- Ну ты даешь! - вскричал Бен. - Никаких призраков не существует, все это сказки! Верно, Кори?
Я пожал плечами. Я никогда не рассказывал друзьям о Полуночной Моне, с которой встретился на дороге в лесу. Если мои приятели не захотели поверить в то, что я одолел Старого Мозеса, воткнув ему в глотку метлу, то в шофера-призрака на призрачной машине они тем более не поверят.
- Отец говорит, что есть призрак по имени Первоснег, - подал голос Дэви. - Его никто не может подстрелить, потому что он и так давно мертвый.
- Никаких призраков нет, - упрямо продолжал гнуть свое Бен. - Все это треп, и Первоснега твоего тоже нет.
- Нет, есть! - Дэви был полон решимости защищать рассказанную отцом легенду. - Папа говорил, что наш дед однажды, когда был маленьким, видел Первоснега своими глазами. А еще отец рассказывал о человеке с бумажной фабрики, знакомый которого тоже видел Первоснега! Тот стоял на опушке леса, огромный, даже представить страшно. Человек выстрелил в него, но Первоснег умчался так быстро, что пуля не смогла его догнать!
- Все это враки, - упрямо твердил Бен. - Призраков не бывает!
- Бывает!
- Не бывает!
- Бывает!
- Не бывает!
В таком ключе наша дискуссия могла продолжаться весь день. Я поднял с земли сосновую шишку и запустил ею Бену в живот, так что тот аж взвыл от негодования, вызвав всеобщий смех. Первоснег был легендой и тайной мечтой всего охотничьего сообщества Зефира. Как утверждало предание, где-то в чаще леса, раскинувшегося между Зефиром и Юнион-Тауном, обитал огромный белоснежный олень с рогами до того большими и раскидистыми, что на них можно было качаться, как на ветвях дуба. Каждый год в начале охотничьего сезона кто-нибудь видел Первоснега, и всякий раз очевидец клялся, что олень взмывал в воздух и исчезал в листве своего лесного царства. Целые отряды охотников отправлялись с ружьями, чтобы выследить Первоснега, но всякий раз возвращались ни с чем, ограничиваясь рассказами о следах гигантских копыт и свежесодранной коре там, где рога Первоснега задевали деревья. Белый олень был неуловим. Думаю, на самом деле никто из охотников не хотел подстрелить Первоснега, потому что белый олень-гигант, если он действительно бродил в чаще леса, был для них символом всего таинственного и недостижимого, что составляет основу жизни. Первоснег был созданием, которое скрывается в лесной чаще, лишь иногда появляясь на усеянной пестрой осенней листвой поляне. Первоснег был вечной молодостью, связующей нитью между дедами, отцами и сыновьями, великим ожиданием будущей охоты, дикой природой, которая никогда не покорится человеку. Мой отец никогда не увлекался охотой, поэтому легенда о Первоснеге редко звучала в нашей семье, в отличие от семьи Дэви Рэя. У его отца всегда был наготове "ремингтон", стоило лишь ударить первому утреннему морозцу.
- В этом году отец возьмет меня с собой на охоту, - сообщил нам Дэви Рэй. - Он твердо обещал. Посмотрим, будете ли вы смеяться, когда мы притащим из леса Первоснега.
Я сильно сомневался в том, что, увидев Первоснега, Дэви Рэй или его отец решатся нажать на курок. У Дэви было собственное небольшое ружье для подростков, из которого он иногда стрелял по белкам, но ни разу ни одну не подстрелил.
Жуя травинку, Бен подставил лицо прохладному сквозняку, доносящемуся до нас из льдохранилища.
- Сейчас мне больше всего хотелось бы узнать другое, - сказал он. - Кто все-таки этот мертвец в автомобиле, что лежит на дне озера Саксон?
Я обхватил колени руками и принялся рассматривать ворон, круживших в небе у нас над головами.
- Таинственная история, - продолжал Бен. - Но ведь твой отец видел, как тот парень тонул, а теперь он лежит на дне в тине, и его едят черепахи. Что скажешь, Кори?
