- Итак, сколько времени он пребывает в полном беспамятстве? - спросила Джоанна, на ходу засучивая рукава и направляясь по коридору к нужной двери.
- Около недели.
- И что, не наблюдается никакой мозговой активности?
- Крайне слабая, недостаточная для того, чтобы гарантировать возвращение сознания.
Джоанна кивнула.
- Тогда это не будет слишком сложным. Если у Лайонела наблюдается хотя бы малейшая активность головного мозга, это означает, что он опустился только на первый уровень нижнего мира. Вытащить его на поверхность не так уж трудно.
- Я так и подумала, - сказала Ингрид, останавливаясь у дверей палаты и поворачиваясь к Джоанне: - Спасибо, мама.
Джоанна в ответ лишь потрепала дочь по руке. Она бы никогда не согласилась участвовать в "оживлении", если бы не Ингрид. И поскольку дочь никогда ее ни о чем не просила, она, любящая мать, не сумела отказать. Да и история Эмили Фостер пробудила в душе Джоанны искреннее возмущение и чувство справедливости. Браки заключаются на небесах, а не с помощью бумажных документов. Джоанну приводила в бешенство одна лишь мысль о том, что родственники мужа могут вышвырнуть несчастную Эмили из дома по собственной прихоти.
Ингрид рывком открыла дверь, и они увидели Эмили Фостер, плачущую у постели Лайонела. Тело его было полностью накрыто простыней. Все ясно! Ингрид растерянно посмотрела на мать и медленно приблизилась к постели умершего.
- Они отключили аппарат, когда я поехала на ферму, чтобы переодеться и проверить, как там наши животные, - всхлипывала Эмили. - Потом я вернулась, и сиделка сказала мне, что его мать дала на это согласие и подписала нужные бумаги. Она знала, что я не соглашусь, и решила сделать все у меня за спиной. Он умер. Умер, Ингрид! Вы пришли слишком поздно! - Она зарыдала.
Джоанна скинула с тела простыню и взяла умершего за руку. Кожа Лайонела казалась абсолютно серой, а ногти на руках приобрели белый цвет. Впрочем, на предплечьях сохранился легкий оттенок живой розовой плоти.
- Тело еще теплое. Его недавно отключили? - спросила она.
- Как раз перед вашим приходом, - произнесла Эмили. - Я опоздала на несколько минут.
- Эмили, моя мать обещала помочь Лайонелу, - осторожно сказала Ингрид.
- Я помню, - ответила Эмили, сморкаясь. - Здравствуйте, миссис Бошан.
- Закрой дверь, - велела Джоанна дочери, - задерни занавески и уведи ее отсюда.
Ингрид сделала все, как ей велели, и вместе с Эмили направилась к двери.
- Что вы собираетесь делать? Он ведь мертв! - вдруг воскликнула Эмили, остановившись на пороге, и со страхом уставилась на ведьм.
Ингрид и Джоанна переглянулись.
- Не совсем. Даже при отключенном аппарате искусственного дыхания сердце Лайонела продолжает слабо биться, просто пульс настолько замедлен, что уловить его почти невозможно, - объяснила Джоанна, надеясь, что уже овдовевшая Эмили поверит маленькой лжи во спасение. Было бы слишком сложно объяснить ей, как все обстоит на самом деле. Не могла же она признаться, что собирается пойти за Лайонелом в Царство Мертвых? Он только что спустился в нижний мир, и вернуть его вполне реально.
Оставшись наедине с умершим, Джоанна крепко стиснула холодную руку Лайонела, закрыла глаза и шагнула во мрак. Теперь вокруг нее был сумеречный мир душ, лишившихся тела. В темноте виднелась тропинка. Она напоминала цепочку следов, оставшихся на песке. Освещая себе путь с помощью волшебной палочки, Джоанна разглядела вдали Лайонела, который как раз добрался до второго уровня и с трудом поднимался по склону горы к воротам. Она знала - как только он войдет в ворота, вернуть его назад будет гораздо труднее. Ибо за Царством Мертвых пролегала граница Ада.
