- Ты не представляешь, Светочка, - он словно не замечал моего сарказма, - как долго я желал встретиться с тобой. Я рассылал запросы по всей огромной советской стране, чтобы выяснить твоё местонахождение. Я даже объездил близлежащие области, обращаясь в местные партийные органы с просьбой посодействовать в поисках. Ничего. Ты представляешь, я ничего не добился! Они презрительно и высокомерно прятали мои бумаги под сукно.
- Дед прекрасно знал, где мы живём. Да мать ни от кого и не скрывала, куда уехала. Вся деревня знала. И я приезжала сюда три года назад. Что-то не сходятся у вас концы с концами, гражданин хороший.
- Я не знал! Честно-пречестно, я не знал об этом! Верь мне, доченька!
- Так, - сделала я серьёзное выражение лица, - давайте-ка не будем торопиться с выводами. Представьтесь для начала. Имя, фамилия, должность, политические взгляды. Прошу отвечать кратко, не растекаясь словесами по древу. Начали!
В это мгновение в дверях показалась Людмила Тарасовна. Всплеснув руками, она бросилась к рыхлому мужчине и торопливо принялась поднимать его на ноги.
- Егор Валерьевич, что вы! - бормотала она укоризненно. - Разве можно так? Возьмите себя в руки!
Кряхтя и всхлипывая, мужчина позволил переместить себя в вертикальное положение.
- Это дочка моя, Люд! - бормотал он не то в оправдание своему поведению, не то просто от наплыва эмоций. - Ты не представляешь, как это волнительно - встретить взрослую дочь. Я же искал её! Да, по всем городам искал.
Библиотекарша, взяв мужчину за бочок, торопливо старалась вывести его из читального зала.
- Стоп, я ещё не закончила! - воскликнула я. - Фамилия как ваша, любезный?
- Светочка, вы бы не дразнили его, а? - жалостливо посмотрела на меня Людмила Тарасовна. - Это директор школы, Пахомов его фамилия. Он и раньше был со странностями, а в последнее время и вовсе с ума сошёл.
Алёшин отец! Вот так ну!
- Люда, ну что за чушь ты несёшь! - сморщился Пахомов. - С ума… Я адекватнее, чем кто бы то ни был. Просто я расчувствовался, я дал волю эмоциям. Имею право, в конце концов, потому что не каждый день встречаешь после долгой разлуки родную дочь. Кровинушку родную… Ты знаешь, сын это не то. Я не чувствую с ним духовной близости. Я вообще не уверен, что он мне родной. Ты же знаешь, моя Ирина гуляла тогда направо и налево. И я тоже пытался ей мстить, да! Отвечать той же монетой. Но встретил настоящую любовь в лице матери вот этого божественного создания. Пусть у нас тогда не сложилось, пусть мы не поняли друг друга, но чувства проверяются временем. И ты знаешь, сейчас я понимаю, что по-настоящему любил её. И эта девушка - она доказательство нашей любви. Посмотри на неё - она прекрасна! Разве может быть так красив ребёнок, рождённый без любви? Нет, Людочка, не может! Она - моя!
- Света, ступайте домой, - гладила Пахомова по плечу Людмила Тарасовна. - Книгу берите с собой, я разрешаю. Вы хорошая девушка, вы её не порвёте. Не обращайте, пожалуйста, внимания на этого дяденьку. Просто он в последнее время стал заниматься не своими делами, с кооператорами зачем-то связался, а это ведь не его, какой из тебя коммерсант, правда? - кивнула она директору и, не дожидаясь ответа, продолжила: - Вот и мечется с совестью не в ладах. Времена такие, мутные времена. Нет бы тихо отсидеться в сторонке. С достоинством, с самоуважением. Нет, лезут некоторые на рожон. А потом места себе не находят.
- Да что за ерунду ты говоришь? - проскрипел Пахомов. - Куркин здесь не при чём, я ему уже всё объяснил. Никакого склада он от меня не получит. Школьные помещения созданы не для этого. Я даже деньги ему вернул! Тяжело было - но я смог. Он же скользкий, колючий, но я смог - всё вернул до копейки. Это не то. Просто я о жизни задумываюсь в последнее время. О сути её. А тут - дочь! Ты знаешь, что за чувства, что за кружение эмоций!.. Люда, ты не суди меня, пожалуйста! Я же люблю тебя…
- Хорошо, Егорушка, хорошо, - продолжала гладить его библиотекарша. Она обвила директора обеими руками и принялась целовать в шею. - Только сдерживай себя, сдерживай.
