Правильно. Надо еще раз хорошо, основательно ударить в дверь молотком, чтобы показать: я - хорошая, основательная девушка, из тех, кого полюбят и примут как свою в любой мрачной и скучной школе. Тяжелая дубовая дверь наконец отворяется - и перед нами возникает экономка с грубым лицом, толстая и могучая, и такая же теплая, как январь в Уэльсе. Она таращится на меня, вытирая руки о накрахмаленный белый передник.
- Вы, должно быть, мисс Дойл. Мы полагали, вы приедете еще полчаса назад. Вы заставили директрису ждать. Входите. Следуйте за мной.
Экономка предлагает нам чуть-чуть подождать в большой, тускло освещенной гостиной, полной пыльных книг и увядших папоротников. В камине горит огонь. Он шипит и пускает искры, пожирая сухую древесину. Сквозь распахнутую двустворчатую дверь до нас доносится смех, и я вижу нескольких молодых девушек в белом, идущих по коридору. Одна заглядывает в гостиную, видит меня - и идет дальше, как будто я всего лишь предмет обстановки. Но через мгновение она и кое-кто еще из девушек оглядываются. Они во все глаза смотрят на Тома, а он важно кланяется, заставляя девиц порозоветь и захихикать.
Господи, помоги нам всем…
Мне захотелось схватить кочергу, стоявшую у камина, и ткнуть ею брата, чтобы прекратить этот спектакль. К счастью, меня отвлекают от убийственного порыва. Мрачная экономка возвращается. Пора прощаться с Томом, но мы молчим, уставившись на ковер под ногами.
- Что ж, ладно, - говорит наконец брат. - Полагаю, мы увидимся в следующем месяце, когда будет день встречи родственников.
- Да, наверное.
- Заставь нас гордиться тобой, Джемма, - добавляет Том.
Никаких сентиментальных глупостей вроде "я люблю тебя, все будет хорошо, вот увидишь". Том улыбается толпе восхищенных девиц, все еще топчущихся в коридоре, и уходит. Я остаюсь одна.
- Сюда, мисс, будьте любезны, - говорит экономка.
Я следом за ней выхожу из гостиной в огромный открытый холл и вижу невероятную двойную винтовую лестницу. Внизу ступени расходятся вправо и влево. Легкий ветерок врывается в распахнутое окно, позвякивают подвески хрустальной люстры. Люстра ошеломляет. Бесчисленное множество подвесок крепится к металлической основе, искусно выкованной в виде переплетенных змей.
- Осторожнее, мисс, - предостерегает экономка. - Ступени крутые.
Две ветви лестницы идут вверх плавным изгибом, переплетаясь между собой, и длиной она, кажется, в несколько миль. Через перила я смотрю на мраморные плитки, черно-белыми ромбами уложенные на полу. А в конце лестницы нас приветствует портрет женщины с седыми волосами и в платье, которое было чрезвычайно модным лет около двадцати назад.
- Это сама миссус Спенс, - сообщает мне экономка.
- О… - бормочу я. - Какая милая…
Портрет огромен; кажется, что за тобой наблюдает всевидящее око.
Мы идем дальше по длинному коридору к большой двустворчатой двери. Экономка стучит в нее здоровенным кулаком. Изнутри слышится: "Входите", и мы входим в комнату, оклеенную темно-зелеными обоями с изображением павлиньих перьев. Немного грузная женщина с пышными седеющими каштановыми волосами сидит за большим письменным столом; на носу у нее красуются очки в тонкой оправе.
- Пока все, Бригид, - говорит она, жестом отпуская такую приветливую экономку.
Директриса возвращается к своей корреспонденции; я же стою на персидском ковре, делая вид, что зачарована статуэткой маленькой немецкой девушки, несущей на плече ведро с молоком. Но чего мне действительно хочется, так это развернуться, выйти и хлопнуть дверью.
"Прошу прощения, я, кажется, не туда попала. Кажется, мне нужно было поехать в какой-то другой пансион, где всем заправляют нормальные человеческие существа, способные предложить девушке чая или хотя бы стул…"
Часы на каминной полке отсчитывают секунды, и от этого ритмичного звука на меня наваливается отчаянная усталость.
