- Самое время выселяться. - Сумев пригладить на своей в остальном голой макушке серо-стальной клок волос, Хэнкинсон наконец успокоился. - Или, может, вы дух какого-нибудь средневекового поросенка? Тогда вам, вероятно, желательно зарыться в землю, и это вполне можно устроить.
- Скажете тоже - поросенок, - отвечало привидение. - Я тень бедной обиженной кухарки, и мне надобно за себя отомстить.
- Это уже интересней. - Тервиллигер удивленно поднял брови. - Так вы мстительное привидение? И кому вы желаете мстить? Мне? Но я за всю жизнь и пальцем не тронул ни одного духа.
- Нет, сэр, вас я ни в чем не виню. Да я вас и знать-то не знаю. С кем я не поладила, так это с Банглтопами, с ними мне и хочется поквитаться. Это из-за меня они уже две сотни лет не видят арендной платы. Заплатили бы мне сполна мое жалованье - горя бы не знали.
- Ага, - вскричал Тервиллигер, - значит, все дело в жалованье? Банглтопы были не при деньгах?
- Не при деньгах? Банглтопы? - Привидение рассмеялось. - Такого сна вы даже в этом соннике не сыщете. Раньше Английский банк лопнет.
- А вы, однако, умеете ввернуть современное словечко, - улыбнулся Тервиллигер. - Похоже, вы только прикидываетесь таким уж древним призраком.
С этими словами он выпустил в привидение все шесть зарядов своего пистолета.
- Пиф-паф - и мимо, - отозвалось привидение, когда нули просвистели сквозь его грудь и глубоко ушли в дальнюю стену кухни. - Грому много, только пустая это затея - прогонять духов свинцом. Все одно как на закладном камне пожертвовать им цыпленка. Пока мне не вернут мои деньги, я с места не двинусь.
- И сколько вам задолжали к тому времени, когда вы оставили должность?
- Десять фунтов в месяц - вот сколько я получала.
- Ошалеть! - поразился Тервиллигер. - Похоже, вы были кухарка, каких поискать.
- А то, - с гордой усмешкой подтвердило привидение. - Для самого его величества короля Карла приготовила свиную голову. Он тогда наведался в Банглтоп. Так вот, король сказал, в жизни, мол, ничего вкуснее не пробовал. Жаль, женщин в рыцари не посвящают, а то бы как пить дать меня посвятил. Говорит, женщину рыцарем никак не сделать, но передайте ей от меня благодарность и слова монарха: на кухне ей не место, она рождена для лучшей доли.
- Прекрасно сказано. Рекомендация отличная, иной и не пожелаешь.
- Это самое и я повторила через два дня секретарю барона, когда он ко мне прицепился: я, мол, яйца к баронову столу перепортила. Ну а я ему: да пропади они пропадом, бароновы яйца. Я слушаю, чего скажет мой монарх, а не какие-то там бароны. А мистер Банглтоп ("мистер" он у меня бывал, когда заругается), коли ему не по вкусу моя стряпня, пусть ищет кого другого яйца ему варить. И знаете, что секретарь мне отвечает?
- Не берусь угадать. Что же?
- Говорит, у меня гонору через край.
- Отвратительно! - пробормотал Тервиллигер. - Грубиян, да и только.
- И еще: я, мол, вконец обнаглела.
- Не может быть!
- Еще как может: взял да и вышвырнул меня на улицу без единого пенса. Само собой, после такого я в Банглтоп-Холле оставаться не пожелала. Но говорю: если со мной не рассчитаетесь, вернусь сюда призраком после смерти и вам нипочем меня будет не выкурить. Ну и ладно, отвечает.
- И вы сдержали свое слово.
- А как же! Им от меня досталось изрядно.
