Заключительная глава
Говорят, что Негодяй полностью сдержал свои обещания. Он запер Принцессу в страшной тёмной комнате, где она и прожила всю свою жизнь. Но, умирая, старая, больная и некрасивая женщина, лежащая в лохмотьях в грязной кровати, продолжала считать себя прекрасной принцессой с голубыми волосами и золотым парчовым платьем. И была по-своему счастлива…
А Волшебник продолжал жить в своём прекрасном мире, который он создал для людей. Но как же мало людей там было! Большинство предпочитало возвращаться в тёмные комнаты своих иллюзий и наслаждаться придумываемыми небылицами.
Так получались: "Былины о Великом Вожде", "Повести об отважных революционерах", "Басни о светлом будущем".
Или наша "Сказка о прекрасной Принцессе"…
Максим сразу понял, что здесь нет никаких заклинаний. Конечно, он хотел почитать истории, которые придумал для него дед. Но это успеется, посмотрит потом. Сейчас надо найти секреты колдовства. Главное, не суетиться, чтобы не испортить что-нибудь волшебное. Он нарочито неторопливо развязал красные тесёмки следующей папки. Внутри лежали обычные машинописные документы. От застоялого запаха картона и бумаги хотелось чихать. Осторожно перевернул первый лист и замер, разглядывая грозный штамп "Секретно". Буквы плясали перед глазами. "За выдающиеся заслуги перед Советской Родиной… оставить академику Михайлову М.И. два родовых особняка в центре Москвы…". Внизу подпись: "СТАЛИН".
Так. Это не то. В школе сказали, что Сталин сажал людей в тюрьму и сделал "культ личности", что, конечно, недопустимо для коммуниста. Посмотрим следующий лист? Сердце вновь ёкнуло. Теперь печать гласила "Строго секретно".
"…Для охраны бесценной художественной коллекции прикомандировать четырёх сотрудников НКВД в распоряжение академика М.И. Михайлова".
Вообще не то. Что здесь секретного? Все видели часовых на старой проходной. Те совсем не секретно охраняли выход на улицу. И вход охраняли.
Перевернул бумагу. Опять "Строго секретно".
"…совместно с биофизической лабораторией Московского Политехнического института (зав. тов. Барченко А.) организовать лабораторию паранормальных явлений и психофизического воздействия (зав. академик Михайлов М.)". Подпись: "Начальник Особого Отдела ВЧК-ОГПУ Глеб Бокия".
Что такое "паранормальные явления"? Может быть, раздетая женщина в круге из горящих свечей? Или когда родной дед травит любимого внука с помощью чокнутой кошки? Это было уже интереснее. Запахло колдовством. Однако последние бумаги в папке разочаровали. Опять ничего не значащие "секретные" письма из "Института мозга" от В. Бехтерева и "Института крови" от А. Богданова.
Не так-то просто найти тайные заклинания. Сердито хромая, по коридору прошла Нюша. Дождался, пока стихли шаги.
Нераскрытой оставалась последняя папка. С золотой тесёмкой!
Осторожно развязал тугой бантик и, не открыв обложку полностью, заглянул внутрь. Так делал папа, когда играл с друзьями-докторами в преферанс на деньги. Он чуть-чуть сдвигал сложенные стопкой карты и разглядывал лишь крохотный уголок. Чтобы не спугнуть удачу.
Секунду Максим тупо разглядывал столбцы цифр. Ничего! Цифры, цифры. Несколько графиков. Опять цифры. Если здесь и были заклинания, то надёжно зашифрованные. Нормальному человеку не понять. От разочарования мальчик чуть не заплакал.
Он довольно тщательно перечитал сказки. Они были написаны простым языком, хотя смысл по большей части ускользал. И ни слова о колдовстве.
Может быть, паранормальные явления и есть магия? Забрезжила догадка. "Дед проводил опыты с волшебным газом, способным изменить человека, сделать его всемогущим. Кажется, перед смертью он говорил, что из червячка я превращусь в бабочку. Может, мы с кошкой нанюхались и стали такой ненормальной парой, - подумал Максим. - Кошка трагически погибла, а я нет. И теперь начну превращаться в волшебника, могучего и страшного! Ого-го-го!"
