Сжав губы, я срезал ножом молодую березку, сделал из неё ровную жердь и пошел через болото. Я знал, как нужно идти - мы с отцом однажды слишком глубоко углубились в болото, когда собирали ягоды, и он мне рассказал и показал, что нужно делать, чтобы выжить. Однако теория и практика, как оказалось, могут очень сильно отличаться. Каждый шаг мне давался с большим трудом, уже метров через пять я шел по пояс в грязи, потом прыгал с кочки на кочку. Я смотрел на островок твердой земли, но он словно удалялся от меня. Солнце, до этого медленно двигающееся по небу, стремительно покатилось к горизонту. Его край уже зацепился за лес позади меня, когда я понял, что островок совсем рядом. Я приободрился, прибавил шаг, и, поторопившись, оступился.
Барахтаясь по грудь в вязкой грязи, я вдруг подумал, что на этом всё и закончится, потому что чувствовал, как бездна снизу медленно, но верно, тащит меня за ноги. Так бы оно и случилось, если бы не Богиня.
Она склонилась ко мне и улыбнулась. Затем посоветовала перестать паниковать, схватиться за жердь, которая лежала поперек омута, и тащить себя из трясины.
- Ты сможешь, потому что ты сильный. Ты должен это сделать, потому что я тебя жду вон там, - сказала она и показала рукой на островок.
Я вылез из трясины. Обессиленный, добрался до твердой поверхности. И, наверное, уснул.
Во всяком случае, я ничего не помню до следующего утра.
На другой день я очнулся, обнаружил себя лежащим на траве и улыбнулся солнечным лучам, согревающим меня.
Оставшаяся часть болота оказалась значительно проще, - я преодолел его за час. Потом был еще день пути, и я вышел к небольшой реке, за которой высились скалы Уральских гор. И пусть они были невелики, - для меня она казались неприступными и величественными. Конечно, я взобрался на одну из вершин, и, глядя сверху на окружающий мир, рука об руку с Богиней улыбался выполнению своей мечты.
Я иду по болоту и вспоминаю путешествие моей юности. Замечательное время и масса новых впечатлений. Я рад был увидеть отца, который с трезвыми испуганными глазами спросил меня, где я был. Единственное, что омрачило моё сознание по возвращении домой, - я обнаружил, что находился в походе не одиннадцать, а тринадцать дней.
Я так и не понял, куда делись два дня.
Однако эта странность достаточно быстро перестала меня волновать. В конце концов, может, просто я неправильно считал дни в лесу.
10.
Они снова шли по следу. Ночной отдых и общение у костра оказали на капитана Ильюшенкова магическое действие. Он перестал постоянно думать о Парашистае и о том, как будет его убивать. Он просто быстро шел за кинологом и смотрел по сторонам. Как ни странно, ему, городскому жителю, в лесу нравилось. Капитан пока еще не понимал, что конкретно, но - было хорошо.
Идти и чувствовать, как работают мышцы.
Смотреть на зеленый цвет хвои и листьев.
Вдыхать необычно приятный воздух.
И иногда думать о словах сержанта.
И, действительно, чего это вдруг он так разозлился на Парашистая? Бывало и раньше, что гибли его товарищи при задержании преступника. Случалось, что не всегда складывалось так, как хотелось, и не всё получалось из задуманного. Если вспомнить, он даже наступал на одни и те же грабли, получая раз за разом по лбу, но это только раззадоривало, но никак не злило.
Чего это он вдруг так раздухарился?
В конце концов, доктор Ахтин всего лишь обычный убийца, которому везет, и он выворачивается каждый раз, но - сколько бы веревочка не вилась, но конец всегда будет. Будет и на их улице праздник. Если просто убить Парашистая, то это будет очень легким выходом для него. Да, сержант прав, его надо поймать и судить. Для него, капитана Ильюшенкова, неважно, почему маньяк убивает, гораздо важнее, поймать, судить и посадить, чтобы преступник всю оставшуюся жизнь провел за решеткой.
- Дориан волнуется, - сказал сержант, показав на пса, который вел их по следу. Овчарка постоянно оглядывалась на людей, словно хотела что-то сказать и, натягивала поводок, будто он ему мешал бежать вперед.
- И что это значит? - спросил капитан, хотя и так понимал, что это значит.
- Он уже недалеко.
- Прибавить шаг, - дал команду капитан, и они перешли на бег.
Ильюшенков автоматически посмотрел на часы, отметив время - двенадцать часов пятнадцать минут. Они вышли на рассвете и уже около пяти часов идут по лесу.
Дориан замедлил бег и, повернув морду, посмотрел на хозяина.
- Парашистай здесь ел чернику, - сказал сержант, наклонившись к кустикам с остатками ягод, - и это было совсем недавно.
