Отец заказал ему из Японии маленьких человечков: одного короля, пару рыцарей и десяток простых жителей. Так, постепенно, в комнате появился миниатюрный городок, в котором играл один мальчик. Он был неимоверно счастлив.
Но больше всего радовался его отец. Ведь теперь у его сына появилось увлечение. На очередную ярмарку он сделал мне заказ, который я строил всю зиму. Он заказал самый большой замок из всех, в виде короны папы Римского, тиары.
Трёхъярусная, с зубцами по краям, а сверху - католический крест. Она больше походила на собор, чем на замок. Головки спичек я выкрасил в белый цвет, издалека они походили на жемчуг. Другие головки перекрасил красным, как рубин, и синим, как сапфир.
По окончании я выкрасил замок в золотистый цвет. Это было очень сложно найти такой оттенок, имитирующий настоящее золото. В этом мне помог дедушка Якова. Он привез мне краску из города и не попросил платы. Мы вместе красили замок.
Получилось даже лучше, чем я ожидал. На ярмарку, которая вот-вот состоится, я отвезу заказ вместе с остальными моими работами.
Но больше всего, что меня огорчило - это легкая зависть в глазах моего друга, когда он увидел этот золотой замок. Не скрывая эмоций, Яков рассматривал его, выкрикивал реплики:
- Я могу и лучше. Замок, так себе. Прежние были более интересными, чем этот.
Но я видел, что замок произвел на него впечатление, что очень понравился, и ему хотелось построить точно такой же.
Конечно, чтобы не ссориться, я скрыл свое разочарование. Вместо глупой ссоры предложил выстроить нечто подобное из соломы. Яков согласился. Но помогать ему в этом я не стал. Сослался на то, что у меня другая идея, которую спешу осуществить к открытию ярмарки.
25 июля 1992 года
Настал день, когда мы отправились на городскую ярмарку. Я поехал туда вместе с матерью, а повезла нас старуха Элл.
Якова повез дед. Готовую соломенную ротонду упаковали в картонную коробку. Мальчик очень волновался, ведь на этот раз он ехал на ярмарку не как покупатель.
По прибытию мы как обычно направились к своей лавке. Старуха Элл разложила свой товар. Яркие горшки, наполненные доверху всевозможными леденцами и конфетами. Вазы с петушками и карамелью. Сладкий запах быстро распространялся в воздухе.
Ребятишки стайкой окружили ее лавочку. Те, кто постарше, протягивали монетки, покупая самые лучшие на вид конфетки.
В свою очередь, я как обычно расстелил покрывало на прилавок. Мама выставила спичечные часовни, но замок, выполненный на заказ, оставила под лавкой.
Ровно в восемь утра, когда ярмарка открылась, у ворот показался черный Ролс-Ройс. Дверь распахнулась, и по асфальту стукнула серебряная трость. Мужчина в шляпе и черном плаще вышел из автомобиля и медленно направился в ворота.
Мама заволновалась. Поискала в сумочке маленькое зеркальце и припудрила нос. Она всегда старалась выглядеть безупречно, чтобы покупателям было приятно общаться, не высматривать изъяны на ее красивом лице.
Яков в это время поставил рядом небольшой столик и выставил ротонду. Сам сел на низенький стульчик подле. Его дед очень стеснялся выступать в качестве продавца. Считал это делом недостойным, а потому пошел бродить по рядам.
Статный мужчина, опираясь на трость, медленно приблизился. При виде меня его губы растянулись в улыбке.
- Доброе утро, молодой человек.
- Здравствуйте, - кивнул я.
Мать отодвинула в сторону замок, а я поставил на его место приготовленную коробку. Мужчина отложил в сторону трость и извлек на свет тяжелый замок-тиару. Вернее, мы вместе ее вытащили из коробки.
Он достал из кармана пенсне и стал внимательно изучать детали замка. Иногда он шептал вслух:
- Очень хорошо, просто замечательно.
Затем вынул из пиджака портмоне и отсчитал несколько крупных купюр. Мама приняла деньги, а я помог ему упаковать покупку.