- Не знаю, - отозвался я.
- Но ты-то сам что думаешь об этом? - не унимался Бен. - Ты же был там и все видел?
- Да, был. Но стараюсь об этом не вспоминать.
Конечно, я не стал рассказывать им, что редкий день не вспоминаю об автомобиле, скатившемся в озеро прямо перед нашим пикапом, о том, как отец бросился в воду, а я заметил в лесу зловещую фигуру незнакомца в шляпе с зеленым пером и ножом в руке.
- Тут что-то нечисто, это наверняка, - высказал свое мнение Дэви Рэй. - Почему этого парня никто не знает, никто не ищет?
- Это потому, что он нездешний, - подал голос Джонни.
- Шериф думал об этом, - ответил я. - Он обзвонил кучу городов.
- Да, - отозвался Бен, - но ведь он не мог позвонить во все города? В Калифорнию и на Аляску он ведь не звонил?
- Вот балбес! Скажи, пожалуйста, что парню из Калифорнии или с Аляски делать в нашем Зефире? - с вызовом бросил Дэви Рэй.
- Да мало ли что! Даже ты не можешь все знать, мистер Умник!
- Балбеса я всегда отличу, это точно!
Бен набрал в легкие воздуха, чтобы выдать достойный ответ, но тут снова встрял Джонни:
- А может, тот парень был шпионом?
Услышав такое, Бен прикусил язык.
- Шпион? - поразился я. - Но что делать шпиону у нас в округе?
- Да мало ли что! Авиабаза Роббинс, к примеру. - Джонни принялся щелкать костяшками пальцев. - Может, он был русским шпионом. Что, если он следил за тем, как наши самолеты сбрасывают бомбы на цели? А вдруг у нас тут вообще происходит что-то такое, о чем мы понятия не имеем?
Мы все потрясенно замолчали. В Зефире убит русский шпион? При этой мысли сердце замирало от сладкого страха.
- А кто же тогда убил этого парня? - спросил Дэви Рэй. - Другой шпион?
- Может, и так. - Джонни несколько секунд обдумывал сказанное, слегка склонив голову в сторону. Веко его левого глаза чуть подергивалось - еще одно последствие недавней травмы. - Или, может быть, человек, утонувший в Саксоне, был американским контрразведчиком, а убил его, наоборот, русский шпион, потому что наш парень его раскрыл.
- Вот это да! - засмеялся Бен. - И кто же тогда тут у нас русский шпион?
- Откуда я знаю? - ответил Джонни, и Бен перестал смеяться. Джонни оглянулся на меня. - Твой отец говорил, что этот парень в машине был совершенно голый?
Я кивнул.
- Знаешь, что это может означать?
Я отрицательно покачал головой.
- А то, что тот, кто его убил, все предусмотрел и раздел свою жертву, чтобы ничего не всплыло на поверхность. И еще то, что сам он здешний: ведь он знал, насколько глубоко озеро Саксон. А убитый узнал какую-то тайну.
- Тайну? - навострил уши Дэви Рэй. - О какой тайне ты говоришь?
- Я бы сам хотел это знать, - ответил Джонни. - Но тайна здесь есть, это точно.
Его темные индейские глаза снова уставились на меня.
- Твой отец сказал, что этот человек в автомобиле был зверски избит, как будто его долго пытали. Почему его так сильно избили?
- И почему же? - спросил я.
- Убитого пытали, хотели выбить из него какую-то тайну, это ясно как день. Как в фильмах про шпионов, где плохой парень привязывает хорошего к стулу и бьет, чтобы узнать секретный код.
- Какой секретный код? - спросил Дэви Рэй.
- Это я сказал просто для примера, - объяснил Джонни. - Но я уверен, что если хотят кого-то срочно убрать, его не станут пытать без всякой причины.
- Но ведь могло случиться так, что его просто забили до смерти.
- Нет, - ответил я. - У парня в машине на шее была струна, его задушили. Если он был уже мертв, зачем тогда его было душить?