Надо попробовать, не появилась ли в нём сила. Максим пробежал на кухню, где Нюша жарила котлеты, подскочил сзади и попытался приподнять грузную домработницу.
- Ох ты, батюшки! - завопила Нюша, уронив фарш на пол. - Совсем спятил? Девку тебе пора завести.
Похоже, силы в нём не прибавилось. Разочарованный, Максим убрался восвояси и, лёжа на любимом диване, пришёл к выводу, что жизнь - странная штука, где всё происходит вопреки нормальной логике. Видимо, дед-чародей не пользовался волшебной палочкой и не имел колдовских книг. Его волшебство было особым, тайным и невидимым для посторонних - паранормальным. Что бы это ни означало!
В "Энциклопедии Брокгауза и Эфрона" загадочного слова не обнаружилось. Там была только "паранойя" - "состояние извращённого ума. Характерная форма помешательства под названием первичного сумасшествия". Пришлось обратиться к отцу, хотя лишний раз беспокоить вспыльчивого родителя было всё равно что таракану выйти на Нюшину разделочную доску, просто чтобы поздороваться. Но иногда приходится рисковать.
- Где ты вычитал такое? - отец отложил газету и с непонятной тревогой уставился на сына.
- В книге, у деда в кабинете.
- В какой?
- Уже не помню. Слово просто непонятное. Запомнилось почему-то. А что?
Максим врал складно, не краснея.
Но отец успокоился. Строгие глаза, вооружённые старомодными очками с круглыми стёклами, расслабились. Похоже, грозы удалось избежать. Чёрная туча подозрения ушла.
- Параномальное - то, что наука пока не в состоянии объяснить. То, что за гранью нормы.
- Гипноз?
- Нет. Гипноз уже нашёл свою нишу в лечебной практике психиатров. Так всё же, в какой книге ты это прочитал?
Грозовое облако возвращалось. Максим понял, что пора улепётывать.
- Кажется, в "Капитале" Маркса. В школе задавали.
Отец потерял несколько драгоценных секунд, прикидывая, где у классика могла бы встретиться подобная ссылка, а когда поднял глаза, сына уже не было.
Полученная информация показалась важной. Сверяясь с томиками фантастики, Максим составил список способностей, пока не изученных наукой:
"Чтение и внушение мыслей на расстоянии;
- левитация, возможность полёта, как у Ариэль в романе Беляева;
- жизнь без сна;
- человек-амфибия, способность дышать в воде;
- путешествия во времени".
Список оказался коротким. И ни в одном из пунктов он пока не преуспел.
Осень оказалась на редкость дождливой. Солнце простудилось и сидело на больничном, не выходя на работу. Облака застилали небо слоями. В верхнем - неподвижная серая плоскость, в нижнем - чёрные, спутанные комки дождевых туч. Дачники заколачивали двери на зиму, закрывали деревянными щитами окна, чтобы лихой народ не баловал в опустевших домах. Казалось, Подмосковье готовится к войне.
Поддавшись общим настроениям, отец с сыном съездили в Малаховку, походили по сырому, холодному, опустевшему деревянному домику, крашенному зелёной военной краской. Отключили воду и электричество, вычистили холодильник, оставив его открытым. Забрали отсыревшие одеяла и подушки. Максим взял несколько забытых книг.
Обратно ехали уже поздно. Максим дремал на заднем сиденье, как вдруг автомобиль остановился. Двигатель заглох с предсмертным вздохом. Отец раз за разом пытался завести, но слышался лишь противный скрежет стартера. Профессор Дмитрий Максимович Михайлов ненавидел внезапные поломки. Не любил ужасную российскую погоду, дождь, ветер, бестолковых автомехаников, их тупое неумение работать, отсутствие горячего ужина, холодные бутерброды с жирной колбасой, грязные руки, пустое шоссе, чёрта, дьявола, мать их обоих… Объяснив всё это сыну, он вышел на шоссе и поднял руку, пытаясь остановить редкие машины, проезжающие мимо. Бесполезно. Кто будет останавливаться ночью?
