Кажется, там что-то звякнуло?.. Снова скрип половиц. Теперь уже точно - на нижних ступеньках?.. Я в недоумении покачала головой.
Снова звук шагов - еще дальше, уже не на лестнице, а на пути в кухню. Он уходит! Этот сукин сын удирает!
Я ринулась к лестнице и, не обращая внимания на что-то белое, лежавшее на одной из ступенек, слетела вниз. Ярость захлестнула меня с такой силой, что я не чуяла под собой ног. Но, ворвавшись в кухню, я услышала лишь, как грохнула дверь черного хода. Я подоспела туда буквально через несколько секунд, но злоумышленнику хватило времени на то, чтобы скрыться в лесу позади дома Дринкуотеров.
С минуту я постояла на пороге, тяжело переводя дыхание. Только теперь до меня полностью дошла суть выражения "лезть в драку". Затем здравый смысл возобладал - и я ретировалась, заперев за собой кухонную дверь.
При каждом шаге я ощущала в теле обратную реакцию. Кровь, насыщенная адреналином, отхлынула от мышц, и они неприятно обвисли. С огромной неохотой я вернулась к оставленному на лестнице предмету. На полпути на второй этаж на ступеньке валялся белоснежный носовой платок, прикрывавший некую вещицу. Я медленно протянула руку и сдернула его.
Цветные лучи, пробивавшиеся сквозь витражное окно на верхней площадке, заиграли на игрушечных наручниках - дешевой железячке, рядом с которой лежал пластмассовый пистолетик.
Я без сил опустилась на ступеньку и закрыла руками лицо.
Всего три дня назад мое прошлое было для всех тайной - по крайней мере, я так думала. Теперь о моих злоключениях разузнал Клод Фридрих, а Маршаллу я рассказала сама. Кто же еще в курсе?
Я вновь оказалась лицом к лицу с жестокой истиной: надеяться мне не на кого, кроме самой себя.
Я обыскала весь дом, разговаривая с собой для храбрости, убеждала себя в том, что сперва все осмотрю и успокоюсь, а потом закончу уборку, - и сдержала обещание.
Наконец с превеликой радостью и облегчением я ушла оттуда и поехала домой. Я позвонила миссис Дринкуотер на работу и сообщила ей, что по пути к ним увидела в углу двора какого-то подозрительного субъекта.
- Думаю, вам не надо оставлять дом открытым до моего прихода даже на пятнадцать минут, - сказала я. - Лучше, если я буду приходить, пока вы еще дома. Или же вы можете дать мне ключ.
Я ясно чувствовала, как подозрения хозяйки передаются мне вместе с легким постукиванием в телефонной трубке - это Хелен карандашом выбивала дробь на собственных зубах. Миссис Дринкуотер не жаждала видеться со мной - ее больше устраивало наслаждаться результатами моей приборки, и до сегодняшнего утра я ничего не имела против такого расклада.
- Наверное, тебе лучше приходить пораньше, Лили, - наконец-то определилась она. - Ты можешь подождать в кухне, пока мы уйдем.
- Договорились, - сказала я и повесила трубку.
Скверная шутка, которую сегодня сыграли со мной, больше не повторится. Я легла на кровать и принялась обдумывать происшедшее. Могло случиться и так, что злопыхатель не предполагал, что я услышу скрип половиц. Возможно, он рассчитывал, что я как-нибудь позже спущусь по лестнице и найду оставленные им игрушки. Разумеется, он хотел избегнуть прямого столкновения. Это стало ясно из того, как трусливо он скрылся через заднюю дверь. Так или иначе, вопрос состоял в том, намеревался ли негодяй дать мне знать о своем присутствии в доме или нет. Это следовало обмозговать, а может, даже спросить мнение Маршалла.
С этой мыслью я немедленно села на постели и дала себе затрещину. Маршалл значил для меня ничтожно мало. После нашего вчерашнего разговора он вполне мог благополучно забыть о нем. Я пообещала себе, что не позволю Маршаллу вторгнуться в мою жизнь. Он возвратится к Тее. Или, увидев мои шрамы, больше не захочет общаться со мной. Здравый смысл подскажет, что такая, как я, ему не нужна.
