Я то стою, то хожу вокруг дивана. По сравнению с тем, кем предстала до этого момента, она выглядит сейчас хрупкой, но все равно не отступает и не разрывает зрительного контакта со мной. Она не боится. Выглядит точно также грустной, немного любопытной, как девушка на фото. Интересно, кем она была, когда жила, легко ли она улыбалась, была ли умна. Невозможно объяснить словами, что она остается девушкой, хотя спустя шестьдесят лет никто не знает, сколько убийств было совершено до нее.
Затем я вспоминаю, что действительно зол. Я машу рукой назад, указывая на кухню и подвал.
- Как все это, черт возьми, ты объяснишь?
- Я подумала, что ты должен знать, с кем имеешь дело.
- Что? Одна своевольная девушка в приступе ярости решила наказать кухню? - я суживаю глаза. - Ты пыталась напугать меня. Этот скучный маленький фокус должен был заставить меня пуститься наутек.
- Скучный маленький фокус? - она издевается надо мной. - Бьюсь об заклад, ты почти обмочился.
Я открываю рот и быстро закрываю его. Ей почти удалось меня рассмешить, хотя я все еще разочарован. Только не в буквальном смысле. Вот дерьмо. Я уже смеюсь. Анна мигает. Сама она не пытается смеяться.
- Я была…, - останавливается она. - Я была зла на тебя.
- За что? - спрашиваю я.
- За то, что пытался убить меня, - говорит она, и затем мы оба смеемся.
- И после этого ты так сильно пыталась не навредить мне, - улыбаюсь я. - Думаю, это выглядело довольно грубо.
Я смеюсь с ней. У нас получается разговор. Что это, своего рода витиеватый Стокгольмский синдром?
- Почему ты здесь? Ты пришел, чтобы снова меня убить?
- Как ни странно, нет. У меня был плохой сон. Мне нужно было с кем-то поговорить. - Я провожу рукой по голове. Я уже давно не чувствовал себя так неловко. Может, я никогда не ощущал неловкость, до сегодняшнего момента. - Думаю, я просто понял, что Анна поможет мне. И вот я здесь.
Она немного фыркает. Затем на лбу появляются морщинки.
- Что я могу сказать? О чем мы могли бы поговорить? Я так долго находилась вне этого мира.
Я пожимаю плечами. Следующие слова вылетают прежде, чем я осознаю, что говорю:
- Ну, я никогда там не был.
Я сжимаю челюсть и смотрю на пол. Не могу поверить, что я веду себя словно эмо. Я жалуюсь девушке, которая была зверски убита в шестнадцать лет. Она застряла в этом доме с трупами, а я хожу в школу и являюсь Троянцем; я ем жареное арахисовое масло, приготовленное матерью, и сэндвичи, приправленные Чиз Виз и…
- Ты водишься с мертвыми, - мягко проговаривает она. Ее глаза светятся - я не могу поверить - сочувствием. - Ты водишься с нами с тех пор, как…
- Умер мой отец, - продолжаю я. - А до его смерти он водился с вами, а я следовал за ним. Смерть - мой мир. Школа и друзья - вещи, которые мешают моей охоте на призраков.
Я никогда не говорил этого раньше. Я никогда не позволял себе думать об этом не больше чем на две секунды. Я держал все под контролем, и при этом удавалось не думать слишком много о жизни, и как бы ни старалась моя мама вытащить меня погулять, повеселиться, вынудить пойти в колледж, все не имело значения.
- Тебе было грустно? - спрашивает она.
- Немного. Знаешь, у меня была высшая сила. У меня была цель.
Я лезу в задний карман джинсов и достаю атаме из кожаных ножен. Лезвие сияет в сером свете. Что-то в моей крови, крови моего отца и до него заставляет смотреть на него по-новому.
- Я единственный в мире, кто может убивать призраков. Разве это не определяет мое предназначение?
Как только я договариваю, начинаю возмущаться. Мой рот решает все за меня. Анна тем временем скрещивает бледные руки. С наклоном головы ее волосы перекидываются на другое плечо, и странно видеть их такими черными и обычными. Я жду, что они будут подергиваться и двигаться в воздухе невидимого потока.
