Глава 2
Гость
‑ О Боги, Ангус, что ты с ним сделал? Разве так встречают гостей?
‑ Это не гость, господин, ‑ прорычал вампир, разглядывая себя в зеркальце. Если пустить заживление на самотек, наверняка останутся шрамы, ‑ это дикий зверь, которому требуется крепкая цепь. Ты меня совсем не слушаешь?
‑ Ты склонен преувеличивать, ‑ отмахнулся старый некромант. Распластавшееся на столе тело интересовало его гораздо больше, чем пижонские жалобы искалеченного племянника. Его мелкие царапины не шли ни в какое сравнение с ожогами гостя, практически сваренного заживо в собственной крови. Но был один факт, согревающий холодные кости Зеина ‑ вампиры не рассыпаются в прах, пока в их разорванных, обиженных, иссушенных телах остается последняя искра… Нет, не жизни. Но чего‑то очень похожего. ‑ Что же в нем было такое, что заставило тебя использовать кровь?
‑ Во‑первых, если Вы не забыли, дядюшка, эта тварь сожрала всю мою личную охрану!
‑ Не вижу в этом ничего необычного, Ангус. Когда ты очнулся ото сна, мне пришлось пожертвовать двумя лучшими адептами, чтобы привести тебя в чувство. А ведь они подавали большие надежды…
‑ Во‑вторых, ‑ злобно перебил его племянник, ‑ не прошло и нескольких дней, а он уже овладел Путями!
‑ Ты хотел сказать "Путем"…
‑ Нет, дядя, Путями! Этот ублюдок взывал к Тьме в Истинном обличье! Многие из нас на это способны?!
‑ Хм, это уже интересней… ‑ прошептал некромант, почесав клочок бледных волос на подбородке. ‑ Будь добр, подай мне фокус, синий.
‑ Чего?!
‑ Ох… Кадило, с эстерийскими рунами. И один средний золотой сосуд.
‑ Будет исполнено…
Для древнего и могущественного волшебника в инструментарии царил непростительный хаос. По крайней мере, так думал Ангус, прохаживаясь между рядами полок и стеллажей в соседней комнате. Целый склад магической утвари, без какой либо маркировки и классификации. Порядок, назначение и методы пользования этим богатством дядюшка держал в своей пыльной голове, никому и никогда не передавая эти знания, даже самым лучшим своим ученикам. К счастью, все вещи находились здесь в единственном экземпляре, и спутать их с чем‑то другим было крайне сложно, даже не зная особенностей всех надписей и рун, покрывающих инструменты.
С алхимическими компонентами дела обстояли тем же образом. Все это невероятно злило молодого вампира, и приходилось уповать только на ценные указания его хозяина. Теперь как ученик Ангус был бесполезен, но до него не раз доходили слухи, что древние вампиры хранили в своих руках сотни книг, позволяющих познавать внутреннюю сущность их проклятия и пробуждать спящие в крови способности. И эти фолианты наверняка не были безвозвратно утеряны. Черный совет хранит множество тайн, и даже если твой дядя один из иерофантов, не видать тебе мудрости Путей. Лишь надежда на собственные силы и опыт.
‑ Ну где ты бродишь? ‑ проворчал Зеин, принимая инструмент в костлявые руки.
‑ Все потому же поводу, господин. Ваша паранойя никоим образом не облегчает наше существование.
‑ Оставь свои пререкания, Ангус. И будь добр, выйди за дверь. Мне бы не хотелось очередной раз выносить тебя на руках.
Вампир оскалил покосившиеся клыки, но перечить господину не стал. Вокруг чернокнижников всегда крутилась грязь иных миров, и мало кому по силам было наблюдать за изысканиями пыльных мудрецов.
Дверь захлопнулась, и некромант принялся за работу. В его холодном, кристально чистом разуме заблистал огонек любопытства. Что же скрывает это изуродованное тело, что за силы направляют это, без сомнения, мощное, удивительное создание ‑ ничто не укроется от колдовского взора старика.
‑ Ну что же, ‑ вздохнул Зеин, заливая смрадную чадящую жидкость в древнее кадило, ‑ поведай мне свои секреты, добрый друг. Ведь ты не так прост, верно?