- Ну вот что, - произнес Тервиллигер. - Слушайте, что я решил. Я выплачу вам ваше жалованье, если вы дадите слово вернуться к себе в страну призраков, а о Банглтоп-Холле забыть навсегда. Трачу я на трехдолларовую обувь по пятнадцать центов на пару, расходится она как горячие пирожки, так что десять фунтов мне вполне по карману. По рукам?
- Они были мне должны за три месяца, когда отказали от места, - проговорило привидение.
- Ну хорошо, пусть будет тридцать фунтов.
- А проценты? Проценты добавьте: шесть процентов в год за двести тридцать лет.
- Ого! - присвистнул Тервиллигер. - Да вы хоть понимаете, сколько это денег?
- А то нет, - парировало привидение. - Ровно 63 609 609 фунтов 6 шиллингов и 4 пенса. И покудова я их не получу, за порог ни шагу: буду бродить тут тенью.
- А скажите, - поинтересовался Тервиллигер, - там, по ту сторону, не случалось ли вам приятельствовать с одним континентальным призраком - Шейлоком из Италии?
- Шейлок? Сроду не слыхала такого имени. Небось он там за морем и обитает.
- Более чем вероятно, - согласился Тервиллигер. - По сравнению с вами он просто святой. Но вот что я вам скажу, миссис Фантом, или как вас там: не тешьте себя пустыми надеждами, таких деньжищ вам не видать, и в особенности от меня. С меня и вообще-то взятки гладки, я вам и фантома всех этих фунтов не должен.
- Оченно вам сочувствую, мистер Тервиллигер, - проговорило привидение. - Но я дала клятву и от нее не отступлюсь.
- Тогда почему бы вам не отправиться в Лондон и не прижать Банглтопов там?
- Не позволено. Мне надобно являться не куда-нибудь, а сюда, в этот дом. Вот я и делаю, чего могу: отнимаю у Банглтопов арендную плату. А иначе мне им никак не досадить.
- Я снял этот дом на пять лет, - взвыл Тервиллигер, - и оплатил аренду авансом.
- Ну так сами виноваты. Я-то тут при чем?
- Да я бы в жизни этого не затеял. Все ради рекламы, - тоскливо признался Тервиллигер. - Рост моих акций на родине, мой собственный престиж - все это стоит вложенных денег. Но покрывать вековую задолженность по жалованью - это уж дудки. Эдак из каждой канавы вылезет ненасытный призрак, и все потянут липкие лапы к моему добру. Обувная торговля, конечно, процветающая отрасль, но на всех бродячих духов моих доходов недостанет.
- Больно чванный вы взяли тон, Хэнкинсон Джей Тервиллигер, только меня этим не проймешь. Мне все одно, кто заплатит, а в заварушку вы сами влезли. Меня нечего виноватить. Я еще и научила вас, как из нее вылезти.
- Что ж, пожалуй, вы правы, - согласился Тервиллигер. - Нельзя осуждать вас за то, что вы не хотите нарушить клятву, тем более вы уже достаточно долго пребываете на том свете и хорошо представляете себе, каковы могут быть последствия. Однако я желал бы найти какой-нибудь иной выход из положения. Выплатив вам всю требуемую сумму, я потерял бы контроль над своей обувной компанией, а вы ведь понимаете, что это меня решительно не устраивает?
- Ну да, мистер Тервиллигер, еще бы.
- У меня есть план, - произнес Хэнкинсон после недолгого раздумья. - Почему бы вам не вернуться в мир духов и не предъявить там свои претензии к Банглтопам? От них ведь тоже, наверное, остались призраки?
- Остаться-то остались, - вздохнуло привидение. - Да только тамошний мир - что здешний. Здесь судомойку нипочем не подпустят к маркизе, и там то же самое: коли ты кухарка, тебе к барону путь заказан. Когда барон умер и попал на тот свет, я думала до него добраться, но не тут-то было. От его лакеев-призраков слышишь одно: барон занят, у барона важная беседа с духом Вильгельма Завоевателя или с тенью Соломона. Я-то знаю, вранье все это, только что же тут поделаешь?