- Молодой человек, к сожалению, не знаю вашего имени.
- Том, меня зовут Том Мелс.
- Очень приятно, - он протянул руку для рукопожатия, - Филипп Тэм.
Так я узнал его имя. В следующий момент к нашей лавке подошел его водитель. Как обычно, он забрал покупку и направился к машине.
Филипп вытащил из портмоне белый листок, сложенный вчетверо, и протянул его мне. Это оказался эскиз. На нем был изображен арочный мост. Он выглядел монументально и основательно.
- Мой сын просил вас, Том, сделать спичечный мост. Он хочет его пристроить к замку, что я выкупил у вас в прошлый раз.
- Значит, по стилю они должны быть едины, - отозвался я, изучая эскиз.
- Да, они не должны отличаться. Я просил бы вас, если это конечно возможно, выполнить работу к середине августа.
- Да, я выполню его в срок. Можете не волноваться, - произнеся это, я убрал эскиз в карман.
Мы стали обговаривать цену. К лотку подходили другие зеваки. Пока мама отвечала на их вопросы, мы с Филиппом отошли в сторонку.
Краем глаза я заметил Якова. Он поднялся со своего места и почти вплотную подошел к нам, словно мы вели беседу втроем. Такая бестактность не осталась незамеченной. Филипп, взяв в руки трость, набалдашником указал им в сторону Якова.
- Это ваш друг?
Я растерялся. Конечно, быстро кивнул в ответ и попытался его представить. Филипп сдержанно кивнул и повернулся ко мне. Яков стал переминаться с ноги на ногу. Я никак не мог понять, в чем тут дело. Может, ему есть, что сообщить, но я не решался. Ведь наш разговор с Филиппом был не окончен.
Яков видел, что все внимание Филиппа было приковано ко мне, с каким уважением мужчина разговаривает и обращается со мной.
Не знаю, что на него нашло, но только Яков перебил меня на полуслове:
- Не желаете ли посмотреть мою работу?
И он указал на свой стол. Филипп, насупив брови, с легким раздражением повернулся и взглянул на соломенную ротонду. Несколько секунд он смотрел на нее молча.
Однако по его глазам я понял, что он это сделал лишь из вежливости. Затем его взгляд переметнулся на Якова. С подчеркнутым равнодушием Филипп дал свой ответ:
- Вы знаете, подобные работы меня не интересуют. Хотя задумка неплохая. Уверен, вы найдете своего покупателя.
Давая понять, что диалог закончен, мужчина повернулся ко мне, и мы продолжили разговор. Через минуту, когда все условия были оговорены, мы попрощались.
Я сразу подошел к расстроенному Якову:
- Что с тобой? Какая муха укусила? Зачем ты влез в наш разговор? Это было невежливо.
Яков скрестил руки на груди, с раздражением толкнул столик, и ротонда едва не упала на землю.
- Зря я затеял все это.
- Ты о чем?
Я недоумевал. Ведь все шло своим чередом. И как мне казалось, ему совсем не стоило огорчаться. Покупателей интересовал его товар. Они подходили и смотрели. Но у него было иное мнение.
- Мои, так сказать, покупатели дают слишком маленькую цену. Гроши по сравнению с твоими продажами.
- Я понимаю тебя, но и я начинал точно также. У меня было мало покупателей. Однако со временем их число стало расти, и в результате я пришел к тому, что имею сейчас. Тебе стоит быть более терпеливым.
У меня сложилось такое ощущение, словно я его уговаривал. Можно было подумать, что мне это было нужно.
Яков махнул рукой. Я остался при своем. Разговор ни о чем. Мне не оставалось ничего, как вернуться к своему лотку.
Мама стояла к Якову спиной, и он не видел ее выражения лица. Она смеялась, чем удивила меня. Я тихо спросил, в чем дело, и она прошептала:
- Ко мне только что подходила молодая женщина и спрашивала о ротонде Якова. Решила, что именно я его мама, и я продаю ее. В общем, эта женщина хочет купить ротонду для своей дочери. Та играет в куклы, и эта ротонда ей очень понравится. Сейчас пошла за кошельком и обязательно вернется, чтобы купить.