- Не иметь выбора не кажется справедливым, - говорит она, словно прочитав мои мысли. - Но от этого не легче, если все же он у тебя есть. Когда я была жива, не могла решить, чем хочу заниматься или кем стать. Мне нравилось фотографировать, а также хотелось сделать фото для газеты. Мне нравилось готовить. Я хотела переехать в Ванкувер и открыть там ресторан. Мне снились разные сны, но ни один из них не был настолько ярким. В конце концов, они бы, наверное, обездвижили меня. И я бы жизнь свою закончила здесь, работая в пансионате. Не верю я в это все.
Эта разумная девушка, убивающая людей одним поворотом пальца, олицетворяет собой силу. Если бы была возможность, она оставила все позади себя.
- Честно говоря, я не помню, - вздыхает она. - Я не думаю, что была сильной при жизни. Теперь же, кажется, будто я любила каждую минуту своей жизни, что каждый мой вздох был желанным и свежим.
Она комично прикладывает свои руки к груди и дышит глубоко через нос, а назад выдыхает с яростью.
- Вероятнее всего, все же нет. В моих мечтах и фантазиях я не помню, чтобы была,…как вы называете это? Дерзкой.
Я смеюсь, и она тоже, затем заправляет локон волоса за ушко так по-человечески, что ее жест полностью выбивает меня из колеи, и я забываю, что хотел сказать.
- Что мы делаем? - спрашиваю я. - Ты пытаешься заставить меня не убивать тебя, не так ли?
Анна скрещивает руки.
- Учитывая, что ты не можешь убить меня, думаю, это напрасный труд.
Я смеюсь.
- Ты слишком самоуверенна.
- Да? Я знаю, что у тебя в запасе припрятаны лучшие хода, Кас. Я чувствую, как напряженно ты удерживаешь лезвие. Сколько раз ты проделывал это? Сколько раз ты дрался и побеждал?
- Двадцать два раза за последние три года.
Я говорю это с гордостью. Это даже больше, чем результаты моего отца. Я тот, кого бы вы могли назвать сверхуспевающим. Я хочу быть лучше, чем он. Быстрее. Контрастнее. Потому что я не хочу закончить свою жизнь, как он. Без ножа я никто, просто обычный семнадцатилетний подросток среднего телосложения, может быть, немного тощий по бокам. Но с атаме в руках можно подумать, будто бы у меня тройной черный пояс по карате. Мои движения точные, сильные, быстрые. Она права, когда говорит, что не видит мои силы, и я не знаю, почему так.
- Я не хочу навредить тебе, Анна. Ты же знаешь, не так ли? Ничего личного.
- Так же, как и я не хотела убивать всех тех людей, гниющих в моем подвале.
Она грубо смеется.
- А что случилось с тобой? - интересуюсь я. - Что вынуждает тебя так поступать?
- Не твоего ума дело, - отвечает она.
- Если ты мне расскажешь… - я начал разговор, но не закончил. Если она расскажет мне, я смогу ее разгадать. А значит, и убить.
Все усложняется. Интересная девушка и бессловесный черный монстр - два лица в одном. Не справедливо все это. Если мой нож пройдет мимо нее насквозь, разрежу ли я эти половинки? Разойдутся ли они? Или Анна улизнет первой?
Я думал, что давно выкинул это из головы. Мой отец всегда говорил мне, что мы не имеем право судить, что мы являемся всего лишь инструментами. Наша задача заключалась лишь в том, чтобы лишать их жизни. Отец знал, о чем говорил. Почему же тогда у меня нет такой уверенности?
Я медленно поднимаю руку и касаюсь ее холодного лица, слегка надавливаю подушечками пальцев ее щеку и понимаю, что ее кожа мягкая и уж точно не из мрамора. Она некоторое время парализована, затем неуверенно поднимает руку и кладет ее поверх моей. Наша связь настолько сильна, что, когда открывается дверь и появляется Кармел, никто из нас не двигается, пока я не слышу свое имя.
- Кас? Что ты делаешь?