В гнетущей тьме Джоанну охватило незнакомое чувство гнева и отчаяния. Ничего подобного она никогда раньше не испытывала. И еще она всем своим существом ощущала близость Зла.
- Лайонел! - окликнула она художника. Ей хотелось как можно скорее убраться отсюда.
Он обернулся. Лайонел Хорнинг был в обычной одежде, как всегда перепачканной краской. Он выглядел суровым, но, увидев Джоанну, мужчина улыбнулся:
- Миссис Бошан, что вы тут делаете?
Джоанна поднялась повыше и встала с ним рядом. Теперь оба осматривали с холма мрачные окрестности.
- Забираю тебя домой.
- Я ведь умер, не так ли? - спросил Лайонел.
- Только в глазах людей. Они перестали слышать биение твоего сердца, - сказала Джоанна.
- Я утонул? Я помню, что насквозь пропитался водой.
- Да, ты действительно утонул.
- Эмили всегда говорила, что океан когда-нибудь меня одолеет.
Джоанна проверила состояние души Лайонела и заметила следы странной серой паутины, что ее крайне встревожило.
- Может, ты бы предпочел остаться? - спросила она.
Лайонел огляделся.
- Не думаю. А где мы?
- Считай, что это нечто вроде полустанка на твоем пути. Видишь ворота наверху? Как только ты до них доберешься, вернуть тебя обратно будет очень сложно.
- Как Эмили?
- Плохо. Ее скоро вышвырнут из дома.
- Проклятье, дело рук моих родителей! - простонал Лайонел. - Я же говорил ей! Надо было заставить ее выйти за меня замуж! Но она такая упрямая, знаете ли… - Он вздохнул. - Разве я могу оставить Эмили одну?
- Подумай.
Лайонел долго смотрел на тропу, мерцавшую во мраке и ведущую к серебряным воротам на вершине холма. Джоанна его не торопила. Она понимала, как трудно ему принять подобное решение. Ведь он пробыл на нижнем уровне уже целую неделю. Он успел позабыть о тяготах жизни, перестал бояться. Лайонел начал переход в мир духов. Возможно, идея с его возвращением - не слишком удачная, подумала Джоанна. Вероятно, ей не следовало отвечать согласием на просьбу Ингрид.
Лайонел, задрав голову, внимательно посмотрел на далекие серебряные ворота, сверкавшие на вершине, и сказал:
- Идемте назад.
Джоанна взяла его за руку и повела вниз по тропе. Он послушно следовал рядом с ней, но через несколько шагов резко остановился.
- Меня ноги не слушаются, - проворчал он. - Я с места сдвинуться не могу.
- Постарайся превозмочь себя! - приказала Джоанна. Она и сама чувствовала, как кто-то сильно тянет его в противоположную сторону. Должно быть, ее сестра, Хельда, хочет удержать душу Лайонела.
- Не испытывай мое терпение, сестра! - крикнула Джоанна и взмахнула волшебной палочкой - та вспыхнула ярким белым светом. - Вспомни - ты согласилась с условиями Договора! Время этого смертного еще не пришло! - И она потащила Лайонела за собой. Взвыл ветер, загрохотали океанские волны, засверкали молнии. Нижний мир не желал расставаться с новой душой.
Но Джоанна владела могущественной магией. Сила, укоренившаяся в ней, была старше Земли и древнее Царства Мертвых. Она знала - ее свирепой воли хватит, чтобы удержать Лайонела и вытащить его наверх. Последовала мощная вспышка…
Джоанна сидела у больничной кровати, крепко держа неподвижного Лайонела за руку. Вдруг он заморгал глазами, прокашлялся, огляделся и спросил:
- А где Эмили?
Его родители пребывали в восторге. Еще бы, сын с того света вернулся! А огорчения по поводу того, что им не удалось прибрать к рукам ферму, они старались не показывать. Джоанна и Ингрид распрощались со всеми и отправились домой.
- Как мне отблагодарить вас? Я понятия не имею, как вы это сделали, но мне все равно. Огромное вам спасибо! - Эмили заплакала. - Что мне вам подарить?.. Берите, что хотите! Может, дом? - И она засмеялась. - Из-за Лайонела я перед вами в неоплатном долгу.