- Подлый обман, - кивнул Тервиллигер. - Но я полагаю, будь на вашем месте привидение баронессы, Банглтоп так просто от него бы не отделался?
- Еще бы, да и барон Педдлингтон заодно. Он был личный секретарь барона. Сказал, у меня гонору через край.
- Хм. - Тервиллигер задумался. - А если бы я выхлопотал для вас сан призрачной герцогини? Согласитесь ли вы отказаться от своего призрачного ремесла и дать мне расписку, что получили сполна свое жалованье со всеми процентами? Месть сладка, знаете ли, и бывают случаи, когда она куда желанней, чем богатство.
- Соглашусь ли? - Привидение встало и посмотрело на часы. - Соглашусь ли? - повторило оно. - А то нет! Ежели я заявлюсь в призрачное общество как герцогиня, Банглтопов оттудова в два счета выкинут. Можете поставить на это свой годовой доход, не прогадаете.
- Что ж, рад убедиться в том, что вы призрак с характером. Если у призраков есть жилы, в ваших, уверен, течет горячая кровь.
- Благодарствую, - сухо отозвалось привидение. - Только неужто такое можно устроить?
- Предоставьте это мне. Заключим перемирие на две недели, а к концу этого срока вы вернетесь, и мы окончательно уладим дело. Только никого в наш план не посвящайте - никому ни слова. А главное, сохраняйте бодрость духа.
- Духа?
- Ну да, а что?
- Вас не поймешь, - улыбнулось привидение. - Вы про мою бодрость аль другого какого духа?
Тервиллигер рассмеялся. Недурная шутка - особенно для призрака, да к тому же призрака кухарки. Назначив время следующей встречи - через две недели в полночь, - собеседники обменялись рукопожатием и разошлись.
- Ну, Хэнкинсон, что там был за шум? - спросила миссис Тервиллигер, когда ее супруг снова забрался под одеяло. - Грабители?
- Нет-нет, - заверил Тервиллигер. - Всего лишь привидение - несчастная старая женщина.
- Привидение? - Миссис Тервиллигер затряслась от страха. - Здесь в доме?
- Да, дорогая. Забрела к нам по ошибке, только и всего. Она обитает совсем не здесь, к нам явилась нечаянно, просто сбилась с пути. Увидела, что ошиблась адресом, попросила прошения и ушла.
- А как она была одета? - со вздохом облегчения полюбопытствовала миссис Тервиллигер.
Но президент Общества с ограниченной ответственностью "Трехдолларовая обувь Тервиллигера" не отозвался: он уже спал и видел сны.
III
Последующие две недели Тервиллигер был погружен в заботы, чем немало напугал свою жену и дочерей. Им почудилось, что в обувной корпорации назревают или уже назрели какие-то неприятности. От этого они лишились сна, в особенности старшая мисс Тервиллигер: она на недавнем балу целых четыре раза танцевала с молодым обедневшим графом и заподозрила, что он настроен весьма серьезно. Ариадна была встревожена, так как понимала, что при всей любви, какую, видимо, питал к ней граф, его доходы едва ли позволяют ему помышлять о браке: молодые могли бы остаться буквально без крыши над головой, поскольку графская крыша прохудилась, а ремонт стоит денег.