- Тебя именно это рассмешило?
- Да, - она заговорила еще тише, - ты продаешь замки мужчинам, а Яков - соломенные беседки девчонкам. Правда, смешно?
Да уж! Смешно. Но мне было совсем не весело. Я испугался за дружбу, ведь это был мой единственный друг. Ссориться с ним из-за подобной ерунды было глупо.
Стоя за прилавком, я думал о том, как спасти эти хрупкие отношения. Как сделать так, чтобы Яков не сердился, и мы снова помирились.
К моему лотку подошел подросток лет шестнадцати. Он с большим любопытством изучал серебряный готический храм. Склонился над ним, чтобы изучить более детально:
- Неужели ты сам его построил?
- Да, - отозвался я.
- Круто! У тебя талант. Я видел твои работы у своего друга, это он мне черкнул адресок, где можно тебя найти. Слушай, сколько хочешь за собор?
Я назвал цену. Парень почесал затылок, но деньги все-таки выложил. Пока мама упаковывала покупку, мы с этим парнем перекинулись еще парой слов.
- Слушай, - начал он, - я увлекаюсь компьютерными играми, особенно стратегиями. И мы с другом играем в игры не только виртуально, но и в жизни. Твои спичечные замки для нас настоящая находка. С их помощью создаем реальность, в которой оживают исторические события. Рыцари, доспехи, баталии, сражения. Это, правда, интересно.
Я был польщен, но воздержался от эмоций. Просто стоял и смотрел на него. Он продолжал:
- Кроме того, мы играем против других городов, на чемпионатах. И должен сказать, они нам проигрывают по дизайну своих городищ. У нас они более эффектны благодаря твоему таланту. Так вот, это все я говорю для того, чтобы предложить тебе сотрудничество.
- Слушаю, - я превратился весь во внимание.
- Работай для нас. Выполняй заказы, а мы по деньгам не обидим. Будешь делать замки для нас, и не придется стоять здесь, на улице, мерзнуть. Мы сами будем приезжать к тебе за готовыми заказами. Что скажешь?
Подобное предложение было для меня заманчивым. Я даже обалдел от перспектив. Ведь о моих работах узнает так много людей. Я слышал о подобных чемпионатах, и что участники выигрывают немаленькие суммы. Соревнования устраивают в Лондоне и Бельгии. Люди тратят немыслимые деньги для подобных развлечений.
- Я согласен, - только и смог произнести я.
- Отлично. Вот моя визитка, звони в любое время. Я практически не сплю и всегда на связи.
Визитка было простенькой: белый картон, черные буквы. Я не стал ее особо разглядывать и быстро убрал в карман.
Паренек пожал мне руку, и мы разошлись. Некоторое время я смотрел ему в след, как он с коробкой в руках направляется к выходу.
- Я рада за тебя, сынок. Он заплатил большие деньги за твой собор. Уверена, вернется еще.
- Да, он хочет, чтобы я выполнял для него заказы.
Она заулыбалась:
- Это просто замечательно.
- Я тоже очень рад.
- Слушай, денег мы сегодня выручили более чем достаточно. Поэтому я пока сбегаю в банк. Положу наличные на твой расчетный счет, ты оставайся, торгуй. Я мигом.
Она прижала к груди сумочку и прошмыгнула меж палаток. У меня на прилавке оставались еще три работы. Я расставил их в ряд и посмотрел в сторону Якова.
У его стола я заметил высокую женщину с маленькой девочкой лет шести. Женщина в элегантном платье, на высоких каблуках, с крошечной сумочкой о чем-то сдержанно разговаривала с Яковом.
Судя по его выражению лица, он был крайне не доволен ее предложением. Он отвечал ей резко, недопустимым тоном.
- Уходите, я не собираюсь вам ничего продавать. Не для девчонок строил я свою ротонду, а тем более таких маленьких. Вы посмотрите на нее, она же сломает его в три секунды.