- У моего отца, - объявила я, приподнимаясь, - должно иметься родимое пятно на правой ягодице. Отдалённо напоминающее бабочку. Потому что у меня такое же. Оно перешло ко мне по наследству. Товарищ Пахомов, говорите прямо: у вас имеется родимое пятно?
Директор и библиотекарша взглянули друг на друга с изумлением, словно ненормальными здесь были не они, а я.
- Нет, - жалостливо покачала головой Людмила Тарасовна. - Нет у него никаких пятен.
ВООБРАЖАЕМОЕ ПИСЬМО МАТЕРИ
Дорогая мама!
Ты редкостная блядь и дура.
Как можно встречаться одновременно с тремя мужиками и каждому давать? Ну как, скажи мне на милость?
Ладно бы ещё они были твоими ровесниками, неженатыми интересными парнями. Но у них уже имелись дети! У двоих, по крайней мере. Они, едва оформив законные отношения со своими женщинами, едва народив на свет детей, убегали от жён к тебе, чтобы, уткнувшись в твою промежность, спрятаться от белого света и собственных страхов перед будущей жизнью. И ты для всех находила утешение, лишая себя тем самым последних крупиц гордости, которая даётся человеку не просто так, а с целью уберечь его от опрометчивых поступков и унижений.
Я знаю, я прекрасно знаю, что ты ответишь на эти упрёки. Я так и слышу эти набившие оскомину слова о творческой натуре, которой всегда необходим выход во что-то большее. Я слышу эти воспалённые бормотания о свободной любви, которая есть суть жизни и одна-единственная правит во вселенной, о том огне, что полыхал в твоей груди в те годы и продолжает гореть до сих пор. Так вот знай: я до чёртиков устала от этих нелепых объяснений, с которыми ты чрезвычайно умело уходишь от ответственности за жизнь своего ребёнка и свою собственную жизнь.
Почему, скажи мне на милость, я должна нести на себе проклятия твоей юности? Почему я должна выступать в роли этакой бастардки, неизвестно от кого рождённой, появившейся на свет по ошибке?
Ах, не было никаких проклятий! Ах, зачем мне сдался этот отец! Я понятия не имею, зачем он мне сдался, но я хочу знать, как его зовут и как он выглядит. Ты знаешь своего отца? Вот и я хочу знать своего! Просто чтобы успокоиться. Пусть я не буду с ним общаться - и даже скорей всего так - но я хочу заполнить пустующую нишу в своей душе, как бы громко и нелепо это ни звучало.
Ну почему ты не могла родить меня от какого-нибудь знаменитого режиссёра, чтобы я не занималась сейчас этими глупыми поисками и гарантированно могла поступить во ВГИК? Пусть бы он не жил с нами, пусть бы я встречалась с ним раз в неделю или даже раз в год, но чрезвычайно важное место, поверь мне, не пустовало бы ныне в душе моей.
Мама, я не хочу между нами вражды и непонимания. Несмотря на то, что ты похотливая дура, я продолжаю тебя любить и непременно выбью для тебя роль в фильме Феллини, когда тот возьмётся за экранизацию моего романа.
КУПАЛЬНИК ПРИГОДИЛСЯ
А дни-то чудесные стоят!
Теплынь, солнышко во всей красе и ни малейшего намёка на дожди. Нечастая радость для средней полосы. Бывает, как зарядит мокротой - и весь июнь насмарку. В прошлом году, помнится, и июль захватило. Только в августе на пару недель тепло установилось - а потом снова полило.
Нынче лето знатное. Красота!
Вот уж не рассчитывала на благосклонность природы, и купальник захватила чисто автоматически. Благо места он много не занимает. Он такой ярко-оранжевый, аппетитный, специально такой хотела, а нигде не было. Мать знакомой в Москву заказывала - вот едва-едва успели привезти за неделю до отбытия в деревню.