Я дала себе зарок, что на сегодня хватит размышлений, наскоро пообедала и снова поехала на работу.
Во второй половине дня по четвергам у меня двое клиентов. Уходя в половине седьмого от второго из них, из бюро путешествий, я почувствовала, как устала за день. Понятно, что я совершенно не обрадовалась Клоду Фридриху, поджидавшему меня прямо у входа в дом.
"Можно подумать, у него на меня столбняк", - сардонически усмехнулась я.
Я припарковала машину под навесом, обошла дом, чтобы зайти с главного входа, а не с кухонного, как делаю обычно, и отрывисто спросила:
- Чего вам нужно?
- Не очень-то мы сегодня вежливы, да? - Он удивленно поднял брови.
- У меня был трудный день. Я не хочу обсуждать свое прошлое, собираюсь ужинать.
- Тогда пригласите меня к себе и ужинайте спокойно, - необычайно кротко предложил Фридрих.
Я так изумилась, что не знала, как поступить. Мне хотелось побыть одной, но прогнать гостя - не слишком ли грубо получится? А вдруг он не уйдет?
Ничего не говоря, я отперла дверь и вошла в дом. Фридрих, помявшись, последовал за мной.
- Вы голодны или выпьете чего-нибудь? - спросила я, пряча за спокойствием бешенство.
- Я уже поужинал, но от стакана чая не отказался бы, если у вас найдется, - пророкотал шеф полиции.
Я ушла в кухню и там с секунду постояла, положив локти на стол и опершись о них головой. Я слышала, как шаги великана Фридриха отдаются в моем безупречно прибранном доме, замирают на пороге тренировочной комнаты…
Я резко выпрямилась и увидела, что шеф полиции уже в кухне и изучающе меня разглядывает. В его лице я прочла симпатию пополам с настороженностью. Я вынула из шкафчика чистый стакан, налила в него чаю, бросила туда же кусочки льда и без слов подала Фридриху.
- Я пришел к вам не затем, чтобы обсуждать ваше прошлое. Как вы сами понимаете, мне необходимо проверить сведения обо всех, так или иначе связанных с Пардоном. Я и так вспомнил вас по имени… читал раньше в газетах. Но сегодня я хотел бы поговорить с вами вот о чем. Один из ваших клиентов дал показания. Он говорит, что вы можете их подтвердить, - заявил Фридрих. Я изобразила на лице удивление. - Том О'Хаген показал, что в понедельник, в свой выходной день, он пришел домой после игры в гольф около трех дня. - Он ждал от меня какого-то отклика, но я безмолвствовала. - Далее он заявил, что сразу пошел к Элби, чтобы отдать ему плату за квартиру, увидел, что дверь распахнута настежь, и заглянул в прихожую. Ковер в комнате был в совершенном беспорядке, диванчик отодвинут от стены наискось, а на звонок в дверь никто не отозвался. О'Хаген оставил деньги на столике прямо у двери и ушел.
- То есть вы думаете, что в три часа дня Пардона уже, возможно, не было в живых?
- Да, если верить Тому. Вы можете подтвердить его показания.
- Каким же образом?
- Он заявляет, что видел вас, когда спускался по лестнице. Вы в тот момент входили к Йоркам.
Я задумалась, пытаясь восстановить в памяти совершенно заурядный понедельник. До возвращения с ночной прогулки я даже предположить не могла, что именно этот день мне придется припоминать во всех подробностях.
Я закрыла глаза, прокручивая в голове небольшой отрезок времени после обеда в понедельник. Я держала сумку с продуктами, которые обычно отношу к Йоркам до их возвращения домой. Нет, две сумки… Мне тогда пришлось поставить их на пол, чтобы выудить из связки нужный ключ, - мой организационный просчет. Помнится, я тогда выговорила себе за непредусмотрительность.