- Господи! - вздохнул Бен и сорвал себе травинку пожевать. Над головой у нас каркали и били крыльями вороны. - Выходит, у нас в Зефире живет убийца, который к тому же может оказаться русским шпионом!
Внезапно он перестал жевать травинку.
- Эй! - позвал он нас: новая мысль пронзила его мозг подобно разряду молнии. - А что теперь мешает ему совершить новое убийство?
Я понял, что пришло мое время. Прочистив горло, я поведал ребятам о таинственной фигуре в лесу рядом с озером, о найденном зеленом перышке и о человеке в шляпе с зеленым пером, которого я видел во время наводнения.
- Я не сумел разглядеть его лицо, но я точно заметил зеленое перо на его шляпе и видел, как он вытащил нож из кармана пальто. Я думаю, он хотел подкрасться сзади к моему отцу и ударить его ножом в спину. Может быть, он и пытался это сделать, но понял, что не уйдет безнаказанным. Видно, он затаил зло, потому что отец рассказал шерифу Эмори про машину, которая свалилась в озеро. Может, он знал, что я видел его тогда на опушке. Но его лица я не разглядел и не имею ни малейшего представления о том, кто это был.
Когда я закончил, мои друзья какое-то время сидели молча. Первым раскрыл рот Бен:
- Почему ты не рассказал нам об этом раньше? Ты боялся, что мы станем болтать?
- Я хотел рассказать вам, но после того, что случилось со Старым Мозесом…
- Только не заводи эту шарманку снова, - предупредил Дэви Рэй.
- Я не знаю, кто такой человек в шляпе с зеленым пером, - проговорил я. - Он может оказаться кем угодно. Даже тем… кого мы все отлично знаем и о ком никто из нас не подумает ничего плохого. Отец говорит, что узнать людей до конца невозможно, в каждом есть что-то скрытое от посторонних глаз.
Мои друзья, взбудораженные этими невероятными новостями, с радостью примеряли на себя роль детектива. Все обещали зорко смотреть по сторонам в поисках человека в шляпе с зеленым пером и держать язык за зубами: ни о чем не рассказывать даже своим родителям, которые могли, сами того не желая, предупредить убийцу. Я вздохнул с облегчением, словно сбросил ношу с плеч, хотя внутреннее беспокойство не исчезло. Кто был человек, которого, по словам мистера Доллара, убил Донни Блэйлок? Что означала фортепианная музыка в снах Леди, о которых она рассказывала моей маме? Отец так и не согласился сходить к Леди, и иногда я слышал, как он ночью кричит во сне. Я знал, что хотя тот зловещий рассвет давно минул, но события того дня не забыты и воспоминания о прикованном к рулю мертвеце еще долго будут мучить отца. Я подозревал, что он ходил на берег озера Саксон, хотя ничего не говорил мне об этом: я не раз замечал красную землю, которую он соскребал с ботинок, перед тем как подняться на крыльцо.
На гребне удушливой жары пришел август. Проснувшись однажды утром, я вдруг понял, что скоро мне предстоит провести целую неделю в компании дедушки Джейберда, и эта мысль заставила меня немедленно натянуть на голову простыню.
Но увы, никому не дано повернуть время вспять. Даже чудовища со стен не могли мне помочь. Каждый год летом, хотел я того или нет, я должен был проводить неделю у дедушки Джейберда и бабушки Сары. Этот обычай был заведен по требованию дедушки Джейберда. Несколько уик-эндов в году я проводил в гостях у дедушки Остина и бабушки Элис, но визит к дедушке Джейберду был апофеозом безумной эксцентричности.
Однако в этом году я собирался заключить с родителями сделку. Уж если мне суждено отправиться на ферму, где дедушка Джейберд будет сдергивать с меня одеяло в пять утра, а в шесть - выгонять с газонокосилкой на лужайку, то я вправе попросить у родителей разрешения отправиться в поход с ночевкой вместе с Дэви Рэем, Беном и Джонни. Но когда я сказал об этом отцу, он ответил, что подумает. Это было самое большее, на что я мог надеяться. Итак, попрощавшись с Бунтарем, я забрался в наш пикап, и папа с мамой вывезли меня из Зефира за город вместе с чемоданом. Свернув на грязную и колдобистую дорогу, идущую через кукурузное поле, мы вскоре добрались до фермы моего дедушки.
