней губой - тонкое белое напоминание о гибели Майка Лейбо, которое было с ним все эти одиннадцать лет. С того самого дня, когда Уилл прикусил себе губу и ощутил вкус собственной крови.
Затем Уилл аккуратно пробежал пальцем по шраму, такому знакомому и в то же самое время такому непривычному, как будто он всегда его имел, но никогда раньше не мог толком разглядеть.
Теперь же Уилл озабоченно разглядывал этот шрам.
* * *
Радиостанция классического рока, которую Уилл часто слушал, крутила "Гу-Гу Доллс", пока он сворачивал с Юнион-авеню, направляясь к заднему входу на стадион "Пум Истборо". Десять с половиной лет тому назад, когда здесь проводилась торжественная церемония вручения их классу свидетельств об окончании средней школы, за стадионом была только гравийная дорога да пожелтевшая трава. С тех пор существовавшую де-факто автостоянку вымостили брусчаткой, тем самым подтверждая правомерность ее использования по назначению. Стадион "Пум Истборо" не был настолько грандиозен, чтобы оправдать свое название, однако сиденья на его открытых трибунах были вполне современными и достаточно многочисленными. Благодаря им само поле вполне можно было отвергнуть как не заслуживающее отдельного описания.
Мощение брусчаткой того места, которое раньше обеспечивало парковку лишь тем, кому хватало смекалки проскользнуть к стадиону сзади, не особенно Уилла встревожило. Понятное дело, прогресс шел своим чередом, и он был не вправе кому-то по этому поводу завидовать. С другой стороны, мысль о том, что радиостанция классического рока крутит "Гу-Гу Доллс" - группу, добившуюся своего главного успеха лишь в 1998-м году, - не на шутку Уилла раздосадовала. Не то чтобы он был особенно против данной конкретной группы, однако формат классического рока подразумевал совершенно определенные вещи. И в их числе тот постулат, что если ты вырос в одно время с этой музыкой, ты уже не так чтобы молод.
Взглянув на часы, Уилл увидел, что уже четверть второго. Затем он прошел через задние ворота в сетчатом ограждении, что окружало стадион "Пум". Однако, вместо того, чтобы сразу подняться на трибуны, Уилл направился вокруг задней стены к переднему входу. Сегодня был пока что самый холодный день этой осени, так что поверх своего любимого вязаного свитера с логотипом "Ред Соке" и свежих синих джинсов он надел плотную черную куртку. Кроме того, Уилл потягивал горячий шоколад из бумажного стаканчика, захваченного им по пути в "Данкин Донатс".
Там были группки родителей с гигантскими кофейными термосами, цепочками тянувшиеся по желтой траве к тому или иному входу на стадион, а также небольшие компашки учеников - мальчики смеются, девочки прислоняются к стене, куря и с намеком поглядывая на мальчиков. В одном из арочных проходов, дожидаясь начала торжеств сгрудились девочки из группы поддержки футбольной команды средней школы Нэйтика - противника команды "Пум Истборо" в сегодняшнем матче.
По всей территории перед стадионом под всевозможными углами были припаркованы машины. Некоторые автомобили их владельцы даже умудрились засунуть в те места, которые определенно для этой цели не были предназначены. Хотя внутри стадиона имелись специальные торговые лотки, с которых продавались хотдоги и пицца, жареные пирожки и крендельки с солью, народ устраивал пикники прямо на главной автостоянке, раскладывая продукты на багажниках машин и вовсю попивая пивко. В результате автостоянка сильно смахивала на миниатюрную версию подхода к стадиону в Фоксборо перед матчем "Патриотов", когда там устраивались грандиозные пикники.
Потягивая горячий шоколад, Уилл грел руки о стаканчик. Пар выходил у него изо рта, а также из-под надорванной крышки. Взглянув на главные ворота, он увидел, как люди выстроились там у входа, растянувшись по тротуарам.
Парад уже прибыл.
Широкая ухмылка расползлась по лицу Уилла. Ускорив темп, он стал шустро вилять меж как попало припаркованных автомобилей, пока не смешался с людской массой, расположившейся по бокам от главного входа на стадион. Оглядываясь в поисках знакомых лиц, надеясь узреть кого-то из одноклассников, Уилл поначалу видел лишь нынешних учеников. Современные ребятишки из средней школы Истборо казались ему ужасающе юными. Прошло всего лишь десять лет со времени его выпуска, однако, внимательно изучая лица толкающихся мальчиков и выпендривающихся девочек, Уилл вообще не мог вспомнить себя в таком возрасте.
"Вот, значит, как мы тогда выглядели, - думал он. - Как малые детишки. Но мы никогда не чувствовали себя такими юными". Уилл нисколько в этом не сомневался, слишком хорошо помня, какими мудрыми и искушенными они тогда себя считали. Уже не дети, а подростки, полные всей той самонадеянности, какую это слово подразумевает. Но вот Уилл смотрел на нынешнее поколение и от души дивился его юности и наивности.
