Эти бойскауты немедленно стали героями. Мы завидовали им, ненавидели их и мечтали быть среди их друзей. Не потому, что они поймали Томми Янкса (это сделал мой отец), но потому, что они видели, как он жарил это сердце над костром. В свое время эти скауты стали настоящей легендой.
Гораздо позже один из них покончил жизнь самоубийством, а другой…
Впрочем, это другая история.
После того, как мой отец арестовал Томми, он отправился с отрядом на поле, где они обнаружили захоронения останков двадцати трех тел. Шесть принадлежали девочкам, пропавшим этим летом. Остальные были здесь… гораздо дольше. Некоторые, наверное, лет пять. Другие - лет двадцать или тридцать. Я слышал, что некоторые кости пролежали в земле чуть ли не сотню лет.
При этом поле никогда не было кладбищем - никто не смог обнаружить ни следа памятников или гробов. Просто груда тел - а зачастую только части тел, - рассованных по ямам.
Томми Янкса поджарили на электрическом стуле.
А место получило название поля Янкса.
Глава 4
В те времена, когда Томми застали за приготовлением детского сердца, к полю Янкса не вело никакой дороги - ни грунтовой, ни какой-то другой. Но отец сумел проехать туда на джипе. Он проложил первую тропинку к этому ужасному месту. К тому времени, как были выкопаны все тела и кости, и расследование завершилось, десятки машин успели проехать туда и обратно, проложив колею. И с тех пор люди стали регулярно ездить на поле Янкса.
Для начала чтобы просто потаращиться на то место, где были найдены тела.
Через какое-то время подростки из Грендвилля и других городков сообразили, что поле является идеальным местом, чтобы уединиться. По крайней мере, для тех парочек, которые не струсят приехать туда ночью.
Люди приезжали сюда не только чтобы провести время в машине. Иногда здесь устраивались дикие гулянки. Много выпивки, драк и секса. По крайней мере, так говорили.
Были также слухи о том, что на поле Янкса собираются ведьмы, чтобы творить "черную магию". Они якобы бегали голышом, устраивали оргии и жертвоприношения.
Иногда я думал, что было бы даже здорово, если бы там происходили человеческие жертвоприношения. Я представлял себе прекрасных обнаженных девушек, скачущих, как безумные, вокруг костра под бой барабанов и песнопения, потных, размахивающих ножами. И прелестную, также обнаженную девственницу, привязанную к алтарю. Ее тело покрыто потом, а глаза распахнуты от ужаса, пока она ждет, когда ее выпотрошат во имя темных сил.
Подобная картина меня по-настоящему возбуждала.
И Расти тоже.
Мы иногда обсуждали эти темы шепотом. И только когда рядом не было Слим. Я бы не смог говорить подобные вещи, если бы Слим слушала. Более того, мы подумали, что она может вообще прекратить с нами общаться, если узнает о наших фантазиях.
И каждый раз, когда я представлял себе оргии на поле Янкса, я всегда видел Слим в роли девушки на алтаре. (Этого я не говорил ни Расти, ни кому-либо еще.) Ее никогда не приносили в жертву, потому что я непременно поспевал на помощь в самый последний момент.
Я не знаю, проводились ли в самом деле на поле Янкса человеческие жертвоприношения. В нашем воображении они представлялись чем-то увлекательным: сексуальным, романтичным, возбуждающим. Тем не менее, жертвоприношения животных, которые определенно там происходили, казались нам чем-то отвратительным.
Жертвоприношения животных были отвратительны и беспокоили практически всех. В первую очередь потому, что пропадали домашние любимцы. И потом, людям, приезжавшим на поле Янкса в поисках уединения или на очередную гулянку, не слишком-то приятно было набрести на обезображенные останки какого-нибудь Пирата или Китти. К тому же, они невольно начинали гадать, не станут ли они следующими.
С полем Янкса надо было что-то делать. Так как оно находилось за границей Грендвилля, заниматься им пришлось администрации округа. Они решили огородить поле проволочным забором.
Который простоял ровно неделю.
А потом в кадре появился заинтересованный гражданин по имени Фаргус Дурдж. Он сказал: "Никто ведь не устраивает оргии и языческие жертвоприношения на главной площади Грендвилля, Бикстона или Кларксбурга, ведь так?" - с чем все согласились. - "Так в чем же разница между городской площадью и полем Янкса? Площадь находится в центре города, вот в чем. В то время как поле Янкса расположено где-то там на отшибе. Оно отделено! Вот оттого-то оно и притягивает всех малолетних бандитов, людей с психическими отклонениями, садистов, сатанистов и сексуальных маньяков в округе".
Что же он предложил?
Сделать поле Янкса менее отделенным, облегчив подъезд к нему, и сделать центром законных мероприятий.