Валентина Смородинова, артисточка из мамкиного театра, дала ей как-то на пару дней французский журнал с коллекцией бикини. Я сразу оранжевый отметила. Там не такой был, правда, с колечками по бокам, мой-то без, но это не суть важно - главное цвет. В оранжевом темноволосая модель - на меня похожа - такой загорелой, такой вкусной выглядела. Ни один другой цвет похожего эффекта не давал.
К солнцу я критически отношусь. В том плане, что злоупотреблять им не следует. В этом году ещё ни разу не загорала. И не купалась. Но раз погоды такие ласковые стоят - надо попробовать чуток.
Эх, и для кого только стараешься, купальники приобретая? Всё равно никто не оценит.
Спокойно, Светлана, спокойно! Для себя - понятно?!
ВСТРЕЧА У РЕКИ
- Пришла всё-таки? - цыганёнок лыбился во всю ширь своего довольно симпатичного рта. - А я так и знал. Четвёртый день здесь сижу. Другой бы разозлился и обиделся, но только не я. Потому что знал - придёшь.
Всё, как он и обещал. Типа пляж у моста и магнитофон - не вижу отсюда марки. "Модерн Токинг" прилагается. Ладно хоть, что один. Держит слово. А то я целую ватагу ожидала.
Не из-за этого ли такая взволнованная?
- "Модерн Токинг", - молвила, переходя по мосту на другой берег. В руке дамская сумочка - белая с цветными инкрустированными стекляшками, пойдёт для пятнадцатилетней - белая майка в обтяжку, юбка цветастая. - "Поговорим о любви". Ленинградский завод грампластинок. Сторона один: "Любимая", "Немного любви", "Бурные воды", "Ты - моё сердце, ты - моя душа", "Как ангел".
- Точно! - радостно кивнул Серёжа. - Но я пластинки не слушаю. Негде. На мафике музон гоняю.
Купальник - в сумочке. Думала сразу надеть, но как потом в мокром возвращаться?
- Сторона два: "Небеса будут знать", "Любовь здесь больше не живёт", "Почему именно сегодня?", "Не падай духом", "Тебе повезёт, если ты очень захочешь". Слова и музыка Дитера Болена. Помню всё.
- Аплодирую стоя!
Серёжа протянул мне руку и помог сойти с моста на землю. Он загорелый как чёрт, в одних трусах.
- По просьбам трудящихся, - улыбнулась я невольно, - исполняется дискотечный суперхит "Ты - моё сердце, ты - моя душа". Ёмай ха-а-а-ат, - запела, - ёмай со-о-о-оул…
А она как раз и звучала из цыганского магнитофона "Весна" - вот сейчас уже видно название.
- Айл кип он шайнин, - подхватил цыганёнок, - эвриуэ-э-э юго-о-оу.
Как-то сами собой мы взялись за руки и совершили несколько круговых движений, Серёжа приобнял меня, взял на бедро - и прогнул мой гибкий стан в изящном па, что обычно венчает зажигательное танго. Я почувствовала, как кончики моих волос скользнули по грунту. Голова закружилась.
Он милый.
- Вода тёплая? - спросила, выпрямившись и оправляясь.
- Как парное молоко.
- Отвернись, я переоденусь.
Он отвернулся и не подглядывал.
- Уау! - издал эмоционально и ситуационно правильный возглас, когда я позволила обернуться. - Вот это купальничек! Бесподобно выглядишь!
- Спасибо, - скромно ответствовала я.
Ради таких моментов и стоит приобретать оранжевые купальники. Глупая и пошлая правда жизни. Я рождена для мужского внимания и восхищения!
Вода по первому прикосновению оказалась вовсе не такой уж тёплой, но зайдя в реку по грудь - это здесь максимальная глубина - а потом и окунувшись, я согрелась. Сергей вёл себя галантно, под меня не заныривал и трусы стягивать не пытался. Мы поиграли в догонялки полуспущенным резиновым мячом, выуженным им откуда-то - и маялся чаще всего он. Это не случайное замечание, потому что я играю в школьной гандбольной команде и в марте этого года она даже стала чемпионом города в своём возрасте. От моего снаряда не укроешься ни над водой, ни под ней.
