– Дальше не пойдем, – решил Андрей, – давай искать укрытие.
– Где? – Виктор обвел взглядом вновь подступившую вплотную темноту. Как в ней можно было выбрать какое-то конкретное место?
– Не знаю. Давай костер разводить.
– При таком ветре? Мы сгорим вместе с лесом.
– Не сгорим. Черт с ним, с лесом! Если это полигон, то сам бог велел ему гореть. Идем!..
Они свернули с дороги и углубились в заросли. Здесь оказалось гораздо тише – ветер в бессильной истерике рвал верхушки деревьев, но забраться внутрь ему не удавалось. От этого он, наверное, злился еще больше.
– Далеко не ходи, – сказал Андрей, – а то дорогу потеряем.
Сделав несколько осторожных шагов, Виктор споткнулся и упал, с хрустом ломая невидимые сучья.
– Ты в порядке? – раздался впереди голос Андрея.
– Все нормально. Кстати, слушай, здесь столько сушняка. Может, остановимся?
Вслепую наломав веток потоньше, они сгребли их в кучку, и через минуту крохотный костер, неуверенный и клонящийся из стороны в сторону, показал свой жадный язычок.
Дров поблизости оказалось предостаточно (об этом позаботился ветер). Их даже не надо было собирать, требовалось всего лишь протянуть руку. Желтое трепещущее пятнышко постепенно крепло, создавая иллюзию замкнутого обжитого пространства. Пусть у него пока не хватало сил отвоевать у тьмы значительный кусок территории, но ситуация как бы становилась подконтрольной – начинало казаться, что все опасности носятся где-то там, над вершинами бушующего моря деревьев.
Андрей молча опустился на землю, привалившись спиной к стволу, и сняв сапоги, вытянул ноги к самому огню. Едва поднялся ветер, комары разом исчезли, и теперь никто не мешал расслабиться, прикрыть глаза, чувствуя, что в этом мире осталось хоть что-то хорошее.
– Андрюх, а ведь, по идее, нас должны искать, – высказал Виктор здравую мысль.
В самом деле, до этого они оба так увлеклись безвыходностью своего положения, что забыли о существовании остального цивилизованного мира, а в нем ведь тоже есть свои законы и понятия – например, никто не бросит двух живых людей на произвол судьбы – ради их спасения и пуски могут отменить. Не так же это важно, сегодня запускать ракету или завтра – противник-то "условный", он может и подождать…
Но Андрей оказался настроен более пессимистически.
– Думаешь это кому-то надо? – усмехнулся он, не открывая глаз, – если б все было организовано официально, с разрешения командования, тогда другое дело, а так… Наш капитан договорился с их капитаном… Это ж сплошная "партизанщина". Он нам одолжение сделал, как самым любопытным. Думаешь, им охота брать на себя ответственность, если все откроется? Ну, покинули мы расположение лагеря и ушли в "самоход", прихватив чужой мотоцикл, только и всего. Может, в деревню по девкам рванули, а, может, пуски смотреть…
– Ты так думаешь?.. – в голове Виктора подобная перспектива укладывалась с трудом, – но не могут же они скрыть наше отсутствие?
– Они все могут. Это армия. Ты что, газет не читаешь?
Газеты Виктор читал, но всегда старался считать, что после многочисленных публикаций случаи армейского беспредела, если не остались в прошлом целиком, то сделались единичными и его самого никак не могли коснуться.
Вторая молния полоснула по небу. Из-за плотной листвы ее не было видно так хорошо, как первую, только вспышка окрасила дорогу в мистические тона. Впрочем, они тут же исчезли, утонув в громовых раскатах. Земля вздрогнула, и две горящие ветки вывалились из костра.
– Ни хрена себе, если такая ухнет поблизости, хлеще ракеты будет, – Андрей вдруг подумал, что нет никакой принципиальной разницы, от чего умирать. При этом жалость, поднимавшая изнутри предательские слезы, заполняла все существо. Он сильнее сжал веки, чтоб Виктор не заметил его состояния.