Наконец отец решился, отчаянно засучил рукава коричневого пиджака и открыл капот. Галстука не снял. Профессор носил этот важный атрибут власти на работе и дома. Не надевал только на пижаму. Максим понимал: галстук вроде меча у рыцаря - у кого он есть, тот и главный. Не случайно оба предмета одной формы.
- Выкручу свечу, посмотрю, есть ли искра. Заведи стартёр, когда крикну.
Максим молча взял ключи и сел на водительское место. Он плохо представлял, что тот сможет сделать, кроме как посмотреть. Перспектива провести ночь в холодном автомобиле с пышущим яростью папой не радовала.
Прошло немного времени. Явление профессора из недр мотора было неожиданным.
- В рот компот! - орал он страшным голосом. - Ключ, собака, сорвался! Не подходит!
Отец замолк, облизывая палец, ободранный псом-ключом.
Дальше Дмитрий Максимович рассказал правду об устройстве мира, подверг сомнению родословную свечей зажигания. Затем досталось тучам, проклятой сырости, ненормальной стране, автоинспекторам, которые попрятались в норы, вместо того чтобы патрулировать шоссе. Мальчик вздрагивал от слов, как от ударов. Где-то внутри возникали кровавые следы, которые ещё не скоро зарубцуются. Криком можно разбить бокал. Что если и мир взорвётся, как лампочка, и осколков уже не соберёшь?
Наконец Дмитрий Максимович устал. Наступившая тишина показалась ещё страшнее, и перепуганный насмерть ребёнок отчаянно повернул ключ, надеясь на спасительное чудо. Машина с первого раза послушно завелась. Отец изумлённо уставился на сына:
- По щучьему велению? - подозрительно переспросил он, потом торопливо добавил: - Быстро перелезай на своё место, пока не заглохла. Да постригись наконец! Зарос весь, ходишь как хиппи.
Они поехали. Максиму было приятно видеть убегающие назад тени тёмных деревьев. Он старался сидеть тихо, исчезнуть, слиться с сиденьем, чтобы вновь не разозлить отца. Мотор ровно урчал. Дождь заканчивался. На западе тучи расползались, словно ветхая ткань; между лохмотьями виднелось небо. Оно было багровым. Дворники укоризненно метались туда-сюда, словно не одобряли ничего из происходящего. "Так-так, так-так, всё вокруг один бардак", - истерично скрипели они.
- Ты похож на деда, - вдруг устало произнёс отец. - Вокруг него тоже постоянно происходила всякая чертовщина.
Максим ничего не говорил, не будучи уверенным, что приступ прошёл. Папа отходил так же быстро, как и взрывался, надо было только выдержать паузу. Давясь, мальчик проглатывал вопросы и слова, как в детстве манную кашу. Наконец любопытство пересилило.
- Он же был военный, учёный, - Максим понял, что пришло время разобраться в запутанных вопросах семейной истории. - Почему же тогда "чертовщина"?
- Придворный чародей Сталина, - невесело усмехнулся отец, словно ждал этого вопроса.
- Я не понял…
- Ф-ф-ф-ф… - тот тяжело выдохнул, показывая, как трудно объяснять некоторые вещи подростку. - Многие правители любили играть с магией. Они окружали себя кучей чародеев и алхимиков. Кровь лилась рекой, ведь колдовства не существует без убийств. Чужие страдания питали их силу, а страдания целых народов кормили потусторонние сущности, которые, как они думали, стояли за ними. Это кончалось катастрофами и опустошающими войнами.
- Сталин был такой? - спросил Максим.
- И Сталин, и Гитлер. Они считали себя великими магами. И миллионы погибли за их бредовые идеи.
- При чём здесь дед?
- У Сталина было целое управление, занимавшееся исследованиями в потусторонних областях. Многие известные учёные и экстрасенсы вроде Мессинга волей или неволей помогали ему в этом. Другие, вроде твоего деда, координировали эту работу и ставили магию на службу государству.
