Напряженность в комнате еще больше усилилась, хотя никто из вампиров не шелохнулся. Я считала, что все вампиры обо мне знают, но, очевидно, ошибалась. Возможно, Марсилия сердилась, потому что Стефан вынудил ее объявить обо мне всем остальным. Хотелось бы знать, почему я их так тревожу. Может, тогда я бы не чувствовала себя цыпленком в лисьей норе.
Мальчик рядом с Марсилией перестал раскачиваться. А когда посмотрел на меня, мне показалось, будто к моей коже приложили лед.
- Как интересно, - сказал он.
Торопливо, словно стремясь отвлечь от меня внимание мальчика, Стефан заговорил.
- Она согласилась сопровождать меня в обличье койота, чтобы вампир считал ее частью моего костюма. Я полагал, что это убережет ее, а ее частичная невосприимчивость поможет мне. Я был прав и ошибался в одно и то же время.
С этого момента его рассказ стал очень подробным. Когда он сказал, что почувствовал запах демона еще на стоянке, и это подсказало ему, что Литтлтон колдун, вмешался Бернард:
- Колдунов не существует, - сказал он.
Мальчик рядом с Марсилией покачал головой и звонким тенором, который так никогда и не станет голосом взрослого, сказал:
- Существуют. Я встречал их. Встречали все из нас, кому больше двухсот лет. И будет очень плохо, госпожа, если один из нас окажется колдуном.
Ответом на слова мальчика стала тяжелая пауза, но я не понимала, что она означает.
- Пожалуйста, продолжай, - сказала наконец Марсилия.
Стефан повиновался. Когда мы вошли в отель, он уже знал, что все в нем мертвы. Поэтому он и нашел Литтлтона так быстро: только в одном номере еще оставался кто-то живой. О женщине в ванной Стефан узнал раньше меня. По-видимому, чутье вампира острее моего.
Я думала, что Стефан прервет рассказ в том месте, где Литтлтон остановил его и изменил воспоминания, но нет. Он продолжал рассказывать так, словно его ложные воспоминания были истинными, пока мальчик рядом с Марсилией не сказал:
- Подожди.
Стефан замолчал.
Мальчик наклонил голову и закрыл глаза, негромко гудя. Наконец, не открывая глаз, он сказал:
- Это то, что ты помнишь, но ты этому не веришь.
- Да, - согласился Стефан.
- Как это понимать? - спросил Бернард. У меня сложилось впечатление, что Бернард Стефану вовсе не друг. - Зачем садиться в кресло, если собираешься лгать?
- Он не лжет. - Мальчик подался вперед. - Продолжай. Расскажи нам все, как ты помнишь.
- Как я помню, - согласился Стефан и продолжил. То, что он помнил о смерти горничной, было хуже того, что он рассказал нам утром, даже хуже моих воспоминаний. В его версии убийцей был он, и он купался в крови и смерти этой женщины. Казалось, ему трудно припомнить любое из этих мгновений. Я предпочла бы краткое изложение, которое он представил нам раньше. Некоторые вызванные им образы были слишком близки к моим кошмарам.
Он умолк. Марсилия смотрела на него, постукивая пальцами по ручке кресла; остальное ее тело оставалось совершенно неподвижным.
- Таковы твои воспоминания о том, что случилось, хотя Вольфи говорит, что ты сам им не веришь. Значит, мы должны поверить в то, что колдун вмешался в твои воспоминания, как и в случае с Дэниэлом? Ты, так и не смирившийся пред твоим создателем, считаешь, что только что созданный вампир, прошу прощения, колдун способен держать тебя в плену?
Бернард добавил:
- И почему он не наделил тебя воспоминаниями о других людях, погибших в отеле? Если бы он хотел возложить вину на тебя, то, конечно, мог бы приписать тебе и эти убийства.
Стефан наклонил голову и задумчиво ответил:
- Не знаю, почему он не внушил мне воспоминания о других убитых. Может, я для этого должен был присутствовать при их смерти. У нас есть другие доказательства его способности вторгаться в память вампира. Я бы хотел, чтобы заговорил Дэниэл.
Глаза Марсилии превратились в узкие щелки, но она кивнула.
