Окон в фургоне не было, но грузовик достаточно потрудился на своем веку, так что кое-где крыша чуть отошла от стенок, и в щели видны были звезды. По крайней мере, удушье им не грозило. Грузовик подался назад, потом, набирая скорость, устремился вперед – вне всякого сомнения, по шедшему от дома проселку.
– Джон-Том, теперь можно говорить? – подала голос Виджи.
– В каком это смысле можно теперь говорить? – Камалк был одновременно озадачен и огорчен шуткой, которую сыграла с ним судьба.
– Что эти два странных человека хотят с нами сделать?
На него никто не обратил внимания.
– Можешь, Виджи.
– Не очень-то гостеприимен твой мир, человек, – неодобрительно хмыкнул Перестраховщик. – Пожалуй, что он мне не по душе. Тут всегда мечут друг в друга громы и молнии?
– Нет, просто такая уж выпала нам удача.
– Это верно, кореш, госпожа Удача ходит с тобой рука об руку. – Мадж пробирался к двери. – Ежели они завезут нас слишком далеко, нам нипочем не найти обратную дорогу.
"Мадж, если бы ты знал хоть половину того, что известно мне, – тревожно размышлял Джон-Том. – Тип по имени Крус упоминал Чикаго, а вот в Чикаго нам ехать нельзя ну никоим образом! Надо непременно вернуться в Безымянную пещеру".
– Все вы сдрейфили. – Голос Камалка источал презрение. – Даже ты, человек, и это в твоем собственном мире!
– Не без причины. Спроси у своей зеленой пернатой задницы.
– Фи! Надо встречать рок с достоинством.
– Это ты встречай свой рок с достоинством, клюворылый! Что до меня, так я буду колотить пятками и вопить. Эй, а это еще что?
– Где? – Джон-Том с трудом разглядел фигуру выдра – тот хлопотал у большого дубового сундука.
– Там чтой-то очень специфически пахнет. Любашка, дай-ка мою котомку, будь добра. Ах, какая хорошая девочка!
Взяв у Виджи мешок, Мадж порылся там, извлек пару металлических загогулин и занялся замком сундука. Джон-Тому это занятие казалось бессмысленным, но он не вмешивался – пусть лучше занимаются чем-нибудь, а не думают о конце.
В сундуке лежали два металлических атташе-кейса, оба запертые.
– Приятель, не можешь чуток посветить? Эти замки мне в новинку.
В заднем кармане Джон-Тома еще оставалось три спички, и он зажег одну, поднеся ее к чемоданчику. Мадж, прищурясь, разглядывал замок.
– Офигенно коварная работа.
– Сможешь отомкнуть?
В слабом огоньке блеснули зубы ухмыльнувшегося выдра.
– Приятель, ни в одном мире нет замка, который не по зубам старине Маджу. Дай тока малость прикинуть, что к чему.
Спичка обожгла пальцы, и Джон-Том, отшвырнув ее, зажег следующую.
– Мадж, осталась только одна спичка.
– Расслабься, кореш. Я могу и на ощупь.
– Ты всегда это умел, – бросила Виджи, и обе выдры непристойно хихикнули.
Две минуты тихих трудов – и все четыре замка открыты. Мадж поднял крышку, и Джон-Том заглянул ему через плечо.
– Ни черта не вижу. Что там внутри?
– Да, считай, ничего. Тока пластиковые пакеты, набитые курьезным пахучим зельем. Вот ежели нюхнуть щепоточку…
Выдр когтем вспорол один мешочек, наклонился и сильно потянул носом.
И подскочил, будто пол под ним внезапно раскалился добела. В полете он перекувырнулся и плюхнулся на сломанный бархатный диван.
– Мадж, Мадж, ты в порядке?
– В порядке? В порядке – не то слово, приятель! Виджи, милашка, возьми и ты щепоточку, тока крохотулечную.
Выдра охотно послушалась и подпрыгнула под самый потолок.
– Эй, что это за зелье? Вы, оба, угомонитесь! Нехорошо, если наши друзья в кабине узнают, что тут происходит. – Джон-Том еле сдерживал рвущегося к чемоданчику Маджа.