- Никто при мне не проходил через вестибюль, зато я слышала, как кто-то спускался по лестнице. Возможно, это и был Том… - вслух раздумывала я. - Я в это время возилась с ключами - никак не могла разобраться в своей связке. Я вошла к Йоркам, положила сумки… кое-что убрала в холодильник, а что-то оставила прямо на столе. Аспарагус поливать не стала, земля в горшке оказалась совершенно сырой. Шторы в спальне были уже открыты - обычно я сама отдергиваю их. После этого я ушла.
Я вспомнила, как заперла дверь квартиры Йорков, обернулась…
- Да, я видела его! Он шел от квартиры Пардона к себе и очень торопился! - воскликнула я, вполне довольная собой.
Мне не очень нравится Том О'Хаген, но сейчас я обрадовалась, что могу подтвердить его показания, хотя бы частично. Если именно он сначала спускался по лестнице, а через две или три минуты, пока я была у Йорков, уже вышел от Пардона, то, несомненно, ему не хватило бы времени на то, чтобы убить домовладельца. Вот только зачем он ходил наверх? Ведь у него квартира на первом этаже… Дидра? Тоже нет - она была на работе.
- Я слышал, вы знакомы с Маршаллом Седакой, - вторгся в мои раздумья Фридрих.
Я настолько не ожидала подобного замечания, что удивленно уставилась на полицейского и сказала:
- Да.
- Этим утром он приходил в участок и давал показания Дольфу Стаффорду. Тот передал мне, что после смерти Пардона Маршалл наследует его бизнес. А у покойника было немало кормушек.
Я лишь миролюбиво воздела руки. Мол, и что с того?
- Никто здесь толком не знает, что за птица этот Маршалл, - продолжал Фридрих. - Он появился в Шекспире неведомо откуда и женился на Тее Армстронг. Все ломали головы, почему Тея, красавица и умница, не выскочила замуж раньше. Думаю, Маршаллу просто повезло. А теперь, я слышал, он съехал от нее и снял квартирку на Фарадей-стрит.
Я и понятия не имела, где живет Маршалл. Это местечко находилось от меня примерно в трех кварталах.
Я открыла холодильник, вынула контейнер с супом, который сварила в выходные, и поставила греться в микроволновку. Две минуты до щелчка таймера тянулись непомерно долго. Я оперлась о край стола и стала ждать, пока шеф полиции уберется восвояси.
- Пардон Элби был убит мощным ударом по горлу, - сообщил Фридрих. - Сначала ему дали зуботычину, а потом добили сокрушительным ударом спереди в шею.
В этот момент я подумала, насколько силен Маршалл, и спросила, наливая поварешкой суп в миску:
- Так вы считаете, что Седака бросил Тею ради меня и убил Пардона, чтобы присвоить его бизнес, потому что теперь он не может рассчитывать на зарплату в двенадцать тысяч в год, которую его жена получала в ОЦШ?
- Я этого не говорил, - вспыхнул полицейский.
- А я только такой вывод и могу сделать из всего сказанного. Или я что-то упустила и вы мне объясните, что именно? - Я уставила на Фридриха пытливый взгляд. - Ладно. А теперь займемся делом. Вот это стоит расследовать.
Я протянула ему завязанный узелком носовой платок, чисто-белый, с тиснеными полосками разной ширины по краям. Игрушечный пистолетик и наручники неровно выпирали из него.
- Вы расскажете мне? - спросил Фридрих.
Я очень коротко и, надеюсь, бесстрастно описала ему утреннее происшествие у Дринкуотеров.
- Как же так? Кто-то пробрался в дом и вы не стали звонить в полицию? Пусть даже вы сами не пострадали, но ведь неизвестный мог что-нибудь украсть у Мэла и Хелен!
- Я не сомневаюсь в том, что он ничего не украл. Я знаю в их доме все вещи наперечет - ничего не пропало. Не было никаких следов обыска, все осталось на своих местах, ящики тоже не выдвигали.
- Вы предполагаете, что эти вещи подбросил человек, который знает о той истории в Мемфисе?
- А разве это не логичное предположение? Я знаю, что вы в курсе. Вы рассказывали кому-нибудь?
- Нет. Я не уполномочен так поступать. Пару дней назад я звонил в полицейское управление Мемфиса. Я уже говорил, что сам вспомнил ваше имя - стоило лишь напрячь память. Честно говоря, я тогда удивился, что вы не сменили его.