У предусмотрительного цыгана нашлось что-то вроде простыни. Грязноватая и рваная, но я в позу не вставала, потому что лучше загорать на такой, чем на голом песке. Серёжа улёгся рядом, простыни себе не требовал.
- Как дела в таборе? - поинтересовалась у него.
- Да как обычно, - пожал он плечами. - Мужики работу ищут. До сентября точно здесь простоим. Может, и больше.
- Ну и как, находят?
- Да, есть кое-что. У Куркина вот.
Он аккуратно и робко, одними кончиками пальцев поглаживал меня по спине. Ниже не опускался, поэтому я как бы не возражала. По крайней мере вслух.
- Это что за Куркин такой? - проявила наивный интерес.
- Да кооператор местный. Хваткий мужик. Но наши довольны вроде - нормально платит.
- А в колхозе что, нет работы?
- В колхозе председатель гнилой. Зуб на нас заимел. Работы не даёт и прогнать грозится. Только фиг ему, нет у него такой власти.
- Слушай-ка, а я слышала тут историю одну. Якобы цыгане убили того парня, который… Ну, слышал наверное про это. Не менты, а цыгане.
- Да ну, чушь, - сморщился Сергей. - На фиг нам это надо!
Я посмотрела на него внимательнее, стараясь разглядеть в глазах мутные тени притворства, но негодование его выглядело вполне искренним. Либо не в курсе, либо действительно не цыгане.
Да ведь Алёша врать тоже не будет.
- Ты это, - бормотнул он мне типа сочувствующе, - не парься насчёт того случая. В жизни всякое бывает. Иногда и лечь под кого-то приходится против своей воли. Ты мне по любому нравишься.
- Я в тебе и не сомневалась, - отозвалась я благодушно, заставляя его полюбить себя за своё великодушие ещё больше.
Человек - существо управляемое. Им можно крутить и вертеть во все стороны. Внедрять в него любые иллюзии и представления о мире. Мужские особи управляются совсем просто. Для них двух кнопок достаточно - вкл и выкл.
- Дочь у председателя знаешь? - перевела разговор на другую тему. Хотя по сути на ту же самую, взгляд с другого угла.
- Как её, Катерина? Ну, видел.
- Нравится тебе?
- Да ничего особенного, - Серёжа придвинулся максимально плотно. - Ты симпатичнее.
Гладили мою спину уже не пальчики, а целая ладонь.
Ба, да ведь это и не спина вовсе, а ягодица! Та самая, на которой бабочка.
- Остановись, юноша! - приподнявшись, я схватила его за руку. Из себя не выходила, действовала спокойно. - Я тебе ещё ничего не позволяла.
- А когда позволишь? - задышал он сладострастно в лицо.
- Когда испытание пройдёшь? Готов?
- Всегда готов! - и он салют отдал.
Я окинула его критическим взглядом. Так того ситуация требовала. В театральных пьесах всегда вслед за серией фраз следует пауза. Это для того, чтобы герои, а вслед за ними и зрители, родили друг о друге новую грань понимания. Мне в цыганёнке давно всё понятно, а вот ему новую грань моего понимания его типа неоднозначной сущности родить не помешает.
- Да ведь ты девственник, Серёженька! - скривилась я в невольной (как бы) усмешке. - До сих пор писюна дрессируешь, а?
- Фильтруй базар, подруга! - эге, он взаправду из себя выходит. - Я столько девок драл, что тебе и не снилось.
- А мне девки и не снятся, - скалилась я.
Он смутился на мгновение. Но тут же попытался взять себя в руки.
- Да чего я перед тобой оправдываюсь тут. Девок было дохренищи - и мне плевать, веришь ты в это или нет. Только мой маленький друг знает все наши тайны.
Ну а что, молодец! Нравится мне такой ироничный ответ. Для пацана ведь хуже нет ситуации, если его в девственности заподозрят - и не важно, было ли у него чего-нибудь на самом деле или нет. Они по определению трахари-домушники высочайшей квалификации и производительности.
