– Твои сны, по-моему, – хорошая отправная точка. Я снова думала над этим. Ты предвидел, что произойдет с Сорелли и Анфузо. Почему тогда не должен сбыться и другой сон, об этом монастыре в горах, почему в нем не может быть рационального зерна?
– Не так давно ты говорила нечто совсем иное.
– Я быстро учусь. Там, в машине, я просто растерялась, ведь подобные истории, в конце концов, слышишь не каждый день. Разумеется, такого человека, как ты, тоже можно встретить не каждый день. Если мы сложим вместе твои сны и мои навыки полицейского, то, возможно, выйдет что-нибудь хорошее. Как ты считаешь?
– Стоит попытаться.
Клаудия отодвинула стул и встала.
– Значит, идем! Carpe diem,и все такое.
– Куда мы пойдем, назад в управление?
– Но лишь для того, чтобы забрать мою машину. Мы сможем спокойно работать только у меня дома.
Обитель Клаудии оказалась уютной двухкомнатной квартирой на третьем этаже дома на узкой боковой улочке, отходившей от оживленной Виа Фламиниа. Из окон открывался прекрасный вид на обширные скверы виллы Боргезе.
– Это идеальная квартира, – заметил Пауль, стоя у окна гостиной и удивленно выглядывая наружу.
– Если тебе не сильно мешает шум транспорта, то здесь можно жить.
Пауль осмотрел старую древесину оконной рамы.
– Очень просто: новые окна, мало шума.
– И более высокая плата, – добавила Клаудия. – Это, во всяком случае, аргумент, который владелец дома выдвигает против новых окон. Честно говоря, более высокая плата меня бы не устроила. Рим – дорогой город.
Пока Клаудия включала кофеварку, Пауль осматривался в квартире. Она была обставлена не дорого, но со вкусом, причем уют однозначно превалировал над современностью. Он, во всяком случае, чувствовал бы себя здесь хорошо.
Клаудия вышла из маленькой кухни, поставила кофе на компьютерный стол, занимавший угол гостиной, изящно опустилась на черный стул и раскрыла ноутбук.
– Наконец-то арендная плата себя оправдает. Возьми себе стул, Пауль. Зачем стоять, если можно работать сидя?
Он сел вплотную к ней и отпил горячего кофе, мгновенно почувствовав на себе его живительное действие. Подавленность, охватившая его на Квиринале, исчезла. И обязан он этим был только Клаудии, которая привела его в себя с помощью доверия и энергии. Он испытал чувство глубокой благодарности, и ему сильно захотелось обнять ее. Пальцы Клаудии пробежали по клавиатуре, и она улыбнулась ему.
– Я вошла. Что мы ищем?
– Монастырь в горах.
– Есть какие-нибудь детали? Где он находится? В Италии? Если да, то в каком районе?
– Этого, к сожалению, во сне мне никто не сообщил. Но почему-то я был уверен, что он находится в Италии. Однако теоретически он может быть где угодно, где есть горы. А наличие башни говорит даже против Италии.
– Какой башни?
– У монастыря была башня. Думаю, это была колокольня часовни. Во всяком случае, ее верхушка была необычно остроконечной и не имела совсем ничего общего с округлыми колокольнями итальянских церквей.
– Откуда начнем поиски? Решай!
Пауль вспомнил свой сон и то, что окрестности монастыря напомнили ему об Альбанских горах.
– Давай начнем с Италии. Если мой сон – нечто большее, чем просто сон, то существует какая-то связь с происшедшим здесь, в Риме.
– Хорошо. – Клаудия ввела слова "монастырь" и "Италия" в поисковую строку Google, и через секунду экран заполнился первыми изображениями: система сообщила о более чем двадцати пяти тысячах совпадений. – Ну что ж, удачного тебе клика!
