- Там же Нелл Хокинс…
- Ты предполагаешь, мисс Мак-Клити может что-то с ней сделать? - Энн говорит с излишним любопытством, будто такая мысль не кажется ей отвратительной; гораздо больше похоже, что в глазах Энн все выглядит просто интересным приключением.
- Я не знаю, - отвечаю я. - Но все это заставляет меня думать, что они очень хорошо знают друг друга, и школа Святой Виктории тут ни при чем.
Мы некоторое время стоим на холоде, но мисс Мак-Клити не возвращается, а мы вполне можем опоздать на встречу с Франни. И с большой неохотой мы вынуждены уйти, хотя вопросов у меня теперь куда больше, чем прежде. Что понадобилось мисс Мак-Клити в Бедламе? Что она там ищет? Я почти уверена, что мисс Мак-Клити и Нелл Хокинс как-то связаны между собой. Вот только я не знаю, как именно и почему.
ГЛАВА 25
Фелисити приглашает нас к себе домой на очень поздний чай. От долгой прогулки у нас отчаянно разыгрался аппетит, и мы без малейших сомнений съедаем по нескольку лакомых сандвичей.
- Ну, и что вы об этом думаете? О визите мисс Мак-Клити в Бедлам? - спрашивает Фелисити, не переставая жевать.
- Возможно, у мисс Мак-Клити есть душевнобольной родственник? - предполагает Энн. - Кто-нибудь, кого стыдится вся семья.
- Или, возможно, она отправилась туда, чтобы повидать Нелл Хокинс, - говорю я.
- Сейчас мы все равно не сможем ответить на этот вопрос. Давайте лучше выясним, почему книга мисс Вьятт представляет такой интерес для мисс Мак-Клити, - говорит Фелисити, завладевая книгой, чего я и ожидала. Она просматривает оглавление. - Рыцари-тамплиеры, братство масонов, общество Дьявольского огня, ассасины… одно только перечисление чего стоит! Ага, вот оно. Страница двести пятьдесят пятая. Орден.
Фелисити быстро находит нужную страницу и начинает читать вслух.
В каждом поколении молодых девушек следует тщательно обучать, чтобы они могли занять свое место в самых высоких кругах Ордена. К тому времени, когда им исполнится шестнадцать лет, за ними нужно наблюдать особенно пристально, чтобы выяснить, кто из них будет избран сферами, чтобы обладать истинной силой, а чья сила - всего лишь мигающий огонек, который выгорит, оставив горстку пепла. Те, кто не избран, должны быть отклонены и, возможно, предоставлены обычной судьбе женщины, заботящейся о доме и очаге, и им никогда более не следует думать о том времени, когда они соприкасались с силой. Другие же продолжат жизнь служения и будут призваны Орденом так или иначе, когда придет их время.
Кое-кто утверждает, что этот Орден никогда не существовал, что это всего лишь выдумка, вроде сказок о феях, гоблинах и ведьмах, принцессах и бессмертных богах Олимпа, и что благодаря подобным выдумкам литературные сочинения так сильно влияют на девушек, наделенных фантазией; они готовы верить всему. Другие говорят, что женщины Ордена были язычницами, кельтскими жрицами, растаявшими в тумане времен, как Мерлин, король Артур и его рыцари. Но существует и более мрачный слух: что одна из жриц Ордена предала его, совершив человеческое жертвоприношение…
Фелисити утыкается носом в книгу. И продолжает читать про себя.
- Эй, ты должна читать вслух! - возмущаюсь я.
- Но здесь только то, что мы уже знаем, - говорит Фелисити.
- Дай-ка, я сама прочту!
Я отбираю у нее томик.
Безумные, увлекающиеся наркотиками, пьяницы, нищие или голодающие, все эти несчастные, невезучие души нуждаются в защите Ордена, потому что их умы слишком беспокойны и слабы, чтобы сопротивляться зову темных духов, которые могут говорить с ними в любое время…
Пьяницы. Увлекающиеся наркотиками. Я сразу думаю о своем отце. Но нет, я ведь спасла его… Ему ничто не грозит.
- Если духи способны проникать в умы душевнобольных, то разве мы можем быть уверенными в Нелл Хокинс? - спрашивает Энн. - Что, если они уже ее используют в своих дурных целях?