Джоанна обняла женщину, расцеловала в обе щеки и произнесла:
- Просто заботьтесь друг о друге, и все. За ним непременно надо присматривать: день или два он будет чувствовать себя несколько… не в своей тарелке. А если ему станет хуже, немедленно дайте нам знать.
Ингрид шла чуть впереди и, услышав слова матери, обернулась и поддразнила ее:
- Итак, мам, как насчет Запрета? По-моему, воскрешение человека полностью нарушает все наложенные на нас ограничения?
Джоанна улыбнулась. После проделанной работы ощущения у нее были совершенно фантастические, как в старые добрые времена. Она воткнула волшебную палочку в пышный узел волос на затылке и, по-прежнему улыбаясь, заявила:
- Да и черт с ними, с ограничениями! Пора признать, что мы были и остались ведьмами. Пусть только они попробуют теперь что-то нам запретить!
Часть вторая
ЧЕТВЕРТОЕ ИЮЛЯ
ЗРЕЕТ БЕДА
Глава девятнадцатая
RHINEMAIDEN
- Привет, Мэтт. Кэтлин заканчивает оформлять новые книги и скоро подойдет, - сказала Ингрид, улыбаясь симпатичному детективу, как она надеялась, вполне дружелюбно.
Мэтт Ноубл кивнул и занял свое обычное место на скамье напротив библиотечной стойки. Ингрид ловила себя на мысли, что не успела она и глазом моргнуть, как Мэтт и Кэтлин стали влюбленной парочкой. Их отношения и впрямь развивались настолько стремительно, что Ингрид не без оснований подозревала свою сестрицу. Фрейя могла подлить Мэтту в кофе свой знаменитый любовный напиток. Однако та поклялась, что Мэтт давно к ним не заглядывал, как, впрочем, и Кэтлин. Его пассия принадлежала к тому типу девушек, которым достаточно одного бокала вина, чтобы опьянеть. Она знала свою особенность и посещала бар лишь изредка.
Ингрид попыталась сосредоточиться на файлах, выведенных на монитор старенького компьютера, однако ей безумно мешало присутствие Мэтта. Он расположился прямо напротив ее места. Если раньше он был просто одним из постоянных посетителей и часто заходил в библиотеку, то теперь от Ноубла и вовсе житья не стало. Каждый день около пяти часов он уже торчал в читальном зале, словно соблюдая установленный им график. А в этот четверг явился даже раньше. Хотя, конечно, сегодня канун праздничного уик-энда, но неужели ему больше нечем заняться? Откуда у детектива столько свободного времени, чтобы постоянно попусту здесь болтаться? Разве он не обязан раскрывать преступления? Больше полугода прошло с того дня, как Билла Тэтчера нашли мертвым на пляже, а у полиции по-прежнему - результатов ноль и ни одной зацепки. И жена Билла, Мора, находится в коме, а ведь она - единственная свидетельница гибели мужа.
Присутствие Мэтта Ноубла действовало Ингрид на нервы, но гораздо сильнее ее раздражала подготовка Кэтлин к любовному свиданию. Вот и теперь эта девица, сидя за рабочим столом, торопливо накладывала румяна и красила помадой губы. Попутно она рассказывала каждому, кто находился в пределах слышимости, о том, как развиваются ее взаимоотношения с Мэттом. Табита и Хадсон, разумеется, сразу оказались самой благодарной аудиторией. Таб обожала романтические истории, а Хадсон был без ума от театра любого толка и впитывал драматические подробности, как губка. Ингрид попыталась избежать откровений Кэтлин, но, увы, теперь она лицезреет Мэтта.
Сперва она старалась внушить себе, что Ноубла просто не существует, затем - что он ей абсолютно безразличен. Но все оказывалось безрезультатно. Каждый раз при виде молодого полицейского у нее перехватывало горло, по спине полз холодок, а руки покрывались мурашками. Ингрид плотнее запахнула полы кардигана, стараясь унять дрожь. Что же это такое?! С какой стати он на нее так действует? Ингрид старалась сохранять равнодушный вид изо всех сил. Она даже не заметила Эмили Фостер, которая остановилась у стойки и начала пристально на нее смотреть. Наконец художница тряхнула ее за плечо и с тревогой спросила:
- Господи, Ингрид, ты в порядке?