- Магия на службе государства! - Максим был потрясён. - Разве такое возможно?
Отец замолчал. Видно было, с каким трудом он старался говорить спокойно. И наконец продолжил:
- Об этом не пишут в учебниках, но красная звезда на флаге - это древний мистический символ. А ещё на первом гербе молот и серп были переплетены с волшебным рыцарским мечом. Ты слышал про Александра Богданова?
- Нет, - соврал Максим, не желая рассказывать о папках из тайника деда.
- Этот человек был идеологом революции и создал новый оккультный орден большевиков, где каждый должен причаститься кровью своего товарища.
Богданов считал, что истоки такого обряда завещал Христос апостолам на Тайной вечере, когда предложил испить своей крови. Просто церковь его слова не поняла и исказила, решив, что сладкое вино вкуснее.
- Так поступают вампиры в книжках, - нерешительно заметил Максим.
- Ты про кого? Про Богданова или Христа? - строго спросил отец. Помолчав, он продолжал, с удовольствием давая волю раздражению: - Не люблю дилетантских суждений. Как ты можешь делать выводы по одной фразе из моего рассказа? Хочешь что-то понять - читай Библию, читай труды Богданова, тогда и поговорим.
Максим молчал, не решаясь что-либо сказать. Любое слово могло спровоцировать новую вспышку гнева. Отец тем временем продолжал - похоже, разговор зацепил что-то в его душе, и остановиться он уже не мог:
- Большевики вели себя как типичная религиозная секта и прежде всего уничтожили своих конкурентов - церковь, затем ввели революционные песнопения взамен церковных гимнов, создали собственные святые писания из сочинений Маркса, Энгельса, а потом и Ленина.
- Почему в учебниках не пишут про Богданова?
- Он не выпячивал себя. Всегда был в тени. Он не был членом реввоенсовета или ЦИКа. После революции тихо возглавил созданный им загадочный "Институт крови". Там проводились исследования по продлению жизни за счёт вливания молодой крови в тела стариков.
- Он получил "эликсир молодости"?
- Неизвестно, поскольку умер, когда вводил себе кровь молодого парня…
- Так волшебство существует или нет?
- Кто знает. Всегда существовали отдельные люди, о которых другие говорили, что они чародеи. Мне однозначно не нравятся времена, когда колдовство делается государственной программой. Ни церковь, ни тем более магия не должны быть придворными слугами.
- Почему? - спросил Максим.
- Слишком дорого это обходится человечеству. И, боюсь… - отец замялся.
Пауза затягивалась. Ночь уже вступила в свои права, и свет встречных фар слепил широко открытые глаза Максима.
Кроваво-красное небо над дорогой быстро темнело, словно из него тоже выпускали кровь.
- Почему ты не договорил? - тихо спросил мальчик.
- Мне кажется, вновь наступают времена, когда магия начинает быть государственной. Вновь спецслужбы интересуются работами Рериха, Гурджиева, Блаватской. Опять выплывают копии древних манускриптов с печатью "Для служебного пользования". Из гробов встают кровопийцы с холодным сердцем, горячими от чужой крови руками и чистым от совести разумом. Или их дети…
- Но ведь учёные должны помогать своей стране? Тем более если они волшебники, - пытался понять мальчик. Он уже совсем запутался и чувствовал себя фокусником, который достал из шляпы не кролика, а тигра, и теперь ошеломлённо пытается понять, что с этим делать: кланяться залу или бежать.
- Учёный не должен быть генералом КГБ. Патриотизм и тем более религиозность способны оправдать всё что угодно. Твой дед наверняка убедил бы Бога создать дьявола, - отец язвительно скривился. - Сначала просто чтобы "посмотреть, что получится", а потом успокоил бы Создателя, что "всё удалось на благо людям и во Славу Божью", и вручил бы орден.