- Кармел, - выпаливаю я, и вот она стоит у дверей. Она ухватилась за дверную ручку и, похоже, сейчас дрожит. Она пробует сделать еще один шаг, чтобы попасть внутрь дома. - Не двигайся, - продолжаю я, но она смотрит на Анну, которая потихоньку отходит от меня, морщась и хватаясь за голову.
- Это она? Это оно убило Майка?
Дура, она зашла слишком глубоко в дом. Анна, что есть сил, отступает назад, но я замечаю, как наливаются чернотой ее глаза.
- Анна, не надо, она ничего не знает, - говорю я с опозданием.
Что бы это ни было, но, похоже, это была одноразовая сделка. Она перевоплотилась в девушку с черными клубящимися волосами и бледным лицом. Минуту стоит гробовая тишина, а затем мы слышим, как капает ее платье, и тогда она бросается на Кармел, готовая выпотрошить несчастную. Я вскакиваю и перехватываю ее, на минуту предполагая, что сумею справиться с этой безудержной силой, но я идиот. К счастью, мне удается изменить ее курс посадки, поэтому Кармел отлетает в сторону. Это неправильно. Она теперь еще дальше от двери. На минуту мне приходит в голову, что Кармел уже не жилец. Что она просто ручная домашняя кошка, и Анна превратит ее в обед, если я что-нибудь не придумаю. Пока Анна припадает к земле, ее платье кровяными каплями оседает на пол, волосы чернеют еще сильнее, а глаза пылают диким сумасшествием, я тем временем мчусь к Кармел и становлюсь между ними.
- Кас, что ты делаешь? - в ужасе спрашивает Кармел.
- Умолкни и беги к двери, - кричу я. Я держу между нами атаме, но Анна не боится. Когда она пружинит, нет времени больше думать, поэтому я хватаю ее за запястье свободной рукой, а другой пытаюсь приставить к ней атаме.
- Анна, остановись! - я шиплю и замечаю, как белый цвет проступает в ее глазах.
Она скрежещет зубами и грубо выплевывает:
- Убери ее отсюда!
Я с трудом ее отпихиваю, чтобы этого больше не повторилось. Затем я хватаю Кармел за руку, и мы вместе выбегаем через дверь, не оборачиваясь, пока не сбегаем по крыльцу и не оказываемся на грязной траве. Дверь закрывается, и я слышу, как Анна бушует внутри дома, ломая и разрывая вещи.
- О, боже, она ужасна, - шепчет Кармел, уткнувшись головой в мое плечо. Я мягко сжимаю ее руку, отпускаю и мчусь назад на крыльцо.
- Кас, держись подальше от этого дома, - выкрикивает Кармел. Я знаю, что она видела нас вместе, но я также уверен в том, что Анна пыталась сдерживаться.
Когда моя нога ступает на крыльцо, Анна появляется в окне, скалит зубы, а вены выделяются и проступают на белой мраморной коже. Она хлопает рукой по стеклу, заставляя его дребезжать. Я вижу темные слезы в глазах.
- Анна, - шепчу я. Затем подхожу к окну, но, прежде чем мне удается прикоснуться к стеклу, она проворно поворачивается, уплывает вверх по ступенькам и исчезает.
Глава 13
Кармел без умолку болтает, пока мы живо топаем вниз по гравийной подъездной дорожке подальше от дома Анны. Она задает уйму вопросов, на которые я стараюсь не обращать внимание. Все, о чем я могу думать, это Анна. Что она убийца. Тем не менее, она не зло. Анна убивает, не желая этого. Она не похожа ни на одного призрака, с которым мне довелось раньше встречаться. Конечно, я слышал о наделенных чувствами призраках, которые знают, что выглядят мертвыми. По словам Гидеона, они сильны и редко ведут себя враждебно. Поэтому я не знаю, что делать. Кармел хватает меня за локоть, и я поворачиваюсь.
- Что? - огрызаюсь я.
- Ты мне можешь сказать, что именно там делал?
- Не совсем.
Должно быть, я спал дольше, чем следовало - либо так, либо я проговорил с Анной очень долго, потому что теперь через низкие облака на восток пробиваются маслянистые лучики света. Они раздражают мои глаза. Что-то происходит со мной, я несколько раз моргаю и только потом понимаю, что Кармел все-таки находится здесь, передо мной.