В совете округа не только поняли его идею, но предоставили финансирование и поставили Фаргуса во главе проекта.
Денег было достаточно, чтобы пригнать бульдозер и проложить грунтовую дорогу вместо разъезженной автомобилями тропинки. Их хватило даже на скромный "стадион", который возвели посреди поля.
Стадион, детище воображения Фаргуса, представлял из себя два высоких ряда скамеек вокруг единственной арены.
Очень маленькой арены.
Округ провел электричество и установил софиты для освещения "ночных зрелищ".
Чуть больше двух лет назад в теплый июньский вечер стадион Фаргуса заработал.
Он был открыт для посетителей все время, кроме периодов, когда все места были зарезервированы для особых событий. Кто угодно мог пользоваться площадкой, днем и ночью, потому что свет работал по таймеру. Софиты включались с закатом и горели всю ночь, отпугивая бродяг.
Тем летом "особые события" Фаргуса происходили каждую пятницу и субботу. Так как арена была очень маленькой, на ней невозможно было устраивать ничего столь массового, как баскетбольный матч, соревнование по теннису, театральная постановка или выступление музыкальной группы.
Мероприятия должны были быть небольшими, чтобы уместиться на крохотной сцене.
Так что Фаргус устроил череду виртуозно скучных представлений: соревнование по настольному теннису, концерт барбершоп-квартета, шоу жонглеров, сольный фортепьянный концерт, поэтические чтения и старикашка с карточными трюками.
Даже несмотря на то, что вход был свободным, почти никто не ходил на эти выступления. Что было только к лучшему, потому что фаргусов гениальный план не предусматривал парковку. Это было самым большим недосмотром, так как большинство людей приезжали к стадиону на машинах. В результате автомобили стояли как попало по всему полю. Не большая беда, если всего народу собралось от силы человек тридцать.
Но однажды, ближе к концу того лета, когда Фаргус устроил состязание по боксу, по пять долларов за вход, там собралось около двух сотен человек.
На поле Янкса было так тесно, что некоторым приходилось карабкаться через машины и пикапы, чтобы пробраться к стадиону. Автомобили стояли вплотную не только на самом поле - выездная дорога была забита под завязку.
Несмотря на это, практически все сумели добраться до скамей вовремя, чтобы увидеть большую часть состязания.
Все были в восторге от бокса.
Но когда пришло время разъезжаться, началось настоящее светопреставление. Как я слышал, - а отец был там и пытался поддерживать порядок (не по службе, а по движению души), - затор был непробиваемый. Машин было просто невероятно много и, кроме того, некоторые умудрились проколоть шины на разбитых бутылках, которые вечно во множестве валялись вокруг.
Почувствовав себя запертыми как в ловушке, водители и пассажиры, по выражению отца, "просто сбрендили". Выезд превратился в сочетание гонки на выживание, резни и оргии.
К тому времени, как все закончилось, полиция насчитала девятнадцать арестов, бесчисленное количество мелких травм, двенадцать госпитализаций, восемь изнасилований (по большей части групповых) и четыре летальных исхода. У одного мужчины случился сердечный приступ, двое погибли в поножовщине, а шестимесячному ребенку, которого мать уронила в свалке, по голове проехал Фольксваген-"жук".
После этого на поле Янкса не устраивались боксерские матчи.
Никаких "особых событий", скучных или любых других.
Стадион стали звать "Глупостью Фаргуса".
А он сам как под землю провалился.
И хотя "ночные мероприятия" прекратились, огромные яркие огни над стадионом продолжали загораться на закате, отгоняя любовников, оргии и жертвоприношения.
Трибуны и арена тоже никуда не делись.
Странствующий Цирк Вампиров будет первым официальным действом на поле Янкса за последние два года - с ночи парковочной катастрофы.
Я неожиданно засомневался, что цирк выступал здесь официально. Неужели кого-то назначили на место Фаргуса, и он решил устроить такое странное представление?
Не похоже на то.
Насколько мне было известно, окружной совет забросил попытки заниматься полем Янкса. Они не хотели иметь ничего общего с произошедшим здесь беспорядком, и только безропотно оплачивали счета за электричество.
Я также сомневался, что там позволили бы устраивать представление, в названии которого фигурировало слово "вампир".
Разве что только кто-то не подмазал это дело.
Как я слышал, балаганщики только так и получали разрешения. Просто платили нужному человеку, и им не доставляли неприятностей. Этот цирк, скорее всего, действовал по тому же принципу.
А может, они вообще не стали беспокоиться.
Может, они решили просто приехать.
Я, должно быть, хмыкнул, или издал какой-то звук.
- В чем дело? - поинтересовалась Слим шепотом.
- Как такое представление могло попасть на поле Янкса? - спросил я.