Наконец директриса откладывает перо. И показывает на стул, стоящий перед ее столом.
- Сядьте.
Никаких вам "пожалуйста" или "будьте так добры". В результате я чувствую себя такой же желанной здесь, как порция рыбьего жира.
- Я - миссис Найтуинг, директриса Академии Спенс. Надеюсь, путешествие было приятным?
- О, да, благодарю вас.
Тик-так, тик-так, тик-так…
- Бригид хорошо вас встретила?
- Да, благодарю вас.
Тик-тик-тик-так…
- Обычно я не принимаю новых учениц в таком возрасте, как вы. Я давно поняла, что им гораздо труднее привыкнуть к правилам жизни в нашей школе.
Ну вот, первый черный шар в мой адрес.
- Но при данных обстоятельствах я сочла своим христианским долгом сделать исключение. Я весьма сочувствую вашей потере.
Я не произношу в ответ ни слова, уставившись на глупую маленькую немецкую молочницу. Она такая розовощекая и улыбчивая и, похоже, собирается вот-вот вернуться в свою деревушку, где ее ждет матушка и где не шныряют мрачные тени.
Не дождавшись ответа, миссис Найтуинг продолжает:
- Я понимаю, обычаи диктуют нам соблюдать траур по меньшей мере в течение года. Но я обнаружила, что такое назойливое напоминание о пережитом горе вредно для здоровья. Оно заставляет нас сосредотачиваться на мертвых, а не на живых. А это, как я поняла, неприемлемо.
Она бросает на меня долгий взгляд поверх очков, проверяя, собираюсь ли я возражать. Я не собираюсь.
- Очень важно, чтобы вы прижились здесь и почувствовали себя на равных с другими девушками. В конце концов, некоторые из них живут здесь уже многие годы, гораздо дольше, чем они прожили со своими родными. Школа Спенс для них вроде семьи, со своими привязанностями и понятием чести, со своими правилами и последствиями. - Директриса особенно подчеркивает голосом последнее слово. - Поэтому вы будете носить такую же форму, как все. Надеюсь, для вас это будет вполне приемлемым?
- Да, - отвечаю я.
И хотя я чувствую себя немного виноватой из-за того, что так быстро отказываюсь от траурной одежды, все же, по правде говоря, я благодарна за возможность выглядеть как все вокруг. Надеюсь, это поможет мне оставаться незамеченной.
- Великолепно. Итак, вы будете заниматься в первом классе с шестью другими юными леди, примерно вашего возраста. Завтрак накрывается ровно в девять утра. Вы будете заниматься французским с мадемуазель Лефарж, рисованием с мисс Мур, музыкой с мистером Грюнвольдом. Я буду вести уроки хороших манер. Молитва читается каждый день в шесть вечера в церкви. Вообще-то, - директриса смотрит на часы на каминной полке, - мы уже очень скоро должны будем отправиться в церковь. Ужин - в семь часов. После него у вас будет свободное время, вы проведете его в большом холле с остальными девушками. В десять вечера все ложатся спать.
Директриса пытается изобразить доверительную улыбку, вроде той, которую мы обычно видим на портретах Флоренс Найтингейл. Но я знаю по опыту - такие улыбки означают, что подлинный смысл сказанного, скрытый за безупречными манерами и прекрасной осанкой, следует сначала расшифровать.
- Думаю, вы будете счастливы здесь, мисс Дойл.
Перевод: "Это приказ".
- Из школы Спенс вышло множество прекрасных молодых женщин, которые сумели сделать отличную партию.
Перевод: "И от вас мы ожидаем того же самого. Пожалуйста, не подведите нас".
- Вполне возможно, что вы в один прекрасный день можете оказаться на моем месте.
Перевод: "Если вы не окажетесь совершенно неспособной найти мужа и не кончите свои дни в каком-нибудь австралийском монастыре, плетя кружевные пеньюары".