Стефан осторожно снял руки с подлокотников кресла. Медные шипы почернели от его крови.
Андре прошел вперед и опустил слишком худое тело Дэниэла в кресло на место Стефана. Дэниэл свернулся тугим клубком, убрав руки подальше от подлокотников и выставив плечо, когда Стефан попытался коснуться его.
- Андре? - спросил Стефан.
Андре бросил на него неприязненный взгляд, но повернулся к Дэниэлу.
- Дэниэл, ты должен сесть как подобает в Кресле Вопрошения.
Молодой вампир заплакал. Движениями артритного старика он выпрямился в кресле. И дважды пытался поднять руки, пока сам Андре не взял их и не насадил на шипы. Дэниэл задрожал.
- Он слишком слаб для этого, - сказал Андре Стефану.
- Ты его создатель, - холодно молвила Марсилия. - Прими меры.
Андре поджал губы, но поднес запястье ко рту Дэниэла.
- Ешь, - велел он.
Дэниэл медленно отвернулся.
- Дэниэл, ешь.
Я никогда не видела, как кусает вампир. Стремительное движение головы Дэниэла заставило меня прижать руку к бинтам, скрывавшим следы укуса Литтлтона у меня на шее. Андре поморщился, но руку не отнял.
Дэниэл ел долго. Все это время вампиры не шевелились, только Марсилия ярко накрашенными ногтями нетерпеливо постукивала по ручкам своего кресла. Никто не ерзал, не возил ногами. Я сделала шаг к Уоррену, и он положил руку мне на плечо. Я взглянула на Стефана, обычно подвижного, как щенок, но и он был захвачен общими чарами.
- Хватит.
Андре начал отнимать руку, но зубы Дэниэла оставались в его запястье. Дэниэл оторвал обе руки от подлокотников - я видела, как рвалась при этом его кожа, - но продолжал удерживать руку Андре.
- Дэниэл, довольно.
Вампир заскулил, но отвел лицо. Он по-прежнему удерживал Андре руками. Глядя на кровь, идущую из укуса в запястье, он дрожал, и его глаза блестели, как бриллианты. Андре убрал руку, схватил Дэниэла за руки и снова насадил их на шипы.
- Сиди так, - прошипел он.
Дэниэл тяжело дышал, его грудь поднималась и опускалась неровными толчками.
- Задавай свои вопросы, Стефан, - сказала Марсилия. - Меня утомило это представление.
- Дэниэл, - сказал Стефан, - я хочу, чтобы ты вспомнил ту ночь, когда, как ты считаешь, убил тех людей.
Голос Стефана звучал мягко, но глаза Дэниэла опять наполнились слезами. А мне говорили, что вампиры не умеют плакать.
- Не хочу, - сказал он.
- Правда, - подтвердил Вольфи.
- Понимаю, - кивнул Стефан. - И все равно расскажи, что последнее ты помнишь перед приступом жажды крови.
- Нет, - сказал парень.
- Хочешь, чтобы вопросы задавал Андре?
- Парковка отеля.
Дэниэл говорил хрипло, словно после долгого молчания.
- Парковка отеля в Паско, где остановился Кори Литтлтон, вампир, с которым ты должен был встретиться?
- Да.
- Жажда крови не начинается беспричинно. Ты ел в тот вечер?
- Да, - кивнул Дэниэл. - Когда вечером я проснулся, Андре дал мне одну из своих овечек.
Не думаю, что он говорил о четырехногой овце.
- Так что вызвало твой голод? Не помнишь?
Дэниэл закрыл глаза.
- Там было столько крови. - Он всхлипнул. - Я знал, что это неправильно. Стефан, это был ребенок. Плачущий ребенок. Так хорошо пахло.
Я успела заметить, как пожилой вампир облизнул губы. Потом снова посмотрела на Дэниэла. Не знаю, сколько вампиров после его рассказа почувствовали голод.
- Ребенок, которого ты убил в саду? - опросил Стефан.
Дэниэл кивнул и прошептал:
- Да.
- Дэниэл, сад за Бентон-сити, в получасе езды от Паско. Как ты туда попал?
Марсилия перестала постукивать пальцами. Я вспомнила слова Стефана о том, что вампир в приступе жажды крови не способен вести машину. Очевидно, Марсилия с этим согласна.