Она встала, а Пауль занял ее место на стуле. Чем больше проходило времени, тем сильнее было искушение лишь бегло просмотреть картинки; однако полчаса спустя он насторожился и вернулся на предыдущую страницу. Монастырь на фотографии располагался в заснеженной местности, но разве в остальном он не был похож на тот, из его сна?
– Ты что-то нашел? – спросила его Клаудия.
Пауль пристально смотрел на изображение. Маленький монастырь, который ничем не отличался от остальных, кроме необычно острой башни. Покрытые снегом скалы создавали впечатление отгороженной от мира местности. Монастырь с тем же успехом мог бы находиться в Гималаях, а не в Альпах.
– Это он. – У Пауля мурашки поползли по коже, как будто он открыл нечто, считавшееся давно потерянным. – Это он, Клаудия!
Мгновенно проснувшись, Пауль перешел на страницу с фотографией – сайт был посвящен горным монастырям в Европе – и прочитал подпись к иллюстрации. В ней значилось, что монастырь назван в честь святой Клары и принадлежит маленькому религиозному сообществу, которое называется "общество сестер чистоты". Общество, основанное в шестнадцатом столетии, изначально было близко к францисканцам, но всегда оставалось независимым от крупных орденов.
– Так где он находится? – не унималась Клаудия.
– В Абруццо, недалеко от Челано.
– На машине мы доберемся туда часа через два-три, смотря с какой скоростью будем ехать. Итак, отец Браун, чего мы ждем?
51
Абруццо
Монастырь Санта-Клара лежал примерно в двадцати километрах от Челано и в восьми – от ближайшей деревни, в такой глуши, что можно было поверить, будто остального мира просто не существует. Впрочем, к небольшому скалистому плато вела дорога, которая на последних километрах, однако, превращалась в труднопроходимую горную тропу.
Когда после почти трехчасовой поездки перед ними наконец появился монастырь, Пауль стал рассматривать его со смешанным чувством. Странная узнаваемость, которую он уловил еще во сне, почти волшебным образом манила его. Но он также ощущал страх, страх перед тем, что он может там узнать. Клаудия припарковала "Фиат-Уно" в тени монастырских стен.
– Узнаешь его?
– Да, это тот монастырь, который мне снился.
– И это все? Ты не помнишь, бывал ли здесь раньше?
– У меня нет такого чувства, что я уже здесь бывал, но все же что-то влечет меня сюда. Наверное, что-то, находящееся за стенами монастыря.
– Что-то или кто-то?
– Я не знаю. Если вспомнить о старухе, которая явилась мне во сне, тогда, возможно, кто-то.
Клаудия распахнула дверцу со стороны водителя.
– Как насчет того, чтобы это разузнать?
– За этим мы сюда и приехали.
Снаружи было холодно, и на плато дул сильный, почти зимний ветер. Послеполуденное солнце пробивалось сквозь облака, но силы у него уже не было. Прежде чем преодолеть последние метры до узких ворот монастыря, Пауль и Клаудия надели куртки. Пострадавшие от сурового климата стены выглядели старыми. "Следующий порыв ветра просто собьет нас с ног", – подумал Пауль. Клаудия застегнула молнию куртки до самого подбородка, но все равно мерзла.
– Хотела бы я знать, кто удаляется в такую глушь.
– Сестры чистоты. Очевидно, женщины, которые не желают иметь ничего общего с остальным миром. Я, к сожалению, больше не нашел никакой информации об этом обществе. Оно, кажется, не уделяет особого внимания работе с населением.
Клаудия усмехнулась и дернула за веревку, заставив зазвонить старомодный колокольчик над входом.
– Я чувствую себя так, словно снимаюсь в историческом фильме.
В воротах приоткрылось окошко величиной едва ли с кулак, и на них, прищурясь, уставилась пара серых глаз.
– Что вы хотели? – робко спросила пожилая женщина.
– Дозволения войти.
Только произнеся это предложение, Пауль почувствовал, что составил его на старинный манер. Клаудия решила, что он пошутил, и снова широко улыбнулась.