Как же он теперь этим ребятам завидовал!
Первым автомобилем, который въехал в главные ворота, стал старинный "додж-чарджер" с эмблемой "Пум средней школы Истборо", намалеванной на складном верхе. Уилл громко расхохотался. Эта машина уже добрых лет тридцать возглавляла парад и все это время поддерживалась в рабочем состоянии парнишками на уроках труда. Водителем доджа был мистер Мерфи, учитель английского, который нес частичную ответственность за решение Уилла делать себе карьеру в сфере журналистики. В машине также сидели другие учителя, но Уилл узнал только Аннализу Берсндт, которая стала директрисой Истборо через год после того, как их класс закончил школу.
Учителя вовсю размахивали флагами с надписями "ВПЕРЕД, ПУМЫ!" и дули в свистки. Затем в главные ворота въехала еще одна машина, груженая еще несколькими учителями и лысым здоровяком, который, если верить указателю на борту машины, был мэром города Аароном Пирклем. Последовали аплодисменты, выкрики и несколько свистков из толпы, но затем все голоса временно утонули в грохоте барабанов и реве горнов, после чего в ворота с идеальной синхронностью прошагал марширующий оркестр средней школы Истборо.
Для школы этот оркестр всегда служил предметом особой гордости. Вне зависимости от того, сколько народу насмехалось над участниками марширующего оркестра, те никогда к этим насмешкам не прислушивались. Оркестр соревновался на самом высоком уровне даже несмотря на то, что школьная футбольная команда ни разу не выигрывала своего дивизиона.
За оркестром последовала первая парадная платформа на колесах - подлинный шедевр, тщательно разукрашенный бумажными цветами. Там изображался участок пересеченной местности со скалами и деревьями, а в самой середине этого участка стояла крупная пума, талисман средней школы Истборо. Уилл изумленно глазел на пуму, прикидывая, действительно ли этого роскошного зверя сделали ученики средней школы.
Дальше последовала пара других платформ, гораздо менее впечатляющих по сравнению с первой (судя по всему, комитет выбрал платформу с пумой для сосредоточения на ней всеобщего внимания), а еще дальше - сущая выставка на колесах, которая парадной платформой, собственно говоря, и не являлась. Это был грузовик с безбортовым кузовом, края которого были задрапированы цветами школы, а в середине, надо полагать, располагалась вся футбольная команда Истборо, а также группа ее поддержки. Девочки из группы поддержки (облаченные в такую скудную униформу, какую десять лет тому назад в средней школе Истборо нипочем бы не допустили) уже затеяли свою традиционную перекличку типа "вопрос-ответ", докрикиваясь до хрипоты еще до начала матча.
Они прекрасно проводили время.
Вовсю глазея на грузовик, Уилл широко ухмылялся - в основном улыбкам девочек и выражениям лиц футболистов. Для всех них это наверняка был чертовски славный момент. Мысленным взором Уилл видел парад встречи выпускников в последний год своей учебы в школе, вспоминал то, как в воздухе тогда словно бы веяло чем-то особым. Вкус и аромат того времени не походили ни на что на всем белом свете.
Люди что-то кричали, швыряя букеты цветов в футболистов и девушек из группы поддержки, пока грузовик проезжал мимо. По большей части то были нынешние ученики и их родители, однако по другую сторону дороги Уилл наконец-то заприметил несколько знакомых лиц. Мартина Динст, Брайан Шнелль, Скотт Кельсо и Мия Скопис дружно орали и махали игрокам с таким рвением, как будто все четверо напрочь забыли, что прошло уже целое десятилетие с тех пор, как они в последний раз здесь стояли и делали то же самое.
А затем в самой гуще толпы, чуть слева от дружной четверки, Уилл заметил Кейтлин.
Охватившая его дрожь не имела никакого отношения к витавшему в воздухе осеннему холодку. Тысяча образов, подобных осколкам разбитого зеркала, тут же закрутилась у Уилла в голове. Образы эти были столь же ясными, сколь и колкими, зазубренными. Кейтлин причинила ему боль. Очень сильную боль. И все же они делили между собой столь многое, что Уилл не мог просто взять и отбросить годы, проведенные вместе с ней. И теперь, в толпе, предельно сосредоточенной на параде, Кейтлин первой его заметила.
Ее голубые глаза ярко сияли даже на таком расстоянии, и она подняла руку, сгибая пальцы в самом деликатном и нерешительном из помахиваний. Пробуя воду. Прикидывая, что будет дальше.
Самым странным было то, что правая рука Уилла словно бы сама собой поднялась. Он помахал в ответ, и уголок его рта приподнялся в грустной улыбке. Уиллу больно было видеть Кейтлин; один ее вид бередил тоску, сидящую глубоко у него внутри, тоску, которая никогда уже не могла оттуда уйти. И все же, странным образом, в сложившихся обстоятельствах, видя Кейтлин как часть живой картины их общего прошлого, среди старых друзей, которых они также между собой делили, Уилл испытывал поразительное удовольствие.