…Я сильнее. Если я раскисну, то нам хана… А мы дойдем! У других бывало и хуже… Словно отматывая время назад, перед глазами вновь засияло горячее и радостное солнце. Сосны лениво шевелили своими короткими стрижками; в траве мелькали грибы, а голоса невидимых кузнечиков слышались, будто из непривычно огромных, темно-фиолетовых колокольчиков. …Они звонят по нам… А может, и по ящерке высунувшей мордочку из кустов, и по большому блестящему жуку медленно ворочавшему лапами, подгребая под себя песчинки… Все вернулось к исходной точке, только восприятие стало ярче и пронзительнее. Наверное, просто сначала оставалось двадцать пять часов, потом четырнадцать, потом восемь с половиной… Но и это было уже давно… А сейчас? …Нет, на часы лучше не смотреть. Об этом думать запрещено. Табу… Вето… Ведь потом обязательно наступит десять ноль-одна, десять ноль-две и так до бесконечности. А мы будем все идти и идти, живые и невредимые… Не вмещалась в его голове такая дьявольская логика, по которой их вдруг не станет. Причем, не станет просто так, совершенно необоснованно и незаслуженно. …Хотя кто оценивает заслуги и выдвигает обоснования? Сколько гибнет молодых и здоровых?.. Но это они, а то я. Я сильнее всех богов и дьяволов, потому что я хочу жить! У тех других, возможно, не получалось…
– Андрюх, – Виктор прервал затянувшееся молчание. Видимо, мысли у них двигались в одинаковом направлении, потому что он сказал, – знаешь, а говорят, умирать не страшно.
– Да?.. – Андрей открыл глаза; стряхнул со щеки хвоинку, – кто говорит? Я тоже чужие гробы помогал таскать, но мне почему-то оттуда ничего не сообщали.
– Оттуда мне тоже не сообщали…
– Там, может, и хорошо, а представляешь, как все это будет уходить?.. Раз – и осталось на один вздох меньше… Представляешь, каким будет последний?..
Такого ужаса, как после этих простых слов, Виктор не испытывал никогда в жизни – даже когда однажды после дискотеки сдуру лез на нож один против троих отморозков. Хотя, может, тогда он не понимал всей ценности жизни, и Лены в ней тогда еще не было… Он отвернулся, часто-часто задышал ртом, стараясь сдержать слезы; потом выдавил из себя:
– Конверт бы, хоть написать…
– Ты совсем идиот? – Андрей удивленно повернул голову.
Этот спокойный голос привел Виктора в чувство.
– Знаешь, – уровень слез снизился до разумного предела, – я понимаю, что если нас не будет, то в мире ничего не изменится. Нас забудут и жизнь у всех, в конце концов, нормализуется, только жалко… Всего жалко!.. Что у нас с Ленкой не будет детей; что мать наварила варенья, а я его так и не попробую; что диплома своего не увижу… интересно, его в архив сдадут или просто сожгут за ненадобностью? – воспоминания о той жизни отодвинули на второй план даже завывания ветра и очередной раскат грома… или это казалось, что он стал тише, будто гроза проходила стороной?..
Андрей подумал, что в его жизни нет таких "эпохальных" вех, поэтому ему уходить, наверное, будет проще, но все равно ужасно не хотелось этого делать.
– Дай закурить, – Виктор протянул руку.
– Четыре штуки осталось, – Андрей вытащил смятую пачку, – по две на брата.
– А чего их экономить? Часом раньше, часом позже…
Оба одновременно затянулись. От никотинового голода в голове сразу зашумело, а на душе сделалось светло и пусто, словно они совсем-совсем не любили жизнь, и больше им от нее не хотелось абсолютно ничего, кроме этого легкого головокружения и апатичной вялости. Андрей уже хотел сказать: – Ну и хрен с ним! Да будет так, если по-другому не выходит…, когда вновь полыхнула молния. В ее моментальном свете Виктору, сидевшему лицом к дороге показалось, что всего в нескольких шагах от костра движутся люди. Его рот приоткрылся, а рука с сигаретой опустилась сама собой.
– Ты что? – удивился Андрей.