- А тебе-то какое дело? - озадаченно уставился на меня Расти.
- Просто думаю, что это странно.
- Это отличное место для вампирского шоу, - сказала Слим.
- Это точно! - огласился Расти.
- Но как они узнали-то о нем?
- А может, Валерия была здесь раньше, - ухмыльнулся Расти. - Понимаешь, о чем я? - он хихикнул. - Посасывала здесь понемногу в старые добрые времена. Может даже, это она закопала здесь тех старых жмуриков.
- Ага, и любит время от времени вернуться к местам былой славы, - присоединилась Слим.
- Но вам не кажется, что это странно? - настаивал я. - Никто не может просто случайно забрести на поле Янкса.
- Ну, если ты пускаешься в путешествие по змеиной норе… - рассмеялся Расти.
- Я серьезно, - оборвал я.
- Серьезно? - переспросила Слим. - Кто-то поехал вперед, чтобы устроить все заранее. Как ты думаешь? Он, скорее всего, расспрашивал местных и узнал про это место. Вот и все, никакой загадки.
- Все равно мне кажется, это странно, - пробормотал я.
- Если ты заправляешь вампирским цирком, - заметила Слим, - то странно - это как раз то, что тебе требуется.
- Наверное.
- Единственное, что имеет значение, - вмешался Расти, - это то, что они здесь.
Но их не было.
По крайней мере, не было видно.
Следом за Слим мы вышли из леса. Грунтовая дорога закончилась, и мы оказались на краю поля Янкса.
Направо от нас на сухой серой земле стояли пустые стадионные ларьки и скамьи. Над ними на фоне серого же неба высились панели осветителей.
Не было видно ни машин, ни грузовиков, ни фургонов.
Не было людей.
И определенно ни одного вампира.
Глава 5
Мы пошли вдоль края поля.
- Наверное, мы их опередили, - предположила Слим почти шепотом.
- Похоже на то, - согласился Расти таким голосом, будто мы пробирались среди ночи по кладбищу. Он взглянул на часы. - Сейчас только пол-одиннадцатого утра.
- И все-таки, - ответил я, - тебе не кажется, что они уже должны были быть здесь? Разве им не нужно готовиться к представлению?
- Кто знает? - сказал Расти.
- Откуда нам знать, что здесь и правда никого нет? - спросила Слим с ехидным видом.
- Я никого не вижу. - ответил Расти.
- На всякий случай будьте готовы мотать, - заметил я.
Они взглянули на меня, давая понять, что уловили оба значения моих слов. Обычно подобная фраза становилась причиной целой серии острот. Но не в этот раз.
- Что бы ни случилось, - велела Слим, - держимся вместе.
Мы с Расти кивнули.
Мы медленно пошли вперед, в любой момент ожидая неприятностей. От поля Янкса всегда следовало ожидать неприятностей, но никогда нельзя было угадать, что случится на этот раз.
Место было достаточно жутким само по себе, просто потому, что выглядело таким заброшенным, и потому, что здесь случилось много плохого. И продолжало случаться. Каждый раз, когда мы с Расти и Слим приходили на поле Янкса, на нас сваливались неприятности. На нас нападали дурацкие страхи, мы попадали в аварии, ввязывались в потасовки, нас кусали и жалили, за нами гнались самые разные проявления живой природы (человеческие и нет).
Все из-за поля Янкса.
Так что мы ожидали неприятностей. И хотели бы узнать о них загодя, но не знали, куда смотреть.
Поэтому мы старались смотреть во все стороны сразу: на трибуны впереди нас, на выезд дороги позади, на мрачные границы леса, окружавшего все поле, на серую, пыльную землю под ногами.
Особенно внимательно мы смотрели на землю. Не потому, что в ней когда-то было закопано множество людей, но из-за опасностей куда более реальных. В целом достаточно ровная поверхность была там и тут украшена камнями, дырами и кусками битого стекла.
Камни были вероломными, как айсберги. Какой-нибудь острый осколок слегка высовывается из-под земли, и ты понимаешь, что большая его часть закопана очень глубоко, только когда твоя нога зацепляется за него. Камень остается на месте, а ты летишь наземь.
Но никому не захочется лежать на поле Янкса (и к черту двойные значения). Если ты падаешь, можно ожидать самого худшего.
Даже если удастся избежать укусов пауков и змей, приземляться, скорее всего, придется на торчащие камни или битое стекло.
Поле усеяно расколотыми останками бутылок, оставшихся после бесчисленных одиноких попоек, свиданий, вечеринок, оргий, сатанинских сборищ и всего, что только можно придумать. В такой серый день осколки трудно заметить, но когда выглядывает солнце, отсветы и отблески на стекле почти ослепляют.
Конечно же, никто не ходит по полю Янкса босиком. И все боятся оступиться.