Фелисити соглашается с ней:
- Да, мысль тревожная.
Темные духи говорили со мной устами мистера Кари, зловеще предостерегая… но в Нелл Хокинс не было ничего устрашающего. Она была просто напугана. Я качаю головой:
- Я уверена, Нелл изо всех сил борется, чтобы не позволить темным духам завладеть ею. Именно поэтому до нее так трудно дотянуться, я думаю.
- Как долго она может сопротивляться? - спрашивает Энн.
На это у меня ответа нет.
- Ладно, давайте я еще немного прочту, - говорит Фелисити.
Достоверно то, что Орден продолжает существовать и в наши дни, хотя иные считают его мудрость безрассудством или безумием. Члены Ордена вынуждены скрываться. Они узнают друг друга по разнообразным символам, известным только посвященным. Среди этих символов - Око Полумесяца, двойной цветок лотоса, роза, две переплетенные змеи…
- Точно как кольцо мисс Мак-Клити! Мисс Мур говорила, что это какой-то символ, - говорю я. - И я видела такое же кольцо в видении с тремя девушками.
У Энн округляются глаза.
- Ты видела?..
Фелисити очень не нравится, когда ее перебивают, вне зависимости от причины. Она громко продолжает читать.
Но это еще не все. Жрицы Ордена обычно использовали анаграммы. Этот способ был в особенности эффективен тогда, когда нужно было что-то скрыть от преследователей. Таким образом Джин Сноу могла превратиться в Нидж Уонс, и никто, кроме ее сестер, не знал ее настоящего имени.
Фелисити умолкает и хватает листок бумаги.
- Давайте придумаем собственные анаграммы! Мне хочется посмотреть, какое может получиться тайное имя для меня.
Фелисити возбуждена. В обычной домашней обстановке она может держаться совсем просто, ничего из себя не воображая. И она ничуть не боится выглядеть глупо.
- Отлично, - соглашаюсь я.
Фелисити пишет свое имя в верхней части листа: "Фелисити Уортингтон". Мы все вместе смотрим на буквы, ожидая, что в них проявится новое, мистическое имя.
Энн что-то пишет на другом листе.
- Из "Фелисити Уортингтон" получается "Филин ест ортони и гутит".
Фелисити кривится:
- Но это же бессмыслица!
- Верно, ерунда какая-то, - соглашаюсь я.
- Попробуй еще раз, Энн, - приказывает Фелисити.
Энн, держа карандаш над бумагой, сосредотачивается, как хирург над больным, лежащим на операционном столе.
- "Сито и филин - гроту нет", - неуверенно произносит она.
- В этом тоже нет никакого смысла! - жалобно говорит Фелисити.
- Я стараюсь.
Я тоже стараюсь, но продвинулась ненамного дальше. Я так и эдак складываю буквы имени "Джемма Дойл", но получается одно и то же.
- Что там у тебя, Джемма? - спрашивает Фелисити.
- А, и говорить не о чем!
Я сминаю лист. Но Фелисити выхватывает его из моей руки, расправляет.
- "Мол мёда джи"!
Они обе заливисто хохочут, а я начинаю злиться.
- Ох, это просто великолепно! - весело восклицает Фелисити. - Значит, отныне и навсегда ты будешь известна под твоим тайным именем-анаграммой: Мол Мёда Джи!
Восхитительно.
- Я лучше еще разок попробую, - говорю я.
- Пробуй, если хочется, - говорит Фелисити, ухмыляясь с видом кошки, загнавшей мышь в угол. - Но лично я буду называть тебя только Мол Мёда Джи!
Энн коротко фыркает, и от этого у нее опять начинает течь из носа. Она сморкается, бормоча: "Мол Мёда Джи", и Фелисити снова хихикает. Я раздражена, что стала объектом насмешек.
- Ладно, а какое у тебя будет тайное имя, Энн? - спрашиваю я.
Энн показывает аккуратные буквы, написанные на белом листе:
- Нэн Шодбрэу.
- Это нечестно! - возражаю я. - Это слишком похоже на твое настоящее имя!
Энн пожимает плечами.