Но не мысли о бизнесе всецело занимали Джадсона Тервиллигера, отнимая у него ночной и дневной покой. Его ум трудился над самой сложной проблемой, с какой ему до сих пор доводилось иметь дело, и заключалась эта проблема в том, чтобы наделить кухарку-призрака из Банглтопа дворянским титулом, который бы в иерархии того света (мира теней, как называл его Тервиллигер) обеспечил ей место выше, чем у предков владельца поместья. Ныне здравствовавшую кухарку частично угрозами, частично обещанием прибавить жалованье убедили остаться. Угрозы - в основном сводившиеся к тому, что ее бросят на произвол судьбы в Англии, в тысячах миль от родного Массачусетса, а на самостоятельное возвращение ей не хватит денег, - подействовали тем вернее, что в жилах бедной женщины текла изрядная доля кельтской крови и перспектива жить в Англии на правах отверженной пугала ее до беспамятства. К концу первой недели Тервиллигер нисколько не продвинулся с решением; меж тем на седьмой день состоялся торжественный обед, который Тервиллигер с супругой устраивали в честь графа Магли - того самого молодого человека, к кому питала особый интерес Ариадна. Тервиллигер был с гостями небрежен, едва ли не груб, но те приняли это как должное, отнеся на счет американских обычаев гостеприимства. Принимать графов, герцогов и даже самых захудалых лордов и без того непростая задача для обувщика, но в тот раз мысли хозяина трудились еще и над тем, как сделать из простонародной покойницы аристократку, и это более чем извиняет неуклюжесть башмачного фабриканта. Мистер Тервиллигер держался именно так, как следовало ожидать при данных обстоятельствах, не лучше и не хуже, пока лакей у двери не возвестил громогласно: "Гр-раф Магли!"
И "гр-раф" Магли оказался тем сезамом, что отворил перед Тервиллигером врата успеха. Пока граф пересекал порог, разум временного владельца Банглгопа озарила блестящая мысль, и от его оскорбительной рассеянности не осталось и следа. В самом деле, увидев с другого конца зала, в какой изящной и радостной манере хозяин приветствует графа, леди Мод Сниффлз шепнула на ухо достопочтенной мисс Поттлтон, что кредиторам Магли, похоже, подфартило, ее же собеседница (чьи зазывные улыбки не встретили у графа должного приема), презрительно скривив верхнюю губу, заметила, что кредиторов и в самом деле можно поздравить, но вот бедняжке Ариадне не позавидуешь: в лице этого надутого болванчика, графа то есть, она получит очень сомнительный подарок.
- Как поживаете, граф? - начал Тервиллигер. - Рад видеть вас в столь цветущем здравии. А как ваша матушка?
- Графиня чувствует себя как обычно, мистер Тервиллигер.
- Разве она не собирается к нам?
- Право, не могу сказать, - отвечал Магли. - Я ее спрашивал, но она вместо ответа потребовала принести нюхательную соль. Матушка подвержена головокружениям, достаточно пустяка, чтобы вывести ее из равновесия.
Тут граф повернулся и отправился искать прекрасную Ариадну, а Тервиллигер, извинившись, покинул гостей и пошагал прямиком в свой личный кабинет в крипте греческой часовни. Там он сел за стол, написал краткое послание, запечатал его в конверт и адресовал графу Магли:
"Не соблаговолит ли граф Магли немедленно по получении сего проследовать в личный кабинет мистера X. Джадсона Тервиллигера? Приняв приглашение, он не только весьма обяжет этим указанного мистера X. Джадсона Тервиллигера, но и получит сведения, могущие послужить к его пользе".
Закончив, Тервиллигер вызвал слугу, распорядился, чтобы в кабинет принесли, в количестве, достаточном для двоих, ликеры, виски, херес, портвейн и содовую с лимонным соком, и после этого передал записку для вручения адресату.
Будучи большим приверженцем этикета, граф вначале склонялся к тому, чтобы проигнорировать приглашение, неуместное тем, что исходило оно от особы низшего - а то и вовсе никакого - ранга, однако ввиду сложившихся обстоятельств передумал. Сведения, могущие послужить к его пользе, поступали графу совсем не часто, так почему бы не выполнить просьбу Тервиллигера? С другой стороны, граф вновь задумался о собственном достоинстве, сунул записку в карман и постарался о ней забыть. Прошло пять минут, но мысли о записке настойчиво его преследовали, и он извлек ее из кармана, чтобы перечитать. По ошибке ему попалось другое письмо, краткое содержание которого сводилось к следующему: юридическая контора из Лондона напоминала, что граф задолжал ее клиентам несколько тысяч фунтов за платье, облачавшее его плечи последние два года, и угрожала по прошествии трех месяцев, если счет не будет полностью оплачен, обратиться в суд. Благодаря этому напоминанию дело было решено. Граф Магли милостиво согласился удостоить мистера X. Дж. Тервиллигера аудиенции в нижнем помещении греческой часовни.
- Садитесь, граф, и выпейте со мной мятного ликера, - пригласил Тервиллигер, когда, не прошло и пяти минут, граф явился в кабинет.
- Благодарю. Красивый цвет, - любезно отметил граф, причмокивая, меж тем как приятная зеленая жидкость перемещалась из стакана в сиятельный желудок.
- Недурной. Немного зеленоват, но глаз радует. Самому мне больше нравится оттенок мараскина. Попробуйте этот мараскин, граф. Высший сорт, по тридцать шесть долларов за ящик.
- Мистер Тервиллигер, - проговорил граф, отвергнув предложенный мараскин, - вы желали меня видеть по какому-то вопросу, представляющему интерес для нас обоих?
- Да. Причем для вас, вероятно, еще больший, чем для меня, - подтвердил Тервиллигер. - Дело в том, что я проникся к вам симпатией, причем до такой степени, что стал наводить справки в одном коммерческом агентстве, а уж если Хэнкинсон Джей Тервиллигер взялся за подобное, значит, он в человеке очень заинтересован.
- Я… я надеюсь, эти грубияны-торговцы не настроили вас против меня, - забеспокоился граф.
- Ничуть, - успокоил его Тервиллигер, - ничуть. То, что я узнал, скорее настроило меня в вашу пользу. Вы как раз тот человек, какого я уже несколько дней разыскиваю. Почти неделю я охочусь за кем-нибудь, у кого с родословной все в порядке, а с кошельком наоборот, и, судя по тому, что я узнал у Берка и Брэдстрита, вы полностью отвечаете этому описанию. Вы задолжали большие суммы всем, от портного до собирателя платы за место в церкви. Так ведь?
- Мне не везло с финансами, - признал граф, - но фамильное имя осталось незапятнанным.
- Верю, граф. Это меня в вас и восхищает. Многие, кто, подобно вам, погряз в долгах, уходят в запой или иным способом пятнают свое доброе имя. Но вы умеете себя обуздывать, за что я вас и ценю. Говорят, за вами долгов - двадцать семь тысяч фунтов.
- Точные цифры лучше знает мой секретарь. - Графу стал наскучивать этот разговор.
- Не будем мелочиться, округлим до тридцати тысяч. И каким же образом вы собираетесь рассчитываться?
- Никаким… разве что мне посчастливится найти себе богатую невесту.
- Именно об этом я и думал. Рука и сердце - единственное, чем вы располагаете, но пока что вам не светит удачно их пристроить. Так вот, я позвал вас сегодня сюда, чтобы сделать одно предложение. Если вы вступите в брак согласно моему желанию, я предоставлю вам доход по пять тысяч фунтов в год в течение пяти лет.
- Не совсем вас понимаю, - разочарованно пробормотал граф. Было очевидно, что его пожелания не сводятся к такой малости, как пять тысяч фунтов в год.
- Мне кажется, я выразился достаточно ясно. - И Тервиллигер повторил свое предложение.
- Я бесконечно восхищаюсь этой леди, но указанная сумма дохода представляется мне совершенно недостаточной.
Тервиллигер удивленно поднял брови:
- Восхищаетесь? Что ж, о вкусах не спорят.
- Признаться, я обескуражен. Леди безусловно достойна восхищения, это признает каждый. Она тонко воспитана, образована, красива и…
- Гм! Позвольте спросить, дорогой граф, кого вы имеете в виду?