Бабушка Сара, несомненно, была милой женщиной. А дедушка Джейберд, как я подозреваю, в молодые годы был изрядным гулякой, человеком предприимчивым, энергичным, обладавшим грубоватым обаянием. Однако с каждым годом его винтики все больше разбалтывались. Отец прямо говорил, что, мол, дедушка Джейберд съезжает с катушек. Мама же говорила, что он просто немного эксцентричен. Что касается меня, то я считал его тупым, злобным старикашкой, который воображает, что весь мир крутится вокруг него, но в одном я должен признаться честно: не будь дедушки Джейберда, я бы никогда не написал свой первый рассказ.
Сроду не видел, чтобы дедушка Джейберд был добр к кому-то, никогда не слышал от него ласкового слова о своих жене и сыне. В его обществе я ощущал себя так, будто являюсь его собственностью (слава богу, временной). Его настроения были переменчивыми, как фазы Луны. Но при этом дедушка Джейберд был прирожденным рассказчиком: стоило ему начать повествование о домах с привидениями, одержимых демонами воронах, индейских кладбищах или собаках-призраках, вам оставалось только слушать его с раскрытым ртом.
Мрачные темы были его коньком. Дедушка Джейберд отличался природной смекалкой, но был совершенно не способен к учению и в свое время не сумел осилить даже четырех классов. Иногда я поражался, как моему отцу удалось выйти в люди и стать тем, кем он стал, после семнадцати лет, проведенных в мрачной тени дедушки Джейберда. Как я уже говорил, у деда начала ехать крыша вскоре после моего появления на свет. Полагаю, что разумное начало передалось мне главным образом по линии бабушки. Я никогда не мог знать заранее, какие страдания мне предстоит вытерпеть на этот раз, но можно было быть уверенным: меня ждут нелегкие испытания.
Дом дедушки Джейберда был уютным и удобным для жилья, хотя и не представлял собой ничего особенного. На принадлежавшей дедушке земле кроме чахлого кукурузного поля имелись просторный огород и лужайка. Вокруг простирался лес, где дедушка охотился.
Бабушка Сара была по-настоящему рада нашему приезду и пригласила нас пройти в гостиную, где жаркий воздух разгонялся электрическим вентилятором. Вскоре в гостиной появился и сам дедушка Джейберд, облаченный в комбинезон. В руках он держал стеклянный кувшин с золотистой жидкостью, которую отрекомендовал как "медовый чай".
- Я выбраживал его две недели, - объявил он. - Хотел, чтобы настоялся как следует. Вот, отведайте.
У дедушки были наготове большие глиняные чашки. Он разлил напиток.
Должен сказать, что чай был совсем не плох. Все, кроме самого дедушки Джейберда, выпили по второй чашке. Вероятно, дедушка знал взрывную силу своего напитка. Потом я чуть ли не полдня почти безвылазно провел в уборной с ощущением, что мои внутренности выворачиваются наизнанку. По рассказам отца и мамы, дома с ними творилось приблизительно то же самое. Бабушка Сара, чей организм наверняка был привычен к дедушкиному пойлу, проспала как убитая все то время, пока я страдал животом. Только посреди ночи она вдруг издала высокий душераздирающий крик, от которого могли подняться волосы на затылке.
Настало время родителям возвращаться домой, в Зефир. Я почувствовал, как переменился в лице. Должно быть, я выглядел как побитый щенок, потому что мама обняла меня на крыльце и шепнула на ухо:
- Все будет в порядке, Кори. Позвони мне сегодня вечером, хорошо?
- Хорошо, - поклялся я и долго смотрел вслед, пока поднятая с дороги пыль не осела на коричневых стеблях кукурузы. "Всего одна неделя, - сказал себе я. - Всего одна неделя, это совсем немного".