– Что это?! Я скажу тебе, что это, приятель! Это чистейшая кусачая роса, вот это что такое! Тут больше, чем я ваще видал за раз, больше, чем можно себе представить. Теперь все ясно. Думаю, в твоем мире она ничуть не дешевле, чем в моем.
– Кусачая роса? – Джон-Том нахмурился, крепко призадумавшись. Долго ломать голову не пришлось.
Оружие, бизнес в Чикаго, заезд за грузом, прозрачные пакеты с курьезно пахнущим зельем.
– Мадж, порошок какого цвета?
– Ты че, парень? Белый, какой же еще?
– Боже!..
Джон-Том плюхнулся в удачно подвернувшееся кресло. Грузовик швыряло и раскачивало на ухабах проселка, но тут уж было не до удобств.
– Это действительно все объясняет, все до точки. И фургон, и мебель – просто ширма. Эта парочка – курьеры. Два чемодана кокаина! Боже…
Встав с кресла, Джон-Том, невзирая на протесты Маджа, запер чемоданчик, затем проверил содержимое второго – то же самое. Он прикинул вес: судя по всему, в каждом чемодане было фунтов сорок-пятьдесят чистой, неразбавленной "кусачей росы".
– Мне нужна твоя ясная голова, Мадж, а от этой дряни у тебя мозги съедут на сторону.
– Знаю, приятель, зато на какую замечательную сторону!
– Джон-Том прав, – поддержала человека Виджи. – И потом, ты же обещал удерживаться от искушений.
– Во-во, милашка, но – целый чемодан!
– Присматривай за ним, – попросил Джон-Том. – Вообще-то Мадж крепкий парень, но когда речь заходит об искушениях, проявляет непростительную слабость.
– Слабость?! Чертовы враки, а не слабость! Я могу устоять перед чем угодно, ежели подойду к этому с головой.
– Боюсь, что к этому, – Джон-Том похлопал по чемоданчику, – ты подходишь с носом. Если тебя на пять минут оставить наедине с этой дрянью – ты вычихаешь мозги через уши. Чтобы выбраться отсюда, все должны быть как стеклышко.
– И как же мы отсюдова выберемся, ваше чародейство?
– Я хочу домой, – внезапно подал голос Перестраховщик. – Обратно в нормальный мир.
– Я тоже. То есть, я хочу помочь вам вернуться домой, – ответил Джон-Том и внезапно задумался:
– А я-то чего хочу? – Но не нашел ответа.
– Хей, я слышу, что говорят оба парня. – Перестраховщик прижал ухо к передней стенке фургона.
– Не может быть, – возразил Джон-Том и тут же смекнул, что спорит с енотом, способным в лесу расслышать, как в тридцати футах от него бежит по сухому листу букашка. Стараясь не шуметь, человек и выдры пробрались вперед – к своему украшенному маской товарищу. Они ждали, едва дыша.
Наконец Джон-Том не выдержал:
– Что они говорят?
– Много смеются. Говорят, что сделают с нами после приезда в какой-то Вегас.
– Вегас? Лас-Вегас? По-моему, они говорили о поездке в Чикаго.
– Так ты ничего и не понял в жизни, приятель, – покачал головой Мадж. – С чего это сообщать нам, куда они направляются?
Это не лишено смысла, решил Джон-Том. Подходящее местечко для крупных сделок – далеко от федеральных органов, масса неконтролируемой наличности, приезжие со всего света.
– Тише! – шепнул Перестраховщик, а через минуту сообщил:
– Они говорят о нас.
– О нас? То есть обо всех, кроме меня?
– Ага, они хотят нас продать – в зверинец или куда еще – и наверняка получат кучу денег.
Да уж, мысленно согласился Джон-Том, пара пятифутовых выдр, такой же крупный енот и попугай, который может без умолку крыть в три этажа, – изрядное искушение для любого директора зоопарка или цирка.
– А обо мне? Они не говорили, что хотят сделать со мной?
– Тебя они продавать не хотят. – Глаза Перестраховщика блеснули во мраке. – Но и отпускать не намерены.