- Ох, Эмили! Извини. Я…
- Спала наяву? - Эмили улыбнулась и подала ей несколько книг. - Ничего, я к такому привыкла. Лайонел постоянно смотрит куда-то вдаль.
- Как он? - спросила Ингрид, радуясь, что Эмили отвлекла ее от мыслей о Мэтте. Краешком глаза она заметила, что детектив нетерпеливо барабанит пальцами по своему кейсу.
- Нормально, - ответила она. - Пожалуй, муж стал более рассеянным, чем обычно, но, возможно, из-за того, что он начал новый цикл картин и целиком ими поглощен. Хотя, знаешь, полотна эти… внушают мне ужас. Везде тропы, ведущие в никуда, пустынные холмы и серебристые ворота на вершине. Лайонел давно уже не выставлялся в Нью-Йорке, и его галерист прямо сгорает от нетерпения.
- Приятно слышать. Передай мужу от нас привет, пожалуйста. - Ингрид вручила Эмили очередную стопку романов.
После воскрешения Лайонела из мертвых Совет вообще себя не проявил. Никаких посланий оракула и других признаков того, что их магические действия заметили. А ведь они постоянно находятся под прицелом. Неизвестность беспокоила ее. Но, с другой стороны, в ней вспыхнула надежда. Вдруг, думала Ингрид, мы зря так тщательно соблюдали правила? Что, если Совету стало безразлично, нарушают ли Бошаны наложенные на них ограничения? Возможно, им следовало вернуться к практической магии много лет назад.
В библиотеке оставалось еще несколько постоянных посетителей. Они бродили между стеллажами и выбирали книги на долгие выходные, то и дело советуясь с Ингрид. У нее не было и свободной минуты, но и сейчас она не забывала о потенциальном уничтожении их здания. Посмотрите, захотелось ей крикнуть в лицо самоуверенному мэру, люди с удовольствием пользуются библиотекой! И она ничуть не отстает от жизни! Впрочем, она не ждала благополучного исхода. Множились слухи, что архив планируется перевезти на какой-то склад и оборудовать при нем крошечный офис. Перспектива неутешительная и шаткая. Нынешний владелец склада, получивший его в наследство, мог себе это позволить. Ну, а если он передумает? Будущее же самой библиотеки было весьма туманным.
Наконец толпа у стойки поредела, и перед Ингрид вновь оказался Мэтт Ноубл, терпеливо сидевший на скамейке. Оба молчали, что постепенно начало сводить Ингрид с ума.
- Дай-ка я посмотрю, отчего она так задержалась, - сказала она Мэтту, приведя поверхность стойки в идеальный порядок, и быстро прошла в кабинет, где обнаружила Кэтлин. Та сидела за столом и с недовольным видом изучала собственное отражение в зеркальце.
- Ты ведь знаешь, что Мэтт здесь больше часа! - упрекнула ее Ингрид.
- Да. Я вечно опаздываю! - Кэтлин вздохнула, защелкивая пудреницу. - Он, конечно, ничего не говорит, но мне и самой очень неприятно заставлять его ждать. Он никогда не опаздывает. Приходит минута в минуту, я уже себя стыжусь. Я думаю, пунктуальность у него в крови. У него ведь и отец был капитаном полиции. И дед. Семейная традиция - правда, мило? - Ингрид показалось, что только теперь эта девица начинает разговаривать как взрослый человек. Хотя, к сожалению, она оказалась ужасной болтушкой. Казалось, Кэтлин невозможно заставить заткнуться. Сотрудники библиотеки отныне были отлично осведомлены о том, какую еду предпочитает "дорогой Мэттью" (он предпочитал закусочную у шоссе), знали о его политических взглядах (кстати, детектив, как и Ингрид, не голосовал за нынешнего мэра) и о бывших подружках (весьма немногочисленных). Ингрид почувствовала, что ей с каждым разом все труднее удерживаться от желания заколдовать Кэтлин. И нужно-то лишь тринадцать черных свечей да пентаграмму. Эта дурочка вообще не поняла бы, почему она так глупо хихикает без остановки.