– Мы не принимаем посетителей, – бесстрастно объяснил женский голос.
– Даже представителей полиции? – уточнила Клаудия.
– По-ли-ци-и? – нерешительным эхом отозвалась монашка.
Клаудия сунула свое служебное удостоверение прямо к окошку.
– Комиссар Клаудия Бианки из римской полиции. Я хотела бы поговорить с аббатисой, по срочному делу.
– А что случилось? – Теперь голос звучал испуганно.
– Убийство. Точнее, несколько убийств.
– Но мы… мы-то тут при чем?
– Я все объясню вашей аббатисе.
Через несколько секунд молчания женский голос произнес:
– Подождите, пожалуйста. Я сообщу об этом матушке настоятельнице.
Окошко закрылось, и они услышали поспешно удаляющиеся шаги. Их взгляды встретились, и теперь они оба широко улыбнулись.
– Что будем делать, если сестры просто оставят нас здесь стоять? – спросила Клаудия.
– Понятия не имею. Что делает в таких случаях полиция? Вызывает команду особого назначения?
Клаудия кивнула.
– Да, здесь это выглядело бы интересно. – Она прижала правый кулак ко рту, изображая мегафон. – Говорит руководитель операции: соблюдайте осторожность, монахини опасны. Возможно, они вооружены четками и молитвенниками!
Снова послышались шаги, затем скрежет ключа в замке, которым, очевидно, пользовались нечасто. Ворота приоткрылись, так чтобы в них мог пройти человек, и Пауль с Клаудией увидели перед собой маленькую, изящную, одетую во все белое женщину лет шестидесяти. Узкое лицо, выглядывавшее из-под чепца, смотрело на них очень настороженно, если не сказать боязливо.
– Я сестра Ассунта, я проведу вас к матушке настоятельнице. Пожалуйста, следуйте за мной.
Сестра Ассунта тщательно заперла ворота, после чего повела посетителей в главный корпус, стены которого производили такое же впечатление, как и внешние стены монастыря. Через темный прохладный коридор они попали в комнату, которая была чем-то средним между кабинетом и молельной комнатой. Так, половину стен занимали полки с книгами и папками, остальная площадь отводилась под огромное распятие и несколько картин с изображениями святых. Через маленькое окно проникал скудный дневной свет. На грубом деревянном столе, занимавшем центр помещения, стояла мигающая свеча. Здесь, кажется, не было электричества. Во всяком случае, Пауль еще не увидел ничего, что позволило бы сделать вывод о наличии электропроводки. За письменным столом сидела монахиня. Она была примерно того же возраста, что и сестра Ассунта. Она тоже была не особенно высокого роста, но выглядела сильнее, а благодаря лицу с выдающимся вперед подбородком производила впечатление энергичной особы. На большом носу сидели очки с четырехугольными стеклами.
Она кивнула монахине.
– Спасибо, сестра Ассунта, ты можешь идти. – Затем она обратилась к Паулю и Клаудии. – Я мать Бенедетта, настоятельница этого монастыря. Вы из полиции?
– Только я, – ответила Клаудия и предъявила матери Бенедетте удостоверение. – Мой спутник – брат Кадрель из Общества Иисуса.
– Из Общества Иисуса? – Голова матери настоятельницы рывком повернулась к Паулю. – Вы, наверное, отправились в путь с тайной миссией?
– Мне жаль, матушка настоятельница, – ответил Пауль, – но я не знаю, о чем вы говорите.
– О! – Мать Бенедетта, похоже, смутилась. – Наверное, я сказала что-то не то. Пожалуй, мне нельзя было упоминать об этом.
– О чем вам нельзя было упоминать? – переспросила Клаудия.
Аббатиса медлила.
– Мне говорили, что я должна хранить молчание. Это чрезвычайно важно.
– Кто вам это говорил?