- Вперед! - махнул рукой капитан. - Давайте уже догоним его!
И они бросились дальше. Когда впереди появился просвет среди деревьев, капитан даже обрадовался, - если сейчас будет поле, то он сможет увидеть Ахтина и понять, насколько он от них далеко. Он продолжал думать, что скоро преследование закончится, даже когда они выскочили на край болота и, действительно, увидели далеко впереди маленькую человеческую фигурку.
- Твою мать! - выругался сержант Коротаев. - Это болото!
- И что? - спросил капитан. - Парашистай же идет по нему.
- Это огромное болото, - уточнил сержант, - а, значит, его нахрапом не возьмешь. Можно пойти за Парашистаем и остаться в этом болоте навсегда.
- Но он-то ведь идет!
- У него выбора нет, - или вперед, или мы бы его поймали.
Лейтенант Молчанов поддержал сержанта:
- Зачем рисковать жизнью. Проще по рации вызвать вертолет и, пока этот ублюдок в чистом поле, взять его сверху.
- Когда еще прилетит вертолет, - отмахнулся капитан, - а Парашистай уже уйдет.
- Нет, не уйдет, он еще и половины не прошел. Давай, Николаев, - обратился лейтенант к рядовому, - настраивай рацию и вызывай центр. Запросим вертушку и возьмем его сверху.
Капитан посмотрел вдаль, еще раз прикинул расстояние и подумал, что, возможно, лейтенант прав. К тому же, присмотревшись к трясине, он решил, что товарищи правы, - совсем не нужно рисковать жизнью. Ему, городскому жителю, эта сомнительная неровная поверхность сразу напомнила кадры из многочисленных художественных фильмов, когда герой проваливается в трясину и медленно погибает.
- Товарищ капитан, вы будете говорить, или можно мне? - спросил лейтенант.
- Давай сам, - кивнул Ильюшенков и отошел в сторону. Сев на траву, он стал смотреть, как двигается по болоту маленькая человеческая фигурка.
- А он молодец, - сказал сержант, который подошел к нему и сел рядом, - такое впечатление, что Ахтин, кроме того, что хорошо знает лес, еще и умеет передвигаться по болоту.
- Молодец-холодец, - задумчиво пробормотал капитан.
- Что? - переспросил сержант.
- Я говорю, что далеко не уйдет, все равно поймаем.
- Оно, конечно, так, но поневоле начинаешь уважать того, кого преследуешь, если беглец не глуп, ловок и проворен.
- Сержант, ты на чьей стороне? Я вот слушаю тебя и удивляюсь, - такое впечатление, что тебе нравится Парашистай.
- Нравится - не нравится, - хмыкнул сержант, - не в этом дело. Он мою мать вылечил.
Капитан заинтересованно посмотрел на собеседника.
- Ну-ка, давай, рассказывай.
- Семь лет назад моей матери в онкологическом диспансере поставили диагноз - рак желудка. Сделали операцию, после которой доктора сказали, что у неё есть метастазы, которые невозможно удалить во время операции, и что она проживет не больше шести месяцев.
Сержант Коротаев с грустным выражением лица смотрел вдаль, словно вновь проживал события прошлого.
- Мама у меня женщина сильная, и решила бороться до конца. Принимала лекарства, выполняла рекомендации врачей, но - ничего не помогало. Она за два месяца похудела килограмм на пятнадцать. Потом появился асцит, ну, это скопление жидкости в животе, - заметив недоумение на лице капитана, пояснил свои слова сержант, - и она попала в терапевтическое отделение областной больницы. Лечащий доктор у неё был Ахтин Михаил Борисович. Не знаю точно, что он сделал, но мама через две недели вернулась домой и стала поправляться. Прошло семь лет, а она, вопреки прогнозам врачей, жива, - улыбнулся сержант.
- И почему ты думаешь, что это сделал Ахтин? Может, это произошло из-за хорошо сделанной операции?
- Нет. Онкологи, когда мама приходит к ним на плановые осмотры, до сих пор удивляются, как это могло случиться. И я знаю еще два подобных случая, когда после лечения у Ахтина люди выздоравливали. Поэтому я очень удивился, когда его арестовали и обвинили в том, что он маньяк-убийца.
Сержант вздохнул:
- Странно всё это, и непонятно.
Капитан Ильюшенков пожал плечами и снова посмотрел вдаль. Неожиданно вскочив на ноги, он приложил руку ко лбу и стал пристально всматриваться в пустое пространство болота.
Там ничего не было.
Маленькая фигурка исчезла.
Совсем.
11.
Похоже, солнце не двигается по небосводу. Или просто я его не вижу из-за облаков. Кроме того, что жарко, еще и светло. Здесь на болоте я ощущаю себя, как на сковороде - открыт всему миру. Приходи и бери меня тепленьким.