Кроме того, Ингрид предпочла бы не знать слишком многого о Мэттью Ноубле. Благодаря болтливости Кэтлин перед ней возник портрет простого, честного и трудолюбивого парня, который заслуживал уважения и восхищения. Ингрид оставалось лишь молча им любоваться.
- Как я тебе, Хадсон? Хорошо выгляжу? - спросила Кэтлин, вертясь перед Рафферти в новом платье из белого льна, красиво оттенявшем слегка загорелую кожу девушки.
Тот дугой изогнул бровь:
- Если учесть, что именно я помог тебе его выбрать… По-моему, ты - просто великолепна.
- Выглядишь потрясающе, - подхватила Табита, с завистью поглядывая на Кэтлин. Ее беременность была пока не слишком заметна, если не считать легкой припухлости лица и приступов утренней тошноты. - Куда вы с ним направитесь?
- Слушать оперу. Представление будет прямо на берегу! Только я не помню, какая сегодня постановка.
- Вагнер. "Кольцо Нибелунгов", - ледяным тоном подсказала Ингрид. Вообще-то она и сама собиралась туда сходить. Каждый год к празднику городской оркестр всегда исполнял одно и то же - сокращенную инструментальную версию этой оперы с салютом в финале. Собственно, послушать Вагнера собиралось все семейство, но Фрейя в последнюю минуту отказалась. А Джоанна заявила, что летом у нее вообще нет настроения воспринимать "Sturm und Drang". Так что Ингрид отказалась от своей задумки, поскольку ей совершенно не хотелось провести вечер в одиночестве.
- Постой-ка, - и Хадсон еще туже затянул пояс у Кэтлин на талии, подчеркивая этим ее аппетитный силуэт "песочные часы". - Так гораздо лучше. - Он одобрительно кивнул. Ах ты, предатель! - подумала Ингрид с горечью. Теперь Рафферти стал лучшим другом Кэтлин - у тридцатилетнего мужчины оказалась душа тринадцатилетней девчонки. Он просто замирал от восторга, слушая рассказы своих приятельниц об очередном романе или свидании. Это было, безусловно, поинтереснее телевизионных шоу.
Кэтлин, глупо хихикая, совсем разрумянилась. Ингрид старалась не слушать их болтовню, убеждая себя, что ей все безразлично и она ни капли не ревнует. Ах, если бы она могла избавить себя от тех чувств, которые ее сейчас обуревали! У нее очень даже неплохо получалось помогать женщинам в решении их проблем, но вот свои… То был не ее конек. Фрейя, конечно, предложила бы сестре попробовать один из любовных напитков и попросту отбить Мэтта у Кэтлин, но Ингрид не собиралась действовать таким образом. Она хотела понравиться ему без магических фокусов. И разве он ей безразличен? Ничего подобного! Ей все трудней обманывать себя, все сложней скрывать чувства под маской равнодушия. Чего греха таить - Мэтт Ноубл ей действительно очень нравился, хотя и стал теперь практически недосягаем. В принципе, Ингрид не слишком страдала из-за того, что ее привлекает мужчина, которого она не может заполучить. Дело в том, что она ни разу за всю свою долгую жизнь ни в одного мужчину по-настоящему не влюблялась и предпочитала одиночество. Увлечение Мэттом просто случилось не вовремя. А ведь поначалу ей казалось, что она ему нравится. Но, видимо, она ошибалась. И как же теперь быть с собственными чувствами?
Хадсон что-то шепнул Кэтлин на ухо. Она вспыхнула и стала еще краше.
- Если ты действительно хочешь знать, - услышала ее голос Ингрид и невольно напрягла слух, - то сегодня как раз и случится та самая счастливая ночь!
- О чем это вы? - спросила Табита и, догадавшись, захихикала.
- Мы с ним уже две недели встречаемся, и, я думаю, пора, - жеманно сообщила Кэтлин.