Погасив холодный свет фонарей, маг погрузил лабораторию в темноту. Мгновение в каменных стенах звучала тишина, словно безмолвный вестник наступающей грозы.
Шипело зловонное варево, разнося по комнате клубы едкого, тягучего тумана, и в такт звону цепи Зеин шептал свою грозную песню. Его глаза видели сквозь пелену мрака, как дым сгущается над телом гостя, как неуловимые и тонкие силуэты копошатся в тяжком смраде, пронзая своими когтями искалеченную плоть.
Все громче звучала песня, все настойчивей скребли по телу злобные духи. Даже сквозь глубокий сон вампир чувствовал, что его разрывают на куски сотни алчущих демонов. Они были везде, повсюду звучал их жадный вой, и жгучая жажда пронизывала его насквозь. Картины, смутно знакомые, прекрасные, всплывают перед глазами, но боль сильнее восхищения. Он был готов кричать, биться о холодный камень, растерзать любого на тысячи частей, лишь бы это прекратить.
‑ Нет, мой друг, еще не все, ‑ шептал ему на ухо старый маг. ‑ Прошу, терпи, еще немного. Ты ничего не потеряешь, но преподнесешь подарок, как самый щедрый гость. Умоляю, еще самую малость…
Он вспомнил! Кровь, реки крови, ярость и бешенство его народа. Фабиан! Фабиан во всем виноват! Он предал всех, нас, людей ‑ все стали жертвами его обмана! Кларисса… Она лежит на белых руках, и ее жизнь утекает сквозь холодные пальцы… НЕТ, НЕТ, НЕ ХОЧУ, НЕ НАДО, ОТПУСТИТЕ‑Е‑Е‑Е‑Е‑Е‑Е!! ФАБИАН, ТЫ, СУКИН СЫН, Я ВЫРВУ ТВОЮ ГЛОТКУ СОБСТВЕННЫМИ ЗУБАМИ!!! ТЫ СЛЫШЫШЬ, УБЛЮДОК?! ТЫ СЛЫШИШЬ МЕНЯ?!
* * *
Все сущее заполонила боль, словно адское пламя вырвалось из преисподней. Кровавый занавес не желал расступиться, застилая глаза пульсирующим саваном. Сумбур, царивший в его распаленном сознании, нельзя передать словами. Казалось, еще мгновение назад он был где‑то далеко, невыносимо долгое расставание жгло его сердце, но с кем, и почему, это ускользнуло от него. Боль ‑ вот все, что осталось от него.
‑ А, вы уже проснулись, повелитель? ‑ донеслось до него откуда‑то сверху. ‑ Не шевелитесь, сейчас вам станет лучше. Чувствуете запах?
Запах… Да! Запах свежей, сильной души! Голод, он опять просыпается!
‑ Пожалуйста, наслаждайтесь. Душа дракона ‑ редкий деликатес, но ради Вас я готов открыть все свои погреба.
Постепенно боль затихла, оставив лишь воспоминания, и сладкая нега наполнила уставшие мышцы. Впервые за это время он насытился на долгие месяцы вперед.
Словно нож по слуху пронесся далекий раскат грома.
‑ Вам несказанно повезло, повелитель, ‑ спокойно произнес старик, опираясь сухими руками о каменный подоконник. ‑ В наше время дождь ‑ это целое событие. Кто бы мог подумать, что под этим сумрачным небом еще может родиться что‑то прекрасное… Хотя, нам это уже ничем не поможет. Жизнь давно ушла, и дождям теперь нечего питать своей влагой. Даже кровь давно не обагряет эти земли… Ну, в Вашем случае это не так. Как чувствуете себя?
‑ Бывало и послаще, ‑ непослушным языком прошипел вампир. ‑ Кто ты, старик? И где я?
Вновь небо разверзлось в узком окне. Старый маг, опершись на посох, тяжко вздохнул, словно не зная, что ответить гостю.
‑ Вряд ли мое имя покажется вам знакомым, господин. Меня зовут Зеин, а имя рода моего уже давно засыпал прах былых времен. И сейчас мы любуемся слезами небес в моем замке, Флаур, если это вам о чем‑то говорит.
‑ Никоим образом.
Гость был явно не в настроении болтать, а посему поднявшись на дрожащих руках он огляделся, но все было бесполезно. Хоть он и не пленник, но старику явно было что‑то нужно от него, пусть гость и не понимал, чего.