Идеи гуманиста Вернадского помогли сделать ядерное оружие, а романтик Циолковский подсказал, как можно отправить бомбу в другое полушарие. Кстати, твой любимый "Уголок Дурова" - одна из первых советских лабораторий по созданию биологического оружия в виде животных, подчиняющихся дистанционным командам.
Отец мрачно замолчал - возможно, он уже жалел, что слишком разоткровенничался с сыном. Максим тоже сидел молча.
Беседа давно вышла за рамки его понимания. Он размышлял не о загадочных большевиках и вампирах, не о дьяволе и Боге с орденом, он думал об отце: "Интересно, когда я вырасту, стану ли я таким же взрывающимся по пустякам и готовым наорать на своих детей?" И, конечно, пришёл к выводу, что нет, не станет.
"Ш-ш-ш…" - шуршали шины по шоссе убаюкивающую песню дороги.
"Р-р-р…" - ритмично рыча, подпевал им мотор.
Максим задремал.
Домой приехали поздно. Ужина не было, поскольку на мерцающем голубом экране происходили невероятные события: рабыня Изаура в этот вечер расставалась с доном Педро.
- Я буду вечно любить вас, но вы должны уехать!
- Вдали от вас я умру! - обещал Педро.
Мама, тихо улыбаясь, заворожённо смотрела в телевизор. Кажется, она даже не дышала.
Максим, впрочем, и не хотел есть. Поэтому он не стал дослушивать темпераментный диспут отца с открытым холодильником ("Приходит муж домой, а в холодильнике нет даже любовника!.."). У себя в комнате он быстро разделся, залез в тёплую пижаму и нырнул под одеяло. Слишком много новой информации. Мысли переполняли голову, словно вскипающее молоко - кастрюлю.
Было трудно представить деда злым колдуном. Он был уверен, что отец неправ в своих рассуждениях. Пусть Сталин плохой, но дед-то однозначно был хорошим, добрым. Слова отца лишь подтвердили догадку, что дед был не просто волшебником, а ещё и секретным учёным, создававшим мощь нашей страны перед лицом всяких гитлеров.
С этой успокоительной мыслью мальчик уснул, заодно решив завтра прочитать Библию, чтобы отец никогда не считал его глупым дилетантом.
Утро следующего дня началось с появления смущённого папы, который требовал чуда. Машина опять не завелась, и он опаздывал на работу. Мальчик взял ключи, но второй раз фокус не удался. Почему-то отец не стал, по обыкновению, ругаться, а вроде бы даже обрадовался и поехал на такси.
Библия, имевшаяся в кабинете деда, оказалась объёмной и непонятной книгой. Но Максим упрямо и методично взялся за её изучение. Сначала она показалась ему написанной на каком-то иностранном языке, и смысл ускользал полностью. Потом заметил первый положительный эффект: Святое Писание отлично помогало от бессонницы. Но уже через пару месяцев с удивлением обнаружил, что понимает прочитанное. Теперь Книга казалась сборником занимательных исторических рассказов. Но вскоре он догадался, что за словами прячется что-то иное. Так за нотными значками скрыта музыка. Иногда чувствовал ускользающую тайну. Словно что-то неведомое прикасалось к сердцу, или мозгу, а может быть, к коже. Но ощущения были слишком смутными. Однако интерес возрос. Вдруг это и есть та волшебная книга, которую он так долго искал?
Он решил больше не обсуждать с отцом спорные вопросы биографии деда, а тот, похоже, тоже не очень рвался продолжать сложную тему. В логике отца Максим обнаружил существенную прореху. Большевики не могли руководить дедом. Во всех книжках короли подчинялись волшебникам. Кто же захочет превратиться в мерзкую жабу? Дед был чародеем задолго до Сталина, и даже до Октябрьской революции, пережил две войны и умер на тридцать лет позже, чем Вождь народов. Великого мага никто не смог бы заставить совершать плохие поступки. Для себя Максим решил, что станет, как дед, могучим добрым волшебником и будет работать на благо своей страны. Наверное, Леонид Ильич Брежнев лично вручает таким людям награды! Максим был не против красивых блестящих орденов, с ними можно было бы ходить в школу или даже на работу.