Улыбка миссис Найтуинг слегка увядает. Она ожидает от меня каких-то вежливых слов, чего-то такого, что убедит ее в том, что она не совершила ошибки, приняв к себе девушку, убитую горем, и, похоже, недостойную обучения в школе Спенс. "Ну же, Джемма! - подбадриваю я себя. - Брось ей косточку, скажи, как ты счастлива и горда тем, что становишься частью семьи Спенс!" Но я просто киваю. Улыбка директрисы угасает окончательно.
- Пока вы здесь, я буду вашим надежным союзником, если вы будете соблюдать правила. Или же карающим мечом, если вы будете их нарушать. Надеюсь, мы поняли друг друга?
- Да, миссис Найтуинг.
- Прекрасно. Я покажу вам все вокруг, а потом вы сможете переодеться для молитвы.
- Ваша комната здесь.
Мы на третьем этаже, идем по длинному коридору со множеством дверей. На стенах висят большие фотографии преподавателей школы Спенс - нечеткие, зернистые изображения, которые в тусклом свете газовых ламп невозможно рассмотреть. Мы добираемся до спальни, расположенной в самом конце коридора слева. Миссис Найтуинг широко распахивает дверь, в нос ударяет запах затхлости, и я вижу тесную комнату, которую оптимист мог бы описать как безрадостную, но вообще-то следовало бы назвать отвратительно тусклой. В ней имеются покрытый пятнами письменный стол, стул и лампа. Железные кровати приткнулись к стенам слева и справа. Одна выглядит обитаемой, она накрыта аккуратно подоткнутым одеялом. Вторая кровать, предназначенная для меня, задвинута в угол под косо нависшей балкой перекрытия, и я, пожалуй, могу разбить голову, если спросонок сяду чересчур быстро. Эта спальня выступает над боковой стеной здания, как будто ее пристроили в самый последний момент, потому что кто-то слишком поздно сообразил, что она может понадобиться. И это, безусловно, самое подходящее место для девушки, которую приняли в школу тоже в самый последний момент.
Миссис Найтуинг проводит пальцем по письменному столу и хмурится, обнаружив пыль.
- Конечно, мы отдаем предпочтение тем девушкам, которые учатся у нас уже не первый год, - говорит миссис Найтуинг, как бы извиняясь за мое новое жилище. - Но я думаю, вы увидите, что эта комната очень милая и удобная. И здесь из окна открывается изумительный вид.
Она права. Подойдя к окну, я вижу залитую лунным светом лужайку за домом, сад, церковь на холме и высокую стену деревьев.
- Пейзаж просто чудесный, - говорю я, старательно изображая бодрый тон.
Это вполне удовлетворяет миссис Найтуинг, и она улыбается.
- Вы будете жить здесь вместе с Энн Брэдшоу. Энн всегда готова всем помочь. И она - одна из наших стипендиаток.
Это вежливая форма выражения "она учится здесь из милости", то есть Энн - бедная девушка, ее отправили в школу какие-нибудь дальние родственники или школьные благотворители. Одеяло на кровати Энн идеально разглажено, оно ровное, как стекло, и я невольно думаю, почему же эта девушка очутилась здесь, и познакомимся ли мы настолько хорошо, что ей захочется рассказать мне об этом.
Платяной шкаф приоткрыт. В нем висит форменная одежда - расклешенная белая юбка, белая блузка с кружевной отделкой на груди и пышными в верхней части рукавами, которые заканчиваются тесными манжетами; еще там стоят белые ботинки со шнуровкой и висит темно-синий бархатный плащ с капюшоном.
- Можете переодеться перед молитвой. Я вас оставлю на минутку.
Миссис Найтуинг закрывает за собой дверь, и я быстро надеваю форменное платье, застегнув многочисленные маленькие пуговки. Юбка оказывается чуть коротковатой, но в остальном все сидит неплохо.
Миссис Найтуинг сразу замечает недостаточную длину подола и хмурится.
- Вы довольно высокая…
Как будто девушкам нравится напоминание о слишком большом росте!
- Ладно, попросим Бригид добавить внизу еще одну оборку.
Миссис Найтуинг поворачивается и выходит из комнаты, я - следом за ней.
- А куда ведут вон те двери? - спрашиваю я, показывая на темную площадку по другую сторону лестницы, где виднеется тяжелая двустворчатая дверь, запертая на большой висячий замок. Такие замки вешают, чтобы никто не мог войти. Или выйти.