- Да ладно, расслабься! - стукнула я его по плечу. - Я прикалываюсь. Просто мне мальчики не нравятся. Мужчин люблю.
Он и вправду расслабился.
- Ну а Катьку завалить сможешь? - стрельнула вопросом.
- Чтобы на самом деле?
- Ну а как же?
- А тебе зачем?
- Гордая она слишком. Из себя вся. Не люблю таких. Наверняка целочка в свои двадцать с гаком, а гонора - ой-ёй-ёй.
- Ну а что мне за это будет?
- Всё будет.
- Всё-всё?
- Всё. Слово дала - слово держу.
Он многообещающе ухмыльнулся. Словно уже представил меня голой и на четвереньках. Фантазия - это здорово. Люблю мужчин с фантазией.
- Да запросто, - процедил сквозь зубы.
- Вот и лады. Только ещё одно поручение будет. Лёгкое. Обрати внимание на её задницу - нет ли на ней родимых пятен. Это же не сложно будет сделать, правда?
- Даже боюсь спрашивать, для чего тебе её родимые пятна. Уж не для того ли, чтобы сравнить со своим собственным?
Блин, а он не так глуп, как кажется! Это плохо, потому что я в умных быстро влюбляюсь. В коварных - ещё быстрее. И рассмотреть как-то успел. Неужели оранжевый цвет просвечивает? Или там при первом же прикосновении всё оголяется и сверкает?
- Может быть. Но ты не торопись с выводами. А то запутаешься в собственных догадках. Думай о сладком. То есть обо мне.
ХРИСТИАНСКОМУ БОГУ ЗДЕСЬ НЕ МЕСТО
"- Вам плохо? - спросил её индеец по-английски.
Он был статен и симпатичен. Мария исподлобья разглядывала его, гарцующего перед ней на крепком рыжем коне, и к своему удивлению отмечала в краснокожем одну положительную черту за другой. Почти не выступают скулы - эти растягивающие лицо бугры, что так характерны для представителей его расы, всегда раздражали её. Открытый взгляд широких глаз, что делало выражение лица внимательным и приятным. О, эти индейские щёлочки вместо глаз, они встречаются у аборигенов сплошь и рядом - за ними не разглядеть ни личности, ни её намерений. Только скрытность и недоверие. Этот же смотрел тепло и по-доброму. Даже волосы были уложены у него в косу как-то более естественно и изящно, чем у остальных, отчего он не казался чем-то пугающе средним между мужчиной и уродливой бабой.
- Нет-нет, - отозвалась Мария, - я просто притомилась. Сегодня очень жарко.
- Позвольте подвести вас до города, - предложил он помощь.
Сонм тяжких терзаний тут же пронёсся в её голове. Появиться в городе с индейцем? Простят ли ей такое?
- Хорошо, - ответила она. - Но прошу вас ссадить меня, едва в поле зрения попадут очертания городских построек. Местные жители чрезвычайно косны и могут истолковать наше совместное появление совсем не так, как следует.
- Вы правы, - согласился он. - Им предстоит долгий путь к тому, чтобы называться людьми.
В дороге совершенно неожиданно для Марии они разговорились. Она узнала, что её спутника зовут на его родном языке Тот, Кто Хранит Силу В Ладонях, а английскому языку он научился ещё ребёнком в миссионерской миссии, которую открыл недалеко от их селения преподобный Иезекиль Дэвидсон. Он предпочитал называть юного индейца Чарли.
- Он приобщал вас к христианской вере? - поинтересовалась Мария. - Рассказывал вам о боге?
- О да, - ответил симпатичный индеец со странной улыбкой. - Именно это он и пытался сделать.
- Так вы впустили в сердце нашего Спасителя? - сидя у разведённых в стороны крепких индейских ног, трясясь на крупе его резвой, но послушной лошади, заглядывая новому знакомому в глаза, с непонятной ей самой надеждой спросила его Мария. - Вы уверовали в Иисуса?
Индеец натянул поводья и остановил лошадь.
- Нет, преподобный не сумел довести дело до конца. В один прекрасный день мои братья закололи его ножами. Я принимал в этом участие. Христианскому богу не место в наших прериях… Слезайте! Городские постройки уже видны".