Затем Мартина его заметила и замахала рукой, улыбаясь с такой неподдельной радостью, что Уиллу страшно захотелось ее обнять. Когда он снова оглянулся на Кейтлин, она уже затерялась в толпе. В глубине души Уиллу хотелось снова с ней заговорить, но даже этот небольшой обмен любезностями вызывал у него чувство глубокого облегчения. Выбросив Кейтлин из головы, Уилл помахал в ответ Мартине и принялся протискиваться сквозь толпу, дожидаясь того промежутка в параде, который позволил бы ему проскочить через дорогу и присоединиться к друзьям. После грузовика с футбольной командой и группой поддержки в ворота стали проезжать автомобили, увешанные лентами, гирляндами и гофрированной бумагой. Еще одна волна аплодисментов прокатилась по толпе, когда Король и Королева нынешней встречи выпускников прокатили мимо в классическом "мустанге" с откидным верхом. Рядом с машиной и следом за ней шло немало людей, и Уиллу, удалось сквозь них протолкнуться.
- Привет, Марти, - радостно поздоровался он.
Мартина удивленно изогнула бровь.
- Знаешь, Уилл, ты единственный человек в мире какой когда-либо награждал меня прозвищем.
- Ты меня за него ненавидишь?
- Вовсе нет. На самом деле, это даже вроде как мило.
Мартина чмокнула его в щеку, а затем они повернулись к остальным. В средней школе Брайан Шнелль всегда казался Уиллу неопрятным простофилей. Половина пуговиц рубашки Брайана вечно была расстегнута, а его волосы постоянно нуждались в расческе. Детский жирок задержался на Брайане, придавая его лицу некоторую одутловатость, хотя ни капли лишнего веса у него не было. Во взрослом Брайане Шнелле легко узнавался тот самый парень, но один лишь взгляд на него мгновенно вызвал у Уилла мысли про разные причудливые эпизоды в альтернативной вселенной, которые время от времени показывали в телесериале "Стар Трек". Брайан из альтернативной вселенной был очень неплохо одет и умел так носить свою одежду, что она производила впечатление только что выглаженной. У него имелась козлиная бородка, а его черные волосы были превосходно уложены. Несмотря на его двадцать восемь лет, в волосах Брайана уже виднелась легкая седина.
Стоило Брайану Шнеллю увидеть Уилла, как лицо его тут же озарилось неподдельным удовольствием, словно кто-то только что рассказал ему чудный анекдот.
- Надо же, Уилл Джеймс, - сказал Брайан, раскрывая объятия.
Уилл заколебался, но лишь на мгновение. В свое время они с Брайаном были лучшими друзьями. И эта их дружба не закончилась каким-то откровенным разрывом и расхождением. Все словно бы произошло само собой. Порой так бывает. Они просто отплыли в разные стороны, обнаруживая, что у них меньше общего друг с другом и больше общего с остальными.
Но ведь именно в этом и заключалась самая суть нынешнего уикенда. В воссоединении с людьми, которые в свое время от тебя отплыли. И потому, когда Брайан подошел его обнять, Уилл в ответ от всей души притянул его к себе.
- Рад тебя видеть, Брай. Как поживаешь, приятель?
Разорвав объятие, Брайан удержал Уилла на расстоянии вытянутой руки.
- Неплохо, Уилл. Правда неплохо.
- С виду так и похоже, - сказал ему Уилл.
На какое-то мгновение улыбка Брайана сделалась неуверенной. Уилл почувствовал, как между ними проходит безмолвная коммуникация, как будто без единого слова они только что начали разговор о крушении их старой дружбы. Подобная неловкость удивляла, поскольку поначалу Брайан казался так мил и любезен.
Затем этот момент прошел. Широкая улыбка Брайана вернулась на место, и он развел руками.
- Говорят, время лечит все раны. А по тебе похоже, что ты и сам прекрасно справляешься.
- Уилл! - крикнул кто-то, и Уилл, повернув голову, увидел Тима Фриля, сидящего на заднем сиденье кадиллака вместе с Тэсс О'Брайен, которая одиннадцать лет тому назад была Королевой встречи выпускников. Еще в нескольких машинах, следующих за царственной парой, ехали другие члены королевской семьи того праздника воссоединения.
Когда Уилл снова повернулся к Брайану, выяснилось, что у того завязался оживленный разговор с Мартиной. Тогда Уилл, поздоровавшись со Скоттом и Мией, немного с ними пообщался. Затем Мартина внезапно прервала разговор с Брайаном и подступила к Уиллу, кладя ладонь ему на предплечье.
- Мы собираемся направиться внутрь. Там у нас назначена встреча с уймой народу. Хочешь к нам присоединиться?
- Я пойду с вами, - тихо сказал Уилл, - но я обещал Эшли найти их компанию, как только туда доберусь.