- Должно быть, приехал. Машина была там, когда я пришел в себя.
- Почему ты поехал в Бентон-сити, Дэниэл?
Дэниэл ответил не сразу. Наконец он сказал:
- Не знаю. Помню только кровь.
- Сколько бензина было в твоей машине, когда ты приехал в отель в Паско? - спросил Стефан.
- Бензина не было, - медленно сказал Дэниэл. - Я помню, потому что потом мне пришлось заправляться.
Стефан повернулся к молчаливой аудитории.
- Бернард, сколько бензина было в машине Дэниэла, когда ты нашел его?
Бернард неохотно ответил:
- Полбака.
Стефан выжидательно посмотрел на Марсилию.
Неожиданно она улыбнулась - ясной улыбкой, придавшей ей сходство с невинной девочкой.
- Хорошо. Я думаю, в ту ночь с Дэниэлом кто-то был. Я поверила бы, что под бременем жажды крови ты можешь вести машину двадцать миль и заправиться, но новый вампир, такой, как Дэниэл, на это не способен.
Дэниэл повернул голову к Стефану.
- Это не значит, что я не убивал тех людей. Ведь я это помню, Стефан.
- Я знаю, что помнишь, - ответил Стефан. - Можно ему покинуть кресло, если Вольфи убедился в. правдивости его слов?
Подросток рядом с Марсилией - она занялась чисткой ногтей - кивнул.
- Хозяин? - прошептал Дэниэл.
Андре смотрел в пол, но, услышав вопрос Дэниэла, сказал:
- Можешь покинуть кресло, Дэниэл.
- Это доказывает только, что в ту ночь с Дэниэлом кто- то был. Кто-то умеющий вести машину и заправляться, - сказал Бернард.
- Совершенно верно, - спокойно согласился Стефан.
Дэниэл попытался встать, но ноги под ним подогнулись. Да и руки он не мог оторвать. Стефан помог ему освободиться и поднял с кресла. Было очевидно, что, несмотря на кормление, Дэниэл слишком слаб, чтоб стоять.
Стефан сделал шаг в сторону Андре, но остановился и повернул туда, где стояли вервольфы и я.
Он опустил Дэниэла на пол в нескольких футах от Уоррена.
- Оставайся здесь, Дэниэл, - сказал он. - Можешь?
Молодой человек кивнул.
- Да.
Но руку Стефана не отпустил, так что тому пришлось отцеплять пальцы Дэниэла, прежде чем он смог вернуться к креслу. Достав из кармана носовой платок, он протер подлокотники, и те заблестели. Никто не пожаловался на то, что на это ушло время.
- Мерси, - сказал Стефан, убирая платок в карман. - Пожалуйста, иди сюда и расскажи правду моей госпоже.
Он хотел, чтобы я насадила руки на эти ужасные шипы. Эти шипы и пронзенные руки не только казались мне святотатством - это больно! Конечно, для меня это не стало сюрпризом - после Дэниэла и самого Стефана.
- Иди, - сказал он. - Я все протер. Ты не осквернишь себя.
Древесина прохладная, а сиденье для меня велико, как любимое кресло моего приемного отца. После его смерти я часами просиживала в том кресле, впитывая папин запах, засевший в полированном дереве за долгие годы использования. Мысль об отце укрепила меня, но мне потребовалось все мужество.
Шипы оказались длиннее и острее, чем когда я просто смотрела на них, а не вонзала в плоть. Лучше побыстрее отделаться. Я плотно обхватила концы подлокотников и нажала.
Вначале было совсем не больно. Потом горячие щупальца магии проникли сквозь разрыв в коже, прошли по жилам и кулаком сжали сердце.
- Ты в порядке, Мерси? - спросил Уоррен; его голос прозвучал вызывающе.
- У волков нет права говорить на нашем суде, - рявкнул Бернард. - Не можешь молчать - уходи.
Я была рада, что Бернард что-то сказал. Он дал мне время понять, что магия мне не вредит. Было неприятно, но не больно. Не стоит из-за этого начинать драку, к чему уже готов Уоррен. Адам послал его охранять меня, а не начинать из-за легкого неудобства войну.