Но избежать падений практически невозможно. Если удается не наткнуться на камень, тут же попадешь ногой в дыру. Здесь повсюду змеиные норы, сусликовые ходы, паучьи норки, неглубокие остатки старых захоронений и даже свежие раскопы. Несмотря на то, что все останки были вывезены еще в 1954 году, свежие дыры продолжают появляться время от времени. Бог знает, почему. Но каждый раз, когда мы исследовали поле Янкса, мы обнаруживали парочку новых.
Вот поэтому мы очень внимательно смотрели под ноги.
Мы посматривали так же на землю вокруг, чтобы убедиться в том, что нас не подсторожила какая-нибудь тварь. На поле Янкса с нами случалось и такое. И могло произойти вновь, так что мы хотели заметить ее заранее и успеть убраться восвояси.
Так, крутя головами из стороны в сторону, мы добрались до стадиона. Иногда кто-нибудь из нас шел боком или даже задом наперед.
Это здорово трепало нервы.
И внезапно стало только хуже, когда Слим, кивнув головой куда-то налево, сказала:
- Там собака.
Мы с Расти обернулись.
- А, дерьмо, - высказался Расти.
Это была не какая-нибудь Лэсси, Рин-Тин-Тин, Леди или Бродяга. Желтоватого окраса дворняга высотой примерно мне по колено подбиралась к нам неуклюжей качающейся походкой, низко опустив голову и хвост.
- Не нравится мне ее вид, - казал я.
- Дерьмо, - снова произнес Расти.
- На ней нет ошейника, - заметил я.
- О боже мой! - с сарказмом воскликнул Расти. - Думаешь, она потерялась?
- Да пошел ты, - отмахнулся я.
- По крайней мере, у нее из пасти не идет пена, - сказала Слим, предпочитавшая во всем находить положительные стороны.
- И что нам делать? - поинтересовался я.
- Не обращаем на нее внимания и продолжаем идти, - сказала Слим. - Может быть, она просто наслаждается прогулкой на свежем воздухе.
- Как моя задница, - откликнулся Расти.
- Вот этим она как раз и собирается насладиться, - поддел я.
- Дерьмо.
- Ага, и этим тоже.
- Ха-ха, - невесело откликнулся Расти.
Мы слегка ускорили шаг, не переходя все-таки на бег. И хотя мы старались не смотреть на собаку, каждый оглядывался достаточно часто. Пес продолжал двигаться к нам.
- Ох, господи, это очень плохо, - простонал Расти.
Мы были уже недалеко от стадиона. Если бы мы побежали теперь, мы могли бы успеть к нему раньше собаки. Но там не было никакой ограды, ничего, что остановило бы собаку, если бы мы успели первыми.
От скамеек было немного толку - собака, скорее всего, взобралась бы на них так же быстро, как мы.
Мы могли бы взобраться на одну из стоек, поддерживавших софиты, но ближайшая была, по меньшей мере, в пятидесяти футах от нас.
Гораздо ближе находился киоск, в котором, как утверждал деревянный щит на коньке крыши, когда-то продавались "ПИВО - ЗАКУСКИ - СУВЕНИРЫ". Но он, насколько я знал, был заперт с ночи парковочной трагедии.
Мы точно не могли попасть внутрь (мы пробовали как-то раз прежде), но крыша находилась на высоте восьми футов над землей. Наверху мы были бы в безопасности.
- Как вы относитесь к лазанью? - поинтересовалась Слим. Видимо, она думала о том же.
- Ларек с закусками? - спросил я.
- Ага.
- Что? - переспросил Расти.
Мы со Слим переглянулись. Мы могли бы вскарабкаться по стенке ларька и добраться до крыши без особых проблем. Мы были достаточно быстрыми, подвижными и сильными.
А Расти не был.
- Какие мысли? - просил я у Слим.
Она помотала головой и пожала плечами.
Внезапно собака бросилась нам наперерез, повернулась и застыла, широко расставив лапы. Она опустила голову и зарычала - с оскаленных зубов текла слюна. Безумным левым глазом она пялилась на нас. Вместо правого зияла черная, сочащаяся чем-то липким дыра.
- А черт, - пошептал Расти. - Мы влипли.
- Спокойно, - произнесла Слим ровным голосом. Я не понял, разговаривала ли она с Расти или с собакой. Может быть, с обоими.
- Нам конец, - продолжал стенать Расти.
Оглянувшись на него, Слим спросила:
- У тебя есть что-нибудь, чтобы ей скормить?
- Что, например?
- Еда?
Он слабо мотнул головой. С кончика его носа сорвалась капелька пота.
- Ничего? - переспросила Слим.
- У тебя всегда с собой еда, - удивился я.
- А сейчас нет.
- Ты точно уверен? - уточнила Слим.