– Смотри, там кто-то есть. Прошел кто-то…
Андрей резко обернулся, но небесный огонь уже ушел в землю, оставив после себя лишь грохот терзаемого неба. Воздух упругой волной всколыхнул природу, ударил в уши… Нет, гроза никуда не уходила – она висела над ними, явно пристреливаясь к цели. На этот раз она опять, слава богу, промахнулась.
– Кто там прошел? – спросил Андрей, когда многократное эхо укатилось за горизонт.
– Люди. Я видел их довольно четко. Человек шесть. С какими-то круглыми головами. Они молча шли друг за другом…
Еще минуту назад оба думали, что готовы все отдать, лишь бы увидеть людей, но вдруг оказалось, что вовсе не хотели этого. Гораздо спокойнее сидеть в свете костра и ожидать своей участи, а эти люди?.. Кто они? Что здесь делают? Куда идут в такое время и в такую погоду?..
– Может, тебе показалось? – с надеждой спросил Андрей, однако по лицу напарника понял, что он тоже б очень хотел, чтоб ему показалось, – может, нас действительно ищут?.. – в сознании Андрея не было такого смятения, потому что сам он не видел эти безмолвные мрачные фигуры – предполагать и строить догадки всегда легче, чем убеждаться воочию.
– Вряд ли, – Виктор покачал головой, – тогда они должны идти цепью; должны звать нас… И почему у них нет фонарей? – он задумчиво смотрел в вернувшуюся всепоглощающую темноту.
– И костер наш они должны бы заметить, – добавил Андрей, но мозг его уже включился в работу. От минутной апатии не осталось и следа, – а если это диверсанты?
– Кто? – в первый момент Виктор не понял, но потом сообразил – ведь завтра пуск боевой ракеты, – та-ак… – он склонил голову, обхватив ее руками, будто мысли разбегались, а он пытался удержать их, – интересный вариант. Только я не понимаю, зачем?.. Откуда им тут взяться, да и ракета, не ахти какая – ее уже сто раз показывали во всех телепрограммах; даже, кажется, продавали в третьи страны. Зачем им ночью лазить по этим дебрям? Нелогично…
– Но ты точно их видел? Тебе не померещилось?
– Точно. На них какие-то широкие накидки. А лица… это ж был момент, пока молния сверкнула – лиц не успел разглядеть.
– Надо идти за ними, – заключил Андрей, – они должны знать местность. Уж к какой-нибудь деревне они нас выведут, – взглянул на часы, – сейчас четыре. Скоро начнет светать. Главное, не упустить их.
– Они наверное, уже далеко ушли.
– Сомневаюсь. По такой темени с дороги они вряд ли свернут, и тут мы их сможем догнать. Собственно, нам надо только увидеть, в какую сторону они направляются, а сами по себе они нам, на фиг, не нужны, так?
– Так, – Виктор представил, что им предстоит встретиться с этой шестеркой, и внутренне содрогнулся. Было в них что-то такое, чего он не мог описать словами, потому и решил не говорить Андрею, ни об их лицах, ни о своих впечатлениях – как ни крути, это был единственный шанс выбраться отсюда.
Больше всего оба жалели о костре. Он являлся их главной радостью за прошедший день, но и оставлять его не имело смысла – они твердо знали, что никогда к нему не вернутся. К тому же, если огонь перекинется по сухим веткам и поползет дальше… По телевизору не раз показывали, что происходит от брошенного окурка, а здесь целый костер!
Но постепенно дрова прогорели и пламя сникло, превратившись в россыпь переливающихся углей, заключенных в ажурную пепельную оправу. При их свете даже рассмотреть лица стало уже практически невозможно.
– Поесть бы, – мечтательно произнес Виктор.
– Придется подождать. Ночью, если только сосновых шишек наберем…
– Знаешь, – Виктор вздохнул, – может, все-таки это были тени… Действительно, откуда людям тут взяться?
– Поздно, батенька. Костра уже нет. Идти, значит, идти.