Девочка громко заплакала. Мать, пытаясь ее успокоить, пообещала купить игрушку, но все было тщетно. Девочка голосила на всю ярмарку, привлекая к себе внимание зевак.
Ситуация выходила из-под контроля. Я не выдержал и вмешался:
- Добрый день, - произнес я как можно более доброжелательно, - Яков, можно тебя на минутку?
Его не надо было просить дважды. Он пулей вылетел из-за стола. Когда приблизился, я тихо сказал, чтобы он не тупил, а продавал свою ротонду.
- Ты с ума сошел? Это же девчонка!
- Ее мать много тебе предложила денег?
- Прилично.
- Тогда я совсем не понимаю тебя. Продай, и дело с концом. Ведь совершенно не важно, кто купил и на какие нужды. Ведь ты с самого начала решил, что будешь продавать. Так продавай!
- Ты не понимаешь, она же девчонка!
- Да хоть Папа Римский! Это реальный покупатель, с деньгами. Слушай, - я стал выходить из себя, - тогда назначь ей двойную цену. Она не сможет купить и уйдет. Каждый из вас останется при своем.
Он так и сделал. Вернулся к покупательнице и предложил новую цену. Судя по выражению лица женщины, она была ошарашена, если не сказать больше. Она была ошеломлена таким поворотом событий.
Девчонка продолжала топать ногами и просить ротонду. Ситуация была тупиковой. Мне стало ужасно интересно, чем все это закончится.
Дамочка открыла свою сумочку и, достав пачку купюр, бросила на стол требуемую сумму.
- Грабеж.
Схватила несчастную ротонду и дочку за руку, бросилась к выходу. Наверное, боялась передумать. Надо было видеть лицо моего друга. Яков был в шоке. Перед ним лежала немыслимая сумма денег.
Трясущимися руками он схватил купюры и молча смотрел на них еще минут десять.
- Поздравляю с почином, - крикнул я.
Ведь никто не знал, что так все закончится. Так удачно. Позабыв про свой стол, Яков подошел к моему лотку и сел на скамейку.
- Я сказочно богат, - шептал он без остановки, - Господи! Куда бы их потратить?
Я лишь над ним посмеивался. Ведь все могло получиться иначе. Дамочка могла и не купить его соломенное произведение.
Я был горд собой. Ведь, по сути, его удачная сделка состоялась благодаря мне. Ну что не сделаешь ради дружбы. Уверен, Яков на моем месте поступил бы точно также.
12 августа 1992 года
На вырученные деньги Яков купил себе самый крутой велосипед. Оставшуюся часть лета он катался на нем по деревне. Все местные мальчишки завидовали ему и просили дать прокатиться. Гордый своим великом, Яков давал его только избранным мальчишкам. Тем, кто больше восхищался им и давал что-нибудь взамен.
Не знаю, что между нами произошло, но только мы стали общаться реже. Вернее, совсем перестали. Так, "привет-пока". Сколько раз я приходил к нему в гости, его то не было дома, то он был вечно занят.
Его дед как-то вышел ко мне за калитку и, положив руку на плечо, сказал:
- Знаешь, Том, ты отличный парень и мне очень нравишься. Вот только мой внук, ветреный сорванец. Не серьезный. Думаю, что его такое поведение переменится, и ваша дружба вернется. Однако когда именно это произойдет, мне неведомо.
- Вы не волнуйтесь за меня. Переживу!
Я хотел было уйти, но он задержал меня:
- Мне нравятся твои спичечные замки. Они выглядят сказочными, если бы я был мальчишкой, то обязательно купил один из них. Наш Яков больше не плетет соломенные беседки. Он вообще забросил это занятие. Должен признаться, я очень сожалею, что так все вышло. Ведь ты бы мог многому его научить. Это замечательное хобби не то, что на велосипеде кататься целый день.
Напоследок он пожал мне руку и еще долго стоял у калитки, глядя мне вслед. Однако я сам все понял. Тяжело терять друзей, тяжело быть в одиночестве. Но я считал себя уже взрослым мальчишкой и мог это пережить.