– Я так и думал.
Потому они и не боятся, что он наткнется на кокаин, – все равно не сможет никому об этом рассказать. Они просто выбросят труп на какой-нибудь пустынной дороге между Флагштоком и Лас-Вегасом, а стервятники проведут вскрытие куда быстрее, чем подоспеет дорожная полиция.
– Надо выбираться отсюда. Даже если бы они надумали меня выпустить, то, будь я проклят, не могу допустить, чтоб моих друзей продали в какой-нибудь вшивый балаган!
Перед его мысленным взором встало видение: Маджа и Виджи раздевают, выставляют на всеобщее обозрение в клетке посреди казино, их выстукивают и ощупывают высоколобые ученые и бездушные зоологи.
Поглядите-ка на удивительных говорящих выдр! Поглядите-ка на гигантского говорящего енота!
С другой стороны, если Мадж не затоскует по соплеменникам, то будет жить, как у Христа за пазухой, наслаждаясь роскошью, азартными играми и спиртным. Лучше и не намекать впечатлительному и морально неустойчивому выдру на такую возможность. Это вряд ли придется по душе Виджи. Или?..
Ответом на этот невысказанный вопрос стало негромкое всхлипывание по соседству.
– Мадж, не нравится мне этот мир. Я хочу домой.
– Мне тоже, милашка, мне тоже. Парень, сделай же что-нибудь!
Признание развязало Джон-Тому руки.
– Мадж, им кажется, что они заперли наше оружие. Они правы?
– Дай мне три минуты, кореш.
Мадж склонился над ящиком.
Но выдр заблуждался – прошло целых четыре минуты, прежде чем замок уступил. Когда все вооружились, Джон-Том приказал собраться в задней части кузова.
– Тогда парни в кабине не услышат моего чаропения.
– Тьфу на тебя, шаман! – отозвался Камалк с покачивающегося взад-вперед гардероба. – Неужто ты думаешь, что мы поверим, ах-ха?
Дуришь только народу головы своими дохлыми шутками.
– Хочешь верь, Камалк, хочешь не верь, а мы уходим отсюда.
– Вы так думаете? Ну ладно, на случай, если вы правы… – Попугай развернулся и заорал в сторону кабины:
– Эй, там, впереди! Ваши пленники собираются… вывафафф!
Перестраховщик, воспользовавшись диваном в качестве трамплина, одним прыжком добрался до пирата. Мадж помог ему спеленать отбивающегося, щелкающего клювом попугая. Намерения Камалка были ясны, как день: получить свободу ценой свободы остальных. Джон-Тому было почти жаль пиратского капитана: тот даже не представляет, в какой мир его занесло. Воспользовавшись упаковочными веревками, попугая привязали к стулу и вогнали кляп ему в клюв.
– Ну вот, о нем позаботились. – Мадж мрачно оглянулся на друга. – А теперь пора позаботиться и о нас – ежели сможешь.
– Держитесь все вместе. Не знаю, что будет, если дело выгорит.
Когда все сгрудились у его ног, Джон-Том коснулся пальцами струн суара, отчаянно сожалея о верной дуаре. Хотя бы одну-единственную приличную песню – большего от этой штамповки и не требуется. Только одну крохотную песенку!
Ничего не попишешь, придется начать.
– Приготовьтесь. Попытаюсь выпеть нас домой.
– То есть ты возвращаешься с нами, приятель? – поднял глаза Мадж. – Ты-то как? Ты ж больше всего на свете хотел вернуться. И вот ты здесь.
– Заткнись, Мадж, пока я не раздумал. Я не перенесу, если тебя, Виджи и Перестраховщика накачают наркотиками и будут обращаться с вами, как с выродками.
– Ну, ежели наркота хороша…
– Мадж! – одернула его Виджи. – Зачем им так поступать с нами, Джон-Том?
– Чтобы узнать, почему вы разумны. Чтобы узнать, почему вы умеете говорить.
– Твой мир ужасен. – Она содрогнулась.
– Не так уж и ужасен. Есть хорошие люди, есть и плохие – всякие, как и у вас.