- Ты следила за мной, - говорю я. - Что ты здесь забыла?
Она неловко поворачивается.
- Я не могла уснуть. Хотела убедиться, что все, что происходит с нами, это правда, поэтому подъехала к твоему дому и увидела, как ты уезжаешь.
- Ты хотела узнать правду?
Она смотрит на меня из-под ресниц, будто пытаясь показать мне, что не хочет произносить это вслух, но я ненавижу такие игры. После нескольких долгих секунд моего раздраженного молчания, она сдается.
- Я разговаривала с Томасом. Он говорит, что твоя…, - она качает головой, будто ощущая себя полной дурой. Но, в основном, думаю, глупо верить Томасу. - Что твоя цель в жизни - убивать призраков. Будто бы ты Охотник за привидениями или что-то в этом роде.
- Я не охотник за привидениями.
- Тогда что мы здесь делаем?
- Я разговаривал с Анной.
- Разговаривал? Она убила Майка! Она могла и тебя убить!
- Не смогла бы.
Я поднимаю взгляд на дом и чувствую себя странно, находясь так близко к нему. Мне не нравится это чувство.
- О чем ты говорил с ней? - спрашивает Кармел.
- Ты всегда такая любопытная?
- Что, теперь это еще и личное? - кричит она.
- Может быть, - отвечаю я. Я хочу выбираться отсюда. Хочу оставить мамино авто здесь и с помощью Кармел разбудить Томаса. Я думаю, что как только его увижу, то вырву матрас прямо из-под него. Будет весело наблюдать, как он тихонько подскакивает на пружинах.
- Послушай, давай просто выбираться отсюда, хорошо? Следуй за мной, мы возьмем твою машину и поедим к Томасу. Я все тебе объясню, обещаю, - поспешно добавляю я, когда она смотрит на меня скептически.
- Ладно, - отвечает она.
- И, Кармел.
- Да?
- Никогда больше не называй меня Охотником за привидениями, хорошо? - она усмехается, и я улыбаюсь ей в ответ. - Итак, мы все прояснили.
Она проходит мимо меня к машине, но я хватаю ее за руку.
- Ты не упомянула, что кроме Томаса не должна ляпнуть кому-либо еще, не так ли? - она качает головой.
- Ни Натали, ни Кэтти?
- Я говорила Нат, что собираюсь встретиться с тобой, так что она меня прикроет, если родители будут спрашивать. Я сказала им, что буду у нее.
- Ты рассказала ей, для чего мы встречаемся? - спрашиваю я. Она смотрит на меня обиженно. Я полагаю, что Кармел Джонс встречается тайно ночью с парнями только для романтических целей. Я запускаю руку в волосы.
- Так что я теперь должен делать что-то в школе? Типа лизаться? - думаю, я слишком моргаю. Я ссутуливаюсь и чувствую, будто бы одна нога короче другой. Она смотрит на меня ошеломленно.
- Ты не так хорош в этом, да?
- Кармел, у меня было немного практики.
Она смеется. Черт, она действительно хорошенькая. Не удивительно, что Томас разболтал мои секреты. Вероятно, одни только ресницы сбили его наповал.
- Не волнуйся, - говорит она. - Я что-нибудь придумаю. Я всем расскажу, что ты превосходно целуешься.
- Не делай мне никаких одолжений. Слушай, просто следуй за мной, ладно?
Она кивает и садится в машину. Когда я сажусь в свою, то хочу уткнуться головой в руль и держать ее так до тех пор, пока звуковая сирена не умолкнет. Таким образом, сирена сможет заглушить мои выкрики. Почему эта работа такая тяжелая? Все дело в Анне? Или в чем-то другом? Почему я не могу держать ото всех в секрете свою работу? Раньше не было так тяжело. Раньше люди верили любому моему слову, потому что в глубине души не хотели знать правду. Люди, подобные Чейзу или Уиллу. Они проглотили сказку Томаса очень легко.
Но уже слишком поздно. Томас и Кармел в игре, и она намного опаснее, чем в предыдущие разы.
* * *
- Томас живет с родителями?