Сделав очередной шаг, я переношу слегу вперед и пытаюсь найти твердую поверхность. Жердь наполовину погружается в вязкую жидкость и только потом замирает, уткнувшись в препятствие. Я уже по грудь в липкой грязи, поэтому спокойно делаю шаг и погружаюсь в болото по пояс.
И снова погружаюсь в своё сознание. В свою семнадцатую весну. Там и тогда я в первый раз понял, что тотальное большинство людей вокруг меня не заслуживают того, что имеют. Они бредут от рождения к смерти, подчиняясь своим инстинктам, и даже не задумываются о своем предназначении. Они соблюдают законы общества, когда знают, что находятся на виду, и тут же нарушают их, когда уверены в своей безнаказанности. Живущие, чтобы поглощать пищу и исторгать из себя отходы жизнедеятельности. Презирающие слабых и преклоняющиеся перед сильным. Они панически боятся смерти, хотя наверняка знают, что их жизненный путь в любом случае закончится на кладбище. Они уверены, что знают разницу между добром и злом, но, как правило, принимают сторону темных сил, когда приходит время выбора, оправдывая себя тем, что этим самым они как раз и творят добро. Перевернув всё с ног на голову и тем самым сохранив своё душевное равновесие, они, довольные и жизнерадостные, идут дальше к своей неизбежной смерти.
Люди, которые в определенных условиях способны убить. И всегда находящие причину для своего собственного оправдания.
Хотя, если их спросить, они твердо и уверено скажут, что это невозможно ни при каких условиях. Убить человека - нет, ни в коем случае, это не про меня, я даже муху обидеть не могу.
Тени, бредущие по направлению к смерти. Именно тогда я в первый раз осознал, что в этой жизни почти все люди являются тенями, которые не заслуживают того, что имеют. Не заслуживают жизни.
Нет, еще далеко до того момента, когда я стал решать, кому жить, а кому умирать. Пройдут еще годы до моего первого убийства, но - один день из той весны изменил моё восприятие реальности.
Десятый класс школы. Экзамены позади. Мы всем классом решили отправиться в поход, причем с одним обязательным условием - никто не должен говорить родителям об этом путешествии. Собственно, зачем им об этом говорить, мы и сами уже взрослые. Я изо всех сил пытаюсь быть, как все - ничего не сказав отцу, собрал рюкзак и утром ушел из дома.
Поздняя весна. Утром еще прохладно, но днем уже тепло, как летом. Мы собрались на речной пристани, и за пять минут до отправления "Ракеты" поняли, что пришла только половина класса. Костя, высокий широкоплечий парень, с улыбкой сказал про отсутствующих:
- Уроды! Вот так всегда, на словах готовы горы свернуть, а как до дела доходит, сразу в кусты.
Никита угодливо засмеялся, а Катька добавила:
- Если бы в кусты, то можно было бы понять. А то к мамке, к юбке.
Я смотрю на группу молодых людей и непроизвольно оцениваю расклад. Семеро парней, вместе со мной, и пять девчонок. Костя - непререкаемый лидер в классе. Никита, Андрей и Вован сделают всё, что скажет Костя, и не из-за уважения к нему, а из-за боязни выпасть из обоймы, - сейчас они рядом с тем, кто верховодит в группе. Я и Серега - мы сами по себе, хотя пытаемся не отставать от группы.
И Антон. Точнее, Тоша. Так его однажды назвал Костя, и кличка приклеилась намертво. Худенький парень с красивым лицом. Кудрявые волосы, длинные ресницы, красивые глаза и пухлые губы. Робкий, стеснительный и вежливый. Я не знаю, зачем он вообще пришел на пристань? Может, было бы лучше, если бы он остался дома. Но - он пришел, стоял рядом с нами, и улыбался.
Из девчонок, кроме Кати, которая громко говорила и пыталась показать, что она - девушка Кости, были две Насти, Вера и Серафима. Они ничего собой не представляли, поэтому, честно говоря, я редко обращал на них внимание.
Забравшись на рейсовую "Ракету", мы поплыли вверх по Каме. Место для будущей стоянки выбирал Костя:
- Доплывем до Серыша, а оттуда пешком километра два. Там есть классное место на берегу, - чистый песок, скалы и вода. Поставим палатки, настроим удочки, вечером посидим у костра.
Оценив расклад на пристани, я сразу подумал, что ничего хорошего из этого вояжа не получится, но ничего не стал делать. Собственно, в течение трех лет, с тех пор, как мой отец перевел меня в эту школу, я пытался влиться в коллектив, и совершать какие-либо резкие движения мне совсем не хотелось, пусть даже я знаю, что совсем скоро наши пути разойдутся навсегда.