– А теперь цыц, – сказал Мадж, прижимая к себе любимую. – Пусть человек сосредоточится на чаропении.
Джон-Том завел негромкую сладкую песнь. Его голос сливался с нежным перезвоном суара, заполнив кузов музыкой. Грузовик катил по ухабам, по гладкому асфальту, а он все пел, пока в горле не засаднило, пока не онемели пальцы, – и ничего.
Теперь машина ехала по шоссе, тряска прекратилась, скорость возросла. В конце концов Джон-Том сдался.
– Жаль! Неудивительно, но все равно жаль. Клотагорб не раз твердил, что перебросить человека из мира в мир НЕЛЕГКО, но я должен был попытаться.
– Не терзай себя, приятель! Можа, будь с тобой дуара…
– Не уверен, что было бы по-другому. Я вообще не уверен, что в моем мире волшебство возможно.
– Ну и скука ж здесь тада! За нас с Виджи не беспокойся, мы-то выкрутимся – а, милашка?
– Разумеется. Как-нибудь справимся.
Но Джон-Том знал, что это не так! Если они в присутствии людей будут хранить молчание, то рано или поздно сумеют вырваться на свободу. Но что это за свобода – в чужом мире, вдали от соплеменников, без надежды на возвращение? Изгнанники в чужом краю.
– Я слышу что-то новое, – Перестраховщик прильнул к двери фургона.
– За нами гонится какой-то зверь.
– Может, собаки? – Джон-Том нахмурился. Какие еще собаки на шоссе при скорости пятьдесят миль в час? – Он еще там?
– Приближается. Завывает ровным голосом.
Завывает? Его вдруг прошиб пот.
– Это полицейская сирена.
– Местные мусора? Оп-ля, это охренительно!
– Вовсе нет. Если они нас найдут… – Джон-Том лихорадочно искал выход. – Мы окажемся в свидетелях – если им настучали, что парни везут наркотики. Если же нет – их просто отпустят. Может, не горят габаритные огни или что-нибудь в этом роде? Превышения скорости точно не было. Нет, отсюда надо выбираться сейчас же.
Теперь сирена была слышна совершенно отчетливо. Грузовик замедлил ход и съехал на обочину.
– Тихо! Мне надо послушать.
Джон-Том взобрался на стол и привстал на цыпочки, чтобы добраться до щели под крышей. Один из полицейских потребовал у Круса документы.
Потом сказал:
– Откройте.
Как и следовало ожидать, ответ прозвучал вежливо, но с натяжкой.
– Эй, офицер, в чем дело? Мы ничего не нарушали. Вы же сказали, что скорость мы не превысили, машина тоже в порядке.
– Не в том дело, приятель. Обычная проверка. Ищем беспаспортных иностранцев.
О такой возможности Джон-Том не подумал. Интересно, что скажут разыскивающие нелегальных эмигрантов полицейские при виде двух гигантских выдр и пятифутового енота? Вряд ли они к этому готовы: Мадж и Виджи не предусмотрены никакими иммиграционными законодательствами.
И тут в голове всплыла старая песня группы "Дженезис", и Джон-Том незамедлительно начал первый куплет, не тревожась, что его могут услышать Крус, держиморды или еще кто-нибудь, и жалея лишь о том, что нет здесь Фила Коллинза, чтобы поддержать его вокалом и ударными.
Заслышав песню, все сбились в кучу у его ног.
– Э-эй, тут не до смеха – ты на чужбине-е-е да вне за-кона-а-а…
– Валяй, панчо, открывай.
Патрульный переминался с ноги на ногу позади грузовика, а Крус возился с замком, выигрывая время, чтобы придумать, как объяснить присутствие похищенного человека. Можно твердить, что этот псих подсел автостопом. А может, он просто рванет прочь вместе со зверьем, на радостях, что унес ноги.
– Ну правда, офицер, я не представляю, в каком состоянии весь этот хлам. Мы с бедняжкой Консуэлой трудились на загрузке много дней. Если все поехало, то вывалится на дорогу.