- Не думаю, - отвечает Кармел. - Его родители погибли в автокатастрофе. Пьяница переходил дорогу. Или, по крайней мере, так говорят в школе, - она пожимает плечами. - Думаю, он живет с дедом. С тем чумовым стариком.
- Хорошо.
Я колочу в дверь. Меня не волнует, если я разбужу Морфана. Но недовольный старый хрыч может все-таки заволноваться. После тринадцати громких стуков, дверь распахивается и появляется Томас, одетый в невзрачный зеленый халат.
- Кас? - шепчет он. Я не могу удержаться от улыбки. Трудно раздражаться на него, когда он похож на габаритного четырехлетнего ребенка, волосы торчат во все стороны, а очки надеты только наполовину. Когда он замечает Кармел, то быстро ощупывает свое лицо, не в слюнях ли оно, и приглаживает волосы. Безуспешно. - Что ты здесь делаешь?
- Кармел последовала за мной до самого дома Анны, - я говорю с усмешкой. - Не знаешь, зачем?
Он краснеет. Не знаю, то ли из-за вины, то ли из-за присутствия Кармел, смотрящей на его пижаму. В любом случае он отходит в сторону, чтобы впустить нас, и ведет через тускло освещенный дом на кухню. Здесь пахнет дымом из курительной трубки Морфана. Затем он неуклюже наклоняется, чтобы залить кофе. Он протягивает мне кружку, прежде чем я прошу его об этом и, ворча на нас, покидает кухню. А Томас тем временем остановился и теперь глазеет на Кармел.
- Она пыталась убить тебя, - ляпает он, широко распахнув глаза. - И ты не можешь перестать думать, как ее пальцы погружаются в твой живот.
Кармел моргает.
- Откуда ты знаешь?
- Тебе не следовало делать этого, - я предупреждаю Томаса. - Людям становится неудобно рядом с тобой. Знаешь ли, это вторжение в личную жизнь.
- Знаю, - отвечает он. - Я не часто использую свое умение, - добавляет он, обращаясь к Кармел. - Обычно это происходит тогда, когда люди очень громко думают или же продолжают думать об одном и том же много раз подряд. - Он улыбается. - В твоем случае подходят оба варианта.
- Ты умеешь читать мысли? - недоверчиво спрашивает она.
- Садись, Кармел, - говорю я.
- Я не чувствую дискомфорта, - говорит она. - Оказывается, я узнаю много чего интересного о Тандер-Бэй на протяжении каких-то нескольких дней. - она скрещивает руки на груди. - Ты можешь читать мысли, знаешь, что что-то есть в том доме, убивающее моих бывших парней, и ты…
- Убиваю призраков, - заканчиваю я за нее. - Вот этим, - я достаю атаме и ложу на стол. - Что еще Томас рассказал тебе?
- Только то, что твой отец занимался тем же, - проговорила она. - Думаю, это и погубило его.
Я бросаю взгляд на Томаса.
- Извини, - обреченно говорит он.
- Все нормально. Ты сделал плохо. Знаю, - я ухмыляюсь, а он в отчаянии смотрит на меня. Как будто Кармел не знает об этом. Должно быть, она ослепла.
Я вздыхаю.
- И что теперь? Могу я теперь попросить вас разойтись по домам и забыть об этом? Есть ли способ уберечь нас от формирования энергичной группы… - перед тем, как закончить, я наклоняюсь вперед и стону в ладони. Кармел догоняет первой и начинает улыбаться.
- Энергичной группы охотников за привидениями? - спрашивает она.
- Я буду Питером Вэнкманом, - говорит Томас.
- Никто не будет кем-либо еще, - ворчу я. - Мы не охотники за привидениями. У меня есть нож, я убиваю им призраков и не могу постоянно из-за вас спотыкаться. Кроме того, очевидно, это я был бы Питером Вэнкманом. - я резко смотрю на Томаса. - А ты будешь Игоном.
- Подожди минутку, - говорит Кармел. - Ты не можешь мне указывать. Майк был своего рода другом мне.
- И это не означает, что ты должна помогать. Речь идет не о мести.
- А о чем тогда?
- О том, чтобы остановить ее.