Миссис Найтуинг сдвигает брови и поджимает губы.
- Там восточное крыло здания. Оно пострадало от пожара несколько лет назад. Мы больше им не пользуемся, потому и заперли дверь. Нет смысла его отапливать, это ненужные расходы. Идемте скорее.
Она быстро двигается дальше, я тоже делаю шаг, но почему-то оглядываюсь. Между запертой дверью и полом остается щель высотой примерно в дюйм… и из этой щели сочится свет. Может быть, на меня подействовала усталость после длинного дня и долгого путешествия, или же я просто начала привыкать к тому, что вижу странные вещи, - но я могла бы поклясться, что видела какую-то тень, мелькнувшую за дверью.
Нет. Прочь!
Я не желаю, чтобы прошлое настигло меня здесь. Я должна снова стать самой собой. Поэтому я на мгновение закрываю глаза и решительно обещаю себе: "Когда я открою глаза, там не будет ничего, кроме обычной двери. Я просто устала. Там ничего нет!"
И когда я снова смотрю туда, ничего там и нет. Ни света, ни теней.
ГЛАВА 5
В гостиной собралось около пятидесяти девушек, все в бархатных плащах. Приближающийся вечер заливает комнату пурпурным светом. Девушки негромко переговариваются, время от времени кто-то хихикает, и эти звуки отражаются от низких потолков и сыплются на меня. Призывный удар колокола возвещает, что пора выходить из школы и пройти полмили или около того вверх по холму, к церкви.
Я осторожно оглядываю учениц, выясняя, найдутся ли здесь девушки моего возраста. Да, впереди, собравшись в тесную группу, стоят несколько девушек лет шестнадцати-семнадцати на вид. Они сблизили головы и смеются какой-то шутке. Одна из них невероятно красива, с темными волосами и кожей цвета слоновой кости; черты лица у нее как на камее. Она, пожалуй, самая очаровательная девушка из всех, кого я когда-либо видела. С ней рядом стоят еще трое - ухоженные, с аристократическими носами, и у каждой имеется либо дорогой гребень в волосах, либо дорогая брошь, что выделяет этих девушек из толпы и подчеркивает их положение.
Одна девушка в особенности привлекает мое внимание. Она чуть-чуть выбивается из ряда. Ее очень светлые волосы уложены в аккуратный узел, как и подобает молодой леди, но все равно они выглядят немножко растрепанными, будто шпильки не в силах их удержать. У нее высокие брови, серые глаза, а лицо настолько бледное, что кажется опаловым. Девушку что-то развеселило, и она, откинув голову, искренне и открыто хохочет. И хотя темноволосая красавица выглядит очень милой, внимание всех остальных обращено на блондинку. Это, должно быть, местная запевала.
Миссис Найтуинг хлопает в ладоши, и все разом затихают.
- Девушки, я хочу представить вам новую студентку Академии Спенс. Это Джемма Дойл. Мисс Дойл прибыла к нам из графства Шропшир и будет заниматься в первом классе. Большую часть своей жизни она провела в Индии, и я уверена, что она с удовольствием расскажет вам много интересного о тамошних обычаях и привычках. Надеюсь, вы продемонстрируете настоящее гостеприимство школы Спенс и поможете ей познакомиться с нашими внутренними правилами.
Я чувствую себя так, словно умираю тысячами самых жестоких смертей, когда пятьдесят пар глаз смотрят на меня, оценивая и будто бы раздевая, - можно подумать, меня собираются подвесить над очагом и зажарить. Все надежды на то, что я смогу спокойно влиться в ряды учениц и останусь незамеченной, уничтожены коротенькой речью миссис Найтуинг. Светловолосая девушка склоняет голову набок, оглядывая меня с головы до ног. Потом, подавив зевок, возвращается к разговору со своими подругами. Возможно, потом я сумею как-то поладить с ними.
Миссис Найтуинг потуже затягивает у шеи шнурки плаща и взмахивает рукой, указывая в сторону церкви.
- Идемте же помолимся, девушки.