- Нам ведь нужны просто другие имена, и притом не слишком броские?
Она победоносно улыбается, и за наступившим молчанием я как бы слышу: "Мол Мёда Джи".
Фелисити сосредоточенно постукивает кончиком карандаша по листу бумаги. Она даже стонет от разочарования.
- Я ничего не могу соорудить из букв своего имени! Ничего в голову не приходит!
- А у тебя есть второе имя? - спрашивает Энн. - Может, оно поможет? Букв будет больше.
- Вряд ли от него будет польза, - слишком быстро возражает Фелисити.
- Почему нет? - недоверчиво спрашивает Энн.
- Потому что нет.
Фелисити краснеет. Это совсем не похоже на нее - краснеть из-за чего бы то ни было.
- Ну, тогда ладно. Ты можешь остаться "Филин Ест Ортони и Гутит", - говорю я, наслаждаясь тем, что Фелисити в кои-то веки попала в затруднительное положение.
- Ну, если вам так уж нужно это знать, мое второе имя - Милдред.
Фелисити мрачно глядит на лист, как будто придавленная самым худшим вторым именем в истории человечества.
Энн морщит нос.
- Милдред? Что это за имя?
- Наше старое семейное имя. - Фелисити фыркает. - Оно происходит от саксонцев.
- А… - тянет Энн.
- Чудесно, - говорю я, безуспешно пытаясь сдержать улыбку.
Фелисити обхватывает голову ладонями.
- Ох, оно просто ужасное, правда? Я его ненавижу!
Вряд ли тут можно сказать что-то вежливое и вполне нейтральное.
- Да вроде оно ничего…
Я не могу удержаться от того, чтобы повторить вслух:
- Милдред.
Фелисити щурится:
- Мол Мёда Джи!
Это может затянуться на весь вечер.
- Может, перемирие? - предлагаю я.
Фелисити кивает:
- Перемирие.
Энн начинает выстраивать буквы полного имени Фелисити так и эдак, написав их на маленьких квадратиках бумаги, рассчитывая в итоге получить из них нечто разумное. Работа весьма скучная, и через минуту я, глядя на буквы, начинаю думать о том, что бы мне хотелось съесть на ужин. Фелисити заявляет, что занятие бессмысленное, и устраивается на кушетке, чтобы продолжить чтение книги мисс Вьятт о тайных обществах. Но Энн полна решимости расшифровать код имени Фелисити. Она полностью сосредоточена, переписывая буквы то слева направо, то справа налево.
- Ага! - восклицает она наконец.
- Дай посмотреть!
Фелисити отбрасывает книгу и кидается к столу. Я спешу за ней. Энн горделиво показывает на стол, где неровные квадратики образовали новое имя, которое Фелисити и читает вслух.
- Милисифент Тидде Ролингуорт. Ох, как здорово!
- Да, - соглашаюсь я. - Звучит странно и зловеще.
- Мол Мёда Джи! - огрызается в ответ Фелисити.
Мне надо поработать над своим именем. В углу листа Энн нацарапала: "Миссис Томас Дойл", причем несколько раз, пытаясь изобразить подпись, которой ей никогда не придется подписываться, и мне стыдно, что я вычеркнула ее из списка Тома, не дав ей ни малейшего шанса. Надо бы это исправить. А Энн пристально всматривается еще в какое-то имя, написанное на листе.
- Что это такое? - спрашиваю я.
- Я проверяю имя мисс Мак-Клити, - отвечает Энн. - Вместе с шотландским написанием, она ведь наверняка шотландка. Два "т" в фамилии. И еще я пробую писать так, как она произносит, у нее ведь очень странный акцент, она говорит не "Мак-Клити", а "Маг-Клити". В общем, все варианты.
Мы с Фелисити склоняемся над столом.
- И что у тебя получается?
Энн показывает результат своих трудов.
Он выглядит так: "Крак-Тик-Лилэм; Ритм-Лаг-Литэк; Лаки-Киркэ-Тмл; Маг-Ритти-Клэкл; Титл-Марки-Кэлг".
Фелисити смеется.
- Ну, в этом уж точно нет никакого смысла. При чем тут ритм, марки, лаки?
