Первая молния разрезала небосвод, на мгновение осветив всё вокруг. Иван Викторович увидел лицо молодого парня, в глазах которого застыл ужас содеянного. Мрак вновь скрыл убийцу. Прогремели раскаты грома. Крупные капли упали на асфальт, смешиваясь с кровью.
Вилентьев лежал на асфальте у подъезда и слабеющим сознанием услышал, как парень быстро скрылся в густеющем мраке.
Он хотел крикнуть.
Хотел что-то сказать.
Но ничего не вышло. И перед тем как потерять сознание Вилентьев чуть повернул голову и посмотрел на лицо мужика. И улыбнулся, словно только что случилось что-то хорошее.
35
Мужик свернул в один из многочисленных дворов. Семен посмотрел на небо - туча, закрывшая небо, предвещала грозу. Или сильный дождь. Это очень хорошо. Дождь смоет все следы.
Семен, выдернув из ушей наушники, сложил плеер в сумку. Затем быстрым шагом сократил расстояние до мужика. И, быстро оглядевшись по сторонам, решил, что пора. Пустой двор, вечерний полумрак, в котором даже белые кошки кажутся серыми. Хватит ждать, хватит играть в салочки.
Бросившись вперед, он легко сбил его с ног и, придавив мужика к асфальту, наклонился к нему.
- Привет, Черный. Я пришел за тобой, - сказал он зловещим голосом.
Мужик что-то пробормотал, но так как лицо было прижато к асфальту, звук голоса показался Семену похожим на хрюканье.
- И сдохнешь ты, как свинья.
Семен ударил ножом сбоку в горло.
- Я пришел за тобой, а не ты за мной.
Семен хотел ударить еще раз, но боковым зрением увидел, что к нему кто-то быстро бежит. Он услышал крик - Стоять, милиция - и подумал, что этого не может быть. Только не с ним.
Тренированное тело все сделало само. Вскочив на ноги, Семен повернул корпус так, чтобы удар ногой только скользнул по телу, и вонзил нож в открытый бок противника. Лезвие легко вошло в тело и так же легко вышло.
Молния разбила небосвод на части. Семен, сжав в руке нож, смотрел на два тела, лежащих на земле. Грянул гром, который заставил его очнуться, и он бросился бежать. Быстрые ноги и вечерний мрак - вот его спасители. Он бежал так, как никогда еще не бегал. И у него не было ни одной мысли в голове.
Если не считать панического страха, что его поймают.
Очередная молния испугала Семена. От неожиданности он метнулся в сторону. Споткнувшись о мокрый камень, лежащий в траве, Семен упал, непроизвольно вытянув руки вперед. Боль от удара о землю отрезвила его. Тяжело дыша, он лежал в траве и лихорадочно думал, не замечая проливного дождя.
Поддавшись эмоциям, он сделал огромную ошибку. Возможно, непоправимую. Он почти попался.
Семен посмотрел на правую руку, которая по-прежнему сжимала окровавленный нож. Небесная вода частично смыла кровь с лезвия, но не полностью.
И он не проверил, - мертв ли тот, кто бросился на помощь. Тот, кто выдавал себя за "Черного", мертв, - Семен был в это уверен. А вот второй? Может, да, может, нет. Сбежав, он не удостоверился в том, что свидетель мертв. Он снова лажанулся. Но даже не в этом главная проблема.
Семен встал и, убедившись, что вокруг тихо, пошел быстрым шагом в сторону дома.
Главная проблема в том, что он испугался.
Семен шел и думал.
Думал о том, что он очень сильно испугался. Это был ужас, который парализует волю. Это была паника, которая заставляет бежать со всех ног, забыв обо всем. Жизнь подбросила ему испытание, и он не справился с ним.
Когда пришло время, он оказался червяком, ползающим в грязи. Он смог убивать, но оказался совершенно не готов к смерти. Только на словах и в мыслях. Он был на сто процентов уверен, что сможет достойно встретить ситуацию, когда надо будет бороться за жизнь и принимать смерть. Но оказалось - он не Великий, он такой же, как все.
Он боится быть пойманным.
Он не хочет умирать.
И даже хуже, - он очень боится смерти.
Вбив последний гвоздь в крышку гроба со своим самомнением, Семен вошел в свою квартиру. Сняв грязные кроссовки в коридоре, он прошел в комнату. Скинув сумку с плеча, он посмотрел на свои руки.
Пальцы дрожат.
Да, именно это говорит о том, что он внушил себе, что он Великий Мастер, пишущий убийство.
Он не Мастер.
