Во фляге воды должно было хватить каждому из них глотка, может, на три, не больше. Мухи кружили вокруг лица Майкла, и некоторые не оставляли попыток атаковать его здоровый глаз в поисках влаги. Боль и усталость измучила его окончательно, и он подумал, что, раз немецкий ас все равно ведет его на убой, то, пожалуй, пуля сейчас будет даже более милостивым и быстрым избавлением. Эта мысль заставила его замереть.
- Идем! Не останавливайся!
- Мне нужно чем-то накрыть голову. А ты - перестань уже размахивать этой пушкой. Что, похоже, что я достаточно в форме, чтобы доставить тебе неприятности?
Гантт поднял пистолет, прицелившись в изувеченное лицо Майкла, однако быстро вновь опустил его.
- Нет, - сказал он с легким намеком на улыбку. - Не похоже.
Майкл положил вещмешок на землю посреди камней и опустился на колени рядом с ним. Он нашел небольшую бутылку своего лосьона с запахом лайма - к счастью, не пробитую пулей - в которой содержалось достаточно алкоголя, чтобы обеззаразить небольшие порезы. Сейчас важнее всего было хоть как-то продезинфицировать раны, полученные в авиакатастрофе.
Морщась от боли, Майкл плеснул немного жгучей жидкости в рассечение над глазом. Прикосновение лосьона ужалило, как дьявольский сок, но практически сразу - или это только казалось? - наступило некоторое улучшение. По крайней мере, оно заключалось в том, что мухам явно не понравился запах, и они отступили. Майкл чуть более обильно потер лицо жидкостью, тут же ощутив жжение от самого подбородка до лба.
- Ты англичанин, - буркнул Гантт с ноткой презрения. - Вот, почему тебе не победить в этой войне, ты ведь знаешь это. Ты слишком привык к своим комфортным условиям и к своему жалкому… что это? Лосьон после бритья?
- Верно, - Майкл снова закрутил крышку. - Держи, - он бросил лосьон Гантту, который рефлекторно поймал его левой рукой. - Спирт поможет.
- Я не собираюсь пахнуть, как маленький британский остров в центре Карибского моря, - ответил Гантт, однако бросать бутылку обратно не спешил. - Вы, люди, вообще, воспринимаете эту войну всерьез?
Майкл предпочел проигнорировать своего попутчика. Он извлек из вещмешка коричневую рубашку, разорвал ее и, отмахнувшись от остатка мух, перемотал несколько особенно серьезных порезов, после чего обмотал полученную повязку вокруг головы и лица, чтобы создать наилучшую имитацию куфии местных племен.
- Возьмем, к примеру, ваши перерывы на чай, - продолжал Гантт. - Почему всё в определенный час останавливается ради этого чайного времени? Вы можете даже прервать рабочий процесс, чтобы попить чай. Вы разве не понимаете важности дисциплины?
- Я не останавливаюсь на чайные перерывы, - ответил Майкл, продолжая корректировать свой головной убор здоровой рукой. - Но я думаю, что эти чайные часы тоже являются одной из форм дисциплины.
- Вы, англичане, живете в вымышленном мире.
Майкл, наконец, сумел устроить в разорванной рубашке специальную прорезь для глаз и снова обрел зрение. Попробовав поправить ткань то тут, то там, он понял, что действительно нашел лучшую конструкцию.
- О, а вы, нацисты, надо думать, живете в реальном мире?
Гантт нахмурился, и глаза его потемнели.
- Я не нацист, - он открыл бутылку лосьона зубами и плеснул на рану на лбу, вокруг которой продолжали кружить мухи. Те с недовольным жужжанием взмыли вверх, как маленькие самолеты, и в диком, хаотичном порядке принялись разлетаться прочь, словно искали себе более подходящую взлетную полосу. Гантт поморщился от боли, но налил чуть больше жидкости, чтобы лучше промыть рану. - И никогда не был нацистом, - продолжил он, пока лосьон стекал по его лицу. Он быстро посмотрел вверх на горящий солнечный шар, будто старался измерить, насколько сильно он давит на его голову и на его силу воли. Мухи постепенно начали появляться снова - одна за другой. Немец сбросил парашютный рюкзак и ремень с флягой.