- Имя как имя. Зачем мне его менять?
- Чтобы другие не узнавали вас по нему и не приставали с обсуждениями того случая.
- Какое-то время я подумывала об этом, - подтвердила я. - Но у меня и так достаточно много отняли. Я решила сохранить хотя бы имя. К тому же… это было бы равносильно признанию в непонятном преступлении.
Я смерила Фридриха многозначительным взглядом, дающим понять, что комментарии здесь излишни. Он призадумался и стал молча прихлебывать чай.
Я меж тем задалась вопросом, знал ли Пардон правду о моем прошлом. Он ни единым словом не намекнул мне об этом, но подобные персонажи любят докапываться до всего, распоряжаться сиюминутным спокойствием тех, кто находится рядом. Если бы Пардон что-то пронюхал, то не преминул бы уведомить меня об этом, просто не сдержался бы.
- Из полиции Мемфиса вам прислали какой-то документ, что-то на бумаге? - спросила я.
- Да, - подтвердил Фридрих. - Они отправили мне материалы вашего дела по факсу.
Он сунул руку в карман и спросил разрешения закурить трубку.
- Нет, - ответила я. - А где вы оставили этот факс?
- Вы считаете, что кто-то из нашего участка разносит слухи? Вы сами никому здесь не рассказывали о той истории?
- Никому, - солгала я. - Тот, кто подбросил эти игрушки на лестницу к Дринкуотерам, знает, что меня изнасиловали, и при каких обстоятельствах. Поэтому мое мнение таково: информация просочилась из вашего ведомства.
Клод Фридрих посмурнел и сразу стал казаться внушительнее, суровее, огромнее.
- Лили, может, кто-то прознал про это сразу, как вы приехали в Шекспир. Просто раньше ему хватало такта не обнаруживать свою осведомленность.
- Значит, теперь он с бухты-барахты утратил весь свой такт, - не выдержала я. - Вам пора. У меня еще тренировка.
Фридрих ушел, забрав платок и пистолетик с наручниками. Я же была только рада избавиться от них.
Обычно я не хожу на тренировку вечером по четвергам, особенно если уже ездила в клуб утром. Но этот длинный день скопил во мне столько страха и гнева, присовокупив к ним тупую усталость от каждодневной работы, что мне требовалось стряхнуть с плеч напряжение. Боксерская груша сегодня меня не привлекала - мне хотелось тяжестей.
Я натянула ярко-розовые эластичные шорты, спортивный бюстгальтер, поверх него футболку в цветочек, схватила сумку для тренировок и поехала в "Телу время". Маршалл по четвергам не работает, и мне не придется испытывать моральные страдания от его тщетных попыток свыкнуться с новым знанием насчет меня.
Деррик, чернокожий студент колледжа, замещавший Маршалла по вечерам, небрежно помахал мне. Стол с регистрационным журналом находился у главного входа слева. Я задержалась на минутку, чтобы отметиться, а затем направилась к силовым тренажерам, на ходу расстегивая на сумке "молнию". В зале тренировались всего двое, оба - опытные культуристы. Они работали над икрами и четырехглавыми мышцами, оккупировав ножной пресс. Я знала их только в лицо, кивнув мне в ответ, они тут же опять занялись своим делом. В других помещениях свет был погашен - в кабинете Маршалла никого, дверь в зал аэробики и карате заперта.
После разминки я для разогрева немного поработала с легким весом, потом надела перчатки для поднятия тяжестей, с обрезанными пальцами и с подбивкой на ладонях, как следует затянула их и застегнула на "липучки".
- Подстраховать? - спросил Деррик после трех периодов.
Я кивнула. Я уже отработала двадцать, тридцать и сорок фунтов и теперь сняла со стойки гантели на пятьдесят. Устроившись на скамейке, я легла в правильное положение, увидев над собой Деррика, выверила позицию. Я удерживала гантели параллельно полу на уровне плеч, затем понемногу подняла руки, пока гантели не встретились над моей головой.
- Хорошо, Лили! - ободрил меня Деррик.