Он всего лишь обычный обыватель, трясущийся за свою шкуру. Один из миллионов людей, которые в ужасе замирают, когда смерть приходит к ним.
Семен опустил руки, повернулся и пошел в ванную комнату. Смыть с себя это липкое ощущение страха, которое пропитало всю его сущность.
36
Я жду. Пора заканчивать эти детские компьютерные игры. Надеюсь, Семен Александров скоро придет, и я возьму его глазные яблоки. Как жертва, он интересен - Богиня будет удовлетворена. Жизнь в Тростниковых Полях скучна - тишина и покой, только легкий ветер колышет стебли тростника и слышен только шелест трущихся друг о друга стеблей. Истории, рассказанным Семеном, как песни рок-группы "Наутилус Помпилиус", на некоторое время развлекут Богиню.
Дождавшись, когда сгустятся сумерки и вокруг никого не будет, я через балкон забрался в квартиру парня. Комната и кухня. Маленький коридор. Открытая балконная дверь и включенный компьютер, находящийся в спящем режиме. Наполовину заполненный холодильник и чистота на кухне. Гантели у дивана и перекладина в проеме двери. Убедившись, что парня нет дома, я сел в кресло и стал ждать.
Он придет и умрет.
Семен думает, что сможет достойно принять смерть. Возможно, так и будет. И это будет дополнительный плюс парню, но я знаю, что всё предопределено, и даже сотня плюсов не перевесит всего один минус. Будучи одним из стада, он перешел ту границу, которую теням нельзя пересекать.
Или будь одним из стада и умри, или сверни в сторону и попытайся выжить в одиночку.
В этом и предопределенность - каждая особь должна подчиняться законам стада. Общество диктует свои правила и каждый человек должен неукоснительно следовать им. Шаг в сторону - и стадо затопчет. Попытаешься поднять голову и крикнуть во весь голос - и общество изолирует тебя. Быть самим собой и подчиняться законам общества - несовместимые понятия.
В комнате становится темно. В июне долго не темнеет, но сейчас приближается гроза. Небо затянуто черными тучами. Зеленая мигающая точка светодиода на мониторе и отблески неоновой рекламы компьютерного клуба, вот единственные источники света в квартире.
Первая молния, как путь на небо - сверкающая неровная тропа сверху вниз. Гром разорвал тишину практически сразу. Хлынул дождь.
Наконец-то, я слышу, что открывается дверь.
Пришло время убивать. И я рад тому, что должно случиться. Потому что я один из тех, кто живет по своим законам, а не по правилам общества.
Семен входит в комнату. Он тяжело дышит, словно только что пробежал марафонскую дистанцию. Стащив сумку через голову, парень бросает её на пол. И смотрит на свои руки. Даже в полумраке, я вижу, что пальцы у Семена дрожат.
И это мне нравится. Похоже, парень совершил что-то, что вывело его из себя. Наверное, кого-то убил. Странно, мне он показался достаточно хладнокровным и уверенным в себе убийцей. Парень продумывал и планировал, практически ни разу не совершив ошибки. Если бы он не рассказывал о себе всему миру, пытаясь удовлетворить свои амбиции, Семен мог бы стать таким, как я. Свободным от общества и идущим своим путем. Но - парень преследовал достаточно убогую и прозаичную цель.
Он хотел заявить о себе.
Он хотел признания, он хотел славы.
Он возжелал стать Великим.
Общество пожирает тех, кто высовывается.
Семен поворачивается и идет в ванную комнату. Встав с кресла, я беру его сумку и открываю её. Повернув жерло сумки к окну, я при очередной вспышке молнии вижу, что внутри лежит нож. И лезвие испачкано чем-то темным.
Я прав, он только что убил.
Вопрос лишь в том - кого?
Положив сумку на место, я снова сажусь в кресло. Может быть, я зря рискую, но парень мне интересен.
Я хочу увидеть, как он встретит смерть.
37
Горячие струи воды били по телу. Семен повернулся и, закрыв глаза, подставил лицо. Он смывал с себя не только пот и страх, но и созданную им самим маску. Он не только очищал тело от грязи, но и чистил душу, в которой поселилось сомнение и страх.
Он, Семен Александров, не тот, кем себя считал.
Не тот, кем хотел быть и каким желал остаться в веках.
Он - обычный обыватель.
Никчемное существо, не имеющее право на жизнь.
Он хотел быть другим, но явно не вышло. Он только провалился в бездну. И выхода нет.
И только признав это, он сможет принять решение.
Растеревшись полотенцем до красноты, Семен посмотрел на себя в запотевшее зеркало. Увидев всего лишь расплывчатую фигуру, Семен протянул руку и ладонью протер стекло.