‑ Ведь Вы заметили, что мир сейчас немного… изменился, ‑ продолжил некромант, смотря на плачущие тучи. ‑ Не хочу Вас обидеть, но Вы слишком долго спали в своей пещере. Если хотите одеться, мой гардероб к Вашим услугам.
Вампиру было плевать на наготу, ведь жар и холод для него лишь эхом прошлой жизни прозвучали. Той жизни, что уже давно не мог бы вспомнить. Но все же проявить вежливость ему пришлось, и шкаф открыл ему богатые, хотя и пыльные одежды старого колдуна.
‑ Такое чувство, что ты знаешь обо мне больше, чем я сам, старик.
‑ Увы, не многим больше, чем хотелось. Да, признаться, мой племянник Вас порядком истрепал, и я боялся причинить Вам лишний вред своей наукой.
‑ И что же ты увидел во мне, колдун?
‑ Только отголоски. Но мне приятно, что даже в наше время еще что‑то способно меня удивить. Не всякий из живущих знаком с самим Фабианом Черной Кровью.
‑ Что это за тварь? ‑ огрызнулся гость. Ни одно из многочисленных одеяний не подходило ему ни по размеру, ни по фасону.
‑ Как, Вы уже не помните? ‑ удивился маг. ‑ Похоже, Катаклизм сказался и на Вас, в каком бы крепком сне Вы ни прибывали. Неудивительно, что я так и не узнал имени нашего доброго гостя.
Имя… Такое простое слово может поставить в тупик… Вампир посмотрел на свои руки, словно пытаясь найти на них подсказку, посмотрелся в зеркало. Снежно‑белое лицо, резкие черты, черные волосы, красные, переливающиеся внутренней злобой хищные глаза. Тварь из неоткуда, не знающее ничего, даже самого себя. Только жажда и обрывки умершего прошлого ‑ вот все, что было перед ним. Загнанный зверь в сети собственных грез. Нет, никаких грез, это не сны, это чей‑то голос… Теплый, сильный, звучит в его голове, сладким эхом отзывается в сердце. "Свет… свет…" ‑ говорит он.
Что это? Свет.
‑ И не узнаешь, я ненадолго наслажусь твоим гостеприимством.
‑ И куда же вы пойдете, господин? Один, в незнакомом мире, без друзей и помощников.
‑ Зверь всегда найдет свою пещеру. ‑ Все же кое‑что из ветхих старых тряпок подошло гостю. Неприметные походные одежды, серые, как все вокруг. Даже ржавая пряжка сапог смотрелась тихо и жалобно, словно сирота.
‑ Не будьте так наивны, мой друг. Епископат уже давно скучает по кострам, и нет для них ничего лучше, чем сжечь загулявшего вампира во славу Темных Богов. Церковь никогда особо не дружила с светской властью, а сейчас им дай лишь повод…
‑ Ты итак слишком щедр ко мне, колдун. Я хочу сам во всем разобраться, но сначала надеру задницу тому щенку, что посмел напоить меня гнилой кровью.
‑ Всецело с Вами согласен, господин, но, по‑моему, вам уже некуда спешить. Может вы не заметили ‑ это не Некрополь, и даже не его окрестности.
‑ А что же это?
‑ Белендар. Весь мир теперь один сплошной могильник!
Гость непонимающе посмотрел на старого колдуна. Как? Сама суть вампиров ‑ кровь, кровь есть душа… Что же случилось такого, что на этой земле не осталось ни капли багровой жизни…
‑ Наконец‑то я до вас достучался, ‑ сказал Зеин, протягивая сухие пальцы к столику у окна. ‑ Пожалуйста, присядьте. Мой рассказ не будет долгим, и я с радостью отвечу на Ваши вопросы, если таковые останутся. Немного крови?
‑ Чьей? ‑ удивился вампир, располагаясь на холодном камне рядом с волшебником.
‑ Ну, скажем так… От бесчисленных пассий моего племянника я все же могу получить некоторую пользу. Не стесняйтесь, я хорошо забочусь о своих препаратах.