- Со мной все в порядке, - сказала я.
Подросток шевельнулся.
- Неправда, - сказал он.
Правду? Что ж, отлично.
- У меня болит лицо, болят плечи, болит шея там, где укусил проклятый демон-вампир, а магий стула нежна, как удар молнии, но постоянным ущербом это не грозит.
Мальчик - Вольфи - возобновил свое кататоническое раскачивание.
- Да, - сказал он, - правда.
- Что произошло прошлой ночью? - спросил Стефан. - Пожалуйста, начни с моего телефонного звонка.
Я обнаружила, что рассказываю свою историю гораздо подробнее, чем собиралась. Конечно, им не нужно знать, что езда Стефана меня испугала, или чем пахнет смерть женщины. Но оказалось, я не способна отбирать: воспоминания исходили из моих уст в том же виде, в каком возникали в голове. Кажется, у вампиров все же есть магия, которой нипочем моя кровь ходячей.
Но Бернард, по-видимому, считал иначе.
- Противоположности сосуществовать не могут, - сказал он, когда я умолкла. - Нельзя верить, что она подчиняется креслу и в то же время может сопротивляться вампиру, который вложил в голову Стефана чужие воспоминания. Стефан единственный из нас способен противиться приказам госпожи, своей создательницы.
- Кресло зависит от нашей силы, - сказал Стефан. - Оно функционирует благодаря крови, но его магию создал ведун. Не знаю, сумел бы колдун сделать с Мерседес то, что сделал со мной? Он не знал, кто она, и не пытался.
Бернард начал возражать, но Марсилия подняла руку.
- Хватит. Даже пятьсот лет назад, - продолжила она, обращаясь к Стефану, - колдуны встречались редко. С тех пор как мы пришли в эту пустыню, я не видела ни одного. Кресло показало, что ты веришь в существование колдуна, которого превратили в вампира. Но, прости меня, я в это не верю.
Бернард с трудом сдержал улыбку. Мне хотелось бы лучше знать, как осуществляется правосудие в семье. Я не знала, что сказать, чтобы обеспечить безопасность Стефана.
- Показания ходячей убедительны, но, как и у Бернарда, у меня есть сомнения в отношении того, как действует на нее кресло. Я была свидетельницей того, как ходячие не подчинялись гораздо более могущественной магии.
- Я чувствую ее правду, - прошептал мальчик, продолжая раскачиваться. - Ясней, чем у других. Резко и отчетливо. Если убьешь сегодня Стефана, лучше убей и ее тоже. Койоты поют не только ночью, но и днем. Это ее правда.
Марсилия встала и прошла туда, где я сидела в плену кресла.
- Ты будешь охотиться на нас, когда мы спим? Будешь?
Я открыла рот, собираясь отрицать это, как всякий, перед кем стоит рассерженный вампир, потом снова его закрыла. Кресло заставляло говорить правду.
- С моей стороны это было бы глупостью, - сказала я наконец и сказала серьезно. - Я не ищу неприятностей.
- Вольфи?
Она взглянула на мальчика, но тот только качнулся.
- Неважно, - сказала она, взмахом руки отпуская меня, и повернулась к своим подданным. Вольфи верит ей. Правда это или нет, но мы не можем позволить вампиру, какому бы то ни было вампиру, - она бросила быстрый взгляд на Стефана, чтобы подчеркнуть свои слова, - убивать без разрешения. Это недопустимый риск. - Она несколько мгновений смотрела на сидящих вампиров, потом снова повернулась к Стефану. - Хорошо. Я верю, что убивал тот вампир, а не ты. Даю тебе четыре седьмицы на то, чтобы найти колдуна и представить нам его или его тело. Если не сможешь, мы будем считать, что колдуна не существует, а ты виноват в том, что подверг опасности семью.
- Согласен.
Стефан поклонился, а я пыталась вспомнить, что такое седьмица. Семь ночей? Значит, четыре недели.
- Можешь выбрать себе помощника.
Стефан осмотрел ряды вампиров, ни на ком не останавливая взгляд.
- Дэниэл, - сказал он наконец.
Андре удивился и возразил:
- Дэниэл и ходить не может.