Они выбрались на дорогу и с удивлением обнаружили, что еле-еле, пока чуть заметно, но начинало светать. Сидя под пологом леса, они не заметили, как ночь перестала быть черной. Внезапно, также как и поднялся, стих ветер, оставив над головой мрачный тучевой свод. Но гроза ушла, так и не излившись дождем. Громовые раскаты теперь слышались далеко за лесом и больше не сотрясали землю, а молнии из могучей разрушительной силы превратились в яркие фейерверки, периодически оживлявшие небо. Только воздух еще был влажным и тяжелым, поэтому деревья замерли, сдавленные его густой массой. Пейзаж напоминал кадр из мистического триллера, но настроение сделалось совсем иным.
– Удача с нами! – провозгласил Андрей, – грозу пронесло, а, в отношении пусков, наверное, я был не прав. Раз местный народ здесь бродит, значит, ничего страшного. Важно теперь побыстрее выбраться к жилью.
Виктор слушал его бодрый голос, глядя на причудливые нагромождения неподвижных деревьев и пытался понять, почему все положительные факторы, перечисленные Андреем, не вызывают в нем радостных эмоций. Неужели дело в "ночных прохожих"? Их лица показались ему какими-то нечеловеческими, причем, в чем конкретно заключалась эта "нечеловечность", он объяснить не мог. Вроде, ни рогов, ни дьявольского огня в глазах – наоборот, глаза как глаза; нос на месте и все остальное тоже. Но что-то было не так, и это внутреннее ощущение встречи с неведомым рождало не меньший страх, чем реальная угроза лесного пожара, наводнения или падающей ракеты.
– Витя, ты идешь? Komm zu mir, – произнес Андрей весело.
Виктор знал, что переход на немецкий являлся хорошим симптомом – значит, к Андрею вернулась уверенность. Наверное, эти присказки пришли к нему из военных кинофильмов, где героические победители всегда объяснялись с побежденными врагами подобными легко запоминающимися штампами, типа "schnell, schnell" или "Hande hoch".
– Иду я, – Виктор поправил гимнастерку, и они двинулись вперед в том же порядке, что и раньше – первым Андрей, а Виктор немного позади.
Трава, медленно обретавшая цвет, тускло поблескивавшая, то ли от росы, то ли от пропитанного влагой воздуха, мгновенно стерла пыль с сапог. По странной ассоциации, глядя на них, Виктор подумал, что не хватает только удочки и банки с червями; а еще того по-детски счастливого состояния, когда уже заранее чувствуешь, как упрямый окунь натягивает лесу и по своей рыбьей глупости пытается бороться с превосходящим его во всех отношениях противником. Почему-то сейчас он ощущал себя, скорее, окунем приближающимся к наживке…
Шли они около получаса, когда Андрей вдруг остановился.
– Странно, трава совершенно не примята, – сказал он, – если б тут протопали шесть человек… Обернись. Это мы только вдвоем прошли.
Виктор оглянулся и увидел сломанные былинки и следы сапог, четко отпечатавшиеся на песке – а вперед уходила заросшая, давно не тореная дорога.
– Что бы это могло значить?
– Не знаю, – Виктор пожал плечами. Отсутствие следов, конечно, не соответствовало известным физическим законам, но он, как сейчас, видел перед собой молчаливые, идущие быстрым шагом фигуры и этого ему было вполне достаточно.
– А я знаю. Померещилось тебе все.
– Возможно, – покорно согласился Виктор. Какой смысл спорить, если не можешь даже объяснить, что же такое ты видел?
– Следовательно, – продолжал Андрей, – все наши предположения, за исключением, разве что, грозы, ничего не стоят и радовались мы совершенно напрасно.
– Что это меняет? – спросил Виктор, – мы никуда не идем и остаемся здесь?
Он почувствовал, что страх перед ракетой улетучился окончательно – его затмило нечто другое, несоизмеримое с творением человеческих рук, но что, именно?..
Если принять прописную истину, что, ни привидений, ни всевозможных лесных див не существует, то задача вообще не имела решения. С другой стороны, эти странные субстанции просто прошли мимо, не причинив никому вреда. Значит, двое заблудившихся людей им неинтересны; значит, у них свои цели и не стоит их бояться!.. И, тем не менее, несмотря на всю логику, страх перед ними почему-то не исчезал.