Я всматриваюсь в листок. Мне чудится нечто странно знакомое в этом наборе букв, нечто такое, от чего у меня на затылке шевелятся волосы.
Энн еще раз передвигает буквы.
- Погоди-ка… - останавливаю ее я. - Напиши снова полное имя.
Энн в очередной раз пишет на листе имя и разрезает бумагу на квадратики, которые можно перекладывать так и эдак. И пробует несколько новых комбинаций. Но я предлагаю ей взять несколько слов из первых вариантов.
- Смотри, - говорю я. - Если взять "Титл", потом "Маг"…
Энн передвигает буквы.
- А теперь - "Киркэ".
Мы все в полном ошеломлении смотрим на то, что получилось.
Киркэ - это Цирцея…
И если добавить одну-единственную букву "а", то мы получаем вот что:
"Мага титл - Киркэ".
- Клэр Мак-Клити - это просто анаграмма… - шепчет Энн.
Фелисити содрогается всем телом.
- Цирцея вернулась в Спенс…
- Мы должны отыскать Храм, - говорю я. - И быстро.
Когда мы входим в сферы, Пиппа сидит рядом с горгоной.
- Посмотрите, я всем вам сплела венки! Это мой рождественский подарок!
На ее руки надеты цветочные кольца, которые Пиппа и водружает нам на головы.
- Чудесно!
- Ох, они просто великолепны, Пиппа! - восторгается Фелисити.
- И вот твои зачарованные стрелы, в целости и сохранности, - продолжает Пиппа, вешая на спину Фелисити колчан. - А мы сегодня снова отправимся куда-нибудь по реке?
- Нет, не думаю, - отвечаю я.
Горгона поворачивает ко мне зеленое лицо.
- Что, нынче никаких путешествий, высокая госпожа? - шипит она.
- Нет, спасибо, - говорю я.
Горгона напоминает мне о прошлой поездке, о том моменте сомнения… Я не знаю, можно ли доверять огромной твари, которая когда-то возглавила бунт против Ордена. У жриц наверняка были причины заточить горгону в корабле. Я жестом предлагаю девушкам пойти следом за мной к саду. Поганки стали еще толще. Некоторые выглядят так, словно готовы вот-вот лопнуть.
- Мы обнаружили, что имя нашей новой учительницы - это анаграмма слов "Мага титл - Киркэ", - говорит Фелисити Пиппе после того, как рассказывает ей о том, как мы провели день.
- Как это необыкновенно! - восклицает Пиппа. - Мне бы тоже хотелось быть с вами и следить за ней. Вы очень храбро себя вели.
- Как вы думаете, миссис Найтуинг тоже под подозрением? - спрашивает Фелисити. - Они ведь подруги.
- Я об этом не подумала, - встревожившись, говорю я.
- Она ведь не хотела, чтобы мы разузнавали об Ордене! - говорит Пиппа. - Именно потому и уволила мисс Мур. Возможно, нашей директрисе есть что скрывать.
- Или, возможно, она вообще ничего обо всем этом не знает, - возражает Энн.
Миссис Найтуинг была единственной женщиной, хоть как-то заменившей ей мать, которой Энн никогда не знала. Я понимаю, каково это: начать сомневаться в человеке, который для тебя единственно любимый.
- Миссис Найтуинг была учительницей в школе Спенс, когда там учились Сара и Мэри, - говорит Фелисити. - Что, если она помогала Саре все это время, ожидая, когда та сможет вернуться?
- М-мне не нравится этот разговор, - заикаясь, произносит Энн.
- А что, если…
- Фелисити, - перебиваю я. - Я думаю, сейчас нам лучше приложить все силы к тому, чтобы найти Храм. Нелл Хокинс сказала, что мы должны найти тропу, путь. Ты здесь видела какие-нибудь тропы, Пиппа?
Пиппа весело оборачивается ко мне.
- Что еще за Нелл Хокинс? Кто она такая?
- Душевнобольная из Бедлама, - отвечает Энн. - Джемма считает, что она знает, как найти Храм.
Пиппа хохочет:
- Да вы шутите!
- Ничуть, - возражаю я, краснея. - Так ты видела здесь тропы?
- Сотни! Какую именно тропу мы ищем?