На бледном лице растерянные глаза. Нет ничего хуже, чем отсутствие уверенности в себе. Он знал об этом, но пока не догадывался, как можно это изменить.
- Я - трус, - сказал Семен своему отражению.
В тишине ванной комнаты слова прозвучали чересчур громко.
- Я боюсь умирать, - понизив голос, продолжил Семен, - у человека, который бросился на помощь, не было оружия, но он смело примчался на помощь. Согласись, что ты испугался его больше, чем он тебя. И это говорит о том, что ты - дерьмо.
Отражение смотрело на него, никак не выдавая своих чувств.
- У тебя был достойный противник, но ты так испугался за свою гребаную жизнь, что бросился наутек. Признайся, что ты обосрался от страха.
Отражение чуть опустило голову, словно признавало очевидное.
И Семен неожиданно для себя улыбнулся. Да, он испугался и убежал. Да, он такой же слабый человек, как и все остальные люди. А кто сказал, что он должен был родиться Великим?
Родившись обычным, он станет Великим.
У всех есть слабости.
Никто не застрахован от ошибок.
Чтобы стать Великим Мастером, он должен преодолеть свои слабости и учиться на своих ошибках. Только почувствовав на своей шкуре, каково это - испытать парализующий волю страх - он сможет в следующий раз в подобной ситуации удержать под контролем эмоции. Он сможет контролировать себя тогда, когда обычный для человека инстинкт самосохранения заставляет его бежать, сломя голову.
- Нет, я не трус, - сказал Семен, - это полезный опыт. Я должен был его получить, чтобы двигаться дальше. Слишком спокойная жизнь расслабляет тело и заставляет мозг лениться.
Отражение улыбалось.
- У нас с тобой еще будет шанс показать себя в деле.
Семен запихал всю одежду, которая была на нем, в стиральную машину, установил программу и вышел из ванной комнаты. Как был - абсолютно голый. На кухне, не включая свет, он открыл холодильник и взял кусок колбасы. Сделав бутерброд и налив молока в кружку, он пошел в комнату. Задев мышь, он вывел компьютер из спящего режима и откусил от бутерброда.
Внезапно молния осветила комнату, и Семен чуть не поперхнулся.
В кресле сидел человек.
- Привет, Киллер. Как и обещал, я пришел.
С трудом проглотив кусок, Семен внезапно подумал об убитом им мужике. О бессмысленном риске. И о том, что он сейчас находится на своей территории и совсем не готов снова встретиться со смертью.
Самовнушение и беседа с отражением оказались всего лишь словами. Страх стремительно окутывал сознание.
- Что, убийство не всегда доставляет удовольствие?! Порой страх и инстинкт самосохранения толкает тебя к необдуманным поступкам?!
Человек смотрел на него и улыбался.
- Иногда становится страшно за свою жизнь. Она ведь всего одна. И так хочется быть кем-то, а не просто одним из миллионов муравьев, которые совершают бессмысленное хаотичное движение вокруг муравейника.
Монитор давал достаточно света, чтобы видеть противника. Семен смотрел в глаза сидящего в кресле мужчины и думал о том, что в этот раз у него не получится вывернуться. Кроме всего прочего, без одежды он чувствовал себя совершенно незащищенным. Он хотел смело послать пришельца на три буквы, но внезапная сухость в горле не дала ему возможность повысить своё самомнение.
Он просто что-то прохрипел.
Раскаты грома, как набат, зовущий в бой.
Семен встал со стула, схватил его обеими руками за спинку и, замахнувшись этим оружием, бросился на врага.
38
Я смотрю на фигуру Семена. Очень жаль, но я думал о нем лучше. Он очень испугался, если не сказать - запаниковал. Я прав - Семен всего лишь один из стада. Он попытался что-то изменить, но для него важно мнение окружающих, над ним довлеет власть общества.
Он слаб, и поэтому он умрет.
Парень издает какой-то хриплый звук, и после этого, вскочив на ноги, бросается на меня, подняв стул над головой. Глупее ничего нельзя придумать. Легко увернувшись, я встаю у стены и смотрю на голый торс парня. Красивое мускулистое тело. Зачем тренировать тело, если мозг не может его контролировать?
Семен заносит стул за спину, чтобы ударить опять. Но теперь я делаю выпад. Нож легко входит в правую половину тела. Я вижу, как в глазах парня появляется боль, стул падает на пол. Чуть толкнув, я помогаю Семену упасть на пол.
Недоуменно глядя на рукоять ножа, которая торчит из его груди, он хрипло бормочет:
- Я не трус. Я не боюсь смерти.