- Решено, - сказала Марсилия. Она потерла руки, словно умывая их, встала и вышла из комнаты.
Я начала вставать с кресла, но не могла оторвать руки: они прочно застряли, а моя попытка причинила боль. Я не могла потянуть достаточно сильно, чтобы освободиться.
Стефан заметил мое затруднение и, как в случае с Дэниэлом, осторожно освободил мои ладони.
Вставая, я посмотрела на Вольфи, который единственный из вампиров оставался в комнате. Он смотрел на меня голодным взглядом. "Не очень разумно проливать кровь в комнате, полной вампиров", - подумала я.
- Спасибо, что пришла, - сказал Стефан, беря меня за локоть и отворачивая от взгляда Вольфи.
- Вряд ли я очень помогла, - ответила я. То ли кресло, то ли взгляд Вольфи вызвали у меня головокружение, и я тяжелее, чем собиралась, оперлась на Стефана. - Тебе все равно придется самому искать колдуна.
Стефан улыбнулся.
- Я этим займусь. Сюда. У меня будет помощник.
К нам подошел стоявший в стороне Андре.
- Какая помощь? Дэниэл, даже здоровый, немногим лучше человека. А сейчас он слаб, как котенок.
- Ты мог бы предотвратить это.
В голосе Стефана не было упрека, но что-то подсказывало мне, что в состоянии Дэниэла он винит Андре.
Андре пожал плечами.
- Ему предлагали еду. Он отказывался, я не собирался кормить его насильно. Со временем он все равно стал бы есть.
Стефан передал меня Уоррену, а сам повернулся, чтобы помочь встать Дэниэлу.
- Ты превратил его, и твоя обязанность защищать его даже от него самого.
- Ты слишком долго общался с волками, амиго, - сказал Андре. - Вампиры не так хрупки. У тебя тоже было достаточно времени, чтобы превратить его.
Помогая Дэниэлу держаться на ногах, Стефан отвернулся от Андре, но я видела, как в шоколадной глубине его глаз вспыхнул красный огонь.
- Он был мой.
Андре пожал плечами.
- Это старый спор, и я даже помню, что соглашался с тобой. Все произошло случайно. Я не хотел превращать его, но у меня не было выбора. Иначе он умер бы. Мне кажется, я достаточно извинялся за это.
Стефан кивнул.
- Прости, что снова поднял эту тему. - Но это были только слова. - Я верну тебе Дэниэла, когда выполню задание Марсилии.
Андре не пошел с нами к выходу. Не знаю, рассердился он или нет. Мне трудно понимать вампиров, у которых нет нормальных запахов тела.
Мы остановились у грузовика. Уоррен подождал, потом сказал:
- Стефан, мне бы хотелось тебе помочь. Думаю, Адам согласится: колдун, одержимый демоном, серьезная проблема.
- Мне тоже, - неожиданно сказал Бен. Он увидел мое лицо и рассмеялся. - В последнее время здесь скучновато. Адам теперь слишком на виду. С самого начала года он разрешает нам всего одну лунную охоту в месяц.
- Спасибо, - сказал Стефан, и сказал как будто искренне.
Я открыла рот, но прежде чем смогла что-то сказать, Стефан прижал к моим губам холодный палец.
- Нет, - сказал он. - Сэмюэль прав. Вчера ночью я едва не убил тебя. Если бы Литтлтон хоть отчасти догадывался, кто ты, он не отпустил бы тебя живой. Ты слишком уязвима, а я не собираюсь начинать войну с Адамом или, того хуже, с самим Марроком.
Я закатила глаза. Неужели я так важна для Маррока, чтобы он начал войну с семьей, когда все его силы направлены на то, чтобы вервольфы выглядели хорошими? Бран для этого слишком прагматичен. Но Стефан прав; к тому же со всем, что могу сделать я, пара вампиров и вервольфов справится не хуже.
- Отомсти за нее, - сказала я. - За ту девушку и за всех остальных, которые сегодня должны были быть со своими любимыми, а не лежать в холодной земле.
Стефан взял мою руку, наклонился и прижался к ней губами. Этот галантный жест заставил меня вспомнить, какая у меня кожа. Работа механика не очень полезна для рук.