Резная пробка покинула непрозрачное стекло, и бурая жидкость коснулась языка гостя. Вкус все же был отвратен, хотя и удивительно знаком, отчего по телу прошлась волна мягкого тепла. А может это лишь иллюзия ‑ не важно. С начала пробуждения вампиром руководил его внутренний зверь, и только хорошая затрещина в лице малолетнего ублюдка смогла привести его в чувство.
‑ Знаете, перенести Вас в башню было весьма непросто, ‑ усмехнулся некромант, сжимая в руке мерцающую мягким светом колбу.‑ Люблю это место, еще с самой юности. В те времена отсюда можно было разглядеть все светила, без телескопа и прочей мишуры. Здесь, под звездами, гораздо теплее, чем в моей лаборатории, сколько бы опытов я ни провел… Да, все‑таки годы берут свое, господин, прошу простить меня.
‑ Пока у тебя достаточно выпивки, могу сидеть здесь хоть до самого Шамар‑гана.
‑ Прагматично, господин. Что ж, пожалуй, стоит начать с главного.
Белендар, старый прокисший мирок, который я когда‑то любил, медленно умирал под напором нежити из южных земель. Не только из‑за нежити, но в основном по их милости. Голод, разруха, болезни, копившиеся в гнилых телах, да мало ли еще бед. И когда ядовитые пустоши разрослись настолько, что дошли до границ Танмира, сильные мира сего поняли, что пора забыть старые обиды и начать бороться с этой чумой сообща.
Конечно, с первой попытки ни у кого ничего не получилось. Войны продолжались, люди умирали, а нежить все настойчивее пробиралась в другие царства. Естественно, Танмир пал первым. Дальше были Агора, Хан‑ми‑цуон и Копхэт, а правители все не унимались. Наконец, последние выжившие архимаги и иерофанты храмов со всего Белендара решили взять инициативу в свои руки. Собрав все знания и оставшихся бойцов, они отправились отвоевывать отравленные земли. Но суть истории не в этом.
Среди самых могучих и властных волшебников сильнее всех выделялся некий Фабиан ‑ придворный маг Лоренцо Четвертого, короля Итенлийского. Был он, как и все итенлийцы, крайне бурного нрава, но никто из придворных не смел ему перечить. Даже сам король находился у него на поводке, словно щенок. Именно этот еще молодой, но успешный волшебник сыграл свою горькую роль в появлении Катаклизма.
Не знаю, созрело ли это в его голове, или же его направлял злой рок, но все‑таки он предложил правителям истребить нежить раз и навсегда. Как уверяли некоторые историки в свое время, культура Копхэта проявилась на свет после развала цивилизации Шанура, и как назло часть летописей и священных книг этого сведущего в некромантии народа действительно попали в руки жрецов песчаной страны. Во время одного из походов Фабиан обнаружил эти книги в развалинах старого храма в столице Копхэта, Ийон‑амане. Если верить старым архимагам, к коим я, к сожалению, не отношусь, на итенлийца словно снизошло озарение. Среди пыльных страниц фолиантов он нашел карту древних городов и подземелий, которые люди Шанура построили в незапамятные времена, когда наши предки только вырвались из плена чащ и сменили шкуры зверя на приличную одежду. Может, это дело вкуса… но я отвлекся, прошу прощения, мой добрый гость.
Через пути древних муравейников Фабиан рассчитывал добраться до самого сердца древней страны ‑ Зиккурата, но сейчас он больше известен как Некрополь. Какой глупец мог сунуться в эту клоаку, трудно даже представить, но и короли, и архимаги поверили ему. Что у этого юнца хватит сил и знаний, чтобы усмирить то, с чем не справились могущественные колдуны древности! Все же я всегда поражался людской наивности, хотя… нет, я не буду их судить. Пусть они спят своим сном, пока Пробуждение не коснется их сухих костей.
Как бы там ни было, Фабиан получил одобрение королей и своих товарищей и двинулся в путь, за призрачной победой по мертвым корридорам в сердце проклятого Зиккурата. Много слухов ходило о его отряде, но этого уже никто никогда не узнает… Надеюсь, что я не прав.
Суть сего рассказа в простой, и удивительно банальной мысли. Когда итенлиец все же добрался до цели, планы всего Белендара рассыпались в прах. Что‑то явно пошло не так, и в результате торжества сил Света, по миру в мгновение ока пронеслась волна черной магии, истребив все возможные формы жизни. Да, я понимаю ваш скептицизм, но все‑таки, дослушайте меня.