Склонившись, я смотрю в его глаза. Он понимает, что всё кончено, и хочет быть тем, кого он придумал.
Великим Мастером, пишущим убийство.
Но здесь и сейчас он всего лишь тень, с ужасом погружающаяся в боль небытия. Взяв его за руку, я узнаю, что он совсем недавно сделал. Два удара ножом и два трупа. Обе жертвы абсолютно бессмысленны. Безнаказанность, гордыня и амбициозность - вот те причины, которые привели к этому.
Парень теряет сознание, дыхание слабеет. Он вот-вот уйдет.
Я выдавливаю глазное яблоко справа, и Семен умирает. Левый глаз я забираю у трупа. Сложив их в контейнер, я сажусь в кресло. И думаю.
Впервые у меня возникает мысль о том, что было бы хорошо спрятать мертвое тело. Рано или поздно милиция, расследуя двойное убийство, выйдет на него. Одно дело, если найдут тело с выдавленными глазами. И совсем другое, если ничего не обнаружат. Ни убийц, ни его тело. Ничего.
Или найдут, но позже. Когда с телом произойдут кое-какие изменения.
В любом случае, это даст мне запас времени.
Я слышу, как дождь барабанит по подоконнику. Ливень не прекращается. Встав с кресла, я подхожу к открытому балкону и смотрю на заброшенную стройку. Если я там спрячу тело, то его однажды найдут, но это произойдет еще не скоро.
Я заворачиваю тело Семена и сумку с ножом в штору.
Убираю кровь с пола.
Я знаю, что мертвое тело тяжелее живого, и понимаю, что мне в одиночку не вынести Семена из квартиры. Волоком дотащив тело до балкона, я сбрасываю его вниз. Тьма и ливень обеспечивают мне отсутствие свидетелей. В подъезде под лестницей стоит чей-то велосипед. Я выкатываю его и, обойдя дом, взгромождаю тело, как мешок, на раму. Добравшись до забора, ограждающего стройку, я через отверстие в ограждении протаскиваю свой транспорт. Охрана есть, но пока идет дождь, охранник будет сидеть в своей будке. Я везу свою ношу к недостроенному зданию и спускаюсь вниз. Удача сопутствует мне - я быстро нахожу небольшую яму в подвальном помещении. Сложив тело Семена в этой яме в позу эмбриона, я ногами подгребаю песок, присыпая яму. Потом с трудом подтаскиваю обломок бетонного блока и приваливаю место захоронения. Этого должно хватить, хотя бы на некоторое время.
Под утро я возвращаюсь домой по умытому дождем городу. Сразу же сажусь за стол и рисую Семена. Таким, каким видел его перед смертью - желающим быть Великим, не смотря ни на что. Карандаш в моей руке уверенно оставляет линии на листе бумаги - я очень хорошо заполнил его взгляд.
Я увидел и почувствовал жизнь Семена Александрова. Я зафиксировал это на бумаге.
Хочешь стать Великим - усмири гордыню.
Будь обычным. Неприметным и безликим.
Довольствуйся малым.
Работай каждый день.
И радуйся каждому прожитому дню. Ибо они приближают тебя к Тростниковым Полям.
И только тогда все миры будут твоими.
Глава вторая
Время умирать, и время рождаться
1
Я так давно не пользовался своим даром, что стал даже забывать о нем. Иногда я вспоминал о нем, но только как события прошлого, мгновения, канувшие в лету. В поликлинике на амбулаторном приеме практически невозможно использовать силу моего сознания - нет тех, кто заслуживает долгую жизнь и мои усилия. Тени ожидают от доктора назначения таблеток, микстур, мазей и прогреваний. Они вовсе не хотят выздороветь, - всего лишь отдохнуть на больничном листе, отдать свою негативную энергию человеку в белом халате, убедить общество в своем нездоровье, привлечь к себе внимание хотя бы одного человека. Когда, неожиданно для них, незначительная хворь становится неизлечимой болезнью, тени, спохватившись, обвиняют всех и вся. И в первую очередь доктора - недоглядел, сволочь, я ведь постоянно приходил. Я ведь жаловалась, говорила, что у меня болит, а врач халатно отнесся к моим словам.
Я долго не пользовался своим даром, но сейчас у меня есть пациент, который заслуживает долгую счастливую жизнь.
Динара Ганиева сидит в моем кабинете. Уже неделю они с матерью живут вдвоем. Три дня назад прошли похороны бывшего подполковника Альберта Ганиева, зверски убитого неизвестным преступником.
- Как дела? - спрашиваю я.
Неопределенно пожав плечами, Динара отвечает: