Пирсон нагнулся к уху Мак-Манти и шепнул:
- По ошибке. Предназначалось для венгерских лесов, - и, обращаясь к Стронгу, сказал: - Вы заблуждаетесь насчет биологической войны: ее не существует.
- Ее не должно быть! - согласился Стронг. - Надо запретить биологические методы сельскохозяйственной войны, так же как атомную бомбу!
- Однако! - многозначительно произнес Мак-Манти, беспокойно ворочаясь в своем кресле-коляске, и посмотрел на Пирсона.
Все пятеро сидели в креслах и наблюдали стоявшего перед ними Стронга, как подопытного кролика. Ученый почувствовал себя неуверенно. Впрочем, это продолжалось недолго. Его опять засыпали вопросами, и он увлекся.
- Гораздо сложнее и страшнее вирусы, - продолжал Стронг. - Мозаичный вирус табака оказался протеином с ярко выраженной кристаллической структурой.
Слушатели зашептались. Стронг замолк, сел и нажал кнопку звонка к киномеханику.
За высокими травами Судана следовали рисовые поля Китая, пшеничные поля Канады, фруктовые сады Флориды, виноградники Италии, маслины Греции и финиковые пальмы Аравии.
Действующие лица показывались крупным планом. Это были черви и мухи, бабочки и жуки - словом, все то, что превращало зеленые растения, взращенные людьми, в прах. Киноленты с саранчой вызвали удивленные возгласы гостей. Густые тучи летящих насекомых затмили солнце, и над землей воцарился полумрак.
Позвонил телефон. Президент академии взял трубку, извинился перед присутствующими и быстро вышел из комнаты. Аллен Стронг дождался, пока за президентом закрылась дверь, и пояснил:
- Это огромные взрывы жизни на нашей планете. Такие взрывы жизни наблюдаются в продолжение нескольких недель, дней, часов. Мы видим, как образуются мириады живых существ, водорослей, насекомых, микробов. В 1888 году Карутерс наблюдал переселение саранчи с берегов Северной Африки в Аравию. Пространство, занятое тучей саранчи, равнялось 5967,3 квадратного километра… Сейчас вы видите на экране советские самолеты над болотистыми поймами Ирана, где в тростниках плодится саранча. Самолеты уничтожают ядовитыми веществами саранчу, пока та не начала летать. Дело борьбы с вредителями - это международное дело, и малые страны сами не в силах уничтожить вредителей. Советский Союз помогает Ирану уничтожать саранчу, то есть ликвидирует источник бедствий для народов переднего Востока и советских республик Средней Азии.
Внезапно в зале вспыхнул электрический свет. Еще на экране мчались силуэты самолетов и слой саранчи устилал поля, но все головы повернулись навстречу вошедшему. Это был президент академии. В руках он держал телеграмму.
- Простите, - сказал он дрожащим голосом, - но случилось нечто совершенно невероятное. Возможна мировая катастрофа. Только что получена телеграмма. Читаю: "В пять часов дня в пустыне Сахаре, в оазисе Там-и-Худ, внезапно начали сохнуть трава, деревья, все растения. Все превращалось в пыль. В течение ночи растительность этого оазиса превратилась в ничто. Население в панике покинуло оазис. Следующей ночью произошло то же самое в трех соседних оазисах, куда прибыли жители Там-и-Худ. Долине Нила угрожает гибель". Что делать? - воскликнул президент.
- Это "Феномен Стронга", - прошептал Аллен Стронг, называя так "Эффект Стронга", и лицо его покрылось каплями пота. - Но это… это просто невероятно!
- Вот телеграмма, читайте сами! - Президент сунул телеграмму в руки профессора.
Стронг смотрел на телеграмму и не верил глазам. В полном смятении он твердил: "Это ужасно, ужасно, ужасно!".
- В чем дело, профессор? - потребовал объяснений Пирсон. - Надо действовать быстро и решительно!
- Да поможет нам бог! - сказал Меллон и перекрестился.
- Много лет назад я наблюдал это явление в Египте. Но я поклялся никому не говорить… - тихо сказал Стронг, сжимая кулаки.
- Вы, вы, безбожник, поклялись! - заорал Меллон, вскакивая, будто он только и ждал этой минуты, - Я проверил. Все известно. Вы не посещаете церкви. Вы не жертвуете на церковь. Ваша клятва недействительна! Да-да, церковь освобождает вас от клятв! Говорите все, как на исповеди!
Меллон истово перекрестился и начал читать молитву. Все встали.
Стронг был испуган - не Меллоном, конечно, а тем, что случилось в Сахаре. Он хотел сосредоточиться, подумать, но ему не давали ни секунды покоя.
- Встряхнитесь, Стронг! Судьба и счастье десятков миллионов людей в ваших руках, - сказал Пирсон.
- Я считал это явление единственным и неповторимым в своем роде, начал Стронг. - Это ужасно, но я сам вот этими руками вызвал его к жизни. Сведения об этом, под названием "Эффект Стронга", проникли в газеты. О нем писали, как о грандиозном пожаре, вызванном космическими явлениями. Истинную сущность происшедшего я решил скрыть. Мы оба - я и Лифкен поклялись не разглашать происшедшего.
- Почему Лифкен? - спросил президент.
- Он был моим помощником в африканской экспедиции. Трумс это знает. Он купил у Лифкена этот секрет за десять тысяч долларов. Лифкен поклялся сохранить все в тайне, ибо это я - и только я! - был причиной гибели оазиса, причиной несчастья десятков семейств… Но Лифкен, оказывается, ничего не понял…
- Вы величайший преступник, Аллен Стронг, - хладнокровно заявил Пирсон. - Я ошибся в вас. Вы первый открыли "Эффект Стронга" и даже первый вызвали его к жизни, но утаили это. Может быть, эти микробы снова ожили и грозят гибелью всему земному шару… Почему вы скрыли от науки свое открытие? Почему вы тогда же не выработали противоядия? И вам, человеку, открывшему средство уничтожать зеленые растения, эти сокровища солнца, мы присудили генеральную премию Мак-Манти! Как мы были слепы! Чем вы искупите вашу вину перед наукой, перед человечеством? Что надо делать? Говорите, Стронг!
- Да-да, это ужасно! Я преступник. Я страшный преступник! Это была самая роковая ошибка в моей жизни. Надо немедленно, сейчас же облить бензином и сжечь погибшие оазисы. Я имею в виду сухую пыль, в которую превратились растения. Надо, чтобы уничтожить заразное начало, не выпускать оттуда, из того района, ни одного человека, ни одного животного без дезинфекции, ни одной птицы! Устроить кордоны! Людей питать с самолетов!
- Мы ассигнуем на это дело миллион долларов, - сказал Дрэйк.
- Надо было своевременно изучить это явление и выработать противоядие, - сказал Стронг. - Но я испугался. Я не хотел выпускать в мир этот малоизученный феномен и считал необходимым скрыть его.
- Сознательное преступление? - спросил Пирсон.
- Ошибка, роковая ошибка, - сказал Стронг. - Я сейчас же начну работать… Лифкен! - позвал он.
- Я здесь, профессор.
- Мы попросим Ихару, вице-президента Лиги изобретателей и ученых, сказал президент, - выпустить воззвание о помощи ко всем ученым мира…
- Неужели профессор Стронг, автор "Эффекта Стронга", не справится силами института, который я ему создал? - спросил Мак-Манти.
- Конечно! И я… и другие. Надо привлечь профессора Сапегина из Советского Союза. Это блестящий экспериментатор.
- Вооружить нечестивцев! - воскликнул Меллон. - Ведь "Эффект Стронга" в их руках может стать оружием. Они смогут угрожать нам.
- Что вы! Советские профессора - настоящие ученые.
- Я запрещаю, - сказал Мак-Манти.
- Это как секрет атомной бомбы, - пояснил Пирсон. - Мы засекретим ваши работы от всех людей, чтобы потом, если вы не справитесь, не упрекали вас, лауреата генеральной премии Мак-Манти. Я против Сапегина… не лично, конечно… но против коммунистов… Видите, я все еще высоко ценю вас, Стронг. Отберите только самых необходимых помощников. В средствах не стесняйтесь. Выберите любое место на земном шаре для своих работ, - конечно, кроме Советского Союза и демократических республик.
- Тогда я сейчас же вылечу в Сахару.
- Ни в коем случае! - сказал Пирсон. - Полетит ваш помощник Лифкен. Дайте ему необходимые инструкции… Мистер Дрэйк, выполните распоряжение профессора об испепелении погибших оазисов и карантине.
- Нет-нет, пока не испепеляйте всего! - воскликнул Стронг. - Откуда я возьму возбудителя, если тот сосуд из саркофага фараона украден? Неужели он вернулся в оазисы и послужил причиной несчастья? Нет, это невозможно!
- Это легко проверить. О каком сосуде вы говорите? - поспешно спросил Пирсон.
Все насторожились.
- Надо запросить известного ориенталиста сэра Беркли, лежит ли в Лондонском музее глиняный сосуд, запечатанный черным воском с изображением бога Сэта на печати. Мы его называли "черный сосуд Сэта". Он лежал сначала в саркофаге фараона, а потом, во избежание кражи, был спрятан Беркли в хранилище, подальше от любителей древних сувениров.
- Предоставьте это мне, - сказал Луи Дрэйк. - Нарисуйте-ка, профессор, на этом листе сосуд в натуральную величину с изображением знака Сэта.
Стронг набросал на листе бумаги очертания сосуда.
- Через час будем знать, - сказал Луи Дрэйк, беря из рук ученого рисунок. - А может быть, и иметь…
Он подошел к телефону и вызвал ФБР.
- Но как вы думаете, профессор, с помощью "черного Сэта" реабилитировать себя и спасти мир?
3
Аллен Стронг сел в кресло, наклонил голову и закрыл лицо руками. Так он просидел минуты три, показавшиеся присутствующим бесконечными.
Пирсон присел на ручку кресла и вертел в пальцах сигару. Луи Дрэйк стоял перед Стронгом, широко расставив ноги, и шумно курил, уже не пытаясь выписывать в воздухе дымом цифры. Лифкен неподвижно стоял возле стены у окна. Старик Мак-Манти лежал в кресле, откинув голову на спинку, и сквозь прищуренные веки наблюдал за Стронгом.
- Не знаю, знакомы ли вы с палеобиологией и вообще с науками об ископаемых организмах, - начал Стронг. - В молодости я занимался палеомикробиологией. Мной опубликовано несколько работ, например: "О некоторых способах добывания из пород микрофауны"; "Указание на вероятность существования бактерий целлюлозного брожения в палеозойскую эру", и другие. Потом я перешел к более близкому периоду - уже не геологическому, а археологическому. Я изучал микрофауну и насекомых, находимых при археологических раскопках, - в древности в могилу вместе с трупами опускали предметы обихода и еду в сосудах. Среди зерновых культур: проса, кукурузы, пшеницы, риса, встречались сельскохозяйственные вредители того периода, в частности долгоносики. Я опубликовал работу "Сельскохозяйственные вредители в пищевых остатках древних могил инков" и другие. Курс энтомологии и микробиологии я преподавал в колледже. Научные работы были подсказаны актуальностью тем.
…После истории с элеваторными компаниями я уехал в Париж. Там я обнаружил колорадского жука. Его завезли американские пароходы. Левые газеты подняли шум. Требовали закона против трестов. За мной гонялись газетчики. Я прятался, ездил в заграничные командировки; руководители колледжа предложили мне дальнюю, длительную поездку. Я тогда интересовался археологией вредителей и выбрал Египет. Меня сопровождал мой помощник Лифкен. В Каире я встретил известного египтолога сэра Беркли. В то время он работал над расшифровкой одной иероглифической надписи.
У меня было страстное желание поскорее освободить для себя время, которое просил профессор Беркли на расшифровку. Меня интересовали амбарные долгоносики эпохи Тутанхамона. Я помогал профессору Беркли своими догадками. С непредвзятостью, свойственной новичкам, я высказал мысль, что необычное расположение иероглифов - не что иное, как план местности с пояснением. Моя мысль оказалась правильной. Это сблизило нас. Сэр Беркли снабдил меня богатейшими материалами по моей теме и предложил участвовать в раскопках, предпринятых по расшифрованному плану. Я согласился, оговорив себе право на исследование всех найденных насекомых, а также на микробиологический анализ.
Следуя этому древнему плану, мы нашли в песках гробницу и в ней саркофаг. Там оказались сосуды. Два из них были небольшими черными цилиндрами из глины с изображением интересующих меня насекомых. Сосуды были запечатаны черным воском с печатью Сэта. Сэр Беркли собирался возвращаться в Каир, чтобы там изучить находки. Я тоже получил телеграмму с требованием срочно возвратиться. Я попросил один из сосудов с печатью Сэта. Изображенные на нем насекомые не давали мне покоя. Но сэр Беркли не мог дать его мне, так как закон запрещал вывозить археологические находки за пределы страны. Он предоставил мне этот сосуд на одни сутки, но в этот день со мной случился солнечный удар, я задержался в ближайшем оазисе. Сэр Беркли не стал ждать, взяв с меня обязательство завезти сосуд Сэта в Каир.
Три дня я провалялся в лихорадке и похудел, как мумия. На четвертый день я был еще слаб. И вот в тот вечер… помню, это было с пятнадцатого на шестнадцатое августа… мне, находившемуся в полуобморочном состоянии, Лифкен дал местное средство: спирт с настойкой из трав. Я выпил и почувствовал прилив энергии.
Спирт опьянил меня. Я решил исследовать содержание сосуда тогда же, в сумерках, вместо того чтобы дождаться утра или приезда в каирскую лабораторию. Это было безумие, и я раскаиваюсь за него всю жизнь.
В комнате было душно. Мы вышли во двор и сели под пальмами. Светила луна. Тени были очень черными. Лифкен курил. "Открывайте, - сказал я ему после собственных безуспешных попыток сбить ножом затвердевший воск со смолой, - а папиросу бросьте". Лифкен отложил папиросу, но не потушил ее. Потом он откупорил сосуд и слегка наклонил его над тарелкой. Мы ожидали, что там будут зерна. Но ничего не посыпалось. Лифкен потряс сосуд, сунул внутрь веточку и сказал: "Он пуст". Тогда я взял сосуд, опрокинул его вниз горлом над тарелкой и стукнул кулаком по дну. Выпал небольшой комок. Лифкен посветил электрическим фонариком. Это была черная ноздреватая масса. Я поднес к носу. Она была без запаха. Я нажал. Хрупкая масса раскололась на части. Некоторые комочки упали на траву.
Ссыпав остатки черных крупинок в сосуд, я сказал: "Этого, пожалуй, нам хватит для химического количественного и качественного анализа, а также и для микробиологического".
Прохлада ночи действовала на меня оздоровляюще. Помню, мы сидели очень долго… несколько часов. Я вспоминал более плодотворные итоги своих предыдущих экспедиций. Меня очень интересовал вопрос жизнеустойчивости микрофауны в ископаемых организмах.
Перед рассветом мне стало холодно. Я решил идти спать и сказал своему помощнику: "Арнольд, подберите черные комочки, выпавшие из сосуда на траву, а то, чего доброго, нам еще не хватит вещества для анализа".
Лифкен нагнулся и вскрикнул. Я посмотрел и увидел, что под нами вместо густой высокой травы оказалась голая земля. "Зачем вы бросили непотушенную папиросу? - сказал я. - Видите, как вокруг нас все выгорело". Но ни огня, ни дыма не было видно. Это было что-то другое. Мной овладел азарт исследования.