– Здесь мы оставаться не будем, – сообщил Андрей безапелляционно (впрочем, Виктор и не собирался ему возражать), – но раз теперь нам не надо никого догонять, мы можем спокойно позавтракать, а то у меня скоро все поплывет перед глазами.
Стоило заговорить о еде, как Виктор тоже почувствовал голод, о котором просто забыл, занятый своими мыслями.
– Пошли за грибами, – Андрей достал из кармана вчерашнюю проволоку, – видишь, какой я запасливый? – он засмеялся, – даже шампур не забыл прихватить.
– Молодец, – а что еще мог ответить Виктор? Он-то даже не вспомнил об этом.
Ребята свернули с дороги и внимательно глядя под ноги, углубились в заросли. Сосновый лес еще ночью незаметно сменился лиственным. Здесь росли совсем другие грибы, в основном, с волнистыми бледными шляпками; они, словно выставляли себя напоказ, и это настораживало.
– Поганки не трогай, – предупредил Андрей, видя, как Виктор наклонился и протянул руку к грибу, – вон, смотри, какие чудные подберезовики.
Виктор поднял голову. Впереди, всего в нескольких шагах поднималось над травой целое семейство стройных красавцев; чуть дальше еще одно, точно такое же. Он уже наполнил фуражку до верха, но, увлеченный "охотой", раздвинул ветки густого кустарника с мелкими круглыми листочками и остолбенел.
В поднимавшемся от земли утреннем тумане перед ним открылась небольшая поляна. На ее противоположной стороне, не более, чем в двадцати шагах, стояли "ночные прохожие". Они, видимо, не ждали появления Виктора и быстро, будто выполняя неслышную команду, построились и скрылись в лесу, мгновенно растворившись среди стволов. Правда, теперь Виктор четко разглядел на их головах каски. Причем, у одного из солдат в ней зияла рваная дыра от осколка. Одежда, которую он не разглядел ночью, оказалась старыми армейскими плащ-палатками; за плечом у каждого висел автомат ППШ.
Потрясение от встречи оказалось настолько сильным, что Виктор даже не успел испугаться. Он просто лишился возможности мыслить и чувствовать, а когда все-таки осознал реальность происходящего, бояться было уже нечего – видение исчезло. Он сделал осторожный шаг назад, и кусты перед ним сомкнулись. Ощутил свою влажную и липкую руку; опустив голову, увидел, что сжимает в кулаке раздавленный гриб. Вытер пальцы об одежду и вновь внимательно посмотрел на кусты, но ни один листочек не шелохнулся – солдаты, если они существовали, ушли.
– Ты скоро? Мы ж столько не съедим!.. – услышал он веселый голос Андрея.
Виктор нашел в себе силы повернуться к кустам спиной и несколько раз быстро оглянувшись, словно пытаясь застать кого-то врасплох, побежал обратно к дороге.
– Что с тобой? – Андрей уже сложил костер и замер с поднятой зажигалкой, – ты бледный, как смерть.
Виктор молчал, не зная, как пересказать увиденное. Казалось, никакие слова не смогут истинно отразить эту пробитую каску и висящую на грязной перевязи руку другого солдата. Застывшие глаза Виктора стеклянными бусинами уставились на Андрея. Тот убрал зажигалку в карман и подошел, разглядывая напарника со всех сторон, как куклу в музее восковых фигур.
– Мы в "замри" играем, да? – спросил он с интересом.
– Я снова их видел, – звук собственного голоса вернул Виктора к жизни. Он аккуратно подал Андрею фуражку с грибами, – они стояли на краю поляны, а потом ушли в лес.
Андрей осмысливал эту информацию не меньше минуты, то сворачивая губы трубочкой, то растягивая их в странную улыбку – может, он ждал продолжения рассказа, но не дождавшись, положил руку Виктору на плечо.
– Вить, по-моему, это от голода. Галлюцинации. Сейчас поедим, и все будет нормально.
– Нет, – Виктор покачал головой, – я их видел, как сейчас тебя. Это солдаты. В касках и плащ-палатках, с автоматами.