Ученицы тянутся наружу, а миссис Найтуинг подкатывается ко мне с еще одной студенткой.
- Мисс Дойл, это Энн Брэдшоу, ваша соседка по комнате. Мисс Брэдшоу пятнадцать лет, и она тоже в первом классе. И сегодня вечером она составит вам компанию, поможет разобраться в обстановке.
- Привет, как дела? - говорит Энн Брэдшоу, но в ее тусклых, водянистых глазах ничего не отражается.
Я вспоминаю ее идеально заправленную постель и думаю, что вряд ли с этой особой будет так уж весело.
- Рада познакомиться, - отвечаю я.
Мы неловко стоим рядом и молчим. Энн Брэдшоу - унылая, простая девушка, что для меня вдвойне убийственно. Девушка без денег, которая хочет использовать шанс и улучшить свое положение. Из носа у нее течет. Она подносит к нему потрепанный носовой платок с кружевной отделкой.
- Ужасно себя чувствуешь, когда простужаешься, - говорю я, желая проявить сердечность.
Пустой взгляд мисс Брэдшоу не изменяется.
- Я не простужалась.
Отлично. Стоит порадоваться тому, что я задала вопрос. Неплохое начало для нас обеих, меня и мисс Брэдшоу. Можно не сомневаться, к утру мы станем просто как сестры… Если бы я могла прямо в эту минуту развернуться и уехать из школы Спенс, я бы обязательно это сделала.
- Церковь в той стороне, - говорит Энн, нарушив ледяное молчание и создавая видимость беседы. - Нам не разрешается опаздывать на молитву.
Мы идем позади остальных девушек, вверх по склону холма, между деревьями, к церкви, выстроенной из камня и бревен. Над травой клубится туман. Он стелется по земле, и от этого все вокруг кажется зловещим. Ночной ветер треплет синие плащи девушек, но вскоре сгустившийся туман поднимается выше и поглощает все, кроме приглушенно звучащих голосов.
- Почему родные отправили тебя сюда? - спрашивает Энн с отталкивающей прямотой.
- Наверное, чтобы я стала более цивилизованной, - с коротким смешком отвечаю я.
"Ну, видишь, какая я веселая? Ха-ха!" Однако Энн даже не улыбается.
- А мой отец умер, когда мне было всего три года. Матери пришлось работать, но потом она тяжело заболела и тоже умерла. Ее родственники не хотели брать меня к себе, но и в работный дом отправлять тоже не желали. Поэтому они прислали меня сюда, чтобы я выучилась и могла стать гувернанткой.
Меня ошеломляет подобная откровенность. Энн Брэдшоу даже не дрогнула, говоря все это. Я просто не знаю, что сказать в ответ. Наконец я обретаю голос и бормочу:
- Ох, мне очень жаль…
Тусклые глаза смотрят на меня.
- Действительно жаль?
- Ну… ну да. А почему же нет?
- Да потому, что обычно люди так говорят, чтобы отвязаться от кого-то. На самом деле они ничего такого не думают.
Она совершенно права, и я слегка краснею. Это ведь просто слова, и сколько раз я сама с трудом сдерживалась, когда люди говорили мне то же самое. Я спотыкаюсь о толстый корень дерева, вылезший поперек тропы, и у меня невольно вырывается любимое ругательство отца:
- Чтоб ты сдох!
Энн резко вскидывает голову, услышав это. Можно не сомневаться, что она принадлежит к числу не в меру щепетильных особ, и будет бегать с докладами к миссис Найтуинг каждый раз, когда я косо посмотрю на нее.
- Прости меня, пожалуйста, я не понимаю, как у меня могло такое вылететь! - спешу сказать я, пытаясь исправить положение. Мне совсем не хочется получать выговор в первый же день пребывания в школе.
- Не беспокойся, - отвечает Энн, оглядываясь по сторонам в поисках посторонних ушей. Но мы идем позади всех, и рядом никого нет. - Здесь вообще все идет совсем не так уж правильно, как того хотелось бы миссис Найтуинг.
Вот это по-настоящему интригующая новость.
- В самом деле? Но что ты имеешь в виду?