Я взял у Лифкена электрический фонарь и осветил землю. Вокруг нас было совершенно светло, потому что исчезла тень от пальм. Да, исчезла тень от пальм, потому что исчезли листья пальм! Одно за другим деревья сохли. При малейшем прикосновении они рассыпались в пыль.
Начинался рассвет. Мы побежали с Лифкеном туда, где еще осталась трава. Мы топтали край нетронутой, еще свежей травы, пробовали вырвать ее с корнями, чтобы создать просеку, как во время лесного пожара. Мы даже подожгли сухую траву. Я мобилизовал всех мужчин. Взошло солнце. Часть оазиса уцелела. Я считал, что мне помог огонь. Но впоследствии, получив письмо от сэра Беркли, я понял, что ошибался. Я хотел забыть этот "Феномен Стронга", или, как его называли газеты, "Эффект Стронга", и не стал отвечать сэру Беркли.
- А в чем ваша первоначальная ошибка и к какому мнению вы пришли впоследствии? - спросил Пирсон.
Все напряженно слушали. Дрэйк курил сигарету за сигаретой.
- Сэр Беркли писал, - продолжал Стронг, - что ему удалось расшифровать надпись целиком. Там были такие слова: "Я взял золотые стрелы Амона Ра и поразил черную смерть в самое сердце". Амон Ра - это бог солнца. По-видимому, где-то здесь и следует искать разгадку. Может быть, солнечные лучи убили возбудителя, но в таком случае почему сейчас в оазисах Сахары снова появилась "черная смерть" и ее не убивают солнечные лучи?
- Что же такое все-таки "Эффект Стронга"? - спросил Пирсон.
- Я назвал бы "Феномен", или "Эффект Стронга", взрывом смерти, - сказал Стронг. - Вспомните, что одна диатомея, как это установил Э. Эренберг еще в начале XIX века, может, разделяясь на части, если не встретит к тому препятствий, в восемь дней дать массу материи, равную объему нашей планеты, и в течение следующего часа может удвоить эту массу… Вспомните о примерах с размножением кроликов в Австралии, ежевикой, чертополохом и другими. Скорость передачи биохимической энергии в "феномене Стронга" - около метра в секунду.
- Действие бактерий? - спросил Пирсон.
- Еще не знаю, - ответил Стронг. - Может быть, воздействие ультравирусов. Необходимы объединенные усилия всех ученых, чтобы изучить причину и сущность явления. Жизнедеятельность вирусных нуклепротоидов осуществляется только в определенных условиях. Подобно другим организмам вирусы являются живыми телами, только находясь в единстве с этими условиями. Вне этого единства вирусные нуклепротоиды становятся в полном смысле слова безжизненными телами. Однако они способны сохранять свою структуру и вырабатывать жизнедеятельность при восстановлении необходимых условий. Видимо, это и произошло в Сахаре.
- Не будем пугать мир, - твердо сказал Пирсон. - Никаких воззваний к изобретателям и ученым всего мира! Вы, Стронг, будете изолированы от мира. Ваши родные не должны ничего знать о сущности вашей работы. Назовите место на земном шаре, где вы хотите организовать свою работу. Через несколько дней там будет воздвигну т целый поселок.
Раздался телефонный звонок.
- Вас, - сказал почтительно Лифкен, передавая трубку Дрэйку.
Все замолчали. Дрэйк выслушал какое-то короткое сообщение и положил трубку. Он хлопнул по плечу бледного Стронга:
- Выше голову, профессор! Через десять часов самолет сядет на нашем аэродроме, и вы получите сосуд в натуральную величину.
- Итак, желательное место расположения вашей лаборатории? - спросил Пирсон, - Чем дальше, тем лучше.
- Скажем, так, - задумчиво отозвался Стронг, - Южная Америка, умеренный пояс, не выше тысячи пятисот метров над уровнем моря. Необходимы установки для создания микроклимата, искусственного солнца, электрических полей высокого напряжения, электронный микроскоп и другое оборудование. Необходимо также будет испытать все в полевых условиях. Для изучения "Феномена Стронга" мне надо сначала вылететь в Сахару, - добавил профессор.