Когда аббатиса опустила взгляд и промолчала, Клаудия продолжила:
– Мы ведем расследование нескольких убийств. Тот факт, что вы принадлежите к религиозному обществу, не освобождает вас от необходимости давать свидетельские показания, матушка Бенедетта. Если вы не хотите разговаривать здесь, мы заберем вас в Рим, а в случае необходимости – и всех ваших сестер.
– Я не знаю, что к чему, – пробормотала аббатиса после паузы. – Убийства, говорите? И кого убили?
– Двух заслуженных членов Общества Иисуса, – ответил Пауль. – Преподобный генерал поручил мне провести расследование вместе с полицией. Кто бы ни просил вас молчать, матушка Бенедетта, его слово едва ли имеет такой же вес, как слово генерала ордена Иисуса!
– Я ничего не знала об этом, об этих убийствах. У нас здесь, в Санта-Клара, нет ни радио, ни телевидения, ни даже газет. – Мать Бенедетта зажала в правой руке простой крестик, висевший на цепочке у нее на груди. – Четыре дня тому назад к нам прибыли – без предупреждения – два члена Общества Иисуса. Они хотели поговорить с сестрой Марией. Ночное посещение уже само по себе было достаточно странным, но то, что они хотели попасть к сестре Марии!.. Она стара и очень больна. Обычно здесь никто не принимает гостей, а тут она?… Мы бы и этих двоих не впустили, но они показали нам письмо. В нем было написано, что они – уполномоченные генерала общества Иисуса. И потому мы разрешили им войти. – Она посмотрела на Пауля снизу вверх. – Есть ли у вас такое письмо, брат Кадрель?
Он покачал головой.
– Я все равно верю вам. В вашем голосе и в вашем взгляде я вижу искренность.
– Чего они хотели от сестры Марии? – спросила Клаудия.
– Я точно не знаю. Один из них остался в келье наедине с ней, они на этом настояли. Потом Мария показалась мне обрадованной, несмотря на ужасные боли, которые мучают ее день и ночь. Она сказала, что поговорила с ним.
– С кем?
– Я не знаю, commissario. Мы здесь не любопытны. Вероятно, сестра Мария имела в виду одного из иезуитов.
– Мог ли кто-нибудь позвонить ей по телефону? – спросил Пауль, которого неожиданно осенило.
– У нас здесь нет телефона.
– Иезуиты могли принести с собой мобильный телефон. Хотя я не знаю, есть ли вообще сигнал мобильной связи здесь, наверху.
– Сейчас узнаем. – Клаудия достала телефон. – Да, никаких проблем. – Она снова обратилась к аббатисе. – Как звали ваших посетителей?
– Они не называли имен, а я не спрашивала.
– Но ведь на рекомендательном письме его преподобия должны были стоять их имена, – настаивал Пауль.
– Нет. Там только было написано, что предъявитель письма действует по поручению генерала.
Если письмо было настоящее, подумал Пауль, то оба ночных посетителя имели доступ к руководству ордена. Возможно, однако, что письмо было подложным, и, вероятно, они к тому же вовсе не были иезуитами. Клаудия не отставала от аббатисы.
– Почему вы пропустили их к сестре Марии, матушка Бенедетта? Если я правильно понимаю, сестры чистоты – это самостоятельное общество, оно не подчиняется генералу иезуитов.
– Правильно. Мы чувствуем себя обязанными следовать примеру святой Клары, живем в бедности и простоте, как она, но мы всегда держались особняком. В прошлом неоднократно возникали попытки присоединить наше общество к клариссинкам или бенедектинкам, но мы так и не увидели, каким образом это послужит нашей цели быть близкими к Богу в смирении. Мы всегда могли содержать собственный монастырь. Правильно, мы не должны оказывать послушание генералу Общества Иисуса, но я не увидела повода отказать ему или его делегатам в любезности.
– Можете ли вы описать тех двоих? – спросила Клаудия.