- Я не знаю. Истинный путь. Вот и все, что она сказала.
- От этого мало толку, - со вздохом говорит Пиппа. - Но там есть одна дорожка, что уводит из сада, и я по ней еще не ходила.
- Покажи ее мне, - прошу я.
Дорожка, о которой говорит Пиппа, оказывается всего лишь узенькой тропкой и как будто растворяется в стене пышной зелени. Она неровная и извилистая. На каждом шагу нам приходится раздвигать зеленые ветки и отталкивать толстые стебли какой-то травы, наклоняющейся на тропинку, и все это оставляет пятна сока на наших руках, пока они наконец не становятся липкими, как патока.
- Ох, ну и гадость! - стонет Пиппа. - Надеюсь, это верное направление. Мне и думать противно, что мы так трудимся понапрасну.
Ветка ударяет меня по лицу.
- Что ты сказала? - спрашивает Фелисити.
- Я? Я ничего не говорила, - удивляюсь я.
- Но я слышала голос.
Теперь и я слышу. Что-то движется в густых зарослях. Внезапно мне кажется, что идея отправиться по тропе, о которой мы ничего не знаем, была не слишком-то удачна. Я вскидываю руку, чтобы остановить подруг. Фелисити тянется за стрелой. Мы натянуты, как струны пианино.
Между резными листьями пальмы появляется пара глаз.
- Эй! - окликаю я. - Кто там?
- Вы пришли помочь нам? - спрашивает тихий голос.
Из-за ствола дерева выходит молодая женщина, и мы пугаемся, увидев ее. Вся правая сторона ее тела чудовищно обожжена. Рука сгорела почти до кости. Женщина видит потрясение на наших лицах и пытается прикрыться остатками шали.
- Видите ли, мисс, на нашей фабрике случился пожар, она вспыхнула, как сухой порох, и мы не успели выбежать, - говорит она.
- Мы? - повторяю я, когда наконец голос возвращается ко мне.
За ее спиной из густой зелени выходят еще с дюжину или около того молодых девушек; все они обожжены, и все они мертвы.
- Это все те, кто не сумел спастись. Одних убил огонь; другие выпрыгнули из окон и разбились, - спокойно поясняет первая девушка.
- И давно вы здесь? - спрашиваю я.
- Не могу точно сказать, - отвечает она. - Кажется, целую вечность.
- Когда случился пожар? - спрашивает Пиппа.
- Третьего декабря тысяча восемьсот девяносто пятого года, мисс. Я еще помню, что в тот день дул очень сильный ветер.
Девушки провели здесь около двух недель, гораздо меньше времени, чем Пиппа.
- А я вас видела прежде, мисс, - говорит девушка с шалью, кивая Пиппе. - Вас и вашего джентльмена.
Пиппа разевает рот.
- Да я тебя никогда в жизни не встречала! Я вообще не понимаю, о чем ты говоришь!
- Простите, мисс, если я что-то не так сказала. Я не хотела вас обидеть, правда!
Я совершенно не понимаю, из-за чего Пиппа так взорвалась. Что такого особенного было в словах девушки?
Девушка осторожно тянет меня за рукав, и я с трудом сдерживаю крик, когда вижу ее руку, касающуюся меня.
- Здесь рай или ад, мисс?
- Ни то ни другое, - отвечаю я, делая шаг назад. - А как тебя зовут?
- Мэй. Мэй Саттер.
- Мэй, - шепотом повторяю я. - А среди вас кто-нибудь ведет себя странно?
Мэй Саттер задумывается.
- Бесси Тиммонс, - говорит она наконец, показывая на другую обожженную девушку со сломанной рукой. - Но, по правде говоря, мисс, она всегда была немножко странной. А сейчас она постоянно заговаривает со всеми, твердит, что мы должны пойти с ней в какое-то место, которое она называет Зимними Землями, что там нам обязательно помогут.
- Слушай меня внимательно, Мэй. Вы ни в коем случае не должны отправляться в Зимние Земли. Вскоре все будет так, как должно быть, и вы с подругами перейдете реку и уйдете на другую сторону, в другую жизнь.
Мэй смотрит на меня с испугом.
- И как там будет?