– Мы поможем, если что. – В голосе полицейского слышалась усталость. Этот патрульный, с фигурой футбольного полузащитника, был явно не настроен беседовать ночью на дороге с двумя подозрительными типами. – Открывай, или откроем в участке.
Крус понял, что больше тянуть не удастся.
– О нет, офицер, обойдемся без этого! Просто замок заело, заржавел, что ли… – Затаив дыхание, он откатил дверь. – Сами видите, только мебель и один…
Он осекся.
В фургоне была только мебель – ни гигантских выдр, ни енотов-переростков, ни болтливого молодого англезе. Все исчезли.
Полицейский посветил фонариком. В фургоне что-то зашевелилось. Луч света выхватил большого пестрого попугая со связанными крыльями и кляпом в клюве. Он изо всех сил вырывался и пытался возмущенно пискнуть, но был связан чересчур крепко.
– Разве можно так обращаться с домашними животными? – осуждающе спросил патрульный.
– Знаю, друг, – запинаясь, пролепетал Крус. – Но Консуэла не слушала и…
– Ладно, пустяки. До птиц нам дела нет. Если бы вы, парни, занимались перевозкой вымирающих животных, то захватили бы не одного, а побольше.
Выглянув из-за кузова, полицейский крикнул в сторону перегородившего дорогу патрульного автомобиля:
– Можешь отпустить их, Джей, у этих парней чисто! – И неохотно подарил Крусу профессиональную улыбку. – Извини, что задержал, приятель.
– А, ничего страшного, мои. У каждого своя работа.
Крус подождал, пока патрульный сел в машину и скрылся в теплой техасской ночи, а потом крикнул коллеге:
– Манко, мон, вали сюда! Мальчонка и его зверье удрали, но коку легавые не нашли.
Заметив на лице босса смешанную с недоумением радость, Манко заглянул в фургон.
– Ты уверен? В сундук кто-то лазил.
– Что-о-о?! – Крус запрыгнул в кузов, не обращая внимания на бьющегося в путах, брызгающего слюной попугая. – О, mierda!
И они вдвоем принялись расшвыривать мебель, нимало не тревожась, что та может разбиться об асфальт.
Через два часа, поневоле признав свое поражение, они присели у двери.
– Не понимаю, – безутешно бормотал Крус. – Дьявол, как они выбрались из будки? Когда мы с легавым открыли ее, замок был на месте.
Как этот костлявый ублюдок вылез?
– Может, звери прогрызли дырку?
Крус уронил голову на руки.
– Там нет никакой дыры. Что мы скажем в Вегасе? – Он взъерошил волосы длинными пальцами. – Что какой-то студентик и его дрессированные зверюшки сделали ноги с сорока килограммами коки из запертого фургона?
– У мениа в Чили есть родниа, которую я не навещал с детства.
– Потрясающе! Вот только у нас нет денег на самолет, а возобновить свою "визу" я забыл. А у тебя как?
– Чуток "зеленых" на расходы. Но они не знают, когда нас ждать, так что есть шанс ускользнуть.
– Без денег-то?
– У нас осталсиа говориащий попугай. – Манко махнул в сторону кузова. – Можно проскользнуть в Вегас, продать его задорого, и приамиком в аэропорт.
Крус немного приободрился, оглянулся на пернатого пленника.
Тот уставился на человека до ужаса умным взором.
– А что, если нам не удастся заставить его говорить? Мы ж не дрессировщики.
– Диавол, он заговорит. Я чуток знаю таких птиц. Дай им поесть – и не сможешь заставить заткнутьсиа. Этот должен стоить целое состоиание.
– Да, этот дьявол говорит не только "Попка дурак". Может, еще удастся выпутаться! – Крус хлопнул товарища по спине. – Ладно, Манко!
Едем в Вегас, сбываем мебель в каком-нибудь ломбарде и продаем попугая. Потом садимся на ближайший рейс "Аэромексико". Мне всегда хотелось повидать Южную Америку.
– Выше голову, мон!
Они закрыли фургон и помчались в кабину, не обращая внимания на бьющегося шипящего попугая, ставшего для них пропуском на волю.