Это событие позже было названо Катаклизмом. То проклятие, что спало в недрах старого Шанура, вырвалось на свободу, поглотив и произведя на свет то, что мы видим сейчас. Мертвецы просыпаются от своего вечного сна. Люди, звери, чудовища ‑ и все это находится в странном балансе, суть которого я так и не смог понять. За все тысячелетия жизни Белендара в земле скопились миллионы костей, но на поверхность выходят лишь избранные единицы. Такое чувство, словно проклятие поддерживает само себя, скармливая одних выродков другим. Не обижайтесь, все мы мечены одним клеймом, и этого, увы, не изменишь.
Хм, дождь заканчивается… Жаль, недолгим было наше счастье. Хотите послушать еще? Что Вы так на меня смотрите, гос… А, Боги пресвятые, совсем забыл, хе‑хе! Уж простите, я несколько увлекся. Сейчас принесу еще немного крови, и мы продолжим, верно? Очень рад, господин, очень рад.
* * *
Если мне не изменяет память, мы остановились на балансе. Этот баланс держится на двух фракциях, на которые разделилось все наше сообщество. С одной стороны мы, Личи, и с другой стороны они, Пожиратели. Вряд ли "Личи" о чем‑то Вам говорит, но это слово характеризует самую суть моего и Вашего существования. Личи, в мифах все того же треклятого Шанура, это повелители загробного мира, пожирающие души грешников и отправляющие праведников на небеса. Чтобы поддерживать свое существование мы должны питаться крупицами той самой магии, что подняла нас из могил. Естественно, нельзя отделить ее от тела без последствий, иначе наши хрупкие члены рассыпятся в пыль… Но это не важно. В ряды Личей входят все волшебники, вампиры, и то, что нынче называется Епископат. Я постараюсь рассказать о нас как можно подробнее, но попозже. Сейчас перейдем к Пожирателям.
С этими существами жизнь, точнее не‑жизнь, обошлась гораздо более сурово. Поскольку они не могут вытягивать энергию напрямую из жертвы, им приходится в буквальном смысле пожирать тела своих… собратьев. По сути, это та же самая нежить, что когда‑то отравляла существование наших с Вами предков, только сохранившая память о своей прошлой жизни. Лучше бы они оставались спать в земле. Солдаты, крестьяне, рабы, варвары ‑ вот те, кого мы зовем Пожирателями. Все же этих существ можно только пожалеть. Никаких способностей к выживанию, кроме как сбиться в толпу и обвесить себя старым железом, они не имеют. И если из сна просыпается вампир, или колдун, то у них есть минимальные шансы добраться до своих и утолить внутренний голод, то с Пожирателями все не так. Я видел многих из них: старые, ветхие, озлобленные, и если бы ото сна просыпались лишь взрослые… Скажите мне, господин, какой Бог способен посылать на эти вечные муки маленьких детей? Что они могут сделать в этом мире? Загрызть свою родню, или стать кормом для стаи бродячих собак? Вижу, вас это не сильно интересует, но что поделать, Ваше бытие обязывает быть циником, не так ли?
Ну что же, давайте разберем поподробнее наше с Вами общество. Начнем с вампиров. В большинстве своем это молодые и неопытные создания, бывшие аристократы, лица "голубой крови". Вместо того, чтобы получить свое проклятие старым образом, через кровь прародителя, они обрели свои способности благодаря Катаклизму. По крайней мере, если верить рассказам Старейшин, лидеров среди вампиров (не знаю, каким образом можно выбрать предводителя среди таких ярых развратников и индивидуалистов), Первородные обладали всеми силами своей крови, или как они их называют, Путями. Их всего три: Путь Зверя, Путь Теней, и Путь Крови. Большинство вампиров в наше время с трудом могут освоить даже один Путь, не говоря уже о всех трех. Исключение составляют только Старейшины ‑ их власть, скорее всего, и подкрепляется освоением Путей, и сопутствующим могуществом. Мой племянник весьма красноречиво поведал мне о вашей… встрече, и, признаюсь, я рад, что хоть кто‑то поставил на место этого щеголя… Что ж, я снова отвлекся.