– Один еще молод и, кажется, просто сопровождал старшего, который говорил со мной наедине. В келье сестры Марии он тоже был один. Другой оставался за дверью, как сторож. Второму посетителю было, наверное, лет пятьдесят. У него очень крепкое телосложение, рыжеватые волосы и глубокий голос, кроме того, он говорил с иностранным акцентом, английским или американским, кажется.
У Пауля вспотели ладони. Он знал только одного человека, внешность которого соответствовала этому описанию. Внезапно он кое о чем вспомнил, и руки его, будто по собственной воле, проверили карманы кожаной куртки. Да, все на месте, в левом потайном кармане. Он совсем забыл о ней и все время носил ее с собой.
Теперь он положил фотографию, которую молодая женщина-фотограф сделала в ресторане отеля "Колумб", на стол и разгладил ее, насколько ему это удалось.
– Мужчина за моей спиной и есть тот, кто говорил с сестрой Марией?
Аббатисе хватило одного короткого взгляда.
– Да, это он.
– Отец Финчер? – Клаудия вопросительно посмотрела на Пауля. – Что ему здесь понадобилось? Да еще ночью, когда был убит Сорелли?
– Я не знаю, – ошеломленно ответил Пауль. – Он ничего не рассказывал мне об этом визите.
Но почему? Пауль стал лихорадочно обдумывать ситуацию. Возможно, поездка Финчера к сестрам чистоты никак не связана с убийствами Сорелли и Анфузо. Это объяснило бы, почему Финчер ничего не сказал ему, но Пауль не верил в это.
В тот день, похоже, все неожиданно оказалось под сомнением: сначала личность Пауля, а вот теперь – лояльность Финчера по отношению к Обществу Иисуса. Или Финчер действительно приехал сюда по поручению генерала? Но тогда Паулю придется спросить себя, какую игру ведет с ним его собственный орден.
Клаудия снова обратилась к аббатисе.
– Что вы можете рассказать нам о сестре Марии?
– Не многое. Мы здесь не задаем вопросов. Каждая женщина, которая хочет присоединиться к нам и следует нашим правилам, желанна для нас. Общество святой Клары – убежище для всех, кто решил отгородиться от материального мира. Мы начинаем тут новую жизнь, которая посвящена только Богу, и не говорим о том, что было раньше. Сестра Мария прибыла к нам примерно тридцать пять лет назад, тогда я сама была еще послушницей. И я с большим трудом вспоминаю иезуитов, которые привезли ее.
– Иезуитов? – перебил ее Пауль. – А вы знаете, кто это был?
– Нет.
– Есть ли записи об этом?
– Мы не ведем таких записей.
– А сестра Мария совсем ничего не рассказывала?
– Первые двадцать – двадцать пять лет нет. Но когда она постарела и заболела, ее душевное здоровье тоже ухудшилось. Теперь она иногда говорит о своей семье, которая приедет, чтобы забрать ее домой.
– Какой семье? – спросил Пауль.
– Она говорит о своем муже и сыне, но я не уверена, что она не бредит.
Пауль подумал о своем сне, и его охватило сильное возбуждение.
– Матушка Бенедетта, не могли бы вы отвести нас к сестре Марии?
52
В монастыре Санта-Клара
– Я не знаю, сможет ли сестра Мария помочь вам или вообще что-нибудь сказать, – объяснила аббатиса, когда они стояли перед кельей Марии. – Господь наш в великой милости своей скоро призовет ее к себе. За последние дни ее состояние значительно ухудшилось. Я не думаю, что она переживет завтрашнее утро.
– Что с ней? – спросил Пауль.
– Рак съедает ее изнутри. Иногда мне кажется, что на самом деле ее мучит большая печаль.
Клаудия, не понимая, наморщила лоб.
– Если она так тяжело больна, почему тогда лежит здесь, а не в больнице?
– Таковы наши правила: мы вверяем свою судьбу Богу, а не врачам. Мы не глотаем пилюли, а молимся всемогущему Создателю, который дает нам то, что мы заслуживаем, а затем, когда приходит пора, освобождает нас от боли.