Я опустила руки с гантелями, снова подняла, стараясь не сбиться с уровня. Пот тек по моему лицу - я наслаждалась.
Шестая попытка подъема далась с большим трудом. Деррик обхватил мои запястья и помог самую малость, чтобы довести движение до конца.
- Ну же, Лили, еще чуть-чуть, - шепнул он. - Не сдавайся.
Я одолела седьмой подъем. Положив пятидесятифунтовые гантели обратно на подставку, я взяла другие, на пятьдесят пять, снова легла на скамейку и с огромным усилием подняла руки с утяжелителями. Истина, известная всем спортсменам, состоит в том, что первая попытка - самая трудная. Однако собственный опыт подсказывал мне, что если начало не задастся, то и последующие подъемы потребуют недюжинной выносливости. Деррик поддерживал запястья, а когда освобождал их, мои руки опускались сами собой. Я выжала пятьдесят пять фунтов шесть раз, ощерив зубы в сосредоточенном напряжении.
- Еще раз, - выдохнула я, чувствуя, как по жилам предательски растекается изнеможение.
Я так сконцентрировалась на последней попытке, что только когда гантели победно застыли над головой, обратила внимание на пальцы, обхватившие мои запястья. Они были не черные, а цвета слоновой кости.
Я удерживала вес до тех пор, пока не ощутила внезапной слабости в руках, и быстро предупредила:
- Вниз!
Маршалл немедленно отступил от скамейки, и я опустила гантели, не стала просто бросать их с такой высоты. Я аккуратно развела руки, расслабленно раскинула их и только тогда разжала пальцы, но гантели не раскатились, упав на резиновый мат.
Я села, оседлав скамейку. Удовольствие от тренировки затмевало даже мою обеспокоенность от встречи с Маршаллом - первой после нашей исповедальной беседы с ним. Он был одет так, словно пришел на работу, - в спортивную майку и брюки крикливой раскраски из той специальной коллекции, которую клиенты могут заказать себе через клуб.
- Куда подевался Деррик? - спросила я, вытаскивая из сумки розовенькое полотенце.
- Я весь город объездил - тебя искал.
- А что случилось?
- Ты была здесь весь вечер?
- Нет. Я приехала сюда… э-э, с полчаса или минут сорок назад.
- А до этого ты где была?
- У себя дома, - ответила я, начиная терять терпение.
Если бы спрашивал кто-то другой, а не Маршалл, то я и не подумала бы отвечать. В зале было совсем тихо. Я только сейчас заметила, что мы совершенно одни.
- А где Деррик? - снова спросила я.
- Я отослал его домой, когда ты взяла пятьдесят пять фунтов. К тебе сегодня кто-нибудь приходил?
- А в чем дело? - Я уставилась на него, вытирая полотенцем грудь и лицо.
- Лили, примерно полтора часа назад кто-то вошел к Тее с черного хода - она в это время сидела в гостиной - и подбросил ей на кухонный стол дохлую крысу.
- Фу! - с отвращением сморщилась я. - Кому взбредет в голову учудить такое? - И вдруг до меня дошло: - Ты думаешь?..
От негодования я не могла подобрать слов. У меня даже непроизвольно сжались кулаки.
Маршалл сидел на другом краю скамейки лицом ко мне, протянул руку, прижал палец к моим губам и заявил:
- Нет. Ни за что. Я никогда на тебя не подумал бы.
- Тогда зачем было спрашивать?
- Тея полагает, что…
Ни разу прежде я не видела Маршалла таким потерянным, а теперь смущение явно завело его в тупик.
- Тея думает, что это я?
- Она считает, что ты могла это сделать, - сознался он, глядя на жалюзи, опущенные на огромное, затворенное на ночь окно.
- Но почему? - Я пришла в полное замешательство. - Ради бога, зачем мне заниматься подобными вещами?
- Тея вбила себе в голову, что я с ней расстался из-за тебя. - На щеках Маршалла вспыхнул румянец.
- Но, Маршалл, что за вздор!
- Тея такая и есть… вздорная.
- Но с чего она это взяла?
Он промолчал.