Я шел по тропинке в сторону дома. Вдалеке заметил, как Яков везет на своем велосипеде мою сестру. Она громко смеялась, а он все сильней жал на педали.
Они не видели меня. Проехали в сторону деревенской площади. За ними бежала стайка ребятишек.
05 февраля 1993 года
За окном дул сильный ветер. Крупные снежинки, кружась, то и дело стукались о стекло. Градусник за окном показывал минус двадцать пять.
Я сидел на кухне на стуле, иногда подбрасывая поленья в печь. Всю ночь я не спал. Всю ночь я слушал материнский плач. Мама плакала в спальне, иногда громко высмаркиваясь в платок. Отец что-то говорил ей, но слов было не разобрать.
Я очень волновался за нее. Ведь причины ее плача были мне не известны. Больше всего я боялся, что отец ее обидел.
Как же мне хотелось войти в ее комнату и открыто спросить, в чем дело, но я не смел. Я боялся гнева отца.
В семь утра он вышел из комнаты. Одетый в теплые штаны и вязаный свитер. Молча поставил чайник на плиту и, набросив на плечи тулуп, вышел в сени.
Я тут же бросился к матери в комнату. Она стояла у окна, в длинном халате, с носовым платком в руках. Я всю ее оглядел, вроде была здорова.
При виде меня она лишь тяжело вздохнула и, прижав меня к себе, прошептала:
- Сыночек, нам с отцом надо срочно уехать в город. Я ложусь в больницу, но, на сколько дней, пока не знаю.
Я не на шутку заволновался. Отстранившись, заглянул в ее покрасневшие от слез глаза.
- Ты снова заболела?
Она быстро кивнула и снова заплакала. Ее теплые слезы капали мне на щеку и подбородок.
Только много позже я узнал, что с ней произошло. Она снова забеременела. На сроке восьми недель она призналась отцу, что снова ждет ребенка. Он не стал долго думать, а категорично заявил, что не допустит рождения нового отпрыска.
Она боялась ему перечить. Не смела. Как бы сильно она не хотела этого ребенка, как не умоляла и не просила отца, он был непреклонен.
Надавив на нее, он добился, чтобы она пошла на аборт. Рыдая и плача, она сделала, как он просил.
Когда я узнал об этом, то проплакал целые сутки в своей постели. Мне безумно было жалко не родившегося ребенка. Ведь он был ни в чем не виноват. Мой маленький братик или сестренка.
Все сильней я ненавидел отца. Он был для меня монстром и чудовищем. Нет, не хотел его убить, я хотел его ударить. Ударить с такой силой, чтобы треснула челюсть. Чтобы все зубы вылетели наружу, и пошла кровь. Такой силы была моя ненависть.
12 июня 1993 года
Долгожданное лето началось только в середине июня. Всю весну лил дождь, и дул пронизывающий ветер. Половину летнего месяца я просидел дома.
Так что в этот летний солнечный день я с полным правом отправился на рыбалку. Сразу после завтрака забросил в рюкзак котелок, пару картофелин, луковицу, коробок спичек, складной нож, ложку и соль. В чулане прихватил складную удочку, блесна и запасные крючки.
Рыбачил я обычно в реке, что протекала недалеко от полей, где паслись овцы. Река полноводная и узкая, хотя и достаточно глубокая. Вода была лесной, холодной, илистой. Никто не рисковал в ней купаться.
В этой реке водились крупные лещи. Чтобы поймать такого, требовалось не дюжее терпение и ловкость. Их у меня было хоть отбавляй. Я любил рыбалку, ведь, сидя за удочкой, можно о многом подумать, поразмыслить. И потом рыбалка - это азарт.
Так вот, тем утром я шагал по проселочной дороге в сторону полей. Настроение у меня было отличное. Я предвкушал, как поймаю самого огромного леща, и какой сварю наваристый суп. Уха на костре была ни с чем несравнимым лакомством для меня.
Там, у реки, сидя у костра, я чувствовал себя свободным, взрослым и самостоятельным. Чувствовал, что все могу, что один не пропаду, что смогу выжить даже в лесу.