Пусть всё идет своим чередом, решил я, и стал смотреть на речные виды за окном. Кама - великая река, полноводная и широкая, я с удовольствие приходил к ней и сидел на берегу, созерцая спокойное движение воды. Вот и тогда, я отрешенно смотрел и не слушал, о чем говорят одноклассники.
Через два часа мы вышли на берег, и пошли дальше пешком. Костя с Никитой шагали впереди, и о чем-то говорили тихим голосом. Катька, как обычно, громко вещала о том, что день сегодня чудесный, и, вообще, впервые за последние годы она счастлива, потому что завтра, и послезавтра, и послепослезавтра, ей не надо идти в школу.
- Эти паразиты, сидящие в учительской, высосали у меня всю кровь! - голосила она, размахивая полупустым рюкзаком. - Я с утра есть не могла, потому что боялась, что меня вырвет на математичку. И в обед я есть не могла, потому что сил никаких не было. Приходила домой и валилась на диван, ни рукой, ни ногой не могла пошевелить. Лежала, как бревно, пока Костян не позвонит. Потом мы с ним прошвырнемся, покувыркаемся, и я оживаю - думать могу, видеть, слышать и кушать.
- Наверное, поэтому ты такая худая, - сказал Тоша, и, заметив недоумение в глазах Катьки, добавил, - ну, кушать не могла. И не двигалась совсем.
- Ага, не двигалась она, - обернувшись, сказал Костя с ухмылкой, - и ела потом за двоих.
Девчонки захохотали. Катька, слегка покраснев, тоже засмеялась.
Место, куда нас привел Костя, действительно оказалось красивым - чистый речной песок шириной метров пять от воды, далее - небольшой ельник, и невысокие серые скалы.
- Супер! - выразила одним словом восхищение Вера.
- А то, - довольным голосом сказал Костя, - я же говорил, что будет классно. Так, мы ставим палатки, Никита занимается удочками, остальные собирают дрова для костра, - закончил он фразу, и почему-то сразу стало понятно, кого он имел в виду.
Солнце давно перевалило зенит, когда всё было готово. Мы сидим на двух бревнах у костра. Костя окликнул Никиту, наблюдающего за двумя поплавками на воде:
- Давай, иди сюда. Надо отметить начало нашей свободной жизни.
Он извлек из своего рюкзака бутылку водки. И я вдруг точно понял, что ничем хорошим этот день не закончится. Всё будет плохо. Или очень плохо.
Костя сковырнул пробку ножом, воткнул в бревно нож, шедро плеснул в кружку водку и мечтательно произнес:
- Чтоб каждый день, как этот миг.
И вылил жидкость себе в горло. Сморщившись, он резко выдохнул, помотал головой и улыбнулся. Снова налил и протянул кружку Никите.
Я смотрел на то, как пьют водку мои одноклассники и думал, как мне поступить. Отказаться - значит, противопоставить себя коллективу в самом начале похода. Согласиться - нарушить данное самому себе обещание, что никогда и ни за что.
Костя протянул кружку Тоше и с ухмылкой сказал:
- Ну, Тоша, давай, замахни водочки.
- Не, - помотал Тоша головой, - я не пью.
Я смотрю на парня с красивыми глазами и понимаю, что он не будет пить водку. Для него даже не возникает эта дилемма - пить или не пить. Неожиданная твердость в словах и глазах. Уверенность в том, что делает и говорит. Тонкие пальцы переплетены и сжаты.
Костя, как бы равнодушно пожав плечами и переглянувшись с Никитой, протягивает кружку Сереге.
Следующий - я. В мыслях хаос, в сознании - пустота. И я допускаю первый промах. Беру протянутую кружку. Теперь, когда сосуд с остро пахнущей жидкостью у меня в руке, говорить о том, что я не буду пить, просто глупо. И еще - я знаю, что эта ситуация продумана и разыграна, как по нотам. Я почти уверен в том, что знаю ход дальнейших событий. За доли секунды в моем сознании мелькают картины того, что свершиться в ближайшие часы.
И я медленно пью водку, как воду.
- Во дает, - восхищенно цокает языком Вован, - даже не поморщился!
- Молодца! - поддерживает его Костя. - Наш человек!
Споткнувшись, я чуть не падаю, и возвращаюсь из глубин своей памяти. Опершись на слегу, стою и смотрю вперед. Передо мной участок чистой воды, - вытянутый овал, подернутый по краям темно-зеленой ряской. Я знаю, что дна здесь нет, и единственный выход - обходить это место. Услышав далеко позади посторонние звуки, я спокойно оборачиваюсь и вижу далеко позади маленькие фигурки людей.
Я улыбаюсь.
Я вижу группу подростков на берегу широкой реки по имени Кама.