Джек с трудом поймал расплывшиеся по голове мысли и заставил их собраться в комок, а сам приложил все силы, чтобы придать лицу равнодушное выражение. Впрочем, довольно безуспешно.
- Ну, во-первых, - размеренно начал он, - Вы вообще не должны были продавать ей алкоголь: она несовершеннолетняя…
- Эй! - возмущенно воскликнула Вренна, но он не обратил внимания.
- А во-вторых, - тут напущенное спокойствие отчасти изменило ему, - Вренна, как тебе удалось напиться до такого состояния за такое короткое время?!
Она расхохоталась, и пьяный смех звучал развратно и вульгарно.
- Какой ужас… - прошептала Юля.
Джек холодно рассмеялся.
- Ну, что же Вре… Вера, поздравляю: сегодня ты сможешь увидеть этот город таким, каким его видит большая часть населения. А вот ко мне этой ночью можешь не приходить - не хватало только отчищать отовсюду твою блевотину.
- Джек! - возмущенно вскрикнула Юля, он обернулся - и она уставилась на него с ужасом и отвращением. Он равнодушно глядел ей в глаза. - Джек… - прошептала она, болезненно разочарованная. - Да что ты за человек, Джек?! Знаешь, что - не звони мне!
Она резко встала из-за стола, распотрошила клатч, чтобы бросить на скатерть несколько крупных купюр, и быстро скрылась во входных дверях ресторана.
Вренна всё так же стояла, держась за столешницу, и растерянно, с непониманием наблюдала всю сцену.
- Ну что ты ждешь? - негромко рявкнул на нее Джек. - Иди, познавай окружающий мир, - он махнул на дверь.
Вренна мутно смотрела ему в рот, явно не соображая, о чем он говорит.
- Ну же, выведите ее, - бросил он официанту. - Зачем вам тут нестабильные элементы?
- Э… Она не заплатила, - растерянно пробормотал он, неумело пытаясь скрыть враждебность.
- Я заплачу за нее. Выведите.
Официант нахмурился, и в какой-то момент Джеку даже показалось, что он заспорит, но смелости не хватило, и, придерживая Вренну за плечи, мальчишка повел ее к выходу.
Джек откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Снова хотелось курить. Где-то в глубине сидело лживое, наверное, ощущение, что все вокруг украдкой поглядывают на него с безучастным презрением и быстро отворачиваются, как от опухшего нищего.
Не прошло и пяти минут, как он поднялся из-за стола, расплатился у барной стойки и вышел на улицу.
Машина припаркована всего паре метров. Он остановился возле нее на секунду, но прошел мимо и свернул за ближайший переулок. Мерцал тускло-синий фонарь, да окна бросали грязно-апельсиновые пятна света. И - о да! - в этом свете нашлась она. Сидела на голом асфальте, прислонившись спиной к холодной стене, с лицом, запрокинутым к черному небу…
Джек опустился на корточки возле бесчувственного тела и долго изучал ее взглядом. Наконец он осторожно просунул одну руку под колени, обхватил другой хрупкую спину и, подняв Вренну на руки, быстро двинулся к автомобилю.
III
Проснулась я с ужасным похмельем, и первое, что сказал Джек, увидев, что я пришла в чувство, было: "зря я не приучал тебя к алкоголю, моё упущение". Я хотела съязвить что-нибудь в ответ, но головная боль требовала тишины. Внимательно осмотрев меня, он поменял влажную тряпочку на лбу, дал аспирина и посоветовал дальше спать.
Когда я очнулась в следующий раз, был уже вечер. Голова болела, но гораздо слабее, да и всё остальное тело слушалось на порядок лучше. Сквозь стену доносилось утробное звучание телевизора. Осторожно поднявшись на ноги, я пошла на звуки.
Джек обернулся, заслышав меня, и на мгновенье по его лицу пробежала улыбка, но она быстро скрылась, и лицо приобрело естественный серый цвет.
- Что, отпускает? - насмешливо осведомился он.
Я неопределенно пожала плечами, подошла к окну, сделала тише телевизор, села на диван справа от Джека.
- Ты мне должен пять тысяч, не забудь.
- А, так вот во имя чего было это жертвоприношение, - рассмеялся он, вальяжно закидывая руку мне через плечо.
Я покосилась на него, вынырнула из-под его руки, отодвинулась немного и откинулась на спинку дивана.
- Мне извиняться, что спугнула пташку, с которой ты мне изменял? - сухо уточнила я.
- О, ну, можешь извиниться, я послушаю, - он едва не облизнулся в притворном предвкушении.
- Скажи, что у тебя были к ней чувства, и я извинюсь, - я коварно улыбнулась.
Он фыркнул.
Я постаралась никак не выдать своего облегчения. И правда, что за глупость была подумать, будто Джек любит эту девицу? Хотя бы питает сердечные чувства… Слабее любви, но больше, чем секс… Нет, конечно нет. Ну и слава богу. Совершенно не хотелось бы быть виноватой в его разбитом сердце.
–
Следующим утром, когда я проснулась, Джека в квартире уже не было, зато на кофейном столике возле моей кровати лежали обещанные пять тысяч. Я довольно улыбнулась, скинула одеяло и села, поджав под себя ноги. Голова уже почти что не болела.
Холодильник у Джека был всегда полупустым, он редко ел дома - всё рестораны, какие-то вечеринки. В морозилке обитали пельмени и наггетсы, которые он научил меня готовить, но мне не хотелось мяса, оно ничем не отличалось… Пельменями и наггетсами меня пичкали и кораблисты. И еще много чем, чего здесь в избытке - котлеты, отбивные, колбаса, ну и всё такое.
В общем, пробежавшись пару раз по прохладным полкам взглядом, я решила: раз уж у меня появились деньги - почему бы не отправиться за покупками?
Возможно, это было не лучшей идеей…
Мало того, что я полчаса блуждала в поисках магазина под пронизывающим ветром, предвещающим осень, так еще и старуха ко мне привязалась, когда я изучала стеллаж со всякими йогуртами - мол, мешаю ей пройти или что-то такое. Наверное, это нормально. Наверное, людей нужно терпеть. Но, боги, как же это дико!.. Я несколько раз пыталась скрыться, но это только выводило ее, так что в итоге меня заставили выслушать лекцию о зверской бескультурности молодежи - и затем я до вечера не могла отделаться от унизительных воспоминаний и бурлящего гнева.
Зачем - зачем людям эта сгорбленная маразматичка? Я хочу не ненавидеть ее, но она и правда уже не живет. Я правда хочу быть гуманной. И не потому что я теперь живу среди людей - я давно думаю, что мы несем зло. Что человеческая жизнь, очевидно, ценна. Мне - моя, ему - его. Я не лучше его. Очевидно.
Но только и растению дороги его цветы и плоды, а мы их безжалостно срываем. А зверь дорожит своей шкурой или рыба - чешуей ничуть не меньше, чем человек - скальпом, и человек это знает - и что же? Охота и рыбалка процветают.
Я знаю, что те, кого я убила, жаждали жизни, к чему-то стремились, любили кого, и кто-то, должно быть, любил их. Знаю, что то, что я сделала - ужасно. Но знания - это в голове. А дальше не проникает.
Я знаю, что не должна думать, что эта пожилая женщина, у которой, наверно, есть дети и внуки, у которой была, вероятно, яркая жизнь и чистая любовь, что она - ходячий труп, досаждающий окружающим. Да, не должна, нехорошо так думать. Но, закрывая глаза, я вижу, как парочка моих фаворитов рассекают ее дряблое тело и растворяют останки в кислоте.
–
После расставания с блондинкой Джек, похоже, действительно, не унывал - не прошло и пары дней, как он снова перестал ночевать дома, и я уже не удивлялась, когда в восемь-десять вечера он уходил, чтобы вернуться во второй половине следующего дня. Но когда первой ночью осени он явился в три утра, вырвав меня из сладких объятий сна своими нервными звонками в дверь - я не просто удивилась - мне снова захотелось его убить.
Кое-как проснувшись, я открыла ему дверь, но Джек, ничего не замечая, продолжал вдавливать кнопку, порождая невыносимое дребезжание звонка.
- Э… - позвала я его, но он не реагировал. - Джек! - я подошла и настойчиво стукнула его кулаком в плечо. И едва увернулась от полетевшего в лицо ответного удара. - Эй, ты что?! - возмущенно воскликнула я, отходя на пару шагов подальше.
Джек молча сверлил меня пустым взглядом.
- А-а… - протянула я, вглядевшись в его глаза - зрачки были двумя безжизненными черными точками на фоне голубой радужки. Это мы уже проходили…
- Иди сюда, - заперев дверь, я устало махнула рукой в сторону кухни и мягко повела его туда.
Усадила его за кухонный стол, опустила перед ним блюдо с конфетами и печеньем и поставила кипятиться чайник.
Джек и раньше неоднократно отчаливал при мне в мир грез, но заботиться или приглядывать за ним мне не приходилось. Так что я понятия не имею, грамотно ли веду себя, но кажется, сладости работают: он по крайней мере не буянит. Просто сидит выпрямленный, будто плечи сковало льдом, и с холодком ужаса всматривается в пустоту.
Внезапно, будто покинув глубины его подсознания, в реальность вырвался невидимый шаловливый дух. Он подкрался ко мне сзади, резко обнял, и меня овеяло щемящей нежностью, а где-то под сердцем затрепыхалось желание податься вперед, прижаться к Джеку и прогнать к чертовой матери всю ту ересь, которая, должно быть, видится ему.
Но это был секундный бред.
Он прошел, и я привычным движением закинула пакетики заварки в чашки и залила их кипятком.
- Ты же не надеешься, что я буду это пить? - неожиданно спросил Джек, когда чай немного остыл.
Я покосилась на него, удивляясь: неужели уже приходит в себя?
- Ах, ну да, ты же параноик, - хмыкнула я. - Конечно, я отравила всю систему канализации, чтобы на твоих глазах набрать в чайник воду из-под крана, вскипятить…
- Ладно-ладно! Но сначала хлебнешь из обеих чашек.
Я закатила глаза, но спорить не стала.
Мы пили чай, к Джеку довольно быстро возвращалось сознание, и вдруг, подобно пощечине, в моей голове возникла мерзкая мысль: а ведь это я виновата! Ведь он так накидался сейчас из-за той девицы, и ночами отсутствовал он не с какой-нибудь приличной красавицей, а непонятно где - и всё это я с моей глупой вредностью-ревностью.
- Джек… - пробормотала я, набираясь храбрости. - Ты это из-за нее, да?
- Что? - он посмотрел на меня с недоумением, голодно поглощая печенье.
- Ну, та девушка, Юля. Ты… Прости, в общем, - меня будто вывернули наизнанку, и зачем я начала всё это, черт!
Джек смотрел непонимающе, затем насмешливо и, наконец, с откровенной издевкой. И в придачу к этому он сардонически захохотал.
- О, Вренна, ты подумала, я горюю по ней, подумала - что? У меня разбито сердце? Боже, как это мило. Ну, Вренна, это же ты у нас мастер по любовным страданиям, я-то что, куда мне!
- Заткнись.
Он продолжал сыпать остротами. Я попыталась ударить его по голове, но он с хохотом увернулся, и я ушла, мысленно проклиная его и жалея, что не отравила чертов чай, как он боялся.
–
День ото дня Джек становился всё странней. История первосентябрьской ночи больше не повторялась, но вместо этого Джек повадился заводить со мною мутные, глубокомысленные беседы об изменяющемся мире и нашей собственной роли в этих изменениях.
- Алита говорила, ты отказывалась уезжать из Гвоздя, - рассуждал он, перейдя на частности. - Почему? Расскажи, как всё это было?
Я покосилась на него с подозрением - с каких пор его интересуют разговоры по душам?
- Ну, я не поверила сначала, - я пожала плечами. - Как так? Как это - "Равновесие нарушено, и мы потеряли всю нашу власть"? Что за… злобный розыгрыш? - я усмехнулась. - Я ведь вообще… представления не имела, как тут жить. Ну, ты понимаешь. Самой, среди людей…
- Но разве не этого ты хотела? Разве ты не мечтала о свободе?
- Ну как… Мечты мечтами, а реальность… Ты приучил меня к мысли, что это невозможно, так что я и не надеялась. Так, воображала иногда, но фантазии были настолько далеки от того, что здесь действительно происходит.
- То есть, ты разочарована?
- Ну. Пожалуй, можно так сказать.
Он опустил голову.
- И ты жалеешь? - он испытующе посмотрел на меня. - Хотела бы всё вернуть - чтобы стало как раньше?
Я вскинула брови, потом склонила голову, задумавшись.
- А черт его знает. Теперь меня уже в Замок не загонишь, - я одарила его "благодарным" взглядом. - Если бы всё вернулось, я всё равно не была бы прежней, я болталась бы, где хочу, как ты, Джек.
Он молчал.
- А ты сам как считаешь? Стало лучше?
- Ну как тебе сказать, Вренна… Лучше, хуже… Это ведь еще совсем не конец, - он сверкнул глазами.
- В смысле? - я нахмурилась.
Он скривил губы.
- А ты думаешь, всё так легко решится? Смотри шире. Сама говоришь: система сломана, равновесие нарушено. Если тарелку потихоньку сдвигать к краю стола, то в какой-то момент она с него сорвется. Сорвется и разобьется о кафель.
- Что?..
- Год назад наша тарелка сорвалась. Сама подумай, что будет дальше, - он внимательно заглянул мне в глаза. - Ты ведь понимаешь, о чём я.
Я фыркнула.
- Мы первые, на кого обрушится их гнев.
- Джек, ты бы себя слышал. Что за бред?
Он издал нервный смешок.
- Ладно, а вот другая сторона этого бреда. Кто-нибудь поймает тарелку и поставит обратно на стол. Да еще и приклеит.
- Я запуталась в твоих метафорах.
- Смотри. На кораблистах работали огромные предприятия, они делали треть мировой продукции всего. В том числе почти всю электронику, оружие, технику, стройматериалы. Без их повиновения будет просто немыслимый кризис. Но прежде - они поднимутся против людей. Они уже сейчас гораздо более агрессивные и кровожадные, а скоро они окончательно вырвутся и ареалов и… и будет война.
Я сложила руки на груди, закрываясь, а он с жаром продолжал.
- Если пустить дело на самотек, всё так и будет. Поэтому, скорее всего, нас заставят вернуться и как-то… всё исправить.
Зачем он рассказывает мне всё это? Я не хочу этого знать, я здесь ни при чём.
- Мы должны будем либо вернуться в Замки и блюсти Договор - либо как-то победить в войне с существами, которые в отличие от нас умеют делать оружие, которые…
- Джек, ну прекрасно! - взорвалась я. - Что мне теперь - пойти повеситься? Мы всё равно ничего не можем сделать, мы!.. - я развела руками. - Как-то оно всё решится, и… что будет, то будет.
Он наконец замолчал и странно смотрел на меня.
- Что? - не выдержала я.
- Как ты относишься к поездам?
- Что? - опешила я.
- Нам, возможно, нужно будет съездить в Штаман-Рейн - если мне удастся убедить кое-кого… Но ты не волнуйся, это недалеко - всего ночь на поезде.
- При чём это здесь?
- Ни при чём. Ты же хотела, чтобы я закрыл тему - я и закрыл.
Я никак не могла прекратить изумленно глазеть на него. Абсурдность выбивала почву из-под ног.
- Всегда бы так, - наконец пробормотала я. - А… что мы там забыли?
- Ну, скажем так, у меня там дела, и… мне может понадобиться твоя помощь.
- Помощь?
- Ладно, вот, - он поднялся с места и расправил плечи, будто только что справился с трудной задачей. - Я там тебе на месте всё объясню, а пока просто…
- Эй, я не соглашалась!..
Он развязно потрепал меня по голове, как питомца, я озверела - и он поспешил ретироваться на улицу. А я осталась сидеть в недоумении в пустой квартире. Нет, ну что за отношение? Когда? Зачем? Ну, правильно, к чему мне что-либо рассказывать.
Сказочник | 3
Маленькая серая фигурка замерла перед тяжелой чугунной дверью, нависающей над нею будто мистический голем. Ручка двери почернела от прикосновений - как и разъеденные дождями набалдашники на перилах.
Войти?
С одной стороны, ей не пристало бояться зловещего вида коренастых домишек.
С другой - что она там забыла? Джек ее с собой не звал, и, должно быть, нет ничего странного или страшного, что он до сих пор оттуда не вышел. Как знать - может, он до ночи собирается там сидеть?
Но ведь она поехала за ним. Поехала, потому что ее изводит неизвестность, потому что она хочет знать, что он замышляет, и к тому же… хочет, чтобы он завязал с наркотиками.
Она еще раз огляделась по сторонам. Полузаброшенный район, склизкие, как кишки, переулки - там жалобно скулит собака, здесь протяжно и тоскливо подвывает нищий… Здания раскинуты словно игральные кости - где упало, там и лежит. Многие затянуты подранной серо-зеленой паутиной реставрации, но сама реставрация для них, наверно, уже не наступит никогда. Странный город Картр: здесь - роскошь и веселье, а через квартал - нищета и беззаконье. В кино людские города устроены иначе, да и Сплинт был несравнимо другим.
Небо скрывается за мокрыми, грязно-желтыми тучами. Будет дождь…
Пристально взглянув двери "в глаза" - как будто в чем-то с нею соревнуясь - Вренна надавила ладонью на ручку. Тихий скрип, толчок, и вот - она внутри.