- Эй, Кори! - позвал из своего кресла-качалки дедушка Джейберд. Он ухмылялся: это был плохой знак. - Слушай анекдот! Заходят три гитариста в бар. Первый гитарист говорит: "Эй, налейте-ка мне!" Бармен оглядел его с головы до ног и отвечает: "Мы здесь музыкантам не наливаем". Тогда второй гитарист решил попытать счастья: "Налейте-ка мне!" Бармен поглядел на него: "Я же сказал: мы здесь музыкантам не наливаем, так что проваливайте отсюда!" Тогда третий гитарист, у которого в глотке было сухо, как в дьяволовой печи, говорит: "Налейте-ка тогда мне!" Бармен прищурился и спрашивает: "А ты что, еще один долбаный музыкант?" А тот выпятил грудь и отвечает: "Боюсь, что нет, сэр".
Дедушка Джейберд зашелся от хохота, а я стоял перед ним и молча его разглядывал.
- Усек, парень? Усек? "Боюсь, что нет, сэр".
Заметив, что я сохраняю серьезный вид, дедушка нахмурился.
- Черт возьми! - выругался он. - У тебя начисто отсутствует чувство юмора, как и у твоего папаши!
Всего неделя. О господи!
Были две темы, на которые дедушка Джейберд мог говорить часами: о том, как он выжил во время Великой депрессии, когда он кем только ни работал: полировал гробы, был тормозным кондуктором на железной дороге, подсобным рабочим на ярмарке, а также о своем успехе у женщин в молодые годы: он, по его словам, был таким оглушительным, что сам Валентино мог бы ему позавидовать. Эти похвальбы могли бы произвести на меня впечатление, если бы я имел хоть малейшее представление, кто такой этот Валентино. Как только мы с дедушкой Джейбердом оказывались вне досягаемости ушей бабушки Сары, дедушка немедленно начинал рассказывать об "Эдит, дочери священника из Тупело", или о "Нэнси, племяннице кондуктора из Нэшвилла", или просто о какой-то "девчонке с выступающими вперед зубами, что постоянно сосала яблочные леденцы". Во всех рассказах неизменно упоминался дедушкин "джимбоб" и то, как все девчонки сходили по нему с ума. Обманутые мужья и ревнивые поклонники соблазненных девиц стаями гонялись за дедушкой Джейбердом, но он неизменно ловко обходил все ловушки, какими бы хитроумными они ни оказывались. Однажды он почти час провисел, ухватившись за ферму железнодорожного моста, над ущельем на высоте в сотню футов, пока на мосту над ним стояли двое преследователей с дробовиками и вели разговор о том, как они живьем сдерут с него шкуру и прибьют гвоздями к дереву.
- Фокус был в том, что я перепортил всех тамошних девок, - закончил свой рассказ дедушка Джейберд, сладострастно жуя травинку. - Да, мы с моим "джимбобом" когда-то отлично повеселились.
Потом всякий раз дедушкины глаза заволакивала пелена печали, и молодой повеса с огненным "джимбобом" незаметно куда-то исчезал.
- Сегодня я не узнаю ни одну из тех девиц, если повстречаю их на улице. Нет уж, сэр. Теперь они все старухи, и мне неохота с ними знаться.
Дедушка Джейберд презирал сон. Быть может, это было навеяно мыслями о том, что недолго уже ему осталось ходить по этой земле. В пять утра, будь то дождь или солнце, он неизменно сдергивал с меня одеяло, при этом мне казалось, что надо мной проносится ураган. Над моим ухом гремел его глас:
- Вставай, приятель! Ты что, собираешься дрыхнуть весь день?
Мой ответ тоже не отличался оригинальностью.
- Нет, сэр, - бормотал я и принимал сидячее положение, а дедушка Джейберд поднимал бабулю, отдавая распоряжение стряпать завтрак, которого вполне хватило бы, чтобы подкрепить силы сержанта Рока и большей части его беспечного воинства.