- Как тебя зовут? Имя.
- Майкл.
- Хорошо, Майкл. Итак, я выстрелю в тебя, если ты не начнешь двигаться в течение следующих двух минут. Пуля войдет в колено, и это будет сокрушительным ударом для тебя, потому что стрелок я хороший. Тогда - хотя я бы предпочел доставить тебя на базу в качестве пленника - я оставлю тебя умирать здесь. Ты это понимаешь?
Майкл кивнул. Он не сомневался, что этот человек будет действовать именно так, как сказал. Лучше уж попытать счастье и выгадать возможность переломить ситуацию в свою пользу чуть позже, чем умереть здесь, в этом аду. Проблема будет состоять лишь в том, что, в любом случае, с немцем придется справляться с одной здоровой рукой.
Тем временем Гантт снял рубашку и натянул свою майку на лицо, располагая свою защитную повязку так, чтобы видеть сквозь шейную прорезь, но при этом прикрыть голову. Затем он снова надел рубашку и, изучив бутылку с лосьоном, сунул ее в свой рюкзак.
- Все-таки это великодушно с твоей стороны, - хмыкнул он. - И умно придумано. Кстати, вижу, ты майор, но ты не носишь никаких знаков отличия. В чем твоя специальность?
- Рекогносцировка.
- О, так ты привык ходить по заброшенным путям, верно? - Гантт повел пистолетом, словно обводя контуры территории, которую племя берберов могло бы назвать Долиной Скорби. - Итак, после тебя.
И он указал пленнику, чтобы тот двигался дальше.
Сейчас солнце было их общим врагом. Скорпионы замирали среди камней у самых ног, небо было выжжено добела, а земля, казалось, приобрела цвет праха. Почва срывалась в овраги и спускалась все ближе к аду. Песок то и дело пытался утянуть с собой обувь, а свет и насекомые жестоко пытались лишить двух непрошенных гостей зрения. Горячий ветер набрасывался на пришельцев и старался разорвать из самодельные куфии. Идя по этой Преисподней, Майкл думал, что выручает его, возможно, даже не армейская тренировка, а сверхъестественная способность к перевоплощению и время, проведенное в стае Виктора. Если бы не это, вряд ли бы он так долго сумел удерживаться на ногах.
Рольф Гантт, надо думать, был в превосходной физической форме, и на чем сверхъестественном держался он - трудно было сказать. На нерушимой силе воли, разве что…
Ветер окреп и закружился над ними. Песок жалил глаза, как острые осколки стекла. Пришлось держать лица опущенными. Майкл невольно начал думать, что время действия приближалось. Один неверный шаг может этому способствовать. Гантт может споткнуться, оступиться… а потом что? Ударить его локтем в челюсть? Коленом в пах? Майкл сомневался, что будет достаточно быстрым, чтобы обезвредить этого человека. В конце концов, Гантт был признанным экспертом, способным чувствовать опасность, и, возможно, он ощущал ее прямо сейчас. Но… выбор невелик! Нельзя слишком долго готовиться нанести решающий удар - пока что у Майкла в здоровой руке было достаточно сил, но и эти силы в таких условиях убывали с каждой минутой. А еще слишком уязвимым было поврежденное плечо, чтоб его!
Черт бы побрал эту руку! - со злобой подумал Майкл.
Если бы он мог свободно пользоваться всеми своими конечностями, продуманный сценарий мог быть реализован уже несколько часов назад. Но нет… нет…
За столь сокрушенное состояние Майкл разозлился на себя. Бессмысленно стонать над сломанным плечом! Нужно попытаться хоть что-то сделать. Он начал чуть замедлять шаг.
- Не отставай, - тут же среагировал Гантт, что говорило о высоком уровне его концентрации даже при бьющем в глаза песке.
- Мне нужно немного воды.
- Мне тоже, но ни один из нас ее не получит. Пока что.
Майкл продолжал замедлять свой темп, а через несколько мгновений изобразил довольно правдоподобную запинку для пущего эффекта.
- Воды… - попросил он, подсчитывая про себя расстояние. Если ему удастся выбить этот пистолет из руки Гантта… но ведь его собственный "Кольт" тоже находился у противника. Что бы ни произошло в последующие несколько секунд, перспектива у этого была явно не радужная…
Гантт направил пистолет в землю между ними и выстрелил. Пуля срикошетила о камень, взвизгнула и улетела прочь. В следующий миг "Вальтер" снова указал на Майкла.
- Не пытайся провернуть то, что задумал, - сказал летчик, и голос его был поразительно спокоен. - Ты не в лучшей форме сейчас, ничего не выйдет. Так что просто продолжай идти и будь хорошим пленником.
Он вдруг резко повернулся вправо, держа пистолет перед собой.
Майкл посмотрел в ту же сторону.
На небольшом бархане неподалеку стояла чья-то фигура. Точнее, маленькая фигурка в грязной одежде, которая когда-то, возможно, была белой… На деле одеяние незнакомого человека казалось просто колышущимися на ветру тряпками. На голове незнакомца была коричневая куфия, прижатая шотландским беретом Тэм О’Шентер, который - Майкл знал - часто встречался у солдат Содружества.
- Подойди! - приказал Гантт.
Фигура не двигалась.
Гантт быстро взглянул на Майкла.
- Ты знаешь язык?
- Немного.
Словарный запас его и вправду был ограничен, но он мог связать несколько предложений после опыта, полученного из работы с племенными разведчиками.
- Скажи ему, чтобы подошел.
Майкл командным голосом сказал, чтобы человек подошел к ним - сначала на тамазигхтском наречии, а затем на туарегском. Фигура повернулась и побежала, через несколько секунд исчезнув из поля зрения.
Гантт еще некоторое время держал бархан на прицеле, после чего, наконец, опустил пистолет и посмотрел на Майкла.
- И что скажешь? - спросил он, хотя казалось, что он задает этот вопрос больше себе, чем своему пленнику. Майкл отвечать не стал и, не дождавшись от него комментариев, Гантт кивнул. - Продолжаем двигаться. И давай теперь без актерства, пожалуйста. Ты не из тех, кто путается в собственных ногах.
Майкл зашагал вперед, приблизившись к немцу на несколько осторожных шагов, решив снова выжидать, ведь новая возможность обязана была появиться. Если нет, то он найдет способ создать ее, прежде чем они достигнут тени под флагом Африканского корпуса.
Летчик продолжал изучать пространство, поглядывая то вправо, то влево, но никто больше не появился.
Майкл решил, что Гантт был сильно встревожен этой встречей, потому что через несколько минут после инцидента он заговорил:
- Развлеки меня. Расскажи о себе.
- Я лучше поберегу дыхание.
- Справедливо. Тогда я расскажу о себе. Ты знаешь, что я сбил… ну… можно сказать, 50 самолетов, если учесть те, что добавились к списку сегодня. А есть ведь пилоты, которые ни одного вражеского самолета не сбили за все время своих боевых вылетов. Что скажешь по этому поводу?
- Скажу, что теперь ты идешь по пустыне так же, как и я.
- Да, только в нашем будущем есть существенная разница. Ты будешь военнопленным, а я снова буду работать. Там мое место, Майкл, понимаешь? - он кивком указал на небо. - Это то, что дает мне почувствовать себя по-настоящему живым. У тебя есть такое место?
Майкл нервно хохотнул. Лесной охотник забрался очень далеко от дома, подумал он.
- Никакого конкретного места, - был ответ.
- И от этого мне лишь становится жаль тебя. Все люди нуждаются в месте, которое помогает им жить по-настоящему. Это место, где их души свободны. Небо - мое место. Я считаю его красивым даже в пасмурный день, я поднимаю к нему голову, даже когда мой самолет стоит на земле. Для меня небо - это женщина с тысячей лиц, и каждое из этих лиц прекрасно. Ты женат, Майкл?
- Нет.
- Я тоже, - он коротко рассмеялся. - Как будто мне когда-нибудь захочется надеть на себя цепь! Первое, что любая жена скажет мне, будет: "не летай так высоко и быстро!", она захочет, чтобы я послушался ее, доставил ей удовольствие и был убит, как множество других пилотов с… - он помедлил, подбирая нужное слово. - С привязанностями, - закончил он и снова рассмеялся, однако на этот раз, как показалось Майклу, смех звучал несколько натянуто. - Такие, как мы, не нуждаются в привязанностях, не так ли?
- Такие, как мы?
- Любители риска. Люди, которые избрали находиться на фронте. Возьмем, к примеру, тебя. Ты работаешь в разведке. Постоянно рискуешь, разве нет? И ты ведь из тех, кто рвется вперед через шахты и рвы. Не говори мне, что ты просто носишь бумажки и сидишь за столом, я в это ни за что не поверю.
- Нет. Я не из таких.
- Человеку действия легко распознать человека действия, - со знанием дела сказал Гантт. - Это… видно по тому, как ты двигаешься. Ты уверен в своих силах даже сейчас, со сломанным плечом. И ты сделаешь все, чтобы я никогда не достиг форпоста. Ты уверен, что рано или поздно я сделаю ошибку, которой можно будет воспользоваться. Так? А я уверен, что не ошибусь. И что это говорит о нас?
- Что мы - два уверенных в себе идиота, бредущих посреди пустыни с парой глотков воды на двоих в одной фляге.
- Нет! В каком-то смысле это делает нас боевыми товарищами! Как шахматисты, понимаешь? Два человека действия вынуждены сосуществовать, чтобы выжить. Перед нами стоит задача преодоления…
- Мне кажется, ты недостаточно хорошо прикрыл голову от солнца. Тебе напекло.
- Может, и так, мой британский друг, может и так. Но я тебе вот, что скажу… Твоя уверенность в сложившейся ситуации интригует. И развлекает. Мне интересно посмотреть, что ты собираешься сделать, чтобы избежать лагеря для военнопленных. И я не сомневаюсь, что ты что-то предпримешь.
- Ты бы предпринял, - кивнул Майкл.
- Конечно! Я бы никогда не отказался от попыток. Вот, почему я говорю, что мы боевые товарищи, разве я не прав?
- Ну, раз ты так говоришь, - отозвался Майкл рассеянно: его внимание привлекло какое-то движение справа. Он посмотрел туда и заметил на белой равнине маленькую белую фигурку в грязных тряпках и в кепке цвета хаки примерно в сотне метрах от их с немцем местоположения.
- Гляди! Он снова там, - сказал Гантт, тоже заметив незнакомца. - Похоже… что это не разведчик даласиффов, в противном случае он бы на верблюде скакал. А, кстати сказать, действительно, почему нет верблюда? Если прикинуть рост, то наш друг ростом около четырех футов и шести дюймов, ведь так? Это ребенок. Маленький мальчик? Здесь, в пустыне? Один? Что он тут делает, как думаешь?
- Если тебе действительно так любопытно, - хмыкнул Майкл. - Иди и предложи ему воду.
- Отдать ему те жалкие остатки, которых не хватит нам самим? И кому из нас еще сильнее голову напекло?
- Если он из местных, то может знать, где найти воду. На самом деле, он может уже быть на пути к ней. Так что… один глоток воды, отданный на сторону, может нам существенно помочь в будущем, - сказал Майкл.
Они продолжили путь в молчании, но Рольф Гантт явно пребывал в тяжелых раздумьях и вел внутренний спор с самим собой.
Ветер чуть поутих и уже не швырял песок в лицо так яростно, но солнце, казалось, стало только жарче. У Майкла пересохло во рту. Он полагал, что температура воздуха сейчас должна была уже перевалить за сто десять градусов, и разгоряченная пустынная земля только усиливала ощущение жары. Тем не менее, он вспотел, и это было хорошим знаком. Вот когда пот перестанет выделяться… тогда уже стоит беспокоиться.
- Ну, хорошо, - сказал, наконец, Гантт. - Скажи ему, что у нас есть вода.
Майкл резко остановился, Гантт также замедлился и даже отошел назад на пару шагов. Движущаяся по песчаной равнине фигура замерла и посмотрела в их сторону.
Майкл вновь окликнул его на тамазигхском и туарегском языках. Никакого ответа не было.
- Подними флягу, - сказал Майкл, и Гантт повиновался. Тогда Майкл обратился снова. Его голос прокатился по молчаливой равнине, и тишина поймала его слова на полпути.
Ответа не было. Фигура мальчика просто стояла и смотрела.
- Он не подойдет, - Гантт открыл флягу и позволил себе сделать всего один глоток, после чего немного задержал воду во рту и лишь потом проглотил. - Держи.
Майкл отпил. Сейчас даже такая теплая и противная вода показалась ему божественным нектаром, как только коснулась пересушенного рта. Он последовал примеру немца, чуть сполоснул рот скудным глотком, а затем нехотя проглотил. Гантт забрал флягу и вновь закрепил ее на ремне.
- Идем, - сказал он.
В течение следующего часа фигура держалась от них все так же примерно в ста метрах и ближе не подходила. Они вышли на настоящую площадь, состоявшую из песчаных дюн, выраставших в огромные волны. То, что выглядело лишь грудами черного щебня, разбросанного повсюду, на деле было опаснейшим убежищем рогатых гадюк и трехдюймовых скорпионов - этих обитателей местных краев видеть доводилось уже не раз. А также Майкл и Гантт видели следы, начинающиеся между камней и ведущие к одной из самых больших дюн. Кто-то шел впереди них.
Маленькая фигурка тем временем исчезла из виду.
Когда попутчики достигли вершины первой дюны - что было тяжким испытанием вне зависимости от того, насколько в хорошей форме человек находится - они заметили примерно в двух сотнях метров перед собой человека. Он носил черные сапоги и желто-коричневую одежду, вокруг головы оборачивался темно-зеленый платок. Он упал, встал, затем снова упал и снова поднялся, пытаясь продолжать путь.
- Боже мой, - тихо сказал Гантт. - Мне кажется, это… это Хартлер. Мой второй полот. Он носит на голове шарф, который подарила ему жена, - ас поднял руку и сложил ее трубкой, чтобы позвать своего друга.
Перед самым окриком кусок черного щебня ударил Гантта в правое плечо. Практически в тот же момент Майкл заметил шестерых человек на верблюдах, показавшихся из-за дюны и окруживших второго пилота. Хартлер упал на колени. У всех шестерых были винтовки, и один из них, похоже, полагал себя лидером этой группы - человек в ярко-красной робе и такой же яркой куфие. Он нацелил свое оружие прямо в голову Хартлеру.
- Пригнись, - тихо сказал Майкл Гантту, который уже и без того начал опускаться на песок. Майкл лег на живот - осторожно, стараясь не потревожить травмированную руку. Оба спутника наблюдали за происходящим, понимая, что попали на территорию активных действий даласиффов.
Двое других мужчин обвили веревки вокруг Хартлера. Один из верблюдов издал блеющий звук, напоминавший суровый смех, и двое других присоединились к нему, словно зайдясь в горячем споре. Жуткий звук продолжался, пока короткий кнут не урегулировал разногласия животных.
Человек в темно-красной робе и куфии выстрелил Хартлеру в голову с близкого расстояния. Зеленый шарф упал на землю. Как только винтовка была опущена, Гантт заметно вздрогнул. Хартлер завалился вперед, его тело положили поперек двух верблюдов и отослали прочь.
Ни Гантт, ни Майкл не двигались еще некоторое время. Дыхание немецкого пилота напоминало звук ключа, пытающегося провернуться в насквозь проржавевшей замочной скважине. Сейчас он сжимал в руке "Вальтер", и рука эта была вполне в пределах